- Послушай, Раул! То есть... Глеб. Северянин тебя из-под земли достанет. Знаешь, сколько он проиграл вчера? Это был полный отпад! Он орал не своим голосом и прыгал тут как козел. Он думает, что ты нарочно сошел с дистанции.
- Он прав.
- Ты ж убиться мог!
- С некоторой долей вероятности.
- Ты, зомби недоделанный! Я тебя никуда не отпущу. Ты такой пропадешь!
Негодование Ивара было настолько беззастенчивым и искренним, что Глеб не мог не улыбнуться.
- Скажешь, что меня не видел. Северянин мне больше не хозяин. Я так решил. Пожалуйста, не ходи за мной. Это опасно. Удачи. Ты хороший гонщик.
С этими словами он распахнул окно. Парень глазом моргнуть не успел, а Глеба уже след простыл.
Ивар колесил по улицам весь остаток ночи и все утро. Наконец, потеряв всякую надежду найти товарища, он повернул в сторону трассы. Миновав городскую свалку - пристанище всех местных нищих - голубой мотоцикл вырулил на пригорок. Трасса мертвым уродливым зигзагом раскроила пустырь и вонзилась в редкий перелесок. Северянин никогда не спешил с наведением порядка. Тренировки возобновятся не раньше, чем через неделю. Новый заезд, если он состоится, будет только в следующем месяце. А сейчас - россыпь пустых пластиковых бутылок, жестянок и оберточной бумаги, застывшие глыбы глины, оборванные канаты с жалкими остатками разноцветных флажков.
Ивар медленно проехал вдоль бруствера. Где-то здесь упал разбитый мотоцикл Раула. Следов не видно.
- Глеб! - во всю глотку крикнул Ивар. - Глеб!!
Собственно, на ответ он не рассчитывал. И всем телом вздрогнул, когда за спиной раздалось:
- Зачем ты поехал за мной?
Ивар так и не понял, где прятался товарищ, но встрече был несказанно рад.
- Глеб! Откуда ты взялся? Классно, что я тебя нашел!
Даже в помятом пыльном комбинезоне, юноша казался белым и сверкающим.
Он еще очень молод, - из сгустка путаных образов выплелась мысль. Глеб почувствовал, как накатывается тоска.
- Что ты от меня хочешь, Ивар?
- Давай дернем в бега вместе, а? Куда ты один пойдешь? Что ты знаешь?
Благородный романтик без страха и упрека, - ассоциация прописалась в уме строчкой из какой-то художественной книги.
- У тебя будут крупные неприятности, - с трудом сохраняя непроницаемую маску на лице, ответил Глеб. - Твой контракт у Северянина недавно вступил в силу. Ты имеешь определенные обязательства перед хозяином клуба. Это первое. Второе - за укрывательство индивида ты попадешь под действие статьи уголовного кодекса "кража личного имущества", а также нарушишь закон о запрещении использования продуктов генетических исследований в бытовых условиях.
- Да не верю я, что ты какой-то там робот. Ты мне лапшу вешаешь!
- Ты видел мою рану.
- Подумаешь! Может у тебя с внутренностями что-то наперекосяк. Я в журнале читал, честно! Такое бывает. "Мутация" называется.
Глеб понял, что упирать на логику бесполезно. Иных аргументов подобрать не удавалось, и Ивар расценил заминку как шаг к согласию.
- Я тебя по всему городу разыскивал, - начал он, слезая с седла. - Какой черт тебя сюда принес?
- Здесь меня не будут искать. Через несколько дней Северянин ослабит бдительность, тогда я уеду.
- На чем?
- Я нашел свой мотоцикл. Кое-что из него можно сделать.
Глеб направился к перелеску. Какими способами отговорить Ивара следовать за собой, он еще не решил, и втайне ото всех разумных суждений надеялся, что юноша останется с ним, невзирая на предстоящие проблемы.
Тревога впиявилась в сознание вместе с далеким гулом.
- Слышишь? - Глеб замер и поднял руку, призывая к молчанию.
- Что?
Человек не мог уловить то, что уже распознал слух индивида.
- Звук моторов. Машина Северянина. Я узнаю ее.
- Они тебя выследили?
Глеб вздохнул. Вывод для него был очевиден.
- Боюсь, что они выследили тебя.
- Ё-ёрики... Обожди, давай так: затаись, а я вырулю к ним, чтобы...
Глеб оглянулся на свалку, на перелесок.
- Поздно.
Оба автомобиля - хозяина и его тупоголовых "секьюрити" - притормозили на пригорке и вдруг ринулись прямо к трассе.
Заметили. Надежды рассыпались в прах.
- Ивар, уходи.
- Нет! Они ничего мне не сделают!
- Уходи!
И опять поздно.
- Эй, вы оба! - гаркнул Северянин, высунувшись из-за дверцы своего авто. Живо сюда!
- Уходи! - еще раз крикнул Глеб и побежал к деревьям.
Два "качка" выскочили из машины и вскинули автоматы.
- Что вы делаете! - не своим голосом заорал Ивар.
Короткие очереди разорвали покой безмятежного пустыря. Глеб споткнулся, но устоял на ногах.
- Нет! Не смейте!! - Ивар бросился наперерез линии огня.
Голос его вдруг сорвался тихим, удивленным вскриком. Глеб обернулся.
Белое и алое. И синее пустое небо. Руки раскинуты, как лебединые крылья. Белое наполняется алым. Алым... Алым...
"Секьюрити" растерянно опустили стволы. Вопил и долбил кулаком по крыше салона Северянин. Звуки и движения распластались за невидимой ватной стеной. Остался пустырь. И тело в жухлой, покрытой гарью траве. Минуту назад отважный юный взгляд рвался в безграничный океан будущего. Но рухнула гильотина коварного мгновения. И чистое белое лицо смотрит в мертвую даль, сжатую до величины абсолютного нуля.
Глеб пошатнулся. Из горла вырвался хрип. Рассудок утонул в буре чувств, тело на несколько мгновений потеряло контроль и осело, как тряпичная кукла. Сознание помутилось.
Нет! Я устою! - он вцепился руками в спекшийся под солнцем грунт. - Я дойду до горизонта, земля. Ради тебя, ради этого парня!
Глеб не понял, откуда пришли эти слова, и не знал, какая сила удержала его под шквальным огнем опомнившихся автоматов. Он оказался в седле голубого мотоцикла и вывернул полный газ...
Он упал на пустынной проселочной дороге, когда бак машины опустел. Долго лежал в пыли, не чувствуя ни боли, ни мыслей, ни вообще - чего-либо. Диагностика сбоила. Аналитика бездействовала. Память смерти заняла каждую клетку стонущего тела.
Прошло несколько часов прежде, чем сознание протиснулось сквозь заслон пустоты, и похожие на бред обрывки фраз дотянулись до ума:
Они стреляли, потому что знали, кто я. А он кинулся под пули, чтобы их остановить... Из-за меня... Он другой. Он человек. Яркий, как солнце... Прости, Ивар...
Логический вывод не направил мысли в привычное русло, хотя бессмысленность обращения к мертвому была очевидна. Логический вывод молчал. Лишь внутренний контроль организма дал сигнал о нарушении двигательной функции ног, множественных инородных предметах в области левого плеча и серьезном повреждении правого легкого.
- Я встану. Я дойду, - шептал Глеб, отползая дальше и дальше от бесполезной машины.
"...Узнай, а есть предел - там, на краю земли? И - можно ли раздвинуть горизонты?..." Песня стучала в висках, будто память включила забытый аудиопроигрыватель. Горячий голос человека хлестал, взывал, толкал вперед и вперед.
"Ты стремишься к пределу бесконечности", - морщинистое лицо Антона появилось перед глазами.
"Я желаю тебе удачи", - Анна дружески протягивает руку.
Поляна неожиданно оборвалась, и Глеб кубарем скатился в канаву. В десятке метрах правее зияла черным провалом бетонная труба. Он из последних сил двинулся к укрытию. Упала тень. Он с трудом огляделся и понял, что лежит перед насыпным мостом, под которым когда-то тек ручей. Теперь один конец трубы был безнадежно завален, и, таким образом, беглец оказался возле своеобразной пещеры.
Он отполз как можно дальше от "входа" и замер.
Я встану. Я найду горизонт.
То была последняя мысль. Сознание отключилось.
Глава 4
Годы
- Филипп Алексеевич, расскажите нашим зрителям, как вам удалось создать столь эффективное лекарство?
- Я много работал.
- Большинство ваших коллег, в том числе из ведущих стран мира, утверждают, что болезнь Паркинсона неизлечима, - кругленькая репортерша опять сунула в лицо собеседника микрофон.
- Если бы я думал так же, как они, я бы никогда не достиг успеха, - он высокомерно поправил галстук.
- Филипп Алексеевич, наши зрители часто задают вопрос, использовали ли вы результаты международного проекта "Геном человека"? Можно ли считать ваше открытие первым удачным применением этого гигантского начинания прошлого века?
- Я физиолог, а не генетик. Основа моих исследований - изучение химических реакций в живой материи.
- Многие полагают, что вы опирались на знания, полученные от своего отца, профессора Жулавского.
- Старшего научного сотрудника Жулавского. Ничего общего с его деятельностью я не имел и не имею, - отрезал Филипп чуть резче, чем следовало перед камерой.
Репортерша не унималась:
- Сейчас, на взлете вашей карьеры, как бы вы прокомментировали достижения, которые приписывали профе... извините, господину Жулавскому?
Молодой ученый побагровел.
- Как полную чушь, о которой вопит "желтая пресса".
Кадр сменился.
- Вы смотрели интервью с доктором биологических наук, сотрудником корпорации "Панацея" Филиппом Алексеевичем Жулавским, - бойко сообщил диктор. - А теперь, новости культурной жизни...
Стас хмыкнул и, не нащупав на журнальном столике пульт, нехотя подошел к телевизору.
- Доктор биологических наук. И в такие молодые годы! Браво! Слушай, Фил...
- Отвяжись... - Филипп лежал на диване, уткнувшись в спинку.
- Фил, с тебя причитается.
- Тебе вчерашнего мало? - донесся из подушек вялый ответ.
Спустя несколько секунд Филипп отшвырнул скомканный плед и вскочил.
- Мне надоели эти чертовы мыши, крысы и лягушки! Мне нужна настоящая работа! Моя работа!
- Говорю же: с тебя причитается, - Стас как ни в чем не бывало вернулся в свое кресло.
Опухшая физиономия новоиспеченного доктора вмиг прояснилась.
- То есть как?... Ты провернул? Уже?!
- Проект наш, дружище! - Стас потряс над головой ламинированной бумагой с внушительной "шапкой" и яркой печатью. - С понедельника ты - начальник лаборатории, а я твой заместитель!
___________________
- Тебе никто не говорил, что твоя квартира похожа на свинарник? - Стас осторожно перешагнул через ворох распечаток и батарею пустых пивных банок.
- Я запретил Азе убираться в моем кабинете, - ответил Филипп в микроскоп.
- Слушай, директор три дня подряд не находит тебя на работе. Я не могу долго прикрывать твою задницу!
- Поди сюда, - Филипп так и не обернулся к вошедшему. - Смотри.
Он отодвинулся от прибора. Стас озадаченно покосился на друга и заглянул в окуляр. В пробирке, закрепленной вместо предметного стекла, плавал черный камешек с едва различимой сеткой узора на нем.
- И что это такое?
- Будущее цивилизации! Суперчеловек, который пронесет знания человечества через века! И чихать мы хотели на все катастрофы!
От Филиппа разило перегаром за версту. Накануне Стас буквально вытащил его из компании в стельку пьяного типа, орущего на весь бар что-то на тему гибели Атлантиды и грядущего всемирного потопа. Шиза оказалась заразной, и Стас откровенно поморщился.
- Фил, слушай, своим поведением ты загубишь всё, что мы сделали. Тебя просто вышвырнут из института за прогулы!
- Это процессор, который отец вставлял в индивидов.
- Заливаешь...
- Дудки! - в нос Стаса уперлась внушительная костлявая "фига". - Вот. Перед тобой самый главный чип на земле! Это основа альтернативной жизни!
- Как он у тебя оказался?
- А он у меня уже шесть лет, - Филипп расплылся в хитрющей улыбке. - Я взял его у отца, когда мы поругались.
- И... и... ты знаешь, как он работает?
- Еще не совсем, - улыбка слезла с приплюснутой физиономии. - Но этой штуке отец уделял особое внимание. Помню, мать говорила, что так создается тайна. Теперь я уверен: в минерале закодирована ДНК! А вот каким образом - я обязан разобраться. Мне нужен опытный и надежный генетик. Достань хоть из-под земли и обещай золотые горы, нобелевскую премию и полмира в придачу.
- Генетик? Я тебе кто, экстрасенс? Как я заставлю директора ввести в лабораторию генетика? Да еще и после всех твоих выкрутасов!
- А ты не заставляй. Найми и все. Стас, ты же самый ловкий делопроизводитель, которых я встречал! Но про процессор - ни слова!
- А как же... - Стас подозрительно смотрел на таинственную деталь в стеклянной пробирке. - Я что-нибудь придумаю.
Филипп хохотнул и вернулся к микроскопу.
Чем глубже идея создания суперчеловека затягивала Филиппа Жулавского, тем чаще Стас задумывался о последствиях ее реализации. Мысль выйти из рискованного дела приходила, уходила, и возвращалась вновь. Новый проект лежал в папке вот уже неделю. Руководство было подготовлено, документы собраны, оставалось заручиться поддержкой определенных инстанций и представить пакет на совете директоров. Успех сулил неслыханные прибыли. Это вроде бы перетягивало чашу весов, но...
Стас расстегнул пиджак и поудобнее устроился на скамейке. По аллее прогуливались беспечные горожане, молодая мамаша с оскалом улыбки на уставшем лице катила коляску и уговаривала орущее чадо замолчать хотя бы на минуту, возле дерева парень смачно тискал румяную девчонку, скрюченный старик в обносках протащился мимо, громыхая по асфальту самодельной клюкой. Люди респектабельные и нищие, откровенные и лукавые, сытые и голодные - жили своей естественной жизнью. Рождались, взрослели и умирали, не задумываясь, что в пробирке можно вырастить козу или корову, внедриться в генотип и сделать из глупца - гения или из красавца - урода. Им было глубоко плевать на спасение цивилизации посредством создания фантастического суперчеловека. Каждый, даже этот несчастный старик, у которого глаза засветились азартом при виде невыпотрошенной урны, был в чем-то "супер", в чем-то своем, личном.
Филипп размахивал руками и твердил о древнеегипетских жрецах, вручивших тайны разума звездным просторам. Проекция космоса в облике великих пирамид не помогла потомкам раскрыть загадочные знания предков. Но по его несокрушимому убеждению результат собственных гениальных трудов - жрецы технократической цивилизации - сохранив и приеумножив все, созданное людьми, сотворят цветущие сады на опустошенной новым потопом планете. До результата было очень далеко, однако сие обстоятельство доктора Жулавского не волновало. Как не волновало и то, в какой социальной среде вырастут будущие вершители человеческих судеб.
Стас мысленно представил себя на месте идеального существа, попавшего в бренный мир, задыхающийся под тяжестью миллиардов разрозненных элементов. Страна как лоскутное одеяло под ногами осыпанных изобилием самодовольных магнатов. Истерзанная безжалостными технологиями земля. История - послушная кукла в руках власть имущих. Души и умы, заточенные в панцири, подобно моллюскам на океанском дне. И всюду, невзирая на политические и территориальные границы, маски, маски, маски, а под ними - холодная неподвижная пустота.
Мрачная картина действительности, неожиданно нарисованная кистью фантазии, расшевелила вроде бы прижившуюся в голове занозу. Бросить всё дело и оставить дерзкого гения наедине с утопическими идеями? Стас повертел в руках пухлую папку. Копия ее давно лежала в жадной утробе штаб-квартиры Службы Безопасности. Филипп, мнящий себя свободным ученым, этого бы не одобрил. Но иначе проект обречен на мусорную корзину. Одна половина Стаса с облегчением сказала бы - туда ему и дорога. Другая жаждала триумфа отважных изысканий доктора Жулавского.
Стас поднялся. Здание офиса свысока смотрело на город слепыми тонированными окнами. Вспомнит ли когда-то сияющее будущее о том, что зеленый свет ему открыло сумрачное, изгрызенное сомнениями настоящее?
Каблуки начищенных ботинок мерно отбивали ритм по асфальтовой дорожке. Надменная бетонная махина наступала на человека. Покачивалась в такт шагам кожаная папка, сжатая вспотевшей рукой. Зашипели автоматические двери. Порог. Прохлада услужливых кондиционеров обволокла тело. Стас подавил в себе позыв оглянуться. Мраморная лестница звала вперед и вверх...
___________________
- Аза, дай нам поговорить.
Женщина согласно прикрыла черные раскосые глаза и осторожно встала из кресла. Большой непропорциональный живот доставлял ей неудобства.
- Слушай, по-моему, ей лучше не ехать с нами на базу, - Стас тревожно оглянулся на закрывшуюся дверь.
- Ерунда. Проскочим. И вообще, не оставлять же ее тут. Черт его знает, что у нас получится, - Филипп оторвался от терминала.
- Она неважно выглядит. Ты в клинике ее показывал?
- После того, что мы сделали? Очумел? Это моя формула ДНК! Это я нашел разгадку отцовского чипа! Даже наш генетик не знает деталей. А ты мне предлагаешь выдать результаты каким-то бестолочам из института? Когда она родит, я представлю обществу суперчеловека!
Стас тяжело вздохнул. Филипп зашел очень далеко, даже не осознавая, что нарушает не только закон, но и все нравственные нормы. Составляя отчеты для заинтересованных лиц, обеспечивших продвижение проекта, Стас всякий раз с дрожью в руках подбирал слова и выражения. Впрочем, этическая сторона проблемы патронов не интересовала, как он быстро убедился.
Когда Аза согласилась зачать от Филиппа ребенка и позволила испробовать на зародыше экспериментальный генотип, Стасу показалось, что мир кусками ссыпается в бездну. Он уехал из столицы и неделю не давал о себе знать, хотя доктор Жулавский обрывал все известные телефоны. Но буря противоречивых чувств улеглась, и он вернулся, осознав, что сбежать от собственной совести не сможет никогда. Камень прочно застрял в сердце, и слабенькую надежду на лучшие дни подогревала единственная мысль: кто-то должен быть рядом, когда родится человек. Ни Аза, ни Филипп, ни тем более циничный генетик Генрих Васильевич не способны отдать изуродованному существу теплоту души. Он решил принести в жертву себя и тем самым частично искупить вину перед рожденным "суперменом", поскольку его роль в бесчеловечном проекте была отнюдь не последней.