Лик Победы - Вера Камша 61 стр.

– Ты не понимаешь, – Дик был слишком потрясен и напуган, чтобы обижаться, – может, Эрнани и хотел, как лучше, но он все погубил…

– Робер! – Его высочество! Слава Создателю, он объяснит лучше.

– Альдо? – Иноходец упрямо свел брови. – Нам надо поговорить, и чем скорее, тем лучше…

– Потом… Робер, кое-что произошло. Ты мне нужен, и немедленно!

Закатные твари, опять! Выходя за сюзереном, Робер знал, что его ждет: очередное объяснение с южанами. Карваль и Пуэн требуют остаться в Эпинэ, Альдо рвется в Олларию, а Люра его подзуживает. Разнимать голыми руками дерущихся котов – и то приятней.

Иноходец ожидал немедленного водопада упреков и претензий, но сюзерен помалкивал. И на том спасибо, не хватало спорить на ходу, налетая на стражников и слуг. Альдо торопливо свернул к своим комнатам, и Робер решился: сначала маршал выслушает сюзерена, но потом сюзерену придется выслушать маршала. Тянуть с объяснением и дальше – растить из кошки леопарда. Нет слов, Гальтара, сила Раканов, древние клятвы и прочие изыски – хороши. В Сакаци за стаканом вина. Строить расчеты на старых преданиях было бы глупо, не будь это столь опасно. Увы, мало того, что сюзерен уютно устроился на четвертом небе и свесил ноги, он еще затащил за собой Дика.

– Робер, – Альдо остановился у двери, – я должен тебе кое-что сказать.

– Я это уже слышал! – Закатные твари, надо держать себя в руках: если они рассорятся, никому лучше не будет.

– Понимаешь… – принц выглядел виноватым, нападать он не собирался. Неужели и здесь отыскалась девица? Или все-таки вдова? – Я убил одного мерзавца. Нечаянно.

– Кого? – выбор невелик. Или Никола, или Констанса, других Альдо за мерзавцев не держит, а зря. Если кто таковым и является, то это флюгер Люра.

– Рыжего, – голос Альдо звучал зло и устало, – я не хотел.

Рыжего? Манрика прикончили свои; других рыжих поблизости нет.

– Ты, вижу, о них тоже забыл, – сюзерен попробовал засмеяться, – а вот они о нас – нет. Достославные, твою кавалерию! С артиллерией в придачу!

– Постой, – Дик прав, и впрямь холодно, чудовищно холодно, – ты о гоганах?

– Нет, о закатных кошках! Говорю же, они нас подловили, да как гнусно!

– Но гоганам завещано избегать Талига.

– Завещано, – хмыкнул сюзерен. – Только рыжие любые запреты обойдут. Да, гоганы в Талиге не строят домов, не торгуют, не молятся и не касаются женщин, но это не значит, что их здесь нет.

Может, и так. Это в Агарисе гогана от негогана не отличит только слепой и глухой, а в том же Алате распознать правнуков Кабиоховых непросто. Они носят обычное платье, стригут бороды, говорят без вывертов, и даже имен у них два – местное и свое, не выходящее за пределы семьи. Тариоль, которому Енниоль препоручил «первородных», ходил в коричневых штанах и зеленом камзоле и назывался господином Эрвином Балажи. Заподозрить в нем нечто достославное можно было, лишь как следует приглядевшись.

– Кто к тебе приходил? – Закатные твари, что же делать? Мало на их голову черепиц попадало, так еще и правнуки Кабиоховы! – И что ему было надо?

– Я его раньше не видел, – произнес Альдо с некоторым сомнением. – Или он одет был иначе, но этот рыжий точно не на кошке скачет [105]… скакал.

Сюзерен повернул ключ и с отвращением распахнул дверь:

– Смотри сам. У камина.

Зрелище было достаточно мерзким. Робер почему-то вообразил, что Альдо гогана заколол, а все оказалось проще и пакостней. Принц в припадке ярости схватил незваного гостя за грудки, пару раз тряхнул и отшвырнул. Тот пролетел через всю комнату, не удержался на ногах и ударился затылком об угол камина. Нелепая смерть.

– Ты его видел? – Альдо старательно смотрел в сторону, он еще не привык к покойникам. – В Кагете там или в Гайифе?

Эпинэ честно нагнулся над лежащим. Мертвец походил на гогана, но с таким же успехом мог оказаться и урготом, и гайифцем, и талигойцем, и алатом. Лет пятьдесят, может, чуть больше. Правильное незнакомое лицо, темно-рыжие курчавые волосы, короткая бородка… Одет и причесан как негоциант средней руки. Пройдешь мимо – не заметишь.

– Ты его знаешь? – повторил сюзерен.

Робер молча покачал головой.

– Он на кого-то ссылался? На Енниоля, Тариоля?

– Нет! – Взгляд Альдо стал жестким. – Робер, это еще не все.

Эпинэ оторвал взгляд от безмолвной фигуры.

– То есть? – Как странно слушать свой голос, оказывается, он звучит совершенно спокойно.

– С ним приехали трое слуг. Их тоже нужно убить.

– Не сходи с ума. Одну глупость ты уже сделал.

– Это не глупость, – твердо сказал Альдо, – сначала я и впрямь потерял голову, но теперь вижу: иначе нельзя.

– Да ладно тебе, – Робер старался выглядеть беззаботным. – Никто ничего не узнает. Здесь нет ковров, кровь с камней легко стереть, а тело мы куда-нибудь вынесем… В подвал. Есть же здесь подвалы! Кто-то видел, как он к тебе заходил?

– Ты ничего не понимаешь, – глаза Альдо были странными, – совершенно ничего!

– Тогда объясни, – неловко раскинутые ноги, вывернутая рука с массивным кольцом, жирные брызги, темно-красная лужа. Убитые в бою выглядят пристойнее. Иноходец оглядел комнату, схватил лежащий на кресле плащ и набросил на мертвеца. Принц внес свою лепту, загородив покойника креслом, в которое и плюхнулся.

– Мы решили, что от них избавились, ну, после ары, – такое лицо у Альдо бывало, когда он проигрывал в кости. – И Мэллит говорила, что до нас теперь не добраться…

– Давай по порядку, – во имя Астрапа, неужели все еще хуже, чем кажется?! – Что он от тебя хотел?

– Гальтару. И немедленно.

– Ну и что? Гоганы купили Адгемара, но из этого ничего не вышло. Больше мы с ними дел не вели. Енниоль исчез, а у Тариоля мы не взяли ни суана, да он нам и не предлагал. Мы им ничего не должны, как и они – нам.

– Должны, – голос Альдо стал чужим и хриплым, – ты даже не представляешь, сколько должны.

Робер взял огниво, высек огонь, зажег ненужные средь бела дня свечи. Просто чтобы занять руки.

«Ваше высочество, армия, которой я имею честь командовать, в вашем распоряжении» . Пальба по своим, мертвый Манрик под осенним дождем, восемь тысяч человек, перешедших на сторону безземельного принца, – такое стоит дорого. Очень дорого.

– Люра – их подарок?

– Если б только он, – Альдо махнул рукой, – еще гарнизоны Марипоз, Барсины, Мергана и Олларии. Они так или иначе перейдут на нашу сторону.

– «Так или иначе», – зачем-то повторил Робер, – «так или иначе»…

Тех, кто не изменит, прирежут во сне, отравят, застрелят в спину или в упор. От предателей не защитят никакие стены, но как гоганам удалось то, что было не под силу Гайифе и Дриксен? И почему рыжие не сделали это сразу, а начали с Варасты?

– Теперь понимаешь? Я не могу отдать им Гальтару, и я не могу им отказать. А еще эта дохлятина…

– Их трое?

– Да.

– Где они?

– Не знаю, где-то в замке.

– Они знают, зачем этот… этот достославный пошел к тебе?

Альдо пожал плечами. Весьма выразительно.

– Хорошо, – Робер поправил воротник, – оставайся здесь. Я их разыщу, но убивать придется ночью. Запрись и никому не открывай. Я скоро вернусь.

– Я пойду с тобой, – сюзерен был тверд и прямо-таки незыблем. – Это я затеял, а ты попался вместе со мной.

– Альдо, кто-то должен искать слуг, а кто-то – караулить труп. У твоего приятеля в замке наверняка есть знакомые, иначе б он сюда не попал. Закатные твари, если не спрятать концы в воду, незачем и начинать!

– Хорошо, иди, – Альдо был бледен, но держался неплохо, а ведь это его первый покойник. – Мы с этим красавчиком подождем.

– Будем надеяться, достославный начал с Лэ. Если эта продажная шкура знает, что гоган пошел по наши души…

– Не знает, – перебил сюзерен. – Рыжий хотел, чтобы я пригласил мерзавца сюда.

Так, полку «мерзавцев» прибыло, и господин Люра этого звания достоин. Счастье, что он в королевском лагере за две хорны от замка. Теперь дело за малым: прикончить троих гоганов и спрятать четыре трупа. И все это в напичканном людьми замке, вокруг которого болтается десятитысячная армия.

– Честь и Верность, – часовой браво стукнул о пол алебардой. Надо же, он уже на главной лестнице – добрался и не заметил. Робер махнул рукой, отвечая на очередное приветствие. Если б сюзерен не распустил руки, гоганам можно было отказать. Дескать, условие не соблюдено, Ракан еще не коронован, и вообще они заключили сделку с Енниолем и будут говорить только с ним…

– Монсеньор!

– Здравствуйте, Жильбер. Все спокойно?

– Конечно, – заменивший убитого Дюварри Сэц-Ариж смотрел на вожака с обожанием, и Роберу отчаянно захотелось влепить дурню подзатыльник. Чтоб не обожал кого не надо.

– Кто сегодня прибыл в Лэ?

– Никто, – удивился Жильбер, – но к вечеру подойдет ополчение из Гайярэ.

– Кто сегодня прибыл в Лэ?

– Никто, – удивился Жильбер, – но к вечеру подойдет ополчение из Гайярэ.

– Так-таки и никто?

– Никто достойный вашего внимания.

Дубина! Хотя в чем-то Сэц-Ариж прав: скромные негоцианты высочайшего внимания не удостаиваются. Разумеется, если они те, за кого себя выдают. Нет, искать слуг «достославного» в открытую нельзя. Лэ не такой уж большой замок, куда меньше Эпинэ, но людей в нем немало и Леворукий знает, кто из какой кормушки жрет.

– Где капитан Карваль?

– Отдыхает.

Никола окончательно спутал день и ночь: когда все дрыхнут, он сторожит. Знает ли капитан о рыжем негоцианте? В любом случае без него не обойтись, Карваль со своей вечной бдительностью может совать нос в каждую миску, это никого не удивит.

– Прикажете разбудить?

– Я сам к нему зайду.

Предстоящий разговор не радовал. Капитан не переносит Альдо и сходит с ума по свободной Эпинэ. Для него все средства хороши, а Гальтара, к несчастью, слишком близко от Пуэна. Убить легко, особенно сдуру, вы попробуйте скрыть убийство, а скрыть необходимо: восемь тысяч против двух – это несерьезно.

Будь жив Рихард, Иноходец посоветовался бы с ним, но полковник так и не вышел из безумной атаки, а Удо… Человек имеет право на горе. Эпинэ глянул на запястье – дурацкая привычка, надо от нее избавляться – и постучал.

Карваль открыл сразу, хотя на выспавшегося человека не походил.

– Капитан, мне нужно с вами поговорить.

– Да, монсеньор. – Закатные твари, с чего же начать? Робер невесело усмехнулся, глядя на застывшего столбом офицера. Вот ведь характер, пока не прикажешь, не сядет.

– Садитесь.

– Благодарю, монсеньор.

Если ищешь лисицу, нельзя врать собаке, но правду Никола Карваль знать не должен, по крайней мере всю.

– Никола, мне нужна ваша помощь. Я не вправе раскрывать все карты, скажу только, что в комнате его высочества лежит труп. Этот человек погиб случайно, но допустить, чтобы об этом стало известно, нельзя.

– Монсеньор…

– Я еще не закончил. Погибший прибыл в Лэ не один. С ним были трое слуг, которые сейчас в замке. Я должен знать, где они.

– Прошу прощения, – Никола шумно втянул воздух, – это касается господина Ракана или вас?

– Нас обоих, и не только. Капитан, я не могу вам приказывать, я вас прошу.

– Вы – мой король, – лицо офицера стало угрюмым. – Правильно ли я понял, что должен тайно убрать труп, а затем отыскать слуг и… И убить.

– Только найти. Остальное – мое дело, – не хватало заставлять других расплачиваться за их с Альдо глупость.

– Монсеньор, ваши заботы – это заботы всех ваших подданных, и потом… Чтобы не было неожиданностей, троих должны убивать трое, а еще лучше – шестеро.

– Сначала их нужно найти.

– Найдем. Могу я увидеть труп? Возможно, я встречал этого человека.

– Конечно.

Они поднялись к Альдо. В комнате пахло кровью, и Робер распахнул окно. Никола мрачно отдал сюзерену честь и занялся покойником. Кровь вокруг раны загустела, превратившись в омерзительное желе. Какое счастье, что осенью нет мух.

– Я его никогда не видел, – Никола водрузил окровавленный плащ на место. – Я отдам распоряжения моим людям и сейчас же вернусь. Нам понадобятся мешки и топор.

– Постойте, капитан, – Робер взобрался на здоровенный сундук и дотянулся до висевшей на стене старинной секиры; зрение его не подвело, оружие было отменно отточено. – Топор не понадобится.

– Тем лучше, – очередной поклон, и Карваль исчез за дверью. Робер вздохнул и уселся прямо на сундук, стараясь не глядеть в сторону камина.

– Похоже, нам придется поработать мясниками.

– Что? – у Альдо дернулась щека.

– Вынести труп тайком у нас вряд ли получится. Даже ночью. Придется по частям.

Сюзерен с тоской глянул на дело рук своих, но кивнул.

Глава 2 Эпинэ. Замок Лэ и его окрестности

Как называют того, кто убивает заимодавца, чтобы не отдавать долгов? А того, кто продает ковер вместе с вырытой под ним ямой? Один другого сто́ит! Эсператисты не признают клятв, вырванных силой или обманом, любой клирик простит Альдо нарушенное слово, зато взъестся на принца за участие в богомерзком гоганском обряде и будет прав. Им и впрямь следовало держаться от ары подальше, а от «истинников» тем более – игры с магией до добра не доведут.

– Пора проверять караулы, – хмуро произнес Никола. Они не называли вещи своими именами, но это не меняло сути.

– Идем, – Робер достал подарок Мильжи, тронул пальцем холодную сталь. «Барсы» верили, что кровь притягивает кровь, а новая кровь смывает старую, поэтому на клинке только одна кровь, последняя, а воина за Порогом ждет только один враг. Эх, было бы так же и с совестью…

Иноходец со злостью сунул бирисский кинжал в ножны. Сегодня он будет доволен. После варастийцев и солдат Манрика – гоганы, из-за которых все и началось. Как заманчиво – свалить все на рыжих и почувствовать себя жертвой.

– Я с вами! – не терпящим возражения тоном заявил Альдо. Брови принца были сведены, Робер прекрасно знал это выражение: оно означало упрямство, упрямство и еще раз упрямство. Карваля передернуло, но он промолчал, предоставив объясняться с Раканом своему герцогу.

– Альдо, – вряд ли получится, но попробовать нужно, – мы с капитаном справимся. Нам уже приходилось убивать спящих, а тебе – нет.

Никола тоже не приходилось, но это неважно.

– А я могу все испортить? – усмехнулся Альдо. – Может, и так, но гог… Эти прицепились ко мне, а не к тебе. Плох тот король, который прячется за своего маршала.

– Как хочешь, – препираться дальше что стегать дохлую лошадь. Ладно, Леворукий не выдаст, «истинник» не съест. Кроме того, сюзерен прав, за все надо платить. И за пареную морковку, и за жареную курицу, и за собственную глупость и жадность.

Принц Ракан, герцог Эпинэ и капитан Карваль поднялись и, не глядя друг на друга, вышли.

Первый караул. В дюжине шагов от двери Альдо. Солдат на каждом углу понаставили – ни труп вынести, ни в гости заглянуть, а гоганы по замку разгуливают как хотят.

– Монсеньор, в Лэ все спокойно.

– Хорошо, теньент. Когда вас сменят?

– В три часа.

– Постарайтесь не уснуть!

– Как можно?!

Утром служанки придут прибираться, заметят ли они что-то подозрительное? Иноходец надеялся, что нет, но из военных плохие уборщики, они могли что-то проглядеть. Та же секира – на ней теперь нет пыли, хотя само по себе это ничего не значит, а трупа у камина больше нет, вместо него на каменном полу в луже чесночной подливы валяются осколки блюда и куски баранины. Чтобы сбить с толку собак, вернее, не собак, а псарей. Скольких еще придется сбивать с толку, пока кошка-судьба не загонит их в сапог, как когда-то Клемента?

Пост на лестнице, посты на галереях, во дворе, у ворот, на стенах… Какой же Никола обстоятельный! Теньенты, капралы, солдаты – кто-то заспан, кто-то бодр, от кого-то несет луком, от кого-то чесноком, от кого-то дешевым молодым вином. «Все спокойно», «ничего подозрительного не замечено», «никто не входил, никто не выходил».

Они проверяли караул за караулом, неотвратимо приближаясь к конюшенному крылу, где Никола разыскал гоганов. Оказывается, убитого в Лэ прекрасно знали – преуспевающий торговец шерстью из Сабве лет десять вел дела с графом Пуэном. Мятеж негоцианта не испугал, ибо война войной, а прибыль – прибылью. По крайней мере так счел графский управляющий, несмотря на тесноту, приютивший «господина Вукрэ» и его помощников. А сколько еще таких «негоциантов» ездят по талигойским дорогам, скупая не шерсть и не вино, а чужие шпаги?

Конюшенное крыло было темным – слугам не дозволялось зря переводить свечи. Никола поднял фонарь повыше. Перед капитаном приплясывало и кривлялось желтое пятно, темнота пахла прогорклым маслом, переваренным гороховым супом, еще какой-то дрянью. Поворот, лестница, снова поворот.

– Здесь.

Единственная на весь коридор дверь, из-под которой выбивается полоска света. Гоганы не спят. Ждут старшего? Молятся? Хотя молиться в Талиге правнукам Кабиоховым запрещено, так же как ложиться в талигойскую землю. Можно подумать, покойник может выбирать.

– Придем позже? – в голосе Альдо сквозила надежда.

– Нет, раз не спят, то не уснут, пока не вернется главный.

Альдо ничего не ответил, просто постучал. Коротко и властно. Дверь открыли сразу. Стоящий на пороге человек был одет добротно и скромно, как и положено слуге богатого негоцианта. Может, гоган, а может, и нет.

– Господа, чем могу служить?

– Доброй ночи, – Альдо улыбнулся и пошел вперед, вынуждая хозяина посторониться. Замыкавший процессию Никола заботливо прикрыл дверь. Робер не сделал ничего, хотя начинать предстояло ему – так решили они с Никола, – но сначала нужно оглядеться.