Во время полуденной церемонии я все время мысленно возвращалась к светящемуся Ковчегу Завета. Я с трудом осознавала все, что происходило во время церемонии, пела и совершала поклоны бессознательно. Было ли возможным то, что существовала сила, более могущественная, чем Альмаках, и все остальные наши божества?
После церемонии Сарахиль, Тамрин и я, все вместе, отправились на обед. Я отметила зеленоватое свечение вокруг Тамрина, а Сарахиль светилась безмятежным бледно-голубым светом, как тончайшие границы небесного горизонта. Я также увидела светящиеся фигуры рядом с ними – это были их ангелы-хранители!
Я смутилась. «Мама! – позвала я ее в своих мыслях. – Я думала, что только у израильтян есть ангелы, поскольку они верят в Адонаи, но я также вижу их рядом с Сарахиль и Тамрином!»
«У каждого человека есть ангелы-хранители, независимо от его духовного пути и веры», – сказала мне мама.
Почему мама была такой умной? «Есть ли ангелы у меня?» – недоумевала я.
«Конечно, дорогая, – сказала она ласковым голосом, нежно гладя меня по волосам. – Но знаешь что? Я беспокоюсь о том, что перегружаю тебя информацией. Для одного дня вполне достаточно. Как насчет обеда?» – Она погладила свой живот. Ведь она наслаждалась едой через меня.
Я засмеялась и вдруг заметила Хирама, стоящего рядом со входом во дворец и смотрящего на меня.
– Хирам! – воскликнула я, обнаруживая свое возбуждение более, чем хотела бы, принимая во внимание тот факт, что мы еще не были с ним знакомы. Я, было, направилась к нему, но Сарахиль, Тамрин и мама остановили меня.
Я пыталась вырваться из рук Тамрина, когда он тащил меня назад. Я была в ярости, мне надоело, что они постоянно меня контролируют, хотя и прекрасно понимала, что их беспокойство продиктовано самыми лучшими намерениями.
Хирам прищурился.
Мое влечение к нему смутило меня, и я усмирила себя, сев отобедать вместе с Тамрином и Сарахиль. Я была уверена, что мы с Хирамом найдем другую возможность встретиться.
Глава 12
Когда я проснулась после дневного сна, я решила прогуляться в уединенном саду, окружавшем гостевые покои, где мы расположились, и там отдохнуть под тенью раскидистого дуба. Молодые побеги ароматных цветов сыпались прямо в скалистый водопад, через который был перекинут деревянный мост.
Служанка, разыскавшая меня, протянула записку от царя Соломона, написанную на идеальном сабейском языке. Соломон просил меня присоединиться к нему в его прогулке на колеснице по парку.
Служанка привела меня к царю; он уже ожидал меня в красивой белой колеснице. Соломон был одет в белую льняную рубашку с длинными рукавами и такие же брюки, через левое плечо к правому бедру его была перекинута пурпурная мантия. Цвет мантии прекрасно оттенял темно-фиолетовые драгоценные камни в короне царя. Прикоснувшись к голове, я убедилась, что моя корона также на своем месте.
Соломон одарил меня приветливой улыбкой, когда я поднялась в колесницу. Помогая взойти в нее, он прикоснулся к моему правому плечу, и я почувствовала волнение, по моему телу пробежали мурашки. Все внутри меня сжалось.
«Все в порядке, дорогая», – успокоила меня мама, пока мы ехали под сводчатым въездом в парк Итан.
Круглые травяные холмики были усыпаны орхидеями всех цветов и оттенков. Побеги ярко-фиолетовых ирисов были густо высажены напротив живых изгородей парка из стелющихся розовых кустов.
Соломон привел меня на зеленую лужайку, где сам расстелил толстый гобеленовый ковер. Присев на него, я смогла расслабиться. Затем, лежа на животе, мы оба, приподнявшись на локтях, стали наблюдать за пухлыми белыми облаками. Резкое движение в дереве над нами привлекло мое внимание. Из густой листвы появилась птица. «У-у-уп, у-уп, уп!» – пела она.
– Удод! – мелодичным голосом Соломон поприветствовал птицу.
Царь вытянул вперед указательный палец правой руки, и птица приземлилась на его перстень. Он склонил голову, как будто слушая птицу, хотя я могла слышать лишь гортанные чирикающие звуки. Соломон закивал головой и сказал:
– Хмм.
Мог ли он на самом деле разговаривать с птицами?
– Удод говорит, что рад снова тебя видеть, – сообщил мне царь в ответ на мои удивленно поднятые брови и пояснил: – Именно он первым рассказал мне о тебе.
Хорошо. Полагаю, если я могла разговаривать с моей невидимой мамой, то было вполне возможно, что кто-то мог общаться и с птицами. Я попросила Соломона продолжать.
– Удод проводил время с тобой и Тамрином во внутреннем дворе вашего дворца, – объяснил мне Соломон.
Это была правда! Несколько дней в нашем саду появлялась такая птица. Может быть, это была та самая?
Соломон вытянул руку, и птица улетела обратно на дерево, возвышавшееся над нами. Соломон серьезно посмотрел на меня.
– Удод выполнял очень важное поручение, – продолжал царь. – Понимаешь, я попросил его найти для меня по-настоящему искреннего человека. Я не знаю, каков был твой опыт королевского правления, но я столкнулся с тем, что людям всегда что-то нужно от меня. У меня есть только один или двое настоящих друзей, которые любят меня таким, какой я есть, а не то, что я могу для них сделать. Даже мой собственный брат однажды пытался убить меня, чтобы унаследовать мою корону.
Я понимающе кивнула. Единственными моими друзьями были Тамрин и Сарахиль. И, конечно, мама, но это совсем другая категория! Как и Соломону, мне приходилось сталкиваться с людьми, которые лишь притворялись, что были моими друзьями, а на самом деле использовали меня для достижения собственных целей.
Соломон положил мои руки себе на грудь и заглянул мне в глаза.
– Королева Македа, ты тот человек, которого я искал. Ты искренна, и ты – это ты. Ты являешься самой собой. Тебе ничего не нужно от меня, но вместо этого ты полна живительной щедрости, преподнеся мне свои дары и время, которое проводишь в моем обществе. Поэтому я благодарил удода за то, что он нашел тебя и что доставил тебе мое приглашение.
– Приглашение! – Я вырвала обратно свою руку и вскочила. – Приглашение!
Мой голос дрожал, когда я спросила Соломона, как он мог осмелиться отправить мне столь угрожающее послание.
– Моя дорогая, я не понимаю, о каких угрозах ты говоришь, – произнес изумленный царь.
– И Тамрин, и Высший Совет, все прочли твое приглашение. Ты угрожал причинить вред мне и моему царству, если я не приеду в Израиль, чтобы отдать тебе почести! – Я приходила в ярость, вспоминая приглашение, написанное в столь грубой форме.
– О, моя прекрасная Македа, – Соломон был так близко от меня, что я могла чувствовать на своем лице его теплое дыхание. – Я бы никогда не стал никого запугивать, в особенности, царицу сабейского царства, которую я так ценю. Совершенно очевидно, что произошла ошибка при переводе с иврита на сабейский! У меня в кабинете хранится копия приглашения, и я лично покажу ее тебе.
– Но я не читаю на иврите, – сказала я. Что-то заставляло меня верить его словам, и я снова расслабилась.
Я удивлялась тому, как мои самые опытные советники могли неправильно истолковали приглашение Соломона.
«Это постоянно происходит, – сказала мама. – Еврейские слова часто переводятся и понимаются неверно».
«Что ты здесь делаешь, мама?» – Я мысленно укорила ее в том, что она вмешивается в мою частную жизнь.
«Я лишь заглянула на минутку и уже исчезаю!» – заверила она меня.
Пока я наблюдала, как мама исчезает из виду, Соломон продолжал говорить, и я снова стала его слушать.
– Благодаря наследию моего отца моя репутация мастера слова стала столь легендарной, что люди начали распространять обо мне сплетни и неправильно толковать мои высказывания. На самом деле мне все равно, что говорят обо мне люди, до тех пор, пока они не начинают приписывать мне жестокие слова. Поскольку это дискредитирует меня! Наихудшим из недавних примеров стал мой совет молодым родителям направлять своих детей, подобно тому, как пастух направляет свое стадо. Я использовал метафору, употребив слово шебет, что означает «пастуший посох», или инструмент, направляющий овец. И они стал утверждать, что я советую родителям наказывать своих детей. Я прихожу в ужас, когда узнаю, что родители бьют своих детей, потому что неверно цитируют мои слова, говоря: «Кто жалеет розги, портит ребенка». – Соломона затрясло, и его глаза наполнились слезами.
Я поделилась с ним тем, что мне, сначала как принцессе, а потом как королеве, пришлось столкнуться с темной стороной постоянного пребывания на публике. Как и Соломону, мне приходилось слышать истории о себе, не имевшие ничего общего с реальностью.
Соломон признался мне, что его так тянет ко мне, поскольку у нас с ним обнаружилось много общего. Он взял меня за руки и сказал:
– В добавление к нашему схожему опыту я обнаружил, что ты правдивый и искренний человек – такой, какого я искал, и что твоя внешность так же прекрасна, как и твой внутренний мир. Твое сердце не испорчено. У тебя высокий интеллект, а твое остроумие такое же красочное, как эти садовые цветы. Как же найти добродетельную жену? Ее ценность дороже рубинов, ее муж может доверять ей, и она величайшим образом обогащает его жизнь.
– В добавление к нашему схожему опыту я обнаружил, что ты правдивый и искренний человек – такой, какого я искал, и что твоя внешность так же прекрасна, как и твой внутренний мир. Твое сердце не испорчено. У тебя высокий интеллект, а твое остроумие такое же красочное, как эти садовые цветы. Как же найти добродетельную жену? Ее ценность дороже рубинов, ее муж может доверять ей, и она величайшим образом обогащает его жизнь.
Соломон преклонил колени и мягко произнес:
– Македа, окажешь ли ты мне честь, став моей женой и царицей Израиля?
Я посмотрела на его привлекательное точеное лицо. В его глазах читалась усталость, не свойственная его возрасту, и за этой выстраданной мудростью скрывался беззащитный маленький мальчик, который просто нуждался в любви. Я обняла его. Возможно, брак с этим человеком стал бы выходом в этой ситуации.
Но, минутку! Как же быть с теми обетами, которые я дала в день своей коронации? Как я смогу объяснить Соломону, что моя честь принадлежит Альмаках, и поэтому – несмотря на то, что я была глубоко тронута его предложением, мне запрещалось выходить замуж или быть с другим мужчиной, кроме бога Солнца?
– Пожалуйста, подумай об этом, Македа, – попросил Соломон, погладив мою руку. – Понимаю, это звучит как попытка заставить тебя принять решение, и я совсем не хочу этого делать. Кроме того, уже поздно, и нам нужно возвращаться во дворец.
Пылающий оранжево-розовый закат заполнил небо, когда мы совершали путь обратно во дворец. Соломон внимательно посмотрел на меня, когда мы прибыли к моим апартаментам.
– До завтра. – Он поклонился, нежно поцеловав мне руку.
Я чувствовала, что Соломон нуждается в партнере, когда он отъезжал, один в своей колеснице, а за ним, также в колеснице, следовал охранник.
Когда я прошла через двор, увидела фигуру, приближающуюся ко мне. Я предположила, что это служанка подошла встретить меня и сопроводить в мою комнату. Я собиралась попросить ее приготовить для меня ванну после столь затянувшегося дня, проведенного в парке.
– Ахалан, – произнес приглушенный мужской голос.
Остановившись, я задержала дыхание. Это была вовсе не служанка, а мужчина, но мужчинам после заката запрещалось находиться в гостевых покоях. Я уже собиралась возмутиться его присутствием, как вдруг поняла, что это Хирам! (Позже я узнала, что Ахалан означает «здравствуй» на финикийском языке, который был родным языком архитектора.)
Хирам положил руку мне на плечо и повел меня к воротам внутреннего двора. Я уловила исходивший от его рубашки запах пота и сандалового дерева, когда он помогал мне взобраться в простую, не разукрашенную колесницу, предназначенную для извоза одной лошадью. Я переживала, что кто-то увидит нас.
Я рассматривала лицо Хирама в лунном свете, когда мы молча ехали рядом. Его кожа огрубела от тяжелой работы на открытом воздухе, а губы медленно двигались, как будто он разговаривал сам с собой. Лоб избороздили морщины, вероятно, оттого, что ему приходилось зажмуриваться, создавая скульптуры на ярком солнце.
Он посмотрел на меня, перехватив мой взгляд, и улыбнулся так широко, что его лоб разгладился, а глаза помолодели. Мое сердце затрепетало от приятных, не знакомых мне прежде чувств.
Прямо над нашими головами лунный свет совершал причудливый танец. Когда мы подъехали ближе, я узнала возвышающуюся многоуровневую крышу храма. «Хирам везет меня в храм!» – От этой мысли я пришла в возбуждение.
Мы проехали главный вход, через который мы входили с Соломоном, объехали здание и оказались в области, все еще находящейся в стадии строительства. Перед грудой огромных камней полукругом были расставлены кресла. Мы прошли вперед, к преддверию храма, повсюду распространялось сияние свечей, вставленных в золотые подсвечники. Послышались чьи-то шаги, и Хирам втянул меня в дверной проем, знаком дав понять, чтобы я вела себя тихо, пока этот человек пройдет мимо. Было очевидно, что нам не следует находиться в это время в храме!
Оглядев все пространство в коридоре, убедившись, что там никого нет и мы одни, мы бесшумно пробрались к цветному занавесу Святая Святых. Хирам отодвинул занавес и показал, что я могу войти. Я замерла, увидев светящийся Ковчег Завета, который как будто звал меня. О, как же хотелось постоять рядом с ним! Но какое наказание ждет меня, если меня застанут в запретной комнате? Неужели мне неизвестно, что всякого, кто недостаточно чист, чтобы находиться рядом с Ковчегом, ожидает мгновенная смерть?
Мое дыхание сбилось, сердце колотилось прямо в горле, пока Хирам не прервал мою нерешительность, подтолкнув меня к занавесу. Я верила в то, что он знал, что делал: недаром же он был главным архитектором храма!
Комната была на удивление маленькой. Крылья резных ангелов над Ковчегом касались стен. Поскольку внутри было недостаточно места, чтобы сесть, я встала на колени перед Ковчегом. Жужжащий звук высокой частоты, подобно тысяче голосов, поющих где-то вдалеке, исходил из ящика. У меня начала болеть голова, и я увидела мерцающий фиолетовый свет, который распространился по комнате.
Что-то коснулось моего лба, и я подпрыгнула. «Хирам?» – спросила я тихо и открыла глаза, чтобы увидеть человека, одетого во все белое, который стоял передо мной. Я шагнула назад, испугавшись, что меня накажут за то, что я совершаю грех в священном месте.
Но человек улыбнулся мне и сказал:
«Не бойся, Македа».
Кажется, ему известно, кто я такая! И его лицо также показалось мне знакомым. Несмотря на то, что человек был трехмерным, я поняла, что он прозрачен, так как могла видеть ящик сквозь его тело. Я боялась, что являюсь недостаточно чистой для того, чтобы находиться там. Может быть, я умираю?!
Я стала отходить назад, чтобы выйти из комнаты, молясь о том, чтобы найти Хирама до того, как станет слишком поздно. Мужчина приблизился ко мне и вытянул вперед руку. Над его открытой ладонью танцевала вращающаяся геометрическая фигура, светящаяся красным, фиолетовым и зеленым цветами. Я узнала в ней часть вписанных треугольников с перстня Соломона. Фигура пульсировала и издавала звенящий звук высокой частоты, который казался мне одновременно дискомфортным и успокаивающим.
«Македа, это твоя судьба, – сказал мужчина. – Ты находишься там, где должна быть, ты защищена и в полной безопасности».
«К-к-кто ты?» – заикаясь, спросила я.
«Меня называют Метатроном», – он поклонился.
«Ты архангел? – спросила я. – Один из тех, кто помогает царю Соломону?»
«Да, помощь людям – это часть моей вселенской миссии», – ответил он.
Метатрон не стоял передо мной, и в то же время нельзя было сказать, что он парил в воздухе. Казалось, что он становился ярче, потом тускнел, становился совершенно темным и светонепроницаемым, в то же время он мог быть прозрачным, подобно свойству то мерцающего, то исчезающего излучения Ковчега. «Питается ли он энергией Ковчега?» – подумала я.
«Энергию всему дает Адонаи», – ответил Метатрон на мой мысленный вопрос.
О, мне следует быть осторожнее в своих мыслях. Особенно когда рядом Метатрон. И мама!
«Но я не верю в Адонаи или как вы называете эту энергию, – сказала я. – Я верю в Альмакаха, бога Солнца, который дарит жизнь».
«Не важно, веришь ли ты в Адонаи, потому что он существует независимо от того, верим мы в него или нет. – Метатрон улыбнулся. – Адонаи – это жизненная сила, которая оживляет тебя, меня, Соломона и любое живое существо, включая Солнце».
«Но я все еще не очень хорошо понимаю концепцию Адонаи, – сказала я, потирая виски, чтобы прекратить ощущение тревоги и дрожь в теле. – Где находится Адонаи?»
«Он везде, – ответил Метатрон. – Каждая часть материального и нематериального мира наполнена Адонаи».
«Хорошо, что такое Адонаи?» – Я на самом деле не понимала.
«Адонаи – это отец и мать всего живого, всего, что ты видишь, к чему прикасаешься, что чувствуешь и переживаешь. Адонаи дарит жизнь. Он и есть жизнь – сама по себе».
«Включая негативные и болезненные ее стороны?» – спросила я.
«Не существует негативных и болезненных сторон жизни, если ты живешь в Адонаи. Они есть только в иллюзиях, созданных человеком».
Я совершенно запуталась: «Иллюзии?»
«Легенды о падении человечества привели к созданию этого заблуждения. Это произошло, когда человеческий разум возжелал полной независимости от воли Адонаи. Он захотел провести эксперимент, став создателем, и это стремление отделиться от Адонаи породило иллюзию, в которой пребывает сейчас все человечество. Вы верите в то, что отделены друг от друга и от Адонаи, хотя на самом деле это было бы просто невозможно. Единственный способ отделиться от Адонаи – это представить себе это, и иллюзия становится настолько реалистичной, что все люди теперь стали жить в ее плену».
«Иллюзия того, что мы отделены от Адонаи…» – подытожила я.
«Да, – подтвердил Метатрон. – А поскольку Адонаи – это свет и любовь, наполняющие твой дух и твою душу, ты всегда соединена с этим могущественным источником».