И тем не менее он определенно был хорош собою. Несмотря на резкие линии, сбегающие от носа к уголкам рта, несмотря на прямо-таки агрессивную жесткость подбородка и холодное выражение глаз герцог был необычайно красив.
Черил остановилась в нескольких шагах от дяди и низко присела в реверансе. Мелисса сделала то же самое.
— Давно мы не виделись с тобой, Черил, — проговорил герцог.
Голос у него оказался таким, как и следовало ожидать, — глубоким и сильным, но холодным и не терпящим возражений.
— Да, дядя Серджиус, — произнесла Черил.
— Ты хорошо доехала?
— Да, дядя Серджиус.
Герцог медленно повернул голову и поглядел на Мелиссу.
— Кто это? — спросил он.
На мгновение наступила тишина; затем Черил, запинаясь, ответила:
— М-моя л-личная г-горничная…
Слишком поздно Мелисса сообразила, что ей не следовало входить вместе с Черил — нужно было остаться в коридоре.
— Личная горничная? — переспросил герцог.
— Д-да… дядя Серджиус.
— И она всегда заходит в салон вместе с тобой?
Наступило неловкое молчание. Затем Мелисса сказала:
— Ваша светлость, простите меня. Когда нас повели наверх, я подумала, что нас отведут в спальню.
Она присела в реверансе и повернулась, чтобы выйти, но едва сделала первый шаг, как герцог произнес:
— Стойте!
Мелисса повернулась вновь.
— Как вас зовут?
— Мелисса Уэлдон, ваша светлость.
— И вы — личная горничная моей племянницы?
— Да… ваша светлость.
— Как давно вы состоите в этой должности?
На мгновение наступило молчание, после чего Мелисса нерешительно сказала:
— Н-не очень… давно… ваша светлость..
— Где вы служили прежде?
— Нигде… но… я…
— Отвечайте только на мои вопросы, — прервал ее герцог.
Мелисса тревожно ждала, не сводя с него глаз.
— Как давно вы и моя племянница знаете друг друга?
— Более двенадцати лет, ваша светлость.
— И вы вдвоем придумали это, чтобы попасть в мой дом! Вами двигало любопытство, не так ли?
— Нет, что вы, ваша светлость. Мне нужно было найти какую-то работу.
— Зачем? — резко прозвучал вопрос.
Мелисса честно ответила:
— Потому что мой дом теперь закрыт и я не могу там больше жить.
— Почему? — вновь напряженно зазвенел в воздухе вопрос, настоятельно требуя ответа.
— Моя мать… умерла, а мой отец… женился во второй раз.
— Он не желает, чтобы вы жили вместе с ним?
— Нет. Этого не желает моя мачеха.
— Поэтому вы вместе с моей племянницей придумали этот план, надеясь, что я его не разгадаю.
— Я уверена, что сумею быть очень… хорошей горничной, ваша светлость.
— И оставаться среди слуг?
В тоне, каким был задан этот вопрос, слышалось нечто презрительное, и Мелисса почувствовала, как у нее запылали щеки.
— Дядя Серджиус, прошу вас, — вмешалась Черил. — Мелисса — моя самая близкая, самая лучшая подруга. Мы выросли вместе. Она оказалась в трудном положении, а мне некого было взять с собой. Не сердитесь на нее, ей и вправду некуда было податься.
— Я хочу, чтобы вы сразу уяснили себе, — сказал герцог. — Я не допущу обмана и лжи. Мне ненавистны и отвратительны увертки, притворство и лицемерие.
— Простите меня, дядя Серджиус, — смиренно сказала Черил.
— А вы? — спросил герцог, глядя на Мелиссу. — Что вы можете сказать от своего имени?
— Ваша светлость, я могу лишь принести свои извинения, если вы считаете, что мы обманули вас. Я приехала с намерением прислуживать Черил и во всех отношениях вести себя так, как положено личной горничной. Правду сказать, я была очень рада возможности получить работу.
Герцог ничего не ответил, и Мелисса торопливо добавила:
— Но теперь, когда Черил находится под вашим покровительством, я согласна немедленно уехать. Быть может, ваша светлость милостиво распорядится, чтобы меня довезли до ближайшего места, где я смогу сесть на дилижанс.
Герцог испытующе поглядел на нее, словно проверяя, правду ли она говорит, и резко спросил:
— Если вы уедете отсюда, то куда направитесь?
— В дом мачехи, — ответила Мелисса. — Она с отцом уехала в свадебное путешествие.
— И вы можете там оставаться?
— Пока не найду… чего-нибудь другого.
Черил шагнула вперед, умоляюще протягивая руки:
— Дядя Серджиус, пожалуйста, не отсылайте Мелиссу назад! Ее мачеха — злая и жестокая женщина. Она заставляет Мелиссу выйти замуж за отвратительного человека, а Мелисса просто не может этого сделать. Я должна помочь ей! Должна!
— Стало быть, вы можете выйти замуж? — спросил герцог, по-прежнему обращаясь к Мелиссе и игнорируя Черил.
— Да, ваша светлость.
— И этот человек в состоянии содержать вас?
— Да, ваша светлость.
— Почему же тогда вы отказываетесь от его предложения?
Мелисса перевела дыхание:
— Потому что… я… не люблю его… ваша светлость… Я не могла бы полюбить его ни при каких обстоятельствах.
— А вы полагаете, что для брака необходима любовь?
Рот герцога искривился в циничной усмешке, в голосе звучал сарказм.
— Для меня, ваша светлость, это необходимо, — подтвердила Мелисса и высоко подняла голову.
Она внезапно почувствовала, что расспрашивать ее о личной жизни — непростительная дерзость со стороны герцога, каким бы важным человеком он ни был.
— Думаю, мисс Уэлдон, скоро вы обнаружите, что любовь — это иллюзорная роскошь, которую вряд ли может себе позволить тот, кто вынужден зарабатывать на жизнь.
Мелисса мгновенно опустила глаза, чтобы герцог не увидел в них гнева.
Какое он имеет право, думала девушка, насмехаться над моими идеалами, указывать, что я должна или не должна чувствовать?
Черил — его племянница, но сама она ничем с ним не связана.
Однако в следующий момент она торопливо сказала себе, что ради Черил не должна противоречить герцогу.
Ей страстно хотелось сказать ему в ответ, что по крайней мере она не стала циничной или разочарованной и что любовь для нее значит гораздо больше всех преимуществ, какие может дать брак с человеком вроде Дана Торпа.
Словно понимая, с каким трудом Мелисса удерживается от ответа, герцог с минуту наблюдал за ней, а потом обратился к Черил:
— В данных обстоятельствах мисс Уэлдон может остаться с тобой. Полагаю, всем будет удобнее, если она будет находиться здесь в качестве твоей подруги и компаньонки.
— О дядя Серджиус, как мне вас благодарить! — воскликнула Черил. — Я вам так благодарна, так благодарна!
— Поскольку теперь ты будешь жить здесь, со мной, во всяком случае пока, — заметил герцог, — может быть, и нужно, чтобы у тебя была компаньонка твоего возраста. Я распоряжусь о статусе мисс Уэлдон.
— Благодарю вас, дядя Серджиус, — вновь повторила Черил.
Герцог протянул руку к сонетке. Едва он коснулся ее, как дверь отворилась, и на пороге появился мажордом.
— Передайте экономке, — приказал герцог, — что мисс Черил приехала с подругой, но без личной горничной. Нужно найти для нее горничную. Обеих леди устройте в соседних комнатах. Это ясно?
— Да, ваша светлость.
Герцог повернулся к Черил.
— Видимо, теперь вам захочется отдохнуть, — проговорил он. — Увидимся за обедом.
Черил и Мелисса присели в реверансе и вышли из комнаты.
У Мелиссы было такое ощущение, словно они попали в тайфун и только чудом остались живы.
Лишь после того, как мажордом отправился за экономкой, чтобы та нашла комнату для Мелиссы, и девушки остались одни, Черил проговорила:
— Мелисса, ты слышала, что он сказал? Что я останусь с ним! Когда мне рассказать ему о Чарльзе?
— Пожалуй, сегодня после обеда, — ответила Мелисса. — Хотя, может быть, было бы разумнее подождать до завтра.
— Но я не могу ждать! Ты же знаешь, что не могу! — возразила Черил. — Остается так мало времени, чтобы успеть обвенчаться до отплытия Чарльза. Похоже, дядя Серджиус собирается оставить меня здесь навсегда.
— Но ведь он не знает, что у тебя другие намерения, — примирительно сказала Мелисса.
— Я боюсь его! — выпалила Черил. — Помнишь, как сердито он заговорил, когда узнал, что ты не горничная?
— Я сама не сообразила спросить, куда мне нужно идти, когда мы прибыли, — вздохнула Мелисса. — Но меня до того поразили красота и великолепие дворца; мне даже в голову не пришло, что нас поведут прямо к герцогу.
— Мне тоже, — призналась Черил. — Он такой же грозный, каким был в первую нашу встречу. Мелисса, ты слышала, как он отзывался о любви? Я уверена, он просто не поймет, когда я скажу ему, что люблю Чарльза!
Мелисса была того же мнения, но говорить об этом не было смысла.
Она лишь знала, что страшится того мгновения, когда Черил придется сказать дяде о своей любви к Чарльзу. Она была абсолютно убеждена, что герцог и слушать не станет. Но огорчать сейчас Черил было совершенно ни к чему. Мелисса начала молиться о том, чтобы убедить герцога в глубоких чувствах племянницы оказалось легче, чем представлялось сейчас.
Мелисса была того же мнения, но говорить об этом не было смысла.
Она лишь знала, что страшится того мгновения, когда Черил придется сказать дяде о своей любви к Чарльзу. Она была абсолютно убеждена, что герцог и слушать не станет. Но огорчать сейчас Черил было совершенно ни к чему. Мелисса начала молиться о том, чтобы убедить герцога в глубоких чувствах племянницы оказалось легче, чем представлялось сейчас.
После того как девушки сменили дорожные наряды на легкие послеобеденные платья, Мелисса предложила немного побродить по дворцу.
В атласе, отделанном воланами и рюшами из бархатных лент, Черил выглядела чрезвычайно элегантно. На Мелиссе же было сшитое ею самой скромное платье из белого муслина[7], с голубым поясом на тоненькой талии.
Но что за важность — одежда, если вокруг столько интересного!
Даже Черил заразилась энтузиазмом Мелиссы, пока они бродили по великолепным комнатам, расписанным Веррио[8] и Лагерром[9].
Ошеломляющее впечатление производили картины, среди которых было несколько подлинных мировых шедевров, и библиотека, где полки с книгами тянулись от пола до потолка. Наверху вдоль стен тянулся балкон, куда можно было попасть по золоченой спиральной лестнице, начинающейся в центре комнаты. Там они познакомились с хранителем библиотеки, седоволосым стариком, который прожил во дворце почти всю свою жизнь и сказал Черил, что помнит ее отца еще маленьким мальчиком.
— Можно здесь взять что-нибудь почитать?
— Ну конечно, — с улыбкой ответил хранитель. — Какая тема интересует вас более всего, мисс Уэлдон?
— Прежде всего мне хотелось бы побольше узнать об этом дворце, — сказала Мелисса. — Я даже представить себе не могла, что в мире существует такое великолепие.
— Я восхищаюсь им всю жизнь, — отозвался хранитель. — Позвольте показать вам две полки с книгами об Олдвикском дворце. Можете взять любую, когда захотите.
— Благодарю вас! — воскликнула Мелисса. — По-моему, здесь нужно провести немало лет, чтобы узнать все не только о самом дворце, но и о его сокровищах.
— Папа часто рассказывал мне о потайных комнатах и лестницах, где он прятался в детстве, — вспомнила Черил. — Можно нам их увидеть?
— Об этом вам придется спросить у его светлости, — ответил хранитель. — Нам запрещено открывать потайные лестницы без его позволения.
— Да, я понимаю, — сказала Мелисса. — Иначе может оказаться, что его светлость принимает у себя в доме множество лиц, которых он в жизни не видел и даже не подозревает о том, что они во дворце.
— В прошлом так и случалось, — согласился хранитель. — Вы прочитаете об этом в некоторых из этих книг. При строительстве дворца в нем были устроены потайные комнаты, чтобы католики могли прятаться там от преследователей. А во времена Кромвеля так была спасена жизнь многих роялистов, когда они прятались там после сражений или когда за ними гнались кромвелевские войска.
— Как интересно! — воскликнула Мелисса.
— Эти стены были свидетелями многих исторических событий, — улыбнулся хранитель.
Он показал Мелиссе кое-что из других книг, которые, по его мнению, могли ее заинтересовать, но она вернулась к полкам с книгами по истории рода Байрамов и самого дворца и выбрала одну из них.
— Я читаю очень быстро, — предупредила она хранителя, — так что приду за другой скорее, чем вы ожидаете.
— Буду только рад помочь вам, мисс Уэлдон, — заверил ее старик.
Девушки прошли по другим комнатам, осмотрели скульптурную галерею и зимний сад, побывали в часовне, являвшейся частью первоначального дворца; позднее ее украсила изумительная резьба по дереву Гринли Гиббонса[10].
Наконец, исходив, как они сами чувствовали, не одну милю, Черил и Мелисса вернулись к себе немного отдохнуть перед обедом.
Обе они ощущали тревогу и беспокойство перед грядущим испытанием. Мелисса была рада, что из ее комнаты можно пройти прямо в комнату Черил, — подруги оказались совсем рядом.
Обе спальни окнами выходили в регулярный парк со статуями и фонтанами, разбитый позади дворца; далее до самого горизонта зеленели леса.
— Завтра ты должна осмотреть парадные спальни, — проговорила Черил. — Папа говорил, что здесь они великолепнее, чем во всех других дворцах и замках Англии.
— С удовольствием, — ответила Мелисса. — Ну а сейчас тебе нужно отдохнуть.
Черил поежилась.
— Мелисса, можно я побуду вместе с тобой? — спросила она. — Мне страшно оставаться одной. Я боюсь своих мыслей.
— Вот увидишь, все будет хорошо, — сказала Мелисса с уверенностью, которой вовсе не чувствовала.
— Может, после обеда дядя Серджиус придет в хорошее расположение духа. Жаль, мы не можем сами выбрать, что подавать на обед, особенно вино, которое он будет пить.
— Интересно, неужели герцог обращает внимание на такие мелочи? — проговорила Мелисса, размышляя вслух.
Однако она твердо вознамерилась отвлечь Черил от грустных мыслей, и, когда девушки вдвоем улеглись на широкую постель, Мелисса постаралась говорить о чем угодно, но не о Чарльзе.
Одевшись к обеду, подруги спустились вниз и обнаружили, что герцог ожидает их в одном из больших салонов.
Мелисса снова пришла в восторг при виде французской мебели, вышитого вручную английского ковра, выполненного в прошлом веке, и великолепных резных с позолотой столиков работы Вильяма Кента[11].
Она порадовалась тому, что ее мать хорошо разбиралась в мебели, к тому же лорд Рудольф, обучая этому Черил, учил и ее.
— Резьба на изделиях Чиппендейла[12] имеет более резкие контуры, чем у его подражателей, это ясно? — спрашивал лорд Рудольф.
Черил постоянно отвлекалась, но Мелисса внимательно слушала и запоминала. Правда, оценить великолепие салона или парадной столовой ей было трудно, поскольку она с тревогой думала о предстоящем разговоре.
Герцог сидел во главе стола на стуле с высокой спинкой; справа от него сидела Черил, слева — Мелисса. Им прислуживало несчетное, как ей показалось, количество слуг. Мелисса никогда не ела ничего вкуснее и изысканнее того, что подавалось на золотых тарелках с герцогским гербом.
Смены блюд следовали одна за другой. Под конец на прекрасном севрском фарфоре был подан десерт: созревшие в оранжереях персики, мускатный виноград и крупная клубника, выращенная в парниках.
Как узнала Мелисса, парники в поместье занимали десятки акров земли.
Герцог говорил мало и таким снисходительным тоном, подумала Мелисса*, словно беседовал с несмышлеными детьми. Она старалась держаться как можно незаметнее, поэтому просто слушала. Происходящее напоминало ей пьесу или балет, где герцог исполнял главную роль. Видимо, эта мысль заставила ее улыбнуться, потому что герцог внезапно произнес:
— Кажется, вам весело, мисс Уэлдон.
— Я счастлива, что нахожусь здесь, среди такого великолепия, — ответила Мелисса, — но все это чем-то напоминает театр.
Герцог поднял брови, и она поспешно добавила:
— Ваша светлость, не сочтите мои слова за грубость. Видите ли, у меня такое впечатление, будто все происходит на сцене. Каждый безошибочно исполняет свою роль и вносит посильную лепту в создание спектакля — настолько выразительного, что невольно начинаешь ждать аплодисментов.
Впервые за все время губы герцога слегка дрогнули в улыбке.
— С вашей стороны это своеобразная похвала, мисс Уэлдон. Однако театральные представления — всего лишь иллюзия, а то, что вы здесь видите, происходит в реальной жизни.
— И все-таки другим это показалось бы нереальным, — не согласилась Мелисса.
— Меня не волнует, что думают другие, — ответил герцог. — В своей жизни я хочу все довести до совершенства и добиваюсь этого.
Черил и Мелисса вернулись в салон, откуда уходили в столовую.
— Так мне сказать сразу, как только он придет к нам? — испуганно спросила Черил.
— Не знаю, — отвечала Мелисса. — Хотя, пожалуй, лучше сказать сразу.
Нужно покончить с этим делом, решила она, и чем быстрее, тем лучше.
Прошло минут двадцать, прежде чем герцог присоединился к ним.
Пока он проходил в комнату, Мелисса смотрела на него с невольным восхищением. Едва ли в самом Букингемском дворце или в Карлтон-Хаус[13] хоть один мужчина выглядел наряднее или элегантнее герцога в его вечернем наряде. Она начинала понимать: требуя совершенства от других, он добивался этого и от себя.
Она ничуть не сомневалась: его атлетическая фигура и гибкие, уверенные движения — результат регулярных физических упражнений и активных занятий спортом.
Кроме того, как она заметила, за обедом герцог ел умеренно и очень мало пил. Мелисса была совершенно уверена, что он хотел остаться стройным и вовсе не желал обрасти жиром из-за чревоугодия наподобие многих охотников-сквайров, присутствовавших на свадьбе ее отца.