Матрос нахально хлопает его по плечу.
— Эй, ты, полегче! — рассердился парень.
Потом, увидев Акима, паренек обращается к нему:
— Как мне, дяденька, к Якову Михайловичу пройти?
Аким удивляется, иронизирует:
— Ишь, племянничек выискался! А зачем тебе к Якову Михайловичу?
Парень помялся немного, потом говорит:
— Я издалека… из Сибири… на военном заводе работал… технику знаю… моторы…
Аким начинает злиться:
— Я тебя, дурачок, не об этом спрашиваю… Ты мне отвечай: к Якову Михайловичу зачем явился?
Парень улыбается:
— А это… секрет. Понимаешь, секрет. Я его знакомый.
В кабинете Яков Михайлович беседует с железнодорожником.
— Яков Михайлович, вы меня извините, что прямо к вам… Меня прислали товарищи из депо станции Бологое, — говорит железнодорожник.
— Хорошо. Вы коммунист?
— Да, я в партии с прошлого года.
— Так.
— Если бы вы знали, какое безобразие творится у нас на железной дороге! Ведь полная неразбериха, а начальство внимания не обращает. А ведь тут мастерские, депо, паровозные бригады…
— Все знаю, дорогой, все знаю. Я вас где-то видел, хочу вспомнить вашу фамилию…
— Моя фамилия…
— Погодите… погодите… погодите… погодите… не называйте кто, не называйте, одну минуточку… так… Вот как раз вы мне и нужны по этому самому делу.
Свердлов выходит из-за стола и подходит к железнодорожнику, наклоняется дружески к нему:
— Вы будете комиссаром.
— Как же, Яков…
— Не спорьте, не спорьте, пожалуйста. Мы вводим комиссаров в Красную Армию. Железные дороги для нас не менее важный военный участок работы, и мы попробуем, начав с вас, этот институт комиссаров на железных дорогах привить. Попробуем, товарищ Измайлов.
Железнодорожник изумлен:
— Как же вы запомнили мою фамилию?
— А я не забываю людей, которые выступают на собраниях с дельными, умными и практическими предложениями.
— Это было… — подсказывает железнодорожник.
— Это было в декабре тысяча девятьсот семнадцатого года за Невской заставой, на Вагоноремонтном… — продолжает за него Свердлов.
В приемной Аким, очень рассерженный, стоит перед дверью, расставив руки.
Парень пытается пройти.
— Ты фамилию свою назови…
Парень уныло вздыхает:
— Ох! Секрет. Понимаешь, секрет! А когда к Михалычу пройду, тогда и секрета не останется.
Матрос поддразнивает:
— Какие тут могут быть секреты? Разворачивай мешок — и весь разговор. — Матрос хватает сверток.
Парень увертывается и сердито отталкивает матроса:
— Тебе смотреть нечего! Не своевольничай!
Матрос возмущается, он ищет сочувствия у окружающих:
— Ха! Он сюда из деревни меня учить приехал!
Оба они с Акимом теснят парня от двери.
В это время из кабинета выходит железнодорожник, и парень только было добирается до двери, как матрос, опередив его, проходит и захлопывает дверь перед его носом.
В кабинет входит матрос. Он развязно подходит к столу Якова Михайловича:
— Пролетарский привет! Приехал в Москву за литературой. Дай, думаю, зайду во ВЦИК, посмотрю, как вы живете, расскажу, как мы живем. Хорошо сделал?
Говоря это, он шумно усаживается и закуривает.
— Я бы сказал — гениально сделал, — замечает Яков Михайлович.
Матрос любуется собой:
— М-м-м.
Свердлов продолжает:
— А то у нас скучно, ни одной колоритной фигуры. Ну, слушаю вас.
— Ну, значит, живем мы, что надо… Я председатель партии Ореховской волости…
Свердлов смотрит на него и с трудом прячет улыбку.
— Справляетесь?
Матрос хвастает:
— Да мне хоть губернию дай — я справлюсь. У меня там, брат, все по звонку живут… Дисциплина… план, кому что надо, составлен.
Свердлов спрашивает:
— И терпят?
— Чего это? — не понимает матрос.
— Терпят? — переспрашивает Свердлов.
— А как же? У нас по всему Нижнему такой курс. А результат в-во! Спроси у Миронова, в губкоме.
Свердлов что-то отмечает в блокноте:
— Ах, у Миронова? Да вы меня так заинтересовали, что, кажется, придется приехать посмотреть, что у вас там…
Матрос встает, говорит покровительственно:
— В гости — милости просим! Только власть на местах не рушьте… Пропадете.
Свердлов усмехается:
— Я ведь и в гостях — председатель ВЦИК.
В приемной Аким и парень сцепились — не могут договориться. Парень сует ему под нос сверток:
— Да понимаешь ты, тут подарок. Секретный подарок привез. Понимаешь?
Кипит Аким:
— Ну, брат, теперь я с тобой разговаривать больше не стану. Сейчас в пикет сведу. Фамилию не называет! Секрет в мешке держит! Разворачивай мешок! — грозно приказывает он.
— На! — показывает парень кукиш. — Я про тебя Михалычу все расскажу… За своевольство получишь…
От ярости у Акима дух перехватило:
— Да… кого ты учишь, елки-моталки?!
— Эх ты, организатор, а по старинке ругаешься!
Неожиданно на плечо Акима ложится рука. Он оглядывается:
— Трофимов! Сынок! Какими судьбами?
Перед Акимом стоит Трофимов. Он с дороги, в военной форме. Они обнимаются.
— Я из Нижнего… — сразу мрачнеет Трофимов. Он с беспокойством отводит Акима в сторону. — Ты не знаешь… что Михалыч… чем-нибудь недоволен? Говорил обо мне?
Удивленно мотает головой Аким:
— Не-е… Да ты чего сентябрем смотришь?
— Понимаешь, приказ мне лично явиться. Вот боюсь, что на проборку… А?
Парень попытался, воспользовавшись разговором двух друзей, бесшумно открыть дверь кабинета, но это заметил Аким и схватил его за ворот.
— Стой! Мне уж невмоготу… Ради бога, Трофимов, я его подержу, а ты позвони, прошу тебя, в комендатуру…
Парень быстро оборачивается:
— Трофимов, товарищ Трофимов, я вам скажу, зачем я к Михалычу…
Трофимов удивлен:
— Позволь… позволь… паренек, а меня откуда знаешь?
Паренек увлекает его в сторону и что-то, жестикулируя, ему горячо рассказывает.
Дверь из кабинета открывается, и выходит мрачный матрос. Дверь прикрывает собой Трофимова и парня; а когда она захлопывается, матрос видит улыбающегося Трофимова, который дружески похлопывает парня по плечу.
Матрос делает движение к Трофимову, но потом раздумал и быстро скрывается среди заполнивших приемную ожидающих.
Трофимов с парнем подходят к Акиму.
— Аким, я за парня перед тобой ручаюсь. Пусть вместе со мной пройдет к Михалычу.
— Проходи.
Парень кидается сразу к двери.
Трофимов спохватывается:
— Погоди, погоди, я тоже подарок Михалычу привез, хотя и не секретный.
И он поднимает со скамейки мешок с сушками. Аким улыбается.
Трофимов с парнем входят в кабинет. Яков Михайлович стоит возле юриста и внимательно перечитывает какую-то бумагу, делает пометки.
Трофимов несмело окликает:
— Яков Михайлович… явился в ваше распоряжение.
Яков Михайлович увидел Трофимова. Глаза засияли неподдельной радостью:
— Трофимов, Николай!
И он идет навстречу Трофимову, крепко обнимает его. Он оглядывает Трофимова и остается доволен им:
— Послушай, Николай! Сталин собирает старых ленинцев в Красную Армию. Я тебя направляю на Украину.
— Ну, слава богу, Михалыч! Гора с плеч! — произнес облегченно Трофимов.
Свердлов удивленно глядит на него. Трофимов немного сконфужен:
— Я думал, ты меня, Михалыч, крыть вызвал.
— Это за что? Ну, признавайся, чего натворил?
— Ох, Михалыч, я в Нижнем с Мироновым сцепился! Ух, крепко! — замотал головой Трофимов.
— Рассказывай! — серьезно приказывает Свердлов, садясь в кресло.
— Правду сказать, Михалыч, он себя владетельным князем там чувствует, никто ему не смей ничего сказать. Распоряжается, будто это его республика… — Воспоминание о споре с Мироновым снова распалило гнев Трофимова. — Ну, пришлось в областном комитете выступить. Ему, конечно, по партийной линии выговор и впаяли! А ты же помнишь, какой он всегда себялюбивый был! Его теперь от одного моего имени в жар бросает, даром что друзьями считались…
Усмехается Свердлов, любуется Трофимовым, своим воспитанником.
— Удивляюсь…
— Чему?
— Удивляюсь, какой ты оратор стал.
Трофимов смущается от похвалы Свердлова:
— Это потому, Михалыч, что я все время помню твои слова: нужна огромная энергия, чтобы найти свое место в жизни. А с тобой, Михалыч, у меня этой самой энергии еще на десять человек хватит.
Свердлов протягивает руку Трофимову:
— Спасибо, друг. А почему же ты пришел и не поздоровался со мной?
— То есть как?
— А вот так… Здравствуй, Николай.
Свердлов протягивает руку Трофимову:
— Спасибо, друг. А почему же ты пришел и не поздоровался со мной?
— То есть как?
— А вот так… Здравствуй, Николай.
— Здравствуй, Михалыч.
Ленька так и остался, как пригвожденный, стоять у двери, не спуская глаз со Свердлова, а Трофимов позабыл о нем. Свердлов внезапно обернулся к нему.
— Молодой человек, вы ко мне? — обращается он к парню.
Тот смущен:
— Вы не обращайте на меня внимания, я успею. Кончайте свои дела.
Свердлов и Трофимов весело переглядываются.
— К вашему сведению, я их никогда не кончу!
Трофимов весело командует:
— Ставь сундук, разворачивай мешок!
— Это твой знакомый, Трофимов? — удивляется Свердлов.
Трофимов хитро смеется:
— И твой, Михалыч…
Свердлов присаживается на край стола, он заинтересован:
— Погоди… Погоди… — Что-то знакомое чудится ему в лице парня. — Погоди! Не говори кто…
Трофимов, смеясь, машет рукой:
— Теперь заело… и надолго! Дело чести твоей памяти!
Свердлов вздыхает:
— Нет. Голову на отсечение — с этим парнем никогда не встречался.
Парень в восторге, он торопливо разворачивает секретный сверток и достает огромную цветистую чашку с надписью золотом «На добрую память».
Парень протягивает Свердлову чашку. Свердлов быстро подходит к парню и взволнованно, крепко обнимает его.
— Ленька! Ленька Сухов! Сразу вспомнил чашку.
Ленька взволнован встречей с Михалычем. Он выпаливает одним духом:
— Это мать прислала чашку в подарок, просила простить ее, просила кланяться тебе, Михалыч, и в гости просила приезжать!
Свердлов растроган:
— Да! Это подарок, Николай, со смыслом. Та самая чашка, из которой меня хотели кипятком обварить. Жива, значит, мама?
— Мать жива и девчонки обе живы.
Свердлов задумался:
— Да, Екатеринбург… Пермь… тюрьма… смерть Сухова… ссылка… Сибирь… Какое недавнее и какое далекое прошлое…
Ленька торопится, он осторожно перебивает Свердлова:
— Михалыч, а ты обещание свое помнишь?
Свердлов смеется:
— Еще бы! Три пистолета и пост главного начальника. — Ленька очень доволен. — Ладно, Леня, едем со мной в Нижний порядок наводить или вот с Трофимовым в армию — на Украину?
— Нет, с тобой, Михалыч, в Нижний! — твердо решает Ленька.
— Ну, быть по-твоему, в Нижний так в Нижний! — с веселой торжественностью говорит Свердлов.
ПРИЕЗД СВЕРДЛОВА В НИЖНИЙ-НОВГОРОДКулисы театра. На переднем плане — часовой-матрос. Из зала доносятся шум и говор.
Из глубины кулис к часовому идут Свердлов, Ленька и небольшая группа рабочих.
Матрос задерживает их.
— Куда? Куда?
— А что такое? — удивляется Свердлов.
— Не велено! — отрезает матрос.
— Не велено?
— Товарищ Миронов приказал никого не пущать.
Свердлов лукаво оглянулся на товарищей.
— Ну, а как же нам быть? Нас сюда приглашал сам председатель ВЦИК товарищ Свердлов.
Матрос грубо винтовкой отталкивает людей:
— Это пущай он в Москве у себя приглашает, а тут Миронов хозяин…
Свердлов возмущен:
— Ах, вот как! Ну, а вот мы к самому твоему хозяину и приехали в гости.
— Чего? — изумлен матрос.
— Ну да, да! — Отстраняя его, Свердлов и его спутники проходят в зал.
Матрос, обвешанный бомбами и патронами, не знает, что ему делать: то ли бежать за вошедшими, то ли оставаться охранять вход.
В зале идет объединенное заседание губкома партии, президиума губисполкома и президиума горисполкома. Среди присутствующих Миронов и Зина.
Выступает матрос, который был у Свердлова во ВЦИК. Он говорит «на надрыве», жестикулирует, и иногда кажется, что разорвет свою тельняшку.
— Что же это такое получается, хочу я знать?..
В зал входят Свердлов, Ленька и сопровождающая их группа людей.
Матрос кричит:
— Приезжает наш товарищ в центр — из него веревки вьют?! — Матрос распинается: — И то не так и это не так. Что же это, опять на нас ездить хочут? А? Когда мы шли на приступ и голыми руками хватали за горло дракона, их не видно было…
Свердлов откуда-то из рядов спокойно басит:
— Где?
Мгновенная пауза. Все оглядываются, ищут спросившего. Но матрос быстро находит прежний тон:
— Всюду мы шли на приступ. Всюду проливали свою кровь…
Громко поддразнивает матроса Свердлов:
— Когда? С кем?
Матрос растерялся, оглянулся на Миронова.
Голос:
— Товарищ, не мешай оратору.
Матрос продолжает, но менее уверенно:
— Я же говорю, с драконом. Со старым режимом, душа из него вон! Веры нету нижегородскому пролетариату!
Свердлов встает и во весь голос кричит:
— Чорт знает что за ерунда такая!
Матрос неистовствует:
— Нам еще рот затыкать. А мы есть советская власть на местах! И хочем — верим центру, хочем — не верим!!
Свердлов идет по проходу между стульями к президиуму.
Миронов узнал Свердлова. Узнала его и сидящая в президиуме Зина. Матрос тоже узнал и исчез с эстрады.
В зале шум, все головы поворачиваются к Свердлову. То там, то здесь вспыхивает:
— Свердлов… Свердлов…
Некоторые встают, чтобы лучше видеть. Кое-где раздаются аплодисменты.
Миронов звонит в колокольчик.
К столу президиума подходит Свердлов. Миронов теснится и дает ему место рядом с собой.
— Очень рад… Очень рад. Сейчас я торжественно объявлю. Товарищи!..
Свердлов морщится, тянет Миронова за руку, усаживает на стул.
— Не надо, не надо, веди деловое собрание! — указывает на пустое место, откуда говорил матрос. — Твоя работа?!
Миронов готов резко ответить, но сдерживается:
— Голос масс… — говорит он уклончиво.
— Дай мне слово! — говорит Свердлов.
— Товарищи, слово имеет председатель ВЦИКа Яков Михайлович Свердлов, — объявляет Миронов.
Гремят аплодисменты.
— Подождите, подождите, товарищи, хлопать, — начинает Свердлов. — Может, то, что я скажу, вам совсем не понравится. Товарищи, с местничеством надо кончить. Мы никому не позволим на местах своевольничать! У нас есть Конституция, у нас есть законы, и извольте им подчиняться…
Свердлов продолжает:
— Вот тут кто-то выступал от нижегородских пролетариев…
Матрос вскакивает с места и, хлопая себя по ляжке, где висит наган, вызывающе кричит:
— Я выступал от нижегородских пролетариев!
Матрос стоит и красуется. Ленька незаметно пробирается и садится позади матроса на стул.
Свердлов повелительно приказывает матросу:
— Сядьте!
Матрос моментально садится, но… место занято. Он оглядывается, видит сидящего Леньку, хочет поднять шум, но у Леньки и окружающих такой угрожающий вид, что он, пригибаясь, молча уходит в задние ряды.
Ленька торжествует.
Миронов раздраженно стучит по стакану.
Свердлов так же спокойно продолжает:
— И зря выступали! Никакой вы не нижегородец и не пролетарий. Я нижегородцев знаю. К сожалению, здесь их мало вижу. А насчет пролетариев, насколько мне память не изменяет, вы сами каялись у меня в кабинете, что на съезде вы были среди левых эсеров? И моряком вы тогда не были. Да на вашем жаргоне ни один уважающий себя моряк говорить не станет — фальшивка. Не моряк вы, не нижегородец и не пролетарий, так какого же чорта вы беретесь тут выступать от имени нашей партии?
Шум возмущения. Аплодисменты. Матрос украдкой выбирается из зала.
— Товарищи, Владимир Ильич Ленин учит нас так: «…все своеобразие переживаемого момента, вся трудность состоит в том, чтобы понять особенности перехода от главной задачи убеждения народа и военного подавления эксплуататоров к главной задаче управления… И это — самая благодарная задача, ибо лишь после ее решения… можно будет сказать, что Россия стала не только советской, но и социалистической республикой». Так мыслит Ленин. А ваш губком, во главе с Мироновым, мыслит давно уже не по-ленински. Вот почему вся политика управления в его руках является чуждой линии партии, чуждой советской Конституции, чуждой советскому закону, а поэтому мы здесь будем ставить вопрос о снятии Миронова и всего бюро губкома.
Шум в зале.
Миронов бледнеет. Рука, державшая карандаш, дрожит и мелкой дробью бьет карандашом по стакану. Зина, нахмурившись, быстро отодвигает стакан. Миронов, не в силах сдержать себя, поднимается и выходит. За ним выходит Зина.
Ленька не спускает глаз со Свердлова.
Свердлов заканчивает:
— И я уверен, товарищи, что мои земляки-нижегородцы достойны лучшего руководства, что они это руководство сумеют выделить из собственных своих рядов, а я здесь для того, чтобы помочь вам эту операцию проделать безболезненно и быстро.