Владимир кивнул:
– Да я его уже давно простил. Глупый он был, еще молодой…
Добрыня в усы проворчал:
– И ты не лучше…
– Я?! – Владимир всегда загорался, как сухая трава. – Олав сам уехал, я его не гнал!
Дядя внимательно посмотрел на племянника, точно прикидывая, стоит ли говорить то, что думает. Тот понял, потребовал:
– Ну говори уж все, говори!
– Ты! – разозлился Добрыня. – Ты глупый! Всем наветам верил, всех ненужных людей слушал.
– Каких это? – изумился князь.
– Тебе говорили, что Олав к княгине в дружину перейти хочет?
– Говорили.
– Поверил? Ну скажи, поверил?
– А с чего было не верить? Каждый день с Рогнедой беседы вел, ходил за ней точно привязанный.
– Да ведь она его своим сыном считала!
– Хорош сын, чуть младше матери! – фыркнул Владимир.
– Не его в том вина. Э-эх! И Рогнеду с сыном прогнал. Столько лет в лесу сидит!
– Ну ты мне поговори! – взъярился князь. – Она ведь убить меня хотела!
– А почему – спросил?
– Нет! И не стану этого делать! – сказал, как отрезал и больше разговаривать не стал. Добрыня со вздохом посмотрел вслед племяннику. Всем хорош князь, а счастья нет. Кто знает, как его добиться, этого счастья?
* * *Прошло не так много времени, а Рогнеда успела все привести в порядок, даже помощь князя Туры не понадобилась. Она не стала ждать князя к себе, сама отправилась в Туров, дела нашлись.
Туров городок совсем небольшой, прижался избами и хороминами к берегу Припяти. Невысокий земляной вал от времени порос сорной травой, обновить бы, да князю все недосуг. Как и заменить некоторые доски настила в воротной арке. Тоже все забывается, хотя Туры хозяин хороший, двор у него богатый, как и многие в Турове.
Подъезжавшую Рогнеду дозорные увидели издали, сразу ударили в кожаное било. Бабы и мальчишки, что пасли скот на припятском лугу, тревожно подняли головы, прислушиваясь. Но било звучало ровно, значит, просто сообщает о чьем-то приезде, а не об опасности. Навстречу Рогнеде распахнулись дубовые ворота, а на двор вышел встречать уже сам князь Туры. Княгиня с любопытством оглядывалась, ведь давно не бывала здесь, когда добиралась из Киева, постаралась объехать стороной, не хотелось никого видеть. Еще раз была, но… то ночью… чуть свет поутру уехала…
Князь обрадовался родственнице, хотя и опальной, все же считал ее своей дочерью. Встретил ласково, готов ублажать и развлекать, но та рвалась совсем к другому – смотреть, как все в хозяйстве устроено, немало подивив этим Туры.
– Ну, пойдем, пойдем, покажу. Смотри: тут шерстобитная, там вон бондари работают… А это вот камень собираем, терем каменный ставить буду, таких у ляхов и немцев нагляделся.
Рогнеда продолжала удивлять князя, она расспрашивала, откуда берет шерсть для тканья и крицы для ковалей, куда девает холстину, много ли надо кож для седел и стоит ли их делать?.. Туры ушам своим не верил:
– Ты что, княгиня, никак, хозяйством занялась?
Рогнеда грустно улыбнулась:
– А чем мне еще заниматься?
Изяслав же просто рад новым людям, рад тому, что его взяли на охоту, позволили самому натянуть большой лук. Конечно, он не справился, здесь сила нужна не мальчишечья, но зато держал боевой лук в руках!
Туры снова дал себе слово почаще наезжать к Рогнеде, но слово не сдержал, недосуг, у самого и хозяйство большое, и просто дел много. А Рогнеда все, что увидела, постаралась применить в деле у себя на дворе. С толком постаралась. Уже через год Туры не узнал княжий двор Изяславля.
В новом тереме ничего не скрипит, нечему скрипеть – петли дверей вовремя смазывают, ступени крыльца и доски полов новые. Потому человека, идущего по переходу осторожно, услышать трудно.
Но на сей раз это не тать, к княжьей ложнице пробирался Незван. Хотя имечко у Рогнединого помощника не самое звучное, княгиня не против его ночного визита. Согласилась, чтоб пришел, после долгих и мучительных раздумий согласилась. От князя ни слуху ни духу, а здоровое молодое тело ждет ласки, сильных мужских рук. Аринья на что глуповата, но и та осторожно подкатилась к Рогнеде, раз, другой, третий сказала про Незвана, мол, здоров, силен, ласков, души в ней не чает… Сначала Рогнеда возмутилась:
– Ты-то откуда знаешь?
– Что? Всем же видно, что глаз не сводит, княгиня.
Та помотала головой:
– Да я не о том. Это и сама вижу. А что ласков, откуда знаешь?!
Аринья перепугалась, а ну как подумает что плохое хозяйка?
– Не, я не знаю, просто так думаю…
Весной Рогнеда сдалась, на очередную хвальбу Ариньи скупо пробормотала:
– Замолкни! Скажи, чтоб пришел вечером попозже…
Незван не мог поверить своим ушам – Рогнеда решила допустить его к себе?! Он так долго ждал этих слов, скоро все, что надо будет, построено, как тогда? Ведь ни на одну другую женщину и глазом повести не мог, как попал в первый же день в полон к этим серым очам, так и не мог выбраться. Да и не хотел. Рядом с Рогнедой даже страдания сладки. И пусть на Незвана заглядывались все девки и женки Изяславля, и не только его, для самого страдальца существовала только Рогнеда. Видя ее стройную фигуру и слыша чуть резковатый голос, он напрочь забывал даже то, что она княгиня.
Дверь ложницы приоткрылась также тихо, без скрипа. Сама хозяйка лежала, укрывшись покрывалом по самый нос, только глаза блестели из полумрака. Незван нерешительно остановился. Потом все же прикрыл дверь, шагнул к ложу, осторожно вытащил ее руку из-под накидки, приник губами… Рогнеда не сопротивлялась. Незван был очень ласков и бережен, точно боялся сломать или повредить что-то очень хрупкое. Она почти поддалась, как вдруг резко отбросила его руки, отвернулась к стене, сдавлено прохрипев:
– Не могу! Уйди… прошу тебя, уйди!
Не надо ничего объяснять: Незван любил, а потому понял сразу, также тихо поднялся и выскользнул из ложницы.
Рогнеда проплакала почти до утра. Рядом оказался любящий, ласковый человек, но она прогнала не потому, что не ровня ей, княгине, а потому, что не смогла быть ни с кем, кроме Владимира! Да что же это?! Неужели она действительно обречена всю жизнь любить того, кому больше не нужна?!
Рано утром Незван уехал из Изяславля, даже не забрав денег за работу. Аринья пытливо смотрела в лицо княгини, пытаясь понять, что произошло, но ничего не высмотрела. Глаза чуть красны и припухли. Плакала, что ли? Рогнеда, услышав, что Незван уехал, закусила губу, а потом строго объявила Аринье:
– О нем больше не поминай! Он оказался лучше меня самой. И другого не ищи, не смогу я ни с кем!
Сказала, как отрезала. Но свои раздумья не прекратила. Ей совсем не хотелось вот так зависеть от далекого мужа, который и мужем-то видно себя не считает. Не потому, что желала найти другого Незвана, а потому, что хотела быть свободной от Владимира. Если колдуньи могут привораживать любовным напитком, то должны уметь и делать обратное?
Неподалеку от Изяславля нашлась такая. Седая, страшная старуха с минуту молча жевала беззубым ртом непонятно что, потом прошамкала:
– Не могу… Тебя отвадить от мужа не могу… Твоя Доля такая.
Рогнеда даже разозлилась, да что они все про Долю!
– Попробуй! Я устала уже, ему не нужна, так хоть чтобы не тосковала!
Старуха еще какое-то время пошамкала и вдруг объявила совершенно четко и громко:
– Только ценой жизни!
– Чьей?! – ахнула Рогнеда.
– Ну, если, голубка, твоей, так зачем я тебе нужна? Свою жизнь ты и без меня оборвать можешь. Его жизни!
Видя, как замерла в раздумье княгиня, закивала головой:
– Подумай, хорошо подумай. Если решишь князя погубить, приходи…
Рогнеда шарахнулась от таких слов, замахала руками:
– Что говоришь-то?! Не хочу я князя губить!
Беззубая улыбка раздвинула губы старухи:
– А я знала, что не захочешь. Потому как будешь еще с ним, хотя и не видать тебе, голубка, счастья. Не видать… – сокрушенно повторила колдунья.
Конечно, такое пророчество не добавило спокойствия Рогнеде, но еще раз подумав, она поняла, что ценой жизни Владимира добывать себе волю не будет! И потому что любит, несмотря на все обиды, и потому что с ним дети. Сыновьям без отца в Киеве совсем плохо.
– Княгиня, глянь, – показал за окно Вышан. Рогнеда выглянула и тут же заторопилась на крыльцо.
На бревне, приготовленном для очередного строительства, сидел… Незван! Рогнеда подошла быстрым шагом, глядя на нее, Незван медленно поднялся.
– Ты? – голос выдал волнение помимо воли хозяйки. Хотела укорить, что ушел, мол, плату за работу не взяв, но к счастью не успела.
– Я… – развел руками Незван, – не смог… Забудь про все, княгиня?
Рогнеде стало стыдно, безумно стыдно. Закивала:
– Что ты, что ты… Живи, как прежде.
Незван кивнул, чуть неловко повернулся и отправился в дальний угол двора, где вовсю кипело строительство. С крыльца за ними внимательно наблюдал Вышан. Когда Рогнеда поднялась по ступенькам, вдруг поинтересовался:
– А чего уходил-то?
– Обидела я его, – вздохнула княгиня.
– Ишь, какой гордый!
Строительство Изяславля продолжилось.
Так шли месяц за месяцем… Сначала Рогнеда просто старалась не давать себе роздыху, чтобы не думать о Киеве, о князе и младших сыновьях, потом втянулась и почувствовала себя настоящей хозяйкой.
* * *Киев жил своей жизнью. Там тоже пряли и ткали, валяли шерсть и ковали нужные в хозяйстве вещи, мяли кожи, шили обувь… Но заправляли всем ключники и многие приспешники. Князю не до хозяйства, ему бы с дружиной управиться да с данью разобраться.
Князь Владимир от нечего делать вышел на крыльцо, остановился, оглядывая двор. Праздных не наблюдалось, у каждого было свое занятие. У конюшен гриди чистили лошадей, те переступали с ноги на ногу, похрапывали видно от удовольствия. У поварни челядин, ловко орудуя длинным ножом, свежевал тушу. Второй прилаживал на крюк еще одну, готовились к обеду. Земля под тушей потемнела от крови, руки у челядина тоже красные до самых закатанных рукавов рубахи. Откуда-то доносилось истошное кудахтанье, наверное ловили кур для княжьего стола.
Владимир вспомнил, что сегодня будут гости. Еще вчера примчался гонец с сообщением, что по Десне едет целый караван.
От булгар прибыло большое посольство. Князь подивился, с чего бы это? Оказалось, в знак полного примирения и благодарности привезли… невесту. Самую красивую девушку княжьего рода. Владимир крякнул, почему-то подумав: «Хорошо, что Рогнеда не слышит!» С опаской покосился на воеводу:
– К чему мне она?
Волчий Хвост пожал плечами:
– Нельзя отказать, князь. Таких обид не прощают, врагов наживешь и девку опозоришь.
Да, отказаться и впрямь нельзя. И красавицу жалко. Владимир кивнул:
– Хорошо, женюсь.
Девушка действительно оказалась красавицей. Она стояла перед мужем, опустив голову, покрытую легким покрывалом, и взволнованно дыша. Олова уже наслышана о любвеобильности русского князя, но приучена к мысли, что мужу, тем более Великому князю, Кагану, позволено все, а она сама – лишь часть его удовольствия. Потому Олова больше всего боялась не угодить Владимиру.
Князь смотрел на тонкие пальцы болгарки, вцепившиеся в ткань искусно расшитого свадебного наряда, и вдруг отчетливо вспомнил слова Рогнеды, сказанные в последний вечер: «…Даже свадебного наряда не было…»
Его обдало жаром. Глупенькая, какая же она глупенькая! Если для Рогнеды так важен этот свадебный наряд и сам пир, могла бы только слово молвить – и лучший наряд был бы у нее! И пир такой, чтоб все запомнили! Просто для самого Владимира тогда это было неважно, перед ним открывалась новая жизнь, он был занят местью. А гордая полоцкая княжна промолчала, затаила обиду.
Владимир понял, что готов сейчас, вот просто в этот миг скакать в Изяславль, на коленях поднести Рогнеде самый богатый наряд, какой можно только придумать, и попросить снова вернуться в Киев!
Окружающих поразил вид внезапно замершего перед молодой женой князя, его полные бесконечной нежности глаза, остановившееся дыхание. Все решили, что это красота девушки настолько поразила Владимира. Болгарские послы довольны – угодили киевскому Кагану! И только сама невеста вдруг заметила, что князь смотрит точно сквозь нее.
Владимир отряхнул наваждение, подозвал к себе воеводу:
– Как Рогнеда в Изяславле, не ведаешь?
– Что?! – Волчий Хвост не мог поверить услышанному. – Князь, ты же на свадьбе…
Тот отмахнулся:
– Иди, потом позову.
Напоминание воеводы вернуло Владимира к действительности. Рядом сидела красивая девушка, которую привезли специально для него и отдали в жены. Опозорить ее нельзя, и князь поднял чашу в честь болгарских послов.
Олова оказалась прекрасной любовницей, тонкая, гибкая, наученная загодя многому, девушка постаралась не давать Владимиру покоя до самого утра. Если бы не воспоминание о Рогнеде, лучшей жены для себя князь и не пожелал. Но ласки юной девы, ее трепетное тело хотя и возбуждали Владимира, а заставить забыть самую желанную женщину не смогли.
Ночью снова (в который раз!) снилась Рогнеда! Обнимал, жарко целовал, ласкал, как делал это раньше… И почему-то не покидала мысль: бедняжка, как она истощала вдали от него! За ней вторая: и отвыкла!
Проснулся от непонятного звука. Открыл глаза, прислушался… Вокруг тихо, первые рассветные лучи едва проникали в ложницу. На дворе уже начинался привычный шум возни холопов по хозяйству. Владимир никогда не требовал полной тишины, пусть люди делают свое дело, у него сон хотя и чуткий, но крепкий. Нет, разбудили не звуки со двора. Тогда что?
И тут же услышал за своей спиной всхлипывание. Едва слышное хлюпанье носом живо вернуло князя к действительности. Какая Рогнеда?! Он вчера женился и рядом всю ночь была новая жена-болгарка, как там ее… Олова, кажется… Тоненькая и гибкая, потому и показалось, что опальная княгиня исхудала.
Владимир неловко погладил съежившуюся девушку по голове:
– Ну чего ты, чего?
Та мгновенно перестала плакать и горячо прижалась к мужу, видно, памятуя, что должна быть покорной. Стараясь выговаривать слова понятно, а потому медленно, зашептала:
– Я научусь, я смогу, мой господин… только скажи как… я смогу, как она…
Князь разозлился, но не на Олову, а на себя. Сколько можно?! Шесть лет уже в каждой женщине пытается найти Рогнеду! Обнял Олову, прижал к себе, мысленно уговаривая, что сможет забыться вот с этой красивой и послушной… И прекрасно понимал, что лжет сам себе, не сможет, никогда не сможет. Потому как болен полочанкой с того самого дня, когда силой взял ее и увидел страх, а потом неожиданно любовь в огромных серых глазах.
Понимал Владимир еще одно – как только Рогнеда будет рядом, он снова станет искать объятий других женщин. И ничего с этим не поделать, не отказаться от мыслей о любимой женщине…
На следующий день он велел привести дружинника, который когда-то пытался отстоять свою сестру. Волчий Хвост только плечами пожал:
– Да где ж я его возьму?
– Найди! – начал злиться Владимир.
Кляня безрассудство, какое иногда находило на князя, воевода отправился выполнять требование. Все оказалось гораздо легче, чем он думал. Первый же спрошенный сотник ответил, что того дружинника звали Изоком, он в сотне Стислава. Волчий Хвост пытался вспомнить, где сейчас эта сотня. Кажется, все больше с печенегами воюет. Но сотник помотал головой:
– Не… они ныне в Киеве. Да только Стислава нет, погиб…
– А этот Изок? – уже подозревая плохое, поинтересовался воевода.
Дружинник хмыкнул:
– Изок давно в сотниках вместо Стислава ходит.
Волчий Хвост мысленно ругнулся, вот как по дальним походам ходить, не знаешь, что в своей дружине творится! Велел позвать Изока.
Изока нашли на большой поляне, где тот гонял молодых дружинников так же, как его самого когда-то Голуб. Показывал, как лучше упираться в землю ногой, натягивать тетиву и накладывать стрелу, целить с учетом ветра. Княжьему зову подивился, с чего бы это? Ни разу после той первой встречи больше не разговаривал, старался держаться подальше. Но Волчий Хвост на вопрос, зачем князь кличет, не ответил.
Владимир повел в дальнюю горницу, чтоб говорить без лишних ушей. Даже воеводу ближе подзывать не стал, но и не отослал, чтоб не обижать зря. Глядя на крепкого, надежного Изока, вдруг лукаво прищурил глаза:
– Не забыл, как меня из-за сестры жизни лишить хотел?
Тот виновато опустил голову:
– Нет, княже…
– Ну и ладно, – вдруг весело согласился князь. – Княгиню Рогнеду помнишь ли? – Изок кивнул. – Где Изяславль, знаешь?
Воевода, слыша такие речи, чуть не крякнул с досады – ну что Владимиру опять в голову пришло?! Только-только стал держать себя как настоящий князь, столько земель под свою руку взял, и вот снова с этой бабой связывается! Жен или женщин мало? Вон их сколько, зачем же полоцкая гордячка понадобилась?! Ему не хотелось слушать следующие слова Владимира.
– Поедешь в Изяславль, – князь покосился в сторону Волчьего Хвоста, – воевода тебе поможет. Передашь княгине мои слова. Только в точности запомни и передай…
Волчий Хвост ругал сам себя: ну что бы не спросить, зачем князю сотник нужен? Узнал зачем, сказал, что не нашел, а там глядишь и перегорел Владимир, забыл о своей опальной жене. Но князь, видно, догадался о таких мыслях, отпустив Изока собираться в дорогу, подозвал воеводу к себе:
– Ему не мешай, пусть к княгине съездит и передаст, что велел.
Шел обычный, скучный, рядовой день. Таких были тысячи и еще будет не меньше. Они улетают куда-то без следа и нужны только для того, чтобы связывать меж собой дни, когда происходит что-то важное. Но что важное может произойти в далеком Изяславле? Построят новую медушу? Или закончат, наконец, большое крыльцо, на которое можно выходить в любую погоду и даже посидеть, не опасаясь намокнуть под дождем? Или княжич подстрелит свою первую добычу на охоте? До его настоящего взросления еще очень далеко, потому и события в Изяславле важны только для княгини Рогнеды. А для нее важно все, потому что Изяславль перестал быть городом, где княгиня коротала дни в своей ссылке, теперь это ее город, который она отстроила сама, где все по ее воле, по ее желанию!