– Мне надо подумать, – сказал Тротт невпопад, открывая окно ректорской башни. И прыгнул вниз.
* * *Алинка зажмурилась от боли в спине, заморгала, пытаясь сфокусировать зрение. Скамейка была добротная, и об угол принцесса приложилась ощутимо. От эмоций и злости перехватывало дыхание, девки напротив обидно переговаривались, но странное дело – одновременно в голове шел совершенно холодный мыслительный процесс, итогом которого стали два вывода: «Вот поэтому обязательно нужно заниматься и попросить дома нанять личного тренера» и «С ними не договоришься, поэтому бей».
И она кинулась вперед, едва различая бывшую Матвея, врезалась в нее, пнула – девица зашипела – успела стукнуть кулаком куда-то в плечо – та просто не ожидала такой прыти – и снова отлетела назад. Засопела, вскочила и повторно бросилась драться. Получила скользящий удар по носу, всхлипнула, опять упрямо бросилась на обидчицу, неумело махая руками. И все молча, сосредоточенно даже.
– Психованная какая-то! – крикнула одна из подружек. – Ну ее, Кать…
– Счас земли у меня нажрется и успокоится, – буркнула злобная красавица, ловко заламывая Алинке руку и одновременно делая подсечку. Али ухитрилась оцарапать ее в падении, и та взвизгнула, сунула руку ко рту – облизать. Наклонилась вперед, уже подняла ногу в остроносой туфельке, чтобы ткнуть каблуком в ладонь упавшей сопернице, да так и застыла.
– Ой, – проговорили над головой принцессы, которая приподнялась и примерялась, как бы вцепиться в эту ногу и тоже завалить нападающую на землю.
– Фамилии, – послышался позади холодный голос Тротта.
– Богуславская, – пробормотала Алина, поднимаясь спиной к нему и пытаясь сфокусировать взгляд. Одежда вся была в грязи. Старшекурсницы застыли, как на параде. Принцесса обернулась.
– Вашу я знаю, – противно поморщился инляндец. – Фамилии, студентки.
– Мамаева, – промямлила зачинщица.
– Волкова. Ставицкая. Перелес, – хором сообщили ее подруги.
– Курс? – так же безжалостно осведомился профессор.
– Седьмой, – пролепетала бывшая Матвея.
– Я сообщу в дисциплинарную комиссию о том, что вы затеяли драку, Мамаева. Вы знаете, что это запрещено правилами университета. Свободны, – скомандовал он.
– Она первая начала! – очень натурально возмутилась красивая стерва. Ее подруги, видимо, более умные, уже потянулись к выходу со стадиона. Оттуда бежали две фигуры, но Алинка не могла рассмотреть, кто именно.
– Первая? Богуславская? – с замораживающим сарказмом уточнил Тротт, и семикурсница стушевалась, опустила голову. – Свободны, я сказал. И на вашем месте я бы теперь вел себя в университете очень скромно. Если повезет и вас не исключат.
Девица еще раз глянула на Алину – та подняла свои очки, изломанные, с выпавшим стеклом, – развернулась и побрела по дорожке к университету. Принцесса вздохнула и, прихрамывая и щурясь, пошла за ней.
– Что, не хотите попросить и за них тоже? – раздался сзади ехидный голос мерзкого-Тротта. – Вы же добренькая.
– Я не настолько добренькая, – буркнула она зло и похромала дальше.
Макс поглядел ей вслед, хмыкнул, открывая Зеркало. К студентке подбежали два каких-то парня – точно, одногруппники, были у него на занятиях. Один предложил руку, другой пошел вперед – за ускоряющейся семикурсницей. Видимо, намечался серьезный разговор. Удивительно: такая мелкая, со своими острыми коленками и постоянно бьющимися очками, а вокруг вон сколько кавалеров вьется. Один Ситников чего стоит.
Лорд Тротт вышел в кабинете, оглядел картину «Трое у окна». Выражение лиц у друзей было самым разным – от недовольного у ректора до приторно-смешливого у фон Съедентента. А Вики смотрела с восхищением.
– Данилыч, дай сигарету, – попросил Макс. – Всё видел?
Ректор напряженно кивнул, отошел от окна.
– Интересный у тебя способ думать – в полете. Пташечка Макс, – не удержался Мартин и гнусно заржал. – А вообще ты молодец. Хвалю.
Тротт не обратил на него внимания.
– Алекс, – Свидерский взял с полки пачку, зажигалку, протянул ему, – запиши фамилии девиц. Что у тебя за бардак творится? Бабские драки, пьянки в общаге. Неудивительно, что тут демоны завелись.
– Спасибо, – напряженно ответил ректор, делая пометки, пока Макс озвучивал данные нападавших и закуривал.
– Я выслушаю Тандаджи, – наконец сказал Тротт. Мартин довольно подмигнул.
– Все-таки у тебя в штанах не все усохло, Малыш. Умеешь же быть мужиком, когда захочешь.
* * *Тощий черноволосый Олег проводил Алину до раздевалки, подождал, пока она примет душ, переоденется, и буквально под ручку довел до ожидающей ее машины. Ивара видно не было – видимо, воспитательная работа с бывшей девушкой Ситникова продолжалась.
Алина осторожно покрутила ногой – поднывает, но терпимо. Подумала набрать Матвея – сегодня она его не видела, – пожаловаться. И не решилась. Не захотела расстраивать.
И дома ничего не рассказала. Только подошла к Мариану и попросила нанять ей тренера по самообороне.
– Что-то случилось? – внимательно спросил принц-консорт. Она перед этим тщательно оглядела себя в зеркало – нос чуть распух, но не сильно, так что следов драки, если не присматриваться, и не заметишь. Но в том-то и дело, что Мариан всегда все замечал.
– Н-нет, – сказала Алина немного нервно. – Просто не успеваю по физподготовке. Очень нужно. Поможешь?
– Конечно, – уверенно ответил Мариан и все-таки задержал взгляд на ее лице. – Так с кем ты подралась?
Алина уныло рассматривала свои коленки, потом подняла глаза.
– Ни с кем, – сказала она упавшим голосом. – На стенку налетела неудачно.
Барон покачал головой.
– Опять начнешь настаивать, чтобы я дома сидела? – тревожно спросила принцесса. – Или чтобы за мной таскался хвост охраны?
Мариан сидел с каменным лицом, стараясь не улыбнуться – уж очень Василинина сестричка испытующе глядела на него и напоминала сейчас Тандаджи.
– Что, уже таскается? – поинтересовалась она, сверкая пронзительным взглядом. – Охрана? И кто? Ивар с Олегом? Матвей? – тут голос ее дрогнул.
– Имен не знаю, – честно ответил барон Байдек. – Можешь поинтересоваться у Тандаджи.
– И поинтересуюсь, – твердо заявила пятая принцесса.
– Я пришлю к тебе виталиста, – сказал принц-консорт со вздохом. – И завтра будет тренер. Научит тебя… избегать стенок.
Майло Тандаджи не любил удивляться. Если тебя что-то удивило, значит, ты этого до сих пор не знал. А ему было спокойнее, когда он знал всё. Или хотя бы предполагал.
Тидусс сделал себе мысленную пометку поработать с гордыней – этому прекрасно способствовал коврик с гвоздями, на котором тело закалялось, а разум учился управлять низменными страстями, и снова посмотрел на пятую принцессу дома Рудлог.
– Господин Тандаджи, – повторила она твердо, хотя щеки алели от смущения, – я жду имен. Кто приставлен охранять меня в университете?
– Ваше высочество, – сказал он невозмутимо, – а кого вы подозреваете? Скажите, а я отвечу, да или нет.
Принцесса нахмурилась. Вот выдерживать лицо без эмоций она не умела.
– Нет, не пойдет. Я скажу, а потом окажется, что группа охраны больше.
Они посмотрели друг на друга – скрестились невозмутимый взор оливковых глаз начальника разведуправления и очень похожий сейчас на прищур опытного снайпера взгляд Алины Рудлог.
– Давайте сойдемся на компромиссе, – Тандаджи дипломатично начал переговоры. Светить всю охрану очень не хотелось – мало ли что этим Рудлогам может в голову прийти?
– Я слушаю ваше предложение, – деловым тоном заявила пигалица в очках.
– Вы называете имена, а я говорю, да или нет. Если вы назовете не все, я честно сообщу, что охранников больше.
Она покрутила носом, поправила очки, задумалась.
– Хорошо. Ивар Олейников?
– Да, – ровно ответил Тандаджи.
– Олег Торинский?
– Да.
Она поколебалась.
– Матвей Ситников?
– Нет, – сказал Тандаджи, и девчонка заулыбалась.
– У меня всё.
– Это не вся охрана, – как и обещал, сообщил Тандаджи.
Она серьезно кивнула.
– Я все равно вычислю. Спасибо вам, господин Тандаджи.
Встала и вышла, с прямой спиной, мелко топая ногами в кроссовках.
– Не сомневаюсь, – пробормотал Майло, с тоской глядя на свое отражение в окне справа от рабочего стола. Впереди была встреча со Свидерским и его коллегами, и он уже продумывал, как развести в разные стороны принцессу, не желающую быть узнанной, и ее преподавателей. Хотя… любопытно было бы посмотреть на выражение их лиц. И «нечаянная» встреча решила бы массу проблем.
– Да, кстати, – в дверь просунулась голова вернувшейся Алины, но Тандаджи даже не дрогнул, – вы ведь не сообщите Василине о дневном происшествии?
– Если спросит – сообщу, – ответил он, незаметно поглядывая на часы.
– Ну тогда я могу надеяться, что если НЕ спросит, то не сообщите? – мило поинтересовалась краснеющая студентка.
– Можете, ваше высочество, – покорно согласился тидусс.
Она просветлела и ушла. А начальник Управления госбезопасности Рудлога подумал, что через несколько лет, когда эта краснеющая девочка заматереет, из нее получится очень цепкая и зубастая пиранья.
– Малявочка, ну почему ты не позвонила мне? – укоризненно и расстроенно басил в трубку Ситников. Алина сидела над домашним заданием, слушала его и одновременно перерисовывала схемы дополняющих друг друга заклинаний и тех, что ни в коем случае нельзя использовать в сцепках. За окном было уже темно, над столом горела лампа, и глаза побаливали и требовали отдыха – училась она сегодня много и быстро, потому что хотела закончить к ужину.
– Мне парни рассказали. Я-то отпросился у куратора, у матери был, помогал с переездом. Ты не волнуйся, Катька к тебе больше не подойдет, – мрачно и очень по-мужски пообещал Матвей. – Я с ней поговорил жестко и предупредил.
Алинке Матвей казался таким мягким и добрым, что она совершенно не представляла, как он может с кем-то «жестко поговорить».
– А почему вы расстались, Матвей? Вы долго встречались? – с любопытством спросила принцесса, зажав в зубах карандаш и стирая ластиком неудавшуюся схему.
Произнесено было невнятно. То ли из-за этого, то ли из-за самого вопроса семикурсник вдруг замолчал. Потом поинтересовался:
– А тебе интересно, малышка?
– Конечно, – горячо заверила Алина, – очень. Если только тебе не неприятно рассказывать.
– Сейчас уже нормально, – откликнулся Ситников. – Все просто. Встречались мы с пятого курса.
– Долго, – рассеянно пробормотала принцесса, выключая лампу и снимая очки. Потерла глаза кулаками. Взяла учебники и аккуратно выставила их в огромный книжный шкаф, который медленно, но верно заполнялся литературой.
– Долго, – согласился Матвей. – Я сам с юга, а Катюха отсюда, из Иоаннесбурга. Она очень не хотела, чтобы я шел служить. Ну а я всегда об этом мечтал. А ведь в армии как распределят… могут в город, а могут и в гарнизон какой. Вот и требовала, чтобы я отказался от этой идеи. А как отказаться от мечты, Алиш?
– Никак, – поддержала она друга, скидывая домашние тапочки и забираясь с ногами в кресло.
– Вот она и решила меня шантажировать. Либо, сказала, остаешься в столице, либо я от тебя ухожу.
«Вот дурочка», – подумала Алинка, расплетая свободной рукой косичку.
– А я понял, что, получается, город она любит больше меня. Понимаешь, малявочка?
Голос у парня был гулкий, и приятно было просто его слушать.
– Понимаю, – сказала она. – Если бы я любила, то я бы куда угодно поехала.
– Угу, – как-то потерянно произнес Матвей. – Ты, кстати, поедешь со мной на базу?
– Да! – радостно крикнула принцесса в трубку и засмеялась.
– Хорошо, – парень тоже хохотнул в ответ. – Малявочка, – вдруг спросил он, – а хочешь, я сейчас к тебе Зеркало открою? Напоишь меня чаем, а я посмотрю, как ты живешь. Могу шкаф передвинуть. Если надо.
Алина покраснела, нервно огляделась. Да, эти покои при всем желании за скромную квартирку не выдашь.
– М-матвей, понимаешь… у меня сестра… – промямлила она, жутко переживая, что он обидится.
– Ладно, – покладисто пробасил семикурсник, – тогда завтра увидимся. Ты только не сбегай после пар сразу, ладно?
– Хочешь погулять? – догадалась принцесса.
– Увидеть тебя хочу, – признался Матвей. И замолчал напряженно. Алина улыбнулась. Она ему точно нравится!
– Увидимся обязательно, – она поболтала ногами, закинула их на подлокотник кресла. – Я тоже соскучилась.
Глава 9
Конец октября, Истаил
Ангелина«…Прошу тебя обговорить с Тандаджи, что дракону, который принес мое письмо, не станут чинить препятствий. Недальновидно обрывать единственный возможный на данный момент канал связи, который в перспективе вполне может стать основой для переговоров. Также, думаю, разумно с ответом мне отправить личное послание Владыке Валлерудиану с предложением сесть за стол переговоров. Де-факто мы, как я поняла, все еще находимся в состоянии войны с Песками, мирный договор так и не был заключен. Для вернувшихся из горы драконов все произошло будто вчера, поэтому отношение ко мне негативное и подозрительное, но авторитет главы государства защищает меня от попыток отомстить.
Василина, мне трудно писать, не зная, какая у вас обстановка. Но если все-таки ты у власти и в стране покой, то прошу, найди время и распорядись поискать информацию о войне Рудлога и Песков, а также сведения о торговле, сотрудничестве до войны. Хроники военных действий. Очень странно, что мы ничего этого не знаем…»
– Госпожа! – в гостиную Ангелины буквально ворвалась черноволосая Зара, пребывавшая в совершенно невменяемом состоянии. – Простите, госпожа, вы должны на это посмотреть!
Принцесса, нахмурившись, отложила грифель, вытащила гребень из волос – несколько прядей выбилось, – снова закрутила волосы, заколола.
– Что случилось?
– Увидите, – сверкая глазами, пообещала нани-шар. – Пожалуйста, идите со мной!
Ани с сожалением посмотрела на уже достаточно объемное письмо: она каждый день писала, дополняла, выдвигала предложения, делилась размышлениями, практически вела дневник, и в конце концов оно стало ее своеобразным диалогом с сестрами, ниточкой к дому. И отрываться, чтобы терять мысль, не хотелось. Тем более что время шло к полудню, а дел было еще много. Но Зара глядела умоляющими темными глазами и даже легонько притоптывала на месте от нетерпения, отчего длинная бирюзовая юбка колыхалась и шуршала.
– Идем, – сказала Ангелина спокойно, и девушка обрадованно сорвалась с места, не обращая внимания на укоризненно покачавшую головой Сурезу, протиравшую тяжелые напольные вазы. Служанка очень гордилась тем, что госпожа так занята и так уважаема простыми людьми, и ревностно оберегала ее во время работы.
Зара провела Ани по длинному светлому коридору, из окон которого уже дышало жарой и слышались голоса работников в саду; свернула к внутреннему двору – чуть дальше была кухня, повара готовили обед для хозяев и гостей дворца, и запахи жареного мяса, специй, свежих овощей были умопомрачительны. Остановилась у двери в галерею, опоясывающую внутренний двор, – по сути это был каменный навес, поддерживаемый изящными колоннами и арками и дающий тень. Толкнула дверь – там было шумно, и принцесса прошла во двор.
И тут же пожалела. Стоять и смотреть на это – вульгарно, глупо.
Под навесом, примостившись у стен и спрятавшись за колонны, расположился, наверное, весь гарем и слуги со служанками, а чуть в отдалении – драконицы. Они завороженно наблюдали за происходящим во дворе. А там, у фонтана, вокруг которого на почтительном расстоянии собралась толпа драконов, шел бой.
Красавец Четери, в каких-то странных темных шароварах, заканчивающихся под коленями, с широким поясом, многократно обвязанным вокруг талии, обнаженный по пояс, двигался легко и быстро, как бабочка. Только очень опасная бабочка, нечеловечески стремительная, с жалами-клинками в обеих руках, с пляшущим огнем красных волос, завораживающая своей красотой и совершенством. И звенел металл, и он улыбался, как-то немыслимо разворачиваясь, крутя лезвия сильными руками и нападая на двоих драконов – тоже с клинками, тоже быстрых, но уступающих ему во всем и способных только отбиваться.
Оживший вихрь, смертоносный ветер, секущий песчинками до боли и поражающий своей мощью, безжалостный и прекрасный ураган…
Ани сама не заметила, как подошла к границе тени и света, как остановилась, засмотрелась, и глаза ее стали почти такими же мечтательными, как у остальных – затаивших дыхание, раскрасневшихся.
Все-таки женщины любят воинов. Никуда не денешься, древний инстинкт, естественный, как сама природа, и такой же неумолимый.
В воздухе остро пахло разгоряченными мужчинами, потом, кровью, возбуждением и тягучим южным полднем.
Владыка Нории тоже наблюдал за боем, поглядывая на уже прошедших через поединок соплеменников: кто-то обтирал лицо и тело полотенцем, кто-то останавливал кровь из порезов, но ни один не ушел.
Чет прилетел с утра, бодрый, свежий, ворвался в зал, где Нории завтракал с гостями, одного соплеменника поддразнил, другого похлопал по плечу и, насмешливо щуря глаза, сказал, что хочет размяться и тому, кто выстоит против него более пяти минут, подарит прекрасный нож из своей коллекции. И что хватит набивать животы, потому что он не хочет драться с пузатыми неповоротливыми курицами.
«А если сможете пустить мне кровь, буду лично заниматься», – сообщил он и с вызовом оглядел тосковавших до этого драконов.
Глаза у слетевшихся из всех городов гостей засверкали, и в воздухе запахло хорошей мужской дракой.