Газеты Нового Орлеана проделали большую работу, стараясь найти концы, связывающие мафию со строительством могильника. Замешанными оказались многие корпорации, а имена и адреса прямо указывали на криминальные структуры.
Все было уже на мази, сделка заключена, и строительство вот-вот должно было начаться. Но тут появился сенатор Бойетт со своей армией федеральных инспекторов. Он угрожал привлечь к расследованию десятки агентств, он еженедельно устраивал пресс-конференции, он выступал с речами по всему штату. Защитники проекта были вынуждены попрятаться. Корпорации отказались от комментариев. Боейтт дергал за веревочки, получая от этого огромное удовольствие.
В вечер своего исчезновения сенатор присутствовал на митинге озлобленных местных жителей, который состоялся в битком набитом спортивном зале школы в Хоума. Он уехал поздно, как обычно, один, потому что до Нового Орлеана был всего час езды. Бойетту давно надоели болтовня и жополизство его помощников, и он предпочитал по возможности ездить один. Он изучал свой четвертый язык, русский, и научился ценить тишину “кадиллака” и возможность слушать пленки с записями уроков.
В полдень на следующий день выяснилось, что сенатор пропал. В газетах Нового Орлеана появились броские заголовки статей, рассказывающих историю его исчезновения. “Вашингтон пост” предположила, что с ним что-то случилось. Шли дни, а новостей практически не было. Тело не нашли. Газеты разыскали и напечатали сотни старых фотографий сенатора. Прошло еще время, и неожиданно с исчезновением сенатора стали связывать имя Барри Мальданно, что вновь вызвало шквал нападок на мафию. На первых полосах газет в Новом Орлеане появилась довольно страшная фотография физиономии Мальданно. Газеты захлебывались рассказами о его связях со строительством могильника и мафией. Нож был известен как убийца с богатым криминальным прошлым. И так далее и тому подобное.
Затем перед камерами торжественно предстал Рой Фолтригг, объявивший о привлечении Мальданно к ответственности по делу об убийстве сенатора Бойда Бойетта. Он тоже удостоился первых полос в газетах Нового Орлеана и Вашингтона. Клинт вспомнил, что такие же фотографии появлялись и в “Мемфис пресс”. Животрепещущие публикации, но трупа как не было, так и нет. Это обстоятельство не заткнуло, однако, глотку мистеру Фолтриггу. Он продолжал разоряться по поводу организованной преступности. Он предсказывал близкую победу. Он проповедовал, произнося заранее подготовленные слова с легкостью старого театрального актера, вовремя повышая голос, размахивая руками и грозя обвинительным заключением. Он умалчивал об отсутствии трупа, но намекал, что знает нечто такое, о чем он, однако, не может говорить, что дает ему уверенность: тело сенатора Бойетта будет найдено.
Когда Барри Мальданно арестовали, вернее, когда он отдал себя в руки ФБР, в газетах также появились статьи и фотографии. Он просидел три дня за решеткой, прежде чем его отпустили на поруки, и тогда появились фотографии Барри, покидающего стены тюрьмы. На нем был темный костюм, и он улыбался репортерам. Он невиновен, заявил Барри. Это все месть.
Появлялись в газетах и сделанные с приличного расстояния снимки бульдозеров, которые по заданию ФБР перерывали влажный грунт Нового Орлеана и его окрестностей в поисках тела сенатора. Потом снова выступления Фолтригга перед прессой. Еще статьи по поводу богатой истории организованной преступности в Новом Орлеане. Поиски все продолжались, и интерес постепенно падал.
Губернатор, тоже член Демократической партии, назначил приятеля дослужить срок за Бойетта. Газеты Нового Орлеана принялись обсуждать многочисленных политиков, которые могли бы баллотироваться в сенат. По слухам, Фолтригг был одним из двух заинтересованных республиканцев.
* * *
Марк сидел рядом с Реджи на диване и вытирал глаза. Он ненавидел себя за то, что не смог удержаться от слез, но ничего уже нельзя было поделать. Она обняла его за плечи и ласково поглаживала.
– Можешь не говорить ни слова, – тихо сказала она.
– Я и правда не хочу. Может, позже, если придется, но не сейчас. Хорошо?
– Хорошо, Марк. Раздался стук в дверь.
– Войдите, – бросила Реджи достаточно громко, чтобы ее услышали. Появился Клинт с кипой бумаг. Он поглядел на часы.
– Простите, что помешал, но уже почти десять, и мистер Фолтригг прибудет буквально с минуты на минуту. – Он положил бумаги на кофейный столик перед Реджи. – Вы хотели все это просмотреть перед встречей.
– Скажи мистеру Фолтриггу, что нам нечего обсуждать, – отмахнулась Реджи.
Клинт нахмурился и посмотрел на Марка. Он сидел близко к Реджи, как будто искал у нее защиты.
– Вы его не примете?
– Нет. Скажи ему, что встреча отменяется, потому что нам нечего обсуждать, – пояснила она и кивком показала на Марка.
Клинт еще раз взглянул на часы и неловко попятился к двери.
– Конечно, – сказал он с улыбкой. Неожиданно ему пришлась по душе мысль предложить Фолтриггу катиться колбаской. Он закрыл за собой дверь.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Не совсем.
Она наклонилась и принялась пролистывать копии вырезок. Марк сидел, как в тумане, уставший и опустошенный, все еще напуганный после разговора с Реджи. Она просматривала страницу за страницей, читала заголовки и подписи под фотографиями, поднося снимки поближе к глазам. Просмотрев приблизительно треть вырезок, она неожиданно остановилась и откинулась на спинку дивана. Протянула Марку портрет улыбающегося Барри Мальданно, сделанный крупным планом. Вырезка была из новоорлеанской газеты.
– Это тот мужчина?
Марк взглянул на фотографию, не дотрагиваясь до нее.
– Нет. А кто это?
– Барри Мальданно.
– Это не тот человек, который меня схватил. Наверное, у него много приятелей.
Она положила фотографию на стол и похлопала его по ноге.
– Что вы собираетесь делать? – спросил он.
– Позвоню кое-кому. Поговорю с администратором и договорюсь, чтобы около палаты Рикки поставили охрану.
– Вы не должны говорить им об этом человеке. Они убьют нас. Нельзя никому говорить.
– Я и не буду. Объясню, что были угрозы. Такое постоянно встречается в уголовных делах. Они поставят несколько охранников на девятом этаже недалеко от палаты.
– Я и маме не скажу. Она и так расстроена из-за Рикки, принимает таблетки, чтобы заснуть, и еще таблетки от чего-то, и я не думаю, что она сможет сейчас и с этим справиться.
– Ты прав. – Крутой парнишка, вырос на улице и умен не по летам. Ей нравилось его мужество.
– Вы думаете, мама и Рикки в безопасности?
– Конечно. Эти люди – профессионалы, Марк. Они не станут делать глупостей. Они затаятся и будут ждать. Они просто хотят тебя запугать. – Реджи сама не верила тому, что говорит.
– Нет, они не просто запугивают. Я же видел нож. А если они сюда в Мемфис явились с целью напугать меня до смерти, то у них это получилось. Я не буду говорить.
Глава 15
Фолтригг что-то завопил и выскочил из офиса, сыпя угрозами и хлопнув дверью. Мактьюн и Труманн тоже расстроились, но им к тому же было неудобно за его фортели. Когда они уходили, Мактьюн посмотрел на Клинта и воздел глаза вверх, как будто хотел извиниться за этого напыщенного крикуна. Клинт вовсю наслаждался и, когда пыль осела, вернулся в кабинет Реджи.
Марк пододвинул стул к окну и сидел, глядя на дождь и потоки воды внизу на асфальте. Реджи разговаривала по телефону с администратором больницы, обсуждая меры безопасности, которые следовало принять на девятом этаже. Она прикрыла рукой микрофон, и Клинт прошептал, что все отбыли. Потом он ушел, чтобы принести еще чашку какао сидящему неподвижно Марку.
Через несколько минут позвонил Джордж Орд, о чем Клинт сообщил Реджи по интеркому. Ей не приходилось встречаться с прокурором Мемфиса, но его звонок ее не удивил. Она заставила Орда подождать целую минуту, потом взяла трубку.
– Слушаю.
– Миссис Лав, это...
– Реджи, хорошо? Просто Реджи. А вас зовут Джордж, верно? – Она всех называла по именам, даже надутых председателей суда.
– Хорошо, Реджи. Это Джордж Орд. Тут у меня в офисе Рой Фолтригг и...
– Какое совпадение! Он только что покинул мой офис.
– Да, именно поэтому я и звоню. Вы не дали ему возможности поговорить с вами и вашим клиентом.
– Извинитесь перед ним за меня. Моему клиенту нечего ему сказать, – Она говорила и смотрела на затылок Марка. Она не могла определить точно, слушал он или нет. Он замер на стуле у окна.
– Реджи, я думаю, вам стоит встретиться с мистером Фолтриггом хотя бы еще раз.
– У меня, как и у моего клиента, нет желания встречаться с мистером Фолтриггом. – Она могла себе легко представить говорящего по телефону Орда и Фолтригга, расхаживающего по кабинету и размахивающего руками.
– Но вы же понимаете, что на этом все не кончится?
– Вы мне угрожаете, Джордж?
– Считайте это обещанием.
– Прекрасно. Передайте Рою и его парням, что, если кто-нибудь из них попытается приставать к моему клиенту или его семье, я их достану. Я ясно выражаюсь, Джордж?
– Я передам.
* * *
Все выглядело довольно забавно – в конце концов, это не его дело, – но Орду нельзя было смеяться. Он положил трубку, улыбнулся про себя и сказал:
– Она отказывается говорить, и мальчишка отказывается говорить, и, если кто-нибудь из вас попробует приставать к нему или его семье, она вас, гм, достанет. Так она выразилась.
Фолтригг закусил губу и кивал по поводу каждого слова, как будто все было в порядке и ему по силам справиться с самыми крутыми из противников. Он уже взял себя в руки и приступил к выполнению плана Б. Расхаживал по офису, изображая глубокую задумчивость. Мактьюн и Труманн стояли у двери, как часовые. Скучающие часовые.
– Я хочу, чтобы за мальчишкой следили, ясно? – рявкнул он, повернувшись к Мактьюну. – Мы сейчас двинемся в Новый Орлеан, а вы должны следить за ним круглосуточно. Я хочу знать, что он будет делать, и, самое главное, его надо охранять от Мальданно и его подручных.
Мактьюн прокурору не подчинялся, и Рой Фолтригг надоел ему до тошноты. Да и мысль использовать трех или четырех агентов, по уши загруженных работой, чтобы следить за одиннадцатилетним парнишкой, была глупой. Но возражать не стоило. У Фолтригга прямая связь с директором Войлзом в Вашингтоне, а ему нужно обвинительное заключение, не меньше чем Фолтриггу.
– Ладно, – согласился агент. – Сделаем.
– Пол Гронк уже где-то здесь, – заявил Фолтригг с таким видом, как будто он услышал свежие сплетни. Они знали номер рейса и время прибытия Гронка ухе одиннадцать часов. Однако они ухитрились его упустить сразу по выезде из аэропорта Мемфиса. Они утром два часа обсуждали это с Ордом и дюжиной других агентов ФБР. В данный момент по меньшей мере восемь агентов пытались найти его в Мемфисе.
– Мы отыщем его, – сказал Мактьюн. – И будем следить за мальчишкой. Почему бы вам не слинять в Новый Орлеан?
– Я подготовлю машину, – заявил Труманн с таким видом, как будто “универсал” был самолетом ВВС. Фолтригг остановился напротив стола Орда.
– Мы уезжаем, Джордж. Извините за вторжение. Вероятно, я вернусь через пару дней.
“Надо же, какие приятные новости”, – подумал Орд. Он поднялся, и они пожали друг другу руки.
– В любое время, – сказал он. – Если что надо, звоните.
– Я встречусь с судьей Лемондом с утра и дам вам знать.
Орд снова протянул руку для финального рукопожатия, после чего Фолтригг направился к двери.
– Следите за этими бандитами, – посоветовал он Мактьюну. – Не думаю, что Мальданно настолько глуп, что может тронуть ребенка, но кто знает. – Мактьюн открыл дверь и помахал рукой. Орд сделал то же самое.
– До Мальданно что-то дошло, – продолжил Фолтригг, – вот они и шныряют вокруг. – Он уже был в приемной, где его ждали Уолли Бокс и Томас Финк. – Но проследите за ними, Джордж, ладно? Эти типы опасны. И установите слежку за мальчишкой и его адвокатом. И большое спасибо. Позвоню завтра. Где машина, Уолли?
* * *
Просидев час у окна, наблюдая за мостовой и попивая какао, а также слушая, как его адвокат занимается своими делами, Марк постепенно пришел в себя. Реджи позвонила Дайанне и объяснила, что Марк находится у нее в офисе и помогает ей с бумагами. Рикки стало лучше, он опять спал. Съел полкило мороженого, пока Гринуэй задавал ему вопросы.
В одиннадцать Марк сидел у стола Клинта и тщательно изучал диктофон. У Реджи сидела клиентка, которая отчаянно хотела развестись, и им требовался час, чтобы разработать стратегию. Клинт печатал длиннющий документ и каждые пять минут хватал телефонную трубку.
– Почему вы стали секретарем? – спросил Марк, утомившийся от наблюдения за этим процессом.
– Так получилось. – Клинт обернулся и улыбнулся.
– Вы мечтали стать секретарем, когда были маленьким?
– Нет. Я хотел строить бассейны.
– И что случилось?
– Не знаю. Связался с наркотиками, чуть не вылетел из средней школы, потом поступил в юридический колледж.
– Надо учиться в юридическом колледже, чтобы стать секретарем в адвокатской конторе?
– Нет. Из юридического колледжа меня выставили, и Реджи предложила мне работу. Мне, в общем, нравится.
– А как вы познакомились с Реджи?
– Это длинная история. Мы дружили в колледже. Мы давние друзья. Она, возможно, тебе обо всем расскажет, когда ты познакомишься с мамашей Лав.
– Мамашей?
– Мамашей Лав. Она тебе о ней ничего не говорила?
– Нет.
– Мамаша Лав – мать Реджи. Они живут вместе, и она обожает кормить детей, с которыми Реджи работает. Она печет обалденные пирожки, делает очень вкусную вермишель со шпинатом и другие итальянские блюда. Всем нравится.
Марку, просуществовавшему два дня на плюшках и желе, идея горячей домашней пищи, сдобренной сыром, показалась удивительно соблазнительной.
– А как вы думаете, когда я смогу встретиться с мамашей Лав?
– Не знаю. Реджи обычно приглашает большинство своих клиентов домой, особенно самых маленьких.
– А у нее есть дети?
– Двое, но они уже выросли и живут далеко отсюда.
– А где живет мамаша Лав?
– В центре города, недалеко отсюда. У нее свой собственный старый дом, он у нее уже много лет. Собственно, Реджи в этом доме выросла.
Зазвонил телефон. Клинт принял сообщение и вернулся к своей машинке. Марк внимательно наблюдал.
– А как вы научились так быстро печатать?
Стук прекратился, Клинт медленно повернулся, посмотрел на Марка и, улыбнувшись, сказал:
– В средней школе. У меня учительница была, как сержант по военной подготовке. Мы ее ненавидели, но она нас научила. А ты умеешь печатать?
– Немного. Я в школе три года посещал компьютерный класс.
– У нас тоже есть такая штука, – Клинт показал на компьютер рядом со своей пашущей машинкой.
Марк посмотрел, но впечатления на него это не произвело. Подумаешь, у всех есть компьютеры.
– Ну и как же вы стали секретарем?
– Я ничего заранее не планировал. Когда Реджи закончила юридический колледж, она не захотела ни на кого работать и открыла эту контору. Приблизительно четыре года тому назад. Ей нужен был секретарь, и я предложил свои услуги. А ты что, раньше не видел мужчину-секретаря?
– Нет. И не знал, что мужчины могут быть секретарями. А платят хорошо?
– Нормально. – Клинт хмыкнул. – Если у Реджи удачный месяц, то и у меня удачный месяц. Мы с ней вроде партнеров.
– А она много зарабатывает?
– Не очень. Ей не нужно много денег. Несколько лет назад она была замужем за врачом, у них был большой дом и много денег. Все пошло к черту, и она считает, что по большей части из-за денег. Может, она тебе об этом расскажет. Она всегда о себе честно рассказывает.
– Она – адвокат и не хочет денег?
– Необычно, верно?
– Еще как. В смысле, я видел кучу передач по телеку про адвокатов, так они только о деньгах и говорят. О сексе и деньгах.
Снова зазвонил телефон. Это был судья, и Клинт очень любезно говорил с ним минут пять. Потом повесил трубку и повернулся к машинке. Не успел он набрать скорость, как Марк спросил:
– Кто эта женщина, там, в офисе?
Клинт остановился, посмотрел на клавиатуру и медленно повернулся. Стул под ним заскрипел. Он слегка улыбнулся.
– Там, с Реджи?
– Ага.
– Норма Трэш.
– А какая у нее проблема?
– У нее их на самом деле целая куча. Она сейчас в процессе. Очень неприятный развод. Муж у нее – настоящей ублюдок.
Марку стало интересно, как много Клинт знает.
– Он ее бил?
– Не думаю, – ответил Клинт медленно.
– А у них есть дети?
– Двое. Я не очень-то могу об этом говорить. Сам понимаешь, конфиденциальность.
– Ага, я знаю. Но вы, наверное, знаете все, ведь вы печатаете и все такое.
– Я знаю большую часть того, что происходит. Но Реджи всего мне не рассказывает. К примеру, я понятия не имею, что ты ей рассказал. Полагаю, это очень серьезно, но она держит все при себе. Я читал газеты, видел агентов ФБР и мистера Фолтригга, но деталей я не знаю.
Именно это Марк и хотел услышать.
– Вы знаете Роберта Хэкстроу? Его еще Хэк называют.
– Он что, адвокат?
– Ага. Он мою маму представлял во время развода пару лет назад. Он просто слабоумный.
– Тебе не понравился ее адвокат?
– Я этого Хэка ненавидел. Он с нами ужасно обращался. Мы приходили в контору и ждали по два часа. Затем он беседовал с нами десять минут, говорил, что очень торопится, что должен быть в суде, такой он незаменимый. Я пытался убедить маму сменить адвоката, но ей было не до этого.
– А суд был?
– Ага. Мой бывший папаша считал, что ему должны присудить одного ребенка, ему было наплевать, кого, хотя он предпочитал Рикки, потому что знал, что я его ненавижу, так он нанял адвоката, и два дня мои мать и отец поливали друг друга грязью в суде. Старались доказать, что другой не годится в родители. Хэк в суде выглядел полным дураком, но адвокат моего бывшего папаши оказался еще хуже. Судья ненавидел и того и другого и сказал, что он не собирается разъединять нас с Рикки. Он меня спросил, хочу ли я дать свидетельские показания. Это пришло ему в голову во время ленча на второй день суда. Я посоветовался с Хэком, но он стал умничать, заявил, что я слишком мал и туп, чтобы давать показания.