Лик Победы - Вера Камша 66 стр.

Граф Шантэри недовольно хрюкнул и поднес к глазам послание Ворона. Читал он долго – видимо, не верил собственным глазам. Принесли шадди, разумеется, паршивый, но в четыре утра плохого шадди не бывает. Марсель залпом проглотил пресладкую горечь и сухо осведомился:

– Прочли?

– Это возмутительно, – сообщил граф Шантэри, – просто возмутительно!

– Ну так возмущайтесь, – взъелся Марсель, – только побыстрее.

– Не надо дерзить, мой мальчик, – дядюшка укоризненно вздохнул, но этим и ограничился. – Как и когда это письмо попало в твои руки? Кто его принес?

– Герард, – виконт невольно улыбнулся. – Алва отдал дураку письмо и отправил слушать реквиемы. Восемь штук! Разумеется, это ходячее совершенство вытерпело до конца и заявилось домой час назад.

– Тонкое решение, – пробормотал дипломат. – Письма написаны прошлой ночью. Я не получал никаких сведений. Когда получил их Алва, если, разумеется, получил?

Когда? Марсель вспомнил уже позавчерашний день. Около полудня пришел Луиджи, они были все вместе, потом притащился барон с гитарой…

– Я нахожу только одно объяснение, – задумчиво произнес дядюшка, – известия принес капитан Джильди, но передал их ночью, когда остался наедине с герцогом. Они ушли вместе. Не сомневаюсь, что «Влюбленную акулу» в Урготе больше не увидят… Тем не менее нужно узнать, какие суда бросили якорь в ночь на 13 день Ветров, хотя это могла быть и какая-нибудь рыбачья фелука.

– Ну, узнаем мы, – не понял Марсель, – а дальше-то что?

– Дальше настоятельно советую тебе лечь спать. Мы все равно предпринять ничего не можем.

– Спать?! – переспросил Марсель. – Ворон полез в зубы Леворукому, а мы выпьем шадди и ляжем спать?!

– Ах, молодость, молодость, – глаза Шантэри стали мечтательными, – она всегда громко кричит и куда-то бежит… А подумать? «Влюбленную акулу» нам не только не догнать, но и не найти. Герцог Алва ясно дал понять, что никакая помощь ему не требуется, давайте уважать его решение.

Марсель залпом допил дядюшкину чашку и со стуком поставил на поднос:

– Ну и трус же вы, граф Шантэри, – граф вылупил глаза, – мне стыдно, что мы родственники! Ворон послал нас к кошкам, но лично я к ним идти не собираюсь. Разрубленный Змей! Я его найду, и плевать, хочет он этого или нет!

– Марсель, не сходи с ума!

– Ворон – мой друг!

– А сам он об этом знает? – съязвил посол его величества Фердинанда Оллара.

– Достаточно, что об этом знаю я, – отрезал Марсель.

Дядюшка Шантэри понес какую-то ахинею, но виконт Валме не слушал. Пускай старый пень надевает свой колпак и дрыхнет. Все равно толку с него, как с паукана меду!

Пользу можно извлечь из всего. Даже из киркорелл, даже из ранней службы и разглагольствований барона Дежу. Марсель Валме осадил коня у дворца его величества Фомы, благословляя последнего за богобоязненность и опасаясь, что принцессы увильнули от утреннего молебна. Дежурный офицер для порядка глянул на пропуск виконта и пожелал капитану Валме доброго утра.

– Сударь, – улыбнулся виконт, – не подскажиете ли мне, как пройти в каплицу?

– Вас проводят…

В коридорах суетились слуги, но придворных видно не было. Еще бы, десять утра, в это время приличные люди спят, но он – неприличный. Он уже побывал во Фьянтине и узнал, что «Влюбленная акула» ушла и не вернулась. А вот чужих кораблей в порту не видели уже три дня. Закатные твари, Алве что, видение было?!

– Прошу по этой лестнице вверх.

– Благодарю.

Нет, это не церковь, это какая-то голубятня… Если Фома каждый день по два раза бегает вверх и вниз, то почему он такой толстый?

Сверху плыли звуки органа и запах багряноземельских смол. Так мирно и так благостно, да еще с утра пораньше… Ужас! У входа восседали три дамы в розовом, и Валме едва их не расцеловал. Раз листочки тут, то и цветочек недалече.

Второй радостью стало отсутствие Юлии. Урготская Фиалка то ли проспала, то ли от вчерашнего расстройства приболела. Ну и слава Леворукому.

Орган взвыл, запищали одетые в серое детишки, скоро конец, он подгадал правильно. Марсель взял у прислужника свечку и с постной рожей опустился на пустующую скамью у самого прохода. Если Елена стоит на грешной земле хотя бы одним каблучком, она его заметит.

– Да будут благословенны ходящие в незлобии, чьи сердца открыты любви небесной и свету горнему, – провозгласил похожий на мула клирик.

– Ад арбене, ад арбене, ад арбене!!! [114] – пропел хор.

– Да пребудут в благоденствии праведные и богобоязненные, да воздастся им по мыслям их!

– Ад арбене, ад арбене, ад арбене!!!

– Да святится имя Создателя в сердцах наших, да вернется он к ожидающим, да воздаст златом за злато и сталью за сталь.

– Ад арбене, ад арбене, ад арбене!!!

Ну и зануды эти эсператисты, сначала битый час несут допотопную тарабарщину, а потом, словно этого мало, повторяют на талиг, да еще с гальтарским припевчиком. Нет, судари мои, Марсель Валме выбирает олларианство, олларианство и еще раз олларианство. Оно короче.

– Виконт, мы удивлены, – Елена в сером покрывале поверх утреннего розового платья стояла и улыбалась, – мы полагали вас олларианцем.

– Так оно и есть, – Валме спохватился, что все еще сидит, и торопливо вскочил, – но я уполномочен передать…

А что именно он уполномочен? Закатные твари, ну за какими кошками принцессам столько придворных дур?

– Ваше высочество, я уполномочен обсудить с вами некоторые подробности следующей мистерии.

– Это очень мило. Прошу вас в зимний сад.

Зимний сад – это хорошо, особенно если посредине журчит фонтан, а за кадками с миртами спрячется разве что кошка. Елена – умница, а вот дурак он сам или нет, сейчас узнаем.

– Ну, виконт, – просияла глазами Ласточка, – что просил передать герцог Алва? Когда мы его увидим? Моя сестра так расстроена…

– Мы тоже расстроены, – брякнул Марсель, – и еще как… Ваше высочество, пока это знаете только вы. Герцог Алва уехал.

– Как? – улыбка сбежала с личика Елены, словно ее стерли тряпкой. – Куда? Зачем?

– Как? – переспросил Валме. – На этой дурацкой галере, а куда, можно только догадываться… Герцог узнал что-то паршивое. Ваше высочество, могу я быть с вами откровенным?

– Конечно, – пробормотала принцесса, – но что я могу?

– Ваше высочество, – убьет его дядюшка за это или нет? – Алва мог сбежать, только получив вести из Талига… Не поймите меня превратно, но мы со дня нашего приезда видели только рескрипты его величества и послания кансилльера и кардинала. И все! Ни единого письма от родичей или друзей, а этого просто не могло быть. От нас что-то скрывали, что-то, о чем может знать ваш августейший батюшка…

– Он знает, – неожиданно произнесла Елена помертвевшим голосом. – Та из нас, которая не выйдет замуж за герцога Алву, должна выйти за Фердинанда Оллара. Что-то случилось с королевой… Виконт, герцог поехал спасать Катарину, ведь все знают, что они… Что Первый маршал Талига и королева… Что Катарина Ариго…

– Успокойтесь, – прикрикнул Валме и осекся. Не хватало еще орать на чужеземную принцессу, даже если она влюблена по уши. – От Катарины Ариго собирался избавиться еще Сильвестр. Ворон это прекрасно знал и не имел ничего против.

– Правда? – Так, сейчас она в ладоши захлопает, ох уж эти девушки…

– Клянусь вам.

– Идемте, – вскочила принцесса. – У вас есть пистолет?

– Нет, – растерялся виконт.

– Нет?!

– Простите, сударыня, я не мог явиться во дворец вашего батюшки вооруженным до зубов.

– Тогда давайте кинжал! Он у вас, надеюсь, имеется?

– Прошу вас, – Марсель с поклоном протянул алвасетский клинок. – Умоляю, не порежьтесь.

Любопытно, Урготская Ласточка собралась охотиться на папеньку или на кого-то другого?

– Не волнуйтесь, виконт, – Елена довольно ловко спрятала оружие в широком рукаве, – а теперь идемте.

Валме немедленно запутался во всяческих лесенках и коридорчиках и понял, где они, только у дверей кабинета его величества. Елена кивнула охранникам, взяла Марселя под руку и, вздернув подбородок, вошла к герцогу. Фома в теплом коричневом кафтане без парика восседал за заваленным бумагами столом и как никогда сильно напоминал негоцианта.

– Папенька, – принцесса накинула на дверь массивную цепь, – виконт Валме хочет знать, куда исчезают письма из Талига. Я тоже хочу.

– Елена, – глаза Фомы забегали, усугубив и без того немалое сходство с торгашом, – я не понимаю.

– Батюшка, – твердо сказала Елена, – вы все понимаете. Я видела у вас на столе донесения гайифского посла, и не только.

– Виконт, – произнес Фома, – прошу вас выйти.

– Нет! – заявила принцесса. – Мы никуда не уйдем, пока вы не вернете письма.

Славная девочка, но письма давно стали золой и прочим прахом. Ох, и заварил же он варево, Шантэри его съест…

Славная девочка, но письма давно стали золой и прочим прахом. Ох, и заварил же он варево, Шантэри его съест…

– Елена, что ты себе позволяешь?

– Что случилось в Талиге? – тявкнула принцесса, вытаскивая кинжал. – Говорите!

Фома не испугался, но ошалел. Герцог медленно поднялся из-за стола, сверкнула богобоязненная лысина.

– Елена, я же тебя предупреждал. Виконт, вам не следовало давать ее высочеству нож.

– Кинжал, – зачем-то поправил виконт.

– Я не вижу особой разницы, а Елена тем более, – герцог говорил так, словно в кабинете не было и духу дочери, – но я надеюсь, что эта мистерия разыграна не на пустом месте. Произошло нечто неожиданное?

– Для нас – да, – резко бросил Марсель, – для вас – вряд ли. Герцог Рокэ Алва тайно покинул Ургот, оставив письмо, в котором ссылается на некие неприятные известия.

– Покинул Ургот? – лицо Фомы пошло белыми пятнами. – Как?! Этого не может быть!.. А армия, что с армией?!

– Передана под командование маршала Савиньяка. Ваше величество, что вам известно?

– Какие именно распоряжения оставил Рокэ Алва? – хрипло переспросил великий герцог Ургота.

– Сначала скажите, что было в перехваченных вами письмах? Что писал маршал Лионель?

– Ничего, – Фома утер кружевным платочком лысину и сел, – располагайтесь, виконт. Я не люблю смотреть снизу вверх. Писем от графа Савиньяка я не перехватывал, видимо, это делали другие. Мне известно лишь то, что перед самой смертью кардинала Сильвестра Лионель Савиньяк был переведен в Кадану с полномочиями, близкими к полномочиям Проэмперадора.

Это Марсель Валме знал и так, но на всякий случай дипломатично вытаращил глаза.

– Папенька, – перебила Елена, – Рокэ Алва знал про королеву, он ее не любит… Я рассказала виконту, что вы этого не знали и перехватывали письма.

– Елена, – буркнул герцог, – при других обстоятельствах ты была бы наказана. Да, сударь, я прочитал несколько писем, предназначенных вам и юному адъютанту герцога Алвы, но в них не было ровным счетом ничего, заслуживающего внимания. А что было мне делать? Я полагал правильным скрывать от герцога неприятности его, скажем так, дамы. Елена, тебя здесь нет, ты меня не слышишь. Виконт, клянусь вам, что дела в Талиге шли прилично. Манрики и Колиньяры охотились на гайифских и дриксенских прихлебателей, Рафиано, Ноймаринен, ваш достойный батюшка, Дораки и ряд других влиятельных фамилий заняли выжидательную позицию. Правда, я бы предположил, что союз Фламинго и Медведя вот-вот превратится в свою противоположность. Восстание в Эпинэ говорит именно об этом…

– В Эпинэ?! – Марсель не поверил собственным ушам.

– Успокойтесь, виконт. В Валмоне все спокойно. Взбунтовались Старая Эпинэ, Агиррэ, Ариго и Пуэн: прекрасный повод заменить губернатора, не отдать титул герцогов Эпинэ родичам Колиньяров, а заодно добить старую знать. Очень разумный ход, хотя с семейством Маран поступили чрезмерно жестоко…

– А что с ними сделали? – полюбопытствовал Валме.

– Повесили, – деловито сообщил Фома, – по крайней мере старших. Осталась лишь девица, по утверждению Колиньяров, обесчещенная Робером Эпинэ. Ее выдали замуж за фаворита Манриков, а ее величество отправили в Багерлее.

– И как давно вы это знаете? – полюбопытствовал Валме.

– Недели три. Если вы уверены, что слухи о привязанности Первого маршала Талига к королеве сильно преувеличены, то…

– Ваше величество, – перебил Валме, напрочь позабыв об этикете, – в прощальном письме герцог Алва ссылался на неприятные известия, которые мы получим сегодня или завтра.

– Виконт, я могу вас попросить об одолжении? – лицо Фомы стало сладким до горечи. – Позвольте мне ознакомиться с письмом. Моя благодарность не будет знать границ.

– Ваше величество, – поклонился Валме, – границ не знают только ветер и глупость. Позвольте, в свою очередь, предложить вам сделку. Я покажу вам одно письмо монсеньора, а вы поможете мне подделать другое.

– Виконт, – лицо Фомы изобразило живейшее возмущение, – что вы себе позволяете?!

– Всего лишь отдаю вам должное. Не может быть, чтоб у вас не нашлось человека, способного повторить чужой почерк.

– Он есть, – вмешалась Елена, – если отец не хочет, я сама его приведу. Это…

– Неважно, кто это, – мягко произнес Фома. – Что за письмо вам нужно?

– Отпуск из армии по болезни. Такой, чтоб казалось, что меня выгоняют почти с позором.

– Марсель, – глаза Елены округлились, – зачем?

– Затем, что я еду в Олларию, – выпалил Марсель. – Если Ворон там, я его догоню, если нет, разберусь, в чем дело. Я – щеголь и дурак, на меня никто и внимания не обратит. Если все плохо, то я сыт войной по горло и зол на маршала, как ызарг. Если плохо, но не совсем, я соскучился по Марианне… Ну а если все в порядке, я и впрямь приболел, но скоро поправлюсь и помчусь к своим боевым друзьям.

– Вы очень умный человек, – значительно произнес Фома, – очень. Я настоятельно вам советую, во-первых, как можно дольше сохранить нынешнюю репутацию и, во-вторых, всерьез задуматься о дипломатическом поприще. Я, со своей стороны, предупрежу маркиза Габайру. Он, как вам известно, дуайен Посольской палаты.

– Марсель, прошу вас, будьте осторожны, – Елена подбежала к виконту, поцеловала его в лоб и сама удивилась.

– Ваше высочество, – приосанился Валме, – что значит поездка домой в сравнении с абордажем? Я просто слегка развеюсь.

Виконт отнюдь не был уверен, что хочет ехать, но, закатные твари, Ворон был его другом, а Вейзель что-то плел про излом эпох и про то, что судьбе надоедают ее любимчики. Конечно, можно было и подождать. Хотя бы тех самых дурных известий, о которых писал Рокэ, но вдруг будет поздно? Марсель как-то не подумал, что там, где бессилен Алва, он точно ни на что не сгодится, просто он не мог спокойно сидеть в Урготелле и ждать у моря погоды. Виконт Валме решительно поднялся:

– Ваше величество, если у меня к полудню не будет отпуска, мне придется дезертировать.

– Он будет, – старый хитрец внимательно посмотрел на собеседника и неожиданно подмигнул. – А заодно у вас будет урготское подданство. Так, на всякий случай.

Глава 6 Оллария и окрестности

Сона решительно встала у мостика, всем своим видом выказывая, что с места не тронется. Кобылицу можно было понять: деревянное сооружение за полтора года изрядно обветшало, а несколько досок и вовсе выпали и уныло гнили в наполнявшей ров мутной, зеленоватой жиже. Ричарду отчего-то стало ужасно обидно. Когда-то он Лаик ненавидел, но здесь учились отец, дед, Эйвон, множество других достойных людей. Сгнивший мост и заколоченная караулка были оскорблением их памяти. Ричард сжал колени, посылая Сону вперед, но мориска захрапела и попятилась, выказывая достойный своего полубрата норов.

– Сударь, – подал голос сопровождавший юношу капрал из Барсины, – осмелюсь заметить, не нравится ей что-то, кобылке-то вашей.

– Ерунда, – как можно небрежнее бросил Дик, – морискам нравится злиться, не нужно потакать их капризам.

Капрал пожал плечами. Дурак, и чего вылез! Можно подумать, без него не ясно, что Соне не хочется в Лаик, ему и самому не хочется, но надо. Дернул же его Леворукий посоветовать его высочеству расположиться в «жеребячьем загоне». Принц согласился, и Дик с двумя дюжинами солдат поехал проверить, может ли поместье принять Альдо Ракана и его свиту, не отступать же из-за лошадиных капризов. Юноша примирительно потрепал храпящую Сону по шее, но та даже не соизволила оглянуться. Мало того, выходки мориски взбудоражили солдатских лошадей, которые тоже заупрямились. Этого еще не хватало!

Ричард спешился и попробовал настил ногой. Мост противно скрипнул, возле перил осклизлые доски поросли грязно-белым лишайником, от воды, несмотря на холод, несло какой-то тухлятиной. Каким бы вором и бестолочью ни был капитан Арамона, при нем подъезды к Лаик содержались в порядке, но теперь корабль Олларов тонет, а крысы бегут, им не до старой школы. Дикону стало противно, но он обещал сюзерену, а это вопрос чести. Молодой человек решительно перешел ров.

Ворота поместья были распахнуты, в отличие от моста они сияли новизной, но дорогу покрывал толстенный слой слежавшихся листьев, которые никто не удосужился убрать. Дикон отшвырнул ногой сломанную ветку и пошел назад. Солдаты молча сидели в седлах, спешившийся капрал хмуро бил ногой в запертую караулку. Так, для порядка. Ричард взял Сону под уздцы и решительно повел вперед. Кобылица то ли смирилась с неизбежным, то ли привыкла к доносящейся из рва вони, солдатские клячи тоже подчинились, и отряд герцога Окделла вступил в Лаик.

Вековые тополя по-прежнему подбрасывали вверх шары омелы и вороньи гнезда, равнодушно мерцал пруд, из зарослей ведьминых слез выглядывала олларианская каплица. Все как два года назад, даже странно! Теперь Ричард понимал, что имел в виду Дидерих в своем «Зачарованном замке». В большом мире происходит столько всего, а здесь время словно бы остановилось.