– Так ты из столицы? – удивленно присвистнул мальчишка. – А выглядишь простецки. Почти как мы с батей.
– Я в Москву недавно переехала. Из глубинки.
– Тогда понятно. Странно, что тебя никто не ищет.
– Ищут! – уверенно заявила я.
– Может, надо было подождать, пока найдут?
– Не могу я ждать. Мне в город надо. И поскорее.
– У меня сотовый есть. Правда, старый. В лесу не берет, а здесь на трассе появилась антенна. Смотри, – сунул он мне под нос видавший виды мобильник. – Хочешь, дам позвонить?
– Не надо.
– Почему? – по-детски удивился Сенька. – Дикая ты какая-то. Телефоном не пользуешься, перед зеркалом не крутишься. Расчесываешься на ощупь, словно макака.
– Обзываться нехорошо, – насупилась я.
– Не обижайся. Я не со зла. Просто я таких девчонок до тебя не встречал.
– Каких таких? Уродливых, да?
Сенька смутился, отвел глаза и принялся ковырять носком сапога землю. Мы с ним стояли на обочине, усыпанной мелкими камешками и прошлогодней хвоей. За нашими спинами шумел густой ельник. Сверху ласково грело солнышко.
Мне пришлось обмануть лесника и его сына – прикинуться городской жительницей. Я не испытывала угрызений совести. Меня ужасно донимали две вещи: навязчивые звуки в моем сознании и страх. Я боялась сойти с ума, боялась остаться на улице, умереть с голоду, стать добычей бандитов. Я не знала жизни, не умела ладить с людьми. У меня не было ни гроша, не было документов. Ничего не было.
«Аф… йомен… – нашептывал кто-то мне в уши, – …эвибр… тах…»
Я трясла головой, якобы отгоняя комаров. Благо, вокруг нас гудели мошки и прочие кровососы. Так что мои движения не вызывали у Сеньки вопросов.
«Аф… йомен… пе… йах…»
Трасса была не очень оживленная. Мимо нас изредка проезжали грузовики, фуры, лесовозы. Попадались и легковушки, но ни одна мне не приглянулась.
– Ты че, дотемна решила тут стоять? – не выдержал мой провожатый. – Думаешь, тебе карету подадут? Голосуй давай! Дальнобойщики – мужики добрые, подкинут бесплатно. Вид у тебя больно жалкий. Денег не спросят, не боись.
– До Москвы далеко?
– Ну, ты даешь! Не помнишь, сколько вы ехали? С перепугу память отшибло?
– Заблудился бы в лесу, у тебя самого бы крыша поехала, – огрызнулась я.
– Меня батя научил ориентироваться. Я из любой чащи выйду, – похвастался Сенька.
– Вот и радуйся.
– А твой батя кем работает?
– Никем. Он умер.
Мальчишка примолк, ошарашенный моим ответом.
– Прости. Я ж не знал.
– Не огорчайся. Мне без него лучше стало.
Сенька окончательно растерялся и замолчал надолго. Я тоже молчала. Мимо нас неслись машины, обдавая пылью и выхлопными газами. Солнце начало припекать.
Из-за поворота вынырнул легковой автомобиль зеленого цвета.
– «Нива», – безошибочно определил сын лесника. – Хорошая тачка. Гляди, не пропусти. Голосуй!
Я хотела махнуть рукой, но та повисла плетью и не слушалась. Сенька выступил вперед и отчаянно замахал обеими руками. Ему надоело торчать со мной на обочине и дышать пылью.
«Нива» притормозила и, не доезжая до нас, остановилась. Сенька резво потрусил к машине.
– Девчонку возьмете? Ей в Москву надо. Сестренка моя.
Водитель вопросительно обернулся к пассажиру на заднем сиденье. Тот согласно кивнул.
– Возьмем, – усмехнулся водитель.
– Только у нас денег нет, дяденька.
– Я понял. Зови сестренку, пусть садится.
– Вы ее того… не трожьте, – попросил мальчишка, покосившись на пассажира. Тот ему не понравился, но отступать было поздно. – Обещаете?
– Решай быстрей, едет она или нет. Мы торопимся.
– Эй! – повернулся ко мне Сенька. – Они тебя берут. Бесплатно.
Я с трудом сдвинулась с места. Ноги не несли меня к той «Ниве». Лицо водителя показалось мне суровым, неприветливым. Пассажира я не рассмотрела. Все мое тело налилось свинцом, а сердце испуганно затрепыхалось в груди.
Водитель наклонился и распахнул переднюю дверцу. Я села в машину, охваченная ужасным предчувствием. Что еще меня ждет на пути к свободе?
«Нива» тронулась и покатила вперед, набирая скорость. Моя шея одеревенела. Я хотела обернуться, попрощаться с сыном лесника, хотя бы махнуть ему рукой… но не смогла этого сделать. В моей памяти вдруг всплыл сон, который мучил меня всю ночь.
Темная глубокая вода… остов погибшего корабля на дне. Корабль глядит на меня сотнями круглых глаз-иллюминаторов. Его бока обросли ракушками. Слабое течение колышет водоросли. Где-то внутри, в его необъятных недрах находится источник звуков, которые тревожат меня… Над водой висит белое мертвое лицо луны. Плещутся волны…
«Тах… пе… аф…»
– Далеко собралась? – осведомился мужской голос у меня за спиной.
Я вздрогнула, и мертвый корабль пропал. Пропала вода, луна на ночном небе, прекратился плеск волн. Стало слышно, как работает мотор «Нивы» и что-то напевает себе под нос водитель.
– Я уж думал, что потерял тебя!
Этот знакомый голос пригвоздил меня к сиденью. Я сжалась и затаила дыхание…
Глава 11
Москва
Бывший сослуживец добыл для Лаврова адрес женщины, на которую был зарегистрирован телефон свидетельницы из ресторана «Магриб». Хозяйку номера звали Ольга Черенкова, она проживала на улице Пресненский вал.
Сыщик решил немедленно нанести ей визит. Ольга не брала трубку, и это показалось ему плохим знаком.
На площадку пятого этажа выходили двери трех квартир. Дом был старый, но лифт исправно ходил вверх-вниз, лестницы чисто убраны, стены покрашены.
– Вы к кому? – спросила пожилая дама с собачкой, которая вышла из лифта.
– К Черенковым. Звоню, звоню, а они не открывают. Может, ушли куда?
– Из Черенковых тут жила одна Ольга. Родители ее умерли, муж давно уехал на заработки, да так и не вернулся.
– Как, жила? Она что, переехала?
Старушка, отдуваясь, достала из кармана ключи от своей квартиры и держала их в руке. Ее серый пес тявкал на Лаврова.
– Фу, Гога, угомонись! Оглушил совсем!
Гога внял окрику хозяйки и затих, дружелюбно виляя хвостом. Лаял он, похоже, только для порядка.
– Переехала Оленька, насовсем, – вздохнула старушка.
– Куда?
– На кладбище, милый. Вон что получилось! Я думала, она меня хоронить будет, а вышло наоборот. Я ее в последний путь проводила. Все чин-чином. Соседи помогали, кто чем мог. Похороны организовал директор фирмы, где Оленька трудилась. Не поскупился. Молебен заказал в храме, поминки. А ты кем ей приходишься?
– Знакомый.
– Опоздал, знакомый.
– Простите, а… что с Ольгой случилось?
– От чего померла? Убили ее, милый. Прямо в подъезде ударили по голове, ограбили… золото сняли, кошелек с деньгами забрали. Вот жизнь пошла! Думаете, бандюг этих найдут?
Лавров молча смотрел на старушку. Пес тоже не сводил с хозяйки блестящих круглых глаз. Ему хотелось домой, к мисочке с едой и мягкой постельке. Пожилые дамы балуют своих питомцев. Надо же о ком-то заботиться, кого-то холить, кому-то угождать.
– То-то Ольга трубку не берет… – пробормотал сыщик.
– Мертвая она. А телефон, видать, грабители продали. За копейки, какой-нибудь шпане.
– Ну да, – вздохнул Лавров.
Он надеялся уже сегодня заполучить описание предполагаемого убийцы. Но тот не дремлет. Заметает следы. Значит, Ольга не ошиблась. Она видела преступника и обратила внимание на его действия. Одна из многих, которые присутствовали при трагедии в ресторане «Магриб», кинотеатре «Факел», клубе «Фишка».
«Ты сам свидетель гибели Генриха Семирадского, – поддел его внутренний критик. – А толку-то? Проморгал убийцу, хотя тот наверняка был в зале. Должно быть, Ольга волею случая находилась рядом с ним и заметила что-то подозрительное.
Преступник оказался не промах. Избавился от свидетельницы. Вероятно, сразу после происшествия в ресторане. Оборвал ниточку».
– Квартиру Оленьки на продажу выставят, – посетовала старушка. – Будут у меня новые соседи. Хоть бы не торгаши! От них ни привета, ни помощи не дождешься.
– У Ольги объявились родственники?
– Дальние, из Самары. Я сама им телеграмму давала.
Лавров подумал, что разговор с родственниками ничего не даст, и спросил напоследок:
– Когда это случилось?
– Ограбление? Да почитай, месяца два минуло. Ох, и летит времечко. Кажется, вчера Оленьку хоронили…
Пес требовательно тявкнул, и хозяйка заторопилась домой. Кормить своего любимца.
– Я пойду. Гога проголодался.
Она скрылась за дверями квартиры, а Лавров медленно потопал вниз, забыв про лифт. Глория права: Генриха убили, но каким-то особым способом. Смерть выглядит естественной, и сей факт ни у кого не вызывает сомнений. По какому принципу убийца выбирает жертв?
Лавров навел справки: бизнес Генриха едва оперился и не представлял опасности для конкурентов. Других мотивов для убийства не прослеживалось. Разве что Балычев решил отомстить стоматологу за скандал в «Мулен Руж». Но с певицей и менеджером у него стычек не было. А если были?
– Так я далеко зайду, – пробормотал сыщик, сел в машину и поехал в ближайший отдел полиции. – Очень далеко.
Оперативник, который занимался делом о разбойном нападении на гражданку Черенкову, ничем его не порадовал. Он сказал только, что удар по голове пострадавшей был нанесен сверху и проломил ей череп. Скорее всего, на Ольгу напал мужчина – ночью, в подъезде ее же дома. Откуда она так поздно возвращалась? Да кто знает? Женщина одинокая, свободная. Нет оснований считать, что преступник поджидал именно ее. Любой мог оказаться на месте погибшей.
– Не повезло гражданке, – констатировал парень. – Умерла на месте. После такого удара шансов выжить у нее не было.
– Значит, преступник намеренно расправился с ней?
– Не думаю. Пожалуй, он разозлился и не рассчитал силу. Что-то его взбесило. Долгое ожидание, например, или ломка, если он наркоман.
– Жертва сопротивлялась?
– Нет. Вряд ли она успела сообразить, что произошло.
– Какого числа это случилось?
Оперативник назвал дату, которая была известна Роману как день смерти певицы Наны. Все сошлось. Ольга возвращалась из ресторана, убийца последовал за ней. Он крался сзади, а когда она приблизилась к парадному, ворвался следом и ударил ее по голове. Ограбление – это маскировка. Преступник решил избавиться от Ольги, чтобы она замолчала. Хотя в ресторане никто к ней не прислушался, он не мог рисковать.
– Как движется следствие?
– Туго, – признался оперативник. – У нас таких дел валом. Тонем в беготне и бумагах.
– Ладно, и на том спасибо…
* * *– Нет, Катя. Нет!
– Почему? – обиделась она.
– Давай поставим на этом точку. Генрих умер от остановки сердца. И баста!
– Неправда. Его убили. Не знаю, как, но…
– Прошу тебя, перестань повторять вздор. Это смешно, в конце концов.
– Вздор?! У Доры умирает третий жених! Ей не до смеха!
Катя позвонила Лаврову, когда он ужинал дома, сидя за журнальным столиком и уставившись в телевизор. Хотелось отвлечься от того, что ему довелось сегодня услышать.
Катя не осознавала угрозы. Она увлеклась любовной игрой, видела в «расследовании» только повод для встреч с ним.
– Дора на нас рассчитывает.
– Я ничего не обещал, – рассердился Роман. – Скажи Доре, что ей лучше забыть обо всем. Пусть едет за границу, пишет свои картины и занимается шопингом.
– Вот еще!
– Катя. Я не шучу. Оставь в покое Дору с ее женихами.
Она обиженно замолчала. В трубке раздавалось ее приглушенное дыхание. Катя сдерживалась, чтобы не расплакаться. Лавров почувствовал себя виноватым и предложил:
– Съездим завтра за город?
Она с радостью ухватилась за это. Заговорила о шашлыке, о рыбалке.
– У папы есть катер. Покатаемся по реке? Ты умеешь управлять катером?
– Попробую.
Катя оживилась и защебетала, счастливая. Лавров же испытывал негодование, смешанное с жалостью. Негодовал он, ясное дело, на себя, а жалел Катю. Она ждала от него любви, тогда как он любит другую. Он обманывал ее и теперь пожинает плоды своей лжи. Ложь, даже во благо, обернулась страданием.
Положив трубку, он некоторое время сидел в раздражении за свое притворство. Но что он мог поделать? Причинить боль Кате, которая, едва оправившись от разрыва с мужем, жаждала заполнить пустоту в сердце? Ее можно понять.
– Черт! – выругался он и плеснул себе водки в стакан.
От разговора с Катей остался мутный осадок. От встречи с Глорией – досадная горечь. Чего она добивается? Возомнила себя отшельницей, пророчицей! Дала обет безбрачия, что ли?
– Так я в мужья не набиваюсь, – выпалил он.
Кем бы он хотел быть для нее? Другом, любовником? Он сам не знал. А Катя? Зачем он продолжает морочить ей голову, строить из себя ухажера?
Зачем?.. Почему?.. Несогласие с самим собой грызло его. Было бы гораздо проще пригласить к себе стриптизершу из «Фишки» и заплатить ей за ночь. Она придет. Возможно, даже откажется от денег. Он умеет угодить женщине в постели.
Водка скользнула в горло, разлилась приятным теплом. Роман со стоном закрыл глаза и откинулся на спинку дивана. Опять зазвонил сотовый.
– Да?
– Это я…
Он бы из тысячи голосов узнал ее голос. Бросил взгляд на часы. Полночь.
– Глория? Что-то случилось?
– Нельзя откладывать разговор с Дорой. Привези ее завтра же ко мне на Шаболовку.
– Что за срочность?
– Ты меня понял?
У Глории отвратительная манера задавать встречные вопросы. Впрочем, она может не церемониться. Ведь Лавров предан ей душой и телом. Несмотря ни на что. Она это знает и пользуется этим.
Он стиснул зубы и процедил:
– Хорошо. Завтра я привезу Дору.
– Спокойной ночи…
В ее голосе прозвучала издевка, или ему показалось? Он бросил трубку и вытер салфеткой взмокшие ладони. Есть перехотелось. Роман отодвинул тарелку и потянулся за водкой. На полпути к бутылке рука опустилась.
«Тебе нужен трезвый ум, а ты пьешь, – вмешалось его второе «Я». – Опомнись, Рома! Вместо того чтобы лакать водку, ляг и выспись как следует!»
Он прилег тут же, на диване, не раздеваясь. Душ будет утром. А сейчас – спать, провалиться в немую черноту, забыть обо всем…
Однако забыться не удалось. Во сне к нему пришла Дора под руку с покойным Генрихом. Оба требовали кофе с коньяком, хохотали и лукаво поглядывали на Лаврова. Словно спрашивали: ну что, сдрейфил? Слабо€ вычислить убийцу, который не оставляет следов? Ты ничего о нем не знаешь. Тебе не известно, кто он, что им руководит, как он убивает. Он же держит ситуацию под контролем. Как только он почует, что ты выходишь на него – тебе конец.
Тебя найдут у подъезда с проломленной головой и пустыми карманами. Полиция спишет твою смерть на мифических бандитов, которые совершают разбойные нападения в разных районах города. Катя будет ходить к тебе на могилку, плакать и носить букеты дорогих цветов, пока отец не подберет ей достойного супруга. Глория забудет о тебе и выйдет замуж за Колбина. Они будут радоваться жизни, а ты сгниешь в земле. Тебе это надо?
– Все вернется на круги своя, – шептал ему в ухо кто-то невидимый. – Лишь ты останешься за гранью добра и зла, там, где царит вечный покой…
Лавров просыпался весь в поту, беспокойно ворочался и вновь забывался тяжелым сном. Над ним склонялась Глория, прикладывала холодные пальцы к его воспаленному лбу и качала головой.
– Что ты наделал, Рома? Не уберег себя…
Утро ударило в окна ослепительным солнцем. Лавров открыл глаза и увидел белый потолок. Неужели он в больничной палате? Значит, жив?
Тихое жужжание заставило его приподняться. Над остатками вчерашнего ужина кружила муха. Телевизор работал с выключенным звуком. Миловидная ведущая открывала рот и приветливо улыбалась такому же немому мужчине с гитарой. Тот кивнул и начал перебирать струны…
Лавров сообразил, что проснулся в собственной гостиной. На журнальном столике засыхали недоеденные пельмени. Вчера, когда позвонила Катя, он убрал громкость телевизора, который так и проработал всю ночь.
– Тьфу ты!..
Кошмар, который сыщик видел во сне, вполне мог осуществиться наяву. На счету неизвестного убийцы уже четыре жертвы. То, что Ольгу Черенкову прикончил он же, не вызывало сомнений. Но почему в этом случае преступник изменил способ?..
Глава 12
Квартира на Шаболовке вернула Лаврова в прошлое. Сюда он приходил по службе, когда работал у покойного мужа Глории начальником охраны[2]. Ненависть к боссу бурлила внутри подобно вулкану. Роман не сразу осознал, что ревнует Анатолия к его жене. Он тайно желал хозяину смерти – грешен. Но в том, что босс погиб, нет его вины.
Сиреневые шторы, ореховая мебель, восточный ковер на полу… комод, на котором стояли часы с бронзовыми амурами. Сейчас часы перекочевали в Черный Лог.
– Плохо спал? – улыбнулась Глория. – Бледный, мешки под глазами.
– Многовато пью в последнее время.
– Где Дора?
– Ждет внизу, в машине.
– Ты оставил ее одну?
– Я поднялся поговорить с тобой. Ты была права. Убийца Генриха очень опасен. До вечеринки в клубе «Фишка» он отправил в мир иной еще двоих: ресторанную певицу и менеджера по сетевому маркетингу. В обоих случаях смерть произошла на публике и признана естественной. Как он это проделывает, черт возьми?!
Глория молча опустила глаза.
– Я думаю, – после паузы заявила она и отвернулась. Как будто перед ней стоял посторонний человек, которому нельзя довериться.
– Раньше ты мне доверяла.
– Ты тут ни при чем.
– В чем же дело? – злился Роман. – У тебя есть какие-то наметки? Ты кого-то подозреваешь?
– В клубе установлены камеры наблюдения?
– Не везде. Я говорил с администратором. Они дорожат своей клиентурой. Большинство посетителей клуба не желают светиться, и хозяин вынужден с этим считаться.
– А в ресторане, где умерла певица, есть камеры?
– Только снаружи, – вздохнул сыщик. – Боюсь, запись двухмесячной давности стерта. Даже если она сохранилась, убийца достаточно умен, чтобы не оставить свое лицо потомкам. Он мог отвернуться, прикрыться шляпой или воротником.