Я в негодовании прошел дальше, оправдывая себя тем, что клятву Гиппокарата я не давал, и что Германия сама нарушала все мысленные законы и правила. Но конечно, уже через несколько шагов я повернул назад, попросить извинения у ни в чем не повинного санитара.
Он кивнул, и флегматично продолжал завязывать бинт. Что ему чужие командиры, тем более в штатском. Персонал медвзвода подчиняется только своему командиру медицинской службы, а что ему делать, он хорошо знает.
А ведь как я негодовал, когда в американском сериале про корейскую войну врачи объясняли порядок оказания помощи раненым: сначала американцы, потом корейцы, а потом китайцы.
За этими мыслями я не заметил, как подошел к оживленно разговаривающей кучке солдат, и услышал - вот он, товарищ комбат.
Посередине группки бойцов меня уже ждал молодой парень с тремя кубарями в петлицах, держащий в руках МП-40. Я попытался вытянуться по стойке смирно и доложил по форме
- Старший лейтенант запаса Андреев в ваше распоряжение прибыл.
К моему удивлению, старлей сразу бросился обниматься, приговаривая
- Ну молодец лейтенант, как вовремя пришел на помощь. Мне уже тут понарассказывали, как ты броневик подбил.
Он утащил меня в блиндаж, в котором, судя по коробке полевого телефона и лежащей на столе сложенной гармошке карты, раньше располагался командир роты. Комбат усадил меня на табурет, и сунул мне кружку воды, которую самолично налил из чайника. Сделав первый глоток, я тут же выплюнул обратно, и закашлялся.
- Это же спирт!
-- Так он же разбавленный. - Старлей не знал, удивляться ему или смеяться. - Вот смотри. - И он тут же одним глотком выпил всю кружку, довольно крякнув.
-- Извините, но я не пью даже разбавленный. - Виновато сказал я, откашлявшись.
-- Ничего, тогда закуривай, и он протянул мне пачку Казбека, которую я раньше видел в фильмах про войну.
Видимо виноватое выражение моего лица подсказало ему, что курить я тоже не умею, и он, хмыкнув, убрал папиросы обратно.
-- Я командир батальона 215-го стрелкового полка 179-й стрелковой дивизии старший лейтенант Иванов. Но ты можешь звать меня просто Сергей. - он протянул мне руку.
Вот это да! Это же тот самый полк, в котором воевал мой дед, в честь которого меня и назвали. Вот только служить здесь он будет лишь в следующем году, так что встреть его, по крайней мере сейчас, мне не придется. Ну почему я раньше не интересовался историей этой дивизии. Где она воевала в сорок втором, я примерно знаю. А вот что с ней происходило в начале войны не имею ни малейшего представления.
- Александр. Старший лейтенант запаса Андреев. - спохватился я. - Но у меня нет документов. Боюсь, что подтверждение моей личности тоже получить нельзя.
-- Ясно, вздохнул Сергей. Твой город тоже оккупировали. Хорошо воюешь. Ты где раньше служил?
Что рассказывать, я уже обдумал на берегу, пока руководил погрузочно-перетаскивающими работами.
- Сидел два года при штабе, бумажки перекладывал. За все время даже отделением не покомандовал. - Я тяжело вздохнул. - И в учениях ни разу не участвовал. Когда увольнялся в запас, дали еще один кубарь в петлицы, но конечно, на полноценного командира взвода я потяну. Знания у меня есть, но чисто теоретические.
Все что я рассказывал, было чистой правдой. То, что я сидел не с бумажками, а с компьютером, как единственный в штабе, знакомый с подобной техникой, значения не имело. Как и то, что учения в Российской армии 90-х годах вообще почти не проводились.
-- Сейчас много таких запасников. Ты решительный, и видно, что образованный. Назначим тебя на роту, к тому же по численности она сейчас даже на взвод не тянет. В строю осталось чуть больше сорока человек, включая легкораненых.
-- Надеюсь в мою роту? - Надо же, насколько бой сближает людей. Теперь все эти солдаты были для меня родными, хотя я почти ни с кем из них еще не познакомился.
-- Конечно сюда. Они все ко мне буквально с кулаками подступили. Мол, оставьте старлея у нас.
-- А как же...
-- Насчет документов не беспокойся. Сделаем мы их тебе.
-- Справку выпишут?
-- Нет, у нас недавно командир роты погиб в соседнем батальоне. Он детдомовский, родственников нет, поэтому его документы тебе отдадим, а штаб полка оформит перевод в мой батальон. Кстати, и звание у тебя останется.
-- И как меня теперь зовут?
-- Соколов Александр. Отчество не помню, потом узнаем. Кстати, что у тебя под курткой, кольчуга что ли?
-- Ну да.
-- И что, она и вправду спасает от пуль?
-- Да нет, что ты. - Я рассмеялся. - Она защищает только от холодного оружия. Просто... это мой отец принес трофей с войны. Так сказать, семейная реликвия. Вот я ее и надел, когда эвакуировался.
Кстати, давно пора ее снять. Толку от нее в современном бою нет, а таскать лишнюю тяжесть, когда я и так буду нагружен амуницией, мне не хочется. Да и ненужные вопросы могут задавать.
-- Так, хорошо, проблему с документами решили. Скажи, Сергей, пленных уже допросили?
-- Нет, утром доставим в дивизионную разведку, там и допросят.
-- Блин, а если там новое нападение готовят. Среди пленных был офицер, но он наверно до сих пор без сознания. А вот унтера порасспросить можно.
-- Пойдем, ты немецкий хорошо знаешь?
-- Нет, я английский учил, а немецкий знаю только на уровне хонде хох - ком цу мир.
-- Черт, я в школе, правда, учил, но разговаривать на нем не смогу.
По дороге комбат с довольным видом перечислил трофеи и потери немцев:
- Пленных двадцать восемь, убитых нашли сорок семь, кроме этого экипажи сгоревших машин. Кого-то убило на переправе, и наверняка у них есть умершие от ран. Так что всего убито не меньше шестидесяти, и должно быть больше сотни раненых. Не удивительно, что они отступили. Трофеев взяли 4 станковых пулемета, 9 ручных, 6 пистолет-пулеметов, больше сотни карабинов, много гранат и патронов. С нашей стороны 7 убитых и 18 раненых - это считая с артиллеристами и санитарами.
Мы подошли к землянке, охраняемой двумя часовыми, где содержались легкораненые пленные. Внутри горела лампа, сделанная из гильзы сорокапятки, и можно было осмотреть немцев. Офицера здесь не было, но я знал, что он тяжело ранен и его наверно уже унесли в медсанбат. Зато унтер, на которого я так надеялся, выглядел вполне здоровым. Он сидел на лавке и спокойно беседовал с другими солдатами.
Комбат показал на него рукой, и грозно крикнул. - Ком цу мирен, шнейли. - Действительно, немецкий он знал не лучше, чем я. Но немец его все-таки понял, и заложив руки за голову, спокойно вышел к нам.
Мы привели его в мой блиндаж. Я развернул карту, а старлей разливал нам горячий чай, который кто-то уже успел принести. Унтеру, кроме того, старлей налил полкружки "развязывателя языков". Себе Сергей на этот раз спирт наливать не стал, хотя я видел, что он на него чуть ли не облизывается.
Тем временем я мельком осмотрел нарисованную от руки карту, на которой были обозначены наши позиции. Речка оказалась Западной Двиной. Судя по тому, что ее ширина здесь не превышала 50 метров, мы находились в самых верховьях реки. Она текла на юго-запад, затем делал крюк к восток километра на три. Наш полк оборонял участок берега ограниченный с севера селом Рожня и деревней Козлово, а с юга селом Лубенькино, служившими опорными пунктами. Посередине позиций находился штаб полка, на окраине села Глухарево.
Я без особой надежды попытался заговорить с пленником на английском, и он тут же бегло и вполне понятно ответил мне, что его зовут Отто Лаукс, звание унтерфельдфебель а должность командир какой-то шуеценгруппы в 232-м пехотном полку 102-й пехотной дивизии. Судя по тому, что в его группе было десять человек, это было отделение.
С опаской посматривая на Сергей, и доверчиво на меня, Отто пил все, что ему предлагали, и отвечал на вопросы.
Мне было даже немножко обидно, что он меня не боится. Неужели я в черной кожаной куртке и с пистолетом на боку не похож на грозного комиссара? Но Отто объяснил мне, что раненый солдат, которого я перевязывал, рассказал ему о добром "человеке в черном", поэтому он точно знает, что его не убьют.
Я потихоньку отхлебывал чай, переводя комбату рассказ пленного.
История унтера была самой обычной. Отто Лаукс давно мечтал учиться, но надо было работать, чтобы помогать семье. Наконец, в тридцать девятом году он поступил в институт, по ночам подрабатывая в типографии. Жизнь налаживалась. Но со второго курса его призвали в армию. Так как он был достаточно образованным, то его назначили унтер-офицером. Полгода его полк усилено тренировали, объяснив, что якобы готовят к летней высадке в Англии, даже выдали английские разговорники. Так что прилежный Отто по вечерам еще усиленно зубрил английский, который и до этого немного знал.
Тут я опять блеснул эрудицией, рассказав Сергею о хорошо подготовленной системе дезинформации, благодаря которой Германии удалось скрыть широкомасштабные приготовления к нападению на СССР. Немцы открыто демонстрировали войска и технику, перебрасываемые на запад, и до мая держали там больше войск, чем на востоке.
В июне его 232-й полк погрузили в эшелоны, но направили не к Ла-Маншу, а в Пруссию, где полк оставался в резерве. Летом они в боях почти не участвовали, а в начале сентября их перебросили сюда, и сразу начались постоянные атаки, в которых погибло много солдат.
Другие два полка его дивизии - 233-й и 235-й смогли с ходу форсировать реку в том месте, где не было наших войск, и заняли плацдарм, который успешно удерживали две недели. А вот сослуживцам Отто не повезло, так как на этом участке уже успела занять оборону наша 179-я дивизия.
- Ну надо же, какое совпадение - Заметил Сергей. - В его дивизии полки с номерами 232, 233 и 235, а в нашей есть 234-й. - Он показал на карте пять сел на восточном берегу Западной Двины, занятые немцами. Ближайшее из них - Дулово, находилось всего в трех километрах к югу от нас.
- Это село сейчас атакует 259-й полк нашей дивизии. В нем меньше двухсот человек, а в селе повсюду дзоты и минные поля, поэтому наши пока не могут выбить немцев оттуда.
- Два дня назад, - продолжал Отто - русские войска начали наступление на плацдарм, но их было меньше, чем обороняющихся, позиции очень хорошо укреплены, поэтому никто не беспокоился. Однако ночью русские незаметно переправились через реку и смогли захватить село Данилово вместе с расположенной там артиллерийской батареей. Бои шли день и ночь, германцы постоянно контратаковали, но их постоянно теснили. А сегодня тот русский полк, который укрепился на западном берегу, - 912-й, пояснил Сергей, - неожиданно переправился через реку и ударил в тыл обороняющимся. Положение немцев стало катастрофическим.
- Это очень хорошо, что немцы поставили здесь необстрелянную дивизию. - заметил комбат - Поэтому наши и смогли выбить с плацдарма врага, который по численности превосходил их в три раза.
- Офицеры ворчали - продолжал Отто, - что надо или посылать помощь на плацдарм, или давать приказ на отход, так как окруженные войска не получают боеприпасы и долго не продержаться.
- Ну, помощи им ждать неоткуда - заметил я - основные силы группы армии Центр сейчас концентрируются южнее, по крайней мере, в сотне километрах отсюда, и там же сосредоточены почти все резервы.
Чтобы помочь окруженным полкам, одному батальону его полка было приказано форсировать реку, и ударить в тыл советским войскам, штурмующим Дулово. Их усилили ротой тяжелого батальона, дали один "Штуг-3" и бронетранспортер "Ганомаг".
Тут я попросил его объяснить, что это за "штуга" такая. Оказалось, что так называется самоходное орудие на базе троечки (танка Pz-III) c 75 миллиметровой пушкой.
Все это проясняло обстановку, но больше всего меня волновало, не собираются ли немцы опять нас атаковать. По уверениям унтера, на этом участке кроме остатков их батальона и батареи 81-мм минометов никого не было. Еще был саперный батальон, но после того как он наладил переправу, его отправили вниз по реке к селу Ерохино, помогать соседним полкам эвакуироваться с левого берега. Запасной батальон, составлявший резерв полка, направили на плацдарм еще два дня назад.
Свои объяснения Отто пояснял пометками на карте. Совсем освоившись с ролью военнопленного, и видимо, вспомнив свои права, унтер попросил у нас закурить.
- Нам и так в день положено только семь сигарет, так еще ваши солдаты все выгребли. - объяснил он.
Затянувшись папиросой, немец слегка поморщился, но дымить не перестал. Какая разница что курить, никотин он и есть никотин. Насладившись "Казбеком", пленный продолжил рассказ.
Учитывая результаты предыдущих боев, от батальона в котором служил Отто, оставалось меньше половины первоначального состава. По мнению унтера, немцы, скорее всего, решат отойти к ближайшему селу, и начнут там окапываться. Он посетовал, что атаку начали, не дождавшись подхода гаубичной батареи, которую им одолжила 251-я дивизия, тоже входящая в 23-й корпус.
Тут мы с Сергеем насторожились. Командир подлил еще спирта, и утешающе похлопал его по плечу.
- Ну, ну. Мы все крепки задним умом. Если бы вы промедлили, то кто знает, может, уже не к кому было бы идти на помощь.
Я задумался, как все это перевести на английский. Но немец, кажется, и так понял, что его жалеют. Вот как интересно получается. Посидишь рядом с немцем, побеседуешь, и окажется что он неплохой парень. А если бы он не попал в плен, то снова стрелял бы в нас, и считал что поступает правильно. Впрочем, нечего сантименты разводить, надо продолжать допрос языка.
-- И куда эта батарея следовал? - поинтересовался я как бы между делом.
-- Не знаю, наверно к нашей минометной батарее. Тут вокруг грязь и леса, и только одно удобное для стрельбы место - открытое и сухое.
-- А ведь верно, - обрадовался Сергей, - по карте видно, что между болотом и перелеском есть большая поляна, и как раз оттуда били минометы. Кстати говоря, место для артиллерии просто идеальное - оно лежит в середине излучины реки, и оттуда очень удобно обстреливать наши позиции на левом берегу.
Мы отправили Отто в его землянку, чуть не забыв дать ему сопровождающего, и стали обсуждать ситуацию.
Глава 2
19 сентября. 01-00
Мнение у нас с Сергеем полностью совпало. Может быть, немцы отзовут свои гаубицы обратно, и нам они угрожать не будут. Но все равно эти орудия завтра начнут стрелять по нашим войскам. Нельзя упускать такой удобный случай лишить противника сразу четырех или шести пушек.
Время у нас пока есть. Вряд ли их прямо сейчас повезут обратно. Понадобиться как минимум несколько часов на различные согласования между штабами батальона, полка и обеих дивизий. Да и везти тяжелые орудия ночью лишний раз не стоило. Скорее всего, артиллеристы останутся до утра на этой полянке, где в радиусе километра от них никого нет.
- Сколько сейчас времени? - я не догадался забрать у пленного офицера часы в качестве трофея.
-- Только час ночи. До рассвета времени достаточно.
-- А фаза луны какая?
-- Как раз завтра новолуние.
-- Отлично, то-то я смотрю, луны не видно. Темная ночка, это то, что нам надо. Тогда сделаем так. Я возьму из своей роты всех, кто не ранен, и еще человек двадцать ты мне выделишь из соседней. И так в гаубичной батарее людей будет раза в два больше чем у нас, да плюс еще минометчики. Я заметил, что у тех бойцов, которых ты привел на помощь, есть дегтярь, его я тоже заберу вместе с нашим. Пусть твои хлопцы пока немецкий МГ осваивают, у нас их много. Еще возьму оба миномета и все исправные автоматы. Если мы подойдем к батарее незаметно, то справимся. А в крайнем случае обстреляем из минометов машины с боеприпасами. Пока нас не будет, саперы полка и все свободные бойцы, которых можно найти, попробуют починить переправу.
Я вызвал старшину, и попросил отобрать четверых самых умелых бойцов. Этой четверке нужно подобрать немецкую форму по размеру, а всем остальным раздать трофейные каски, чтобы в темноте они издали были похожи на немцев. Подумав, я скинул куртку и тоже переоделся в немецкую форму. Конечно, хорошо бы надеть мундир офицера или унтера, но на мой рост ничего подходящего не было. Наверно, всех высоких "арийцев" зачисляли в подразделения СС.
Собрав свой небольшой отряд, я разъяснил задачу: Незаметно подойти к расположению батареи, по возможности бесшумно снять часовых, и если повезет, то без стрельбы переколоть немцев штыками. В случае если начнется стрельба, уничтожать немцев пулеметно-минометным огнем.
Все прекрасно понимали, что такое гаубичный обстрел, поэтому никто не жаловался на прерванный отдых, если была возможность нанести немцам значительный урон.
Я показал нашим новоиспеченным разведчикам, как им парами нужно снимать часовых. Один держит правую руку противника, не давая выстрелить, а второй зажимает рот и бьет сзади ножом в сердце или снизу под ребро. После этого я провел для всех краткую лекцию.
- Проникающее ранение холодным оружием, даже не будучи опасным для жизни, угнетающе действует на психику человека. Он держится руками за рану, и не пытается нападать. Поэтому в штыковом бою достаточно уколоть врага один раз, после чего надо быстро переходить к следующему. Всех, кто останется в живых, добиваем после боя.
Не знаю, относится ли все вышесказанное к тренированным немецким солдатам, но в любом случае, в штыковую атаку я собирался идти, только если противник будет спать. В этом случае ожидать организованного сопротивления не приходится.