Страшные люди?!? Люди, от которых надо бежать без оглядки…
Но я не знаю, кого Криста имела в виду, когда так сказала. Компания мадам Дюваль не могла меня видеть! «Они не знают про меня!» – повторяла я, как мантру. Однако мир вокруг не спешил меняться – цветы продолжали смердеть на всю комнату, а сердце в груди грохотало, как набат.
Да, очень похоже, что на тематической вечеринке они разыгрывали сценки из романа. Да, ключевой момент в сюжете – утопление. Это ничего не доказывает – с точки зрения представителя закона. Если я хочу, чтобы меня услышали и защитили, я должна иметь более основательные доказательства…
Доказательства чего? Своих страхов?
Нет, не так. Я должна убедиться, что действительно что-то было. Успокоюсь, если ничего не было, или смогу торговаться, когда очередной прекрасный негодяй прибежит меня пугать. Понятно, что запись с камер наблюдения мне никто не позволит просмотреть еще раз. Скорее всего, ее уже стерли. Даже пытаться нет смысла, только зря подставлю ребят из охраны.
Но! Все на этой вечеринке было таким искусственным, таким постановочным…
Сомнительно, что бы все представление устроили для камер службы безопасности. Потом, это не первая их вечеринка, а в люксах официально камер наблюдения нет.
Кто-то должен был снимать. В постиндустриальную эпоху не нужны операторы, обученные крутить ручку кинокамеры, или громоздкие монтажные. Пусть профессионалы киноиндустрии, с которыми частенько выпивал Олаф, негодуют сколько угодно, но кино сегодня может снять абсолютно любой. Мне не надо ломать голову, кто именно – я вытащила пальцы из волос, – строгая хозяйка наверняка контролирует процесс и подгрузила пикантное видео себе в айпад.
Попрошу Анонимуса взломать ее игрушку! Я вытащила из стола свой планшет – практически новенький, мне так не хотелось возвращаться за старым к Олафу, что я купила себе этот. Десять дюймов и есть десять дюймов, загрузила почтовый агент и снова остановила себя: нельзя никого в это втягивать!
Если я права – то являюсь источником повышенной опасности для всех, с кем контактирую, а если ошибаюсь? Темная сторона Всемирной паутины будет считать меня идиоткой со склонностью к паранойе.
Нет. Мне придется рискнуть и поступить иначе: подменить гаджет мадам Дюваль своим разряженным девайсом и попробовать покопаться в нем, пока королева эротической прозы обозревает фьорды с экскурсией.
Слава великому яблочному королю Джобсу, который вложил в руки богатых и знаменитых вполне стандартный гаджет, избавив мир от эпидемии позолоченных мобильных брусков с кнопками из топазового стекла. Конечно, истинный фанат надкушенного яблока опознает свой драгоценный планшет из тысячи, даже отключенным. Но мадам Дюваль не похожа на энтузиаста цифровой техники – ее гаджет тоже выглядел новым, елозила пальцем по экрану она не слишком уверенно. Навряд ли у нее сложные пароли и система защиты, а с простенькими я справлюсь. Я запустила в своем планшете все энергоемкие приложения разом, чтобы быстрее разрядить. Экскурсия запланирована сегодня после ланча – времени в обрез.Не помню, что я ела, но запила перекус двумя чашками двойного эспрессо, чтобы накопить достаточно решимости. Никакой гарантии, что мой план с подменой удастся. Я приблизилась к двери «Алого люкса», зажмурилась и пробормотала «Я ставлю эксперимент» – нас учили этой небольшой психологической уловке, позволяющей снять страх неудачи, и постучала.
– Я хотела бы поблагодарить мадам Дюваль за цветы… – объясняю еще одному высоченному красавцу, он пропустил меня внутрь.
– Минуту, я приглашу мадам.
Апартаменты действительно был обставлены с избыточным пафосом.
Поразительно, как реальность отличается от рекламных снимков и роликов! Так называемый «Алый Королевский Люкс» описывают как каюту повышенной комфортности с эксклюзивным дизайном помещений. Действительно, от круизных лайнеров ждут чего-то воздушного, светлого и волшебного! Но здесь на меня с порога опрокинулось сочетание фиолета, черного и алого. Оно подавляло, даже несмотря на рассыпанные по интерьеру золотые элементы декора, обилию которых позавидовала бы сама Донателла Версаче. В центре помещения сверкающим водопадом стекла струилась гигантская люстра. Она была включена – серое небо нагоняло мрак и портило прекрасный вид на море. Эклектики помещению добавляло уже знакомое мне готическое кресло, чужеродное, как обломок кораблекрушения. Но планшета мадам нигде не видно. Похоже, хозяйка отличается завидной аккуратностью – личных вещей на виду совсем немного. Чуть приподнимаюсь на цыпочки и пытаюсь угадать, что скрывается за приоткрытой дверью: спальня с огромной круглой кроватью под алым, как свежая кровь, покрывалом? Закуток с барной стойкой? Или ванная?
Сердце у меня подпрыгнуло к самой ямочке между ключиц – не сомневаюсь, что там стоит громадная ванна с зеркальным потолком и мраморной облицовкой. Холодный камень с серыми разводами, похожими на веточки лишайника.
Мадам появилась раньше, чем я смогла разглядеть.Появилась, отодвинув полупрозрачную перегородку, и улыбнулась мне, нисколько не заботясь о естественности. Ее губы были подчеркнуты пронзительно-алой помадой, но в самом лице нет ничего примечательного или запоминающегося. В руках мадам Дюваль держала жилет из полярной лисы – какое безобразие, что это обреченное гламурными тварями на смерть животное до сих пор не внесено в перечень охраняемых видов! Но сегодня я не могу отвлекаться от своих целей.
– Огромное спасибо за книгу, мадам Дюваль! Цветы тоже чудесные. Смотрите, я их сфотографировала, – вынимаю планшет (он на последнем электрическом издыхании), демонстрирую ей снимок.
– Да, очень мило. – Ее четко прорисованная бровь вздрогнула. – Вы тоже очень милая, с такими наивными веснушками.
– Спасибо! – я улыбнулась во весь рот, как Джокер. Надеюсь, вышло достаточно глупо. – Ой, у вас такой жилет – это Гуччи?
– Нет, Фэнди.
– Давайте я вас сфотографирую в нем? Великолепно смотрится в таком интерьере!
Старая добрая лесть еще никогда и никого не подводила. Мадам набросила жилетку, надвинула шляпу на самые глаза, вручила мне свой планшет и эффектно устроилась на поручне кресла. Потом принялась глубоко изгибаться на фоне люстры, почему-то я подумала, что она бывшая циркачка или гимнастка. Действительно, чтобы избить взрослого, спортивного мужика хлыстом до первой крови требуется сильная рука и определенный навык. У нее крепкие пальцы и тренированные мышцы, это заметно даже через облегающий черный свитер. Я посоветовала:
– Одевайтесь теплее на экскурсию, погода грозит испортиться.
– Хорошо, – она заглянула за перегородку, видимо, перебирает гардероб.
– Я пойду, до свидания, – чуть подрагивающими пальцами кладу свой планшет на столик и уношу с собою ее.
– Да-да. До свидания!
По коридору я пронеслась, как вихрь, выскочила в боковой переход, устремилась к палубе, обеими руками прижимая к груди свой трофей.9
Клятые стюарды! Накрапывает дождь, а у них и в мыслях нет протереть пол. Я дважды поскользнулась, пока бежала по боковому проходу к шлюпкам. Если бы не догадалась сменить туфли на ботинки, наверняка убилась. По-весеннему растрепанные тучи теснились в небе, швыряя вниз капли вперемешку с горстями ледышек, обиженное море стало серым и взволновалось. «Контесса Анна» – слишком большое и современное судно, волнам такой силы не раскачать его всерьез, вот насчет катеров, на которых гостей должны доставить в глубь фьорда, – сильно сомневаюсь. Холодный ветер пропитался запахом снега, который разучился таять – значит, конца ненастью не предвидится.
Но, даже если прогулка не состоится, пройдет какое-то время, прежде чем мадам Дюваль обнаружит подмену. Если это случится, попробую оправдаться ошибкой. Могла же тупая обслуга перепутать две абсолютно идентичные белые плоские коробочки? Я успокаивала себя, как могла, но нервы были на пределе. Казалось, каждый встречный таращится на меня, как на преступницу, и готов броситься в погоню. Глазки камер наблюдения осуждающе поглядывали на меня из всех углов.
В скудно освещенном проходе каждый мой шаг отдавался гулким эхом, которое долгим отзвуком шелестело в ушах. К лодке я бежала, не оглядываясь: мне казалось, что следом за мной по лужам шлепают чужие толстые подошвы. Я торопливо подняла угол водонепроницаемого чехла над спасательной шлюпкой и юркнула вниз. В этой темноте мне сразу стало спокойнее. Темно, тепло, разгулявшийся ветер покачивает мое убежище, как колыбель, еще немного, и я усну. Сон – здоровая реакция организма, наступающая после стресса. Но мой стресс еще только в начале, пришлось до боли ущипнуть себя за бедро. Оказывается, я неудачно сломала ноготь о веревки, но даже не заметила боли. Теперь палец саднил и пачкал кровью экран.
Потом вытру. Так, почта – надо запомнить на всякий случай ее профили под разными никами, чаты – интересно, но времени в обрез, если сама не сумею накопать ничего интересного, попрошу Великого и Ужасного Анонимуса взломать почту и ее закрытые группы на ФБ.
Потом вытру. Так, почта – надо запомнить на всякий случай ее профили под разными никами, чаты – интересно, но времени в обрез, если сама не сумею накопать ничего интересного, попрошу Великого и Ужасного Анонимуса взломать почту и ее закрытые группы на ФБ.
Быстро-быстро листаю фотоальбом – сплошное мясо! Практикующие любители эротической прозы во всей неприкрытой – в буквальном смысле – красе. Я уже готова была признать всю затею провальной, с извинениями вернуть мадам ее яблочного спутника и принять версию несчастного случая. Вдруг впечатляющая подборка мускулистых эпилированных торсов и крепких задов, разукрашенных ссадинами и ранами, сменилась прямо-таки пасторальными сюжетами. От неожиданности мне даже показалось, что лодка дернулась и заскрипела. Может, ветер усилился? Надо торопиться – моя помощница предупреждена, что я задержусь после обеда, но не целую же вечность!
Ей придется обождать еще какое-то время: на снимках замелькали стюарды за работой. Парни в униформе выглядели скучно, как в рекламном буклете или даже в резюме. Зато девушки вели себя, как настоящие актрисы: смущенно улыбались, краснели, прятали руки под передники и даже прикрывали ротики ладошками. Все они были блондинками, у многих по коже рассыпались жизнерадостные веснушки. Моя угрюмая личность с поджатыми губами выглядела диссонансом в этом ряду. Опять! Очень неприятно узнать, что тебя тайком снимают люди со странностями …
Хуже только лежать под брезентом в спасательной шлюпке – скамья впивается то в бок, то в шею. Порывы ветра становятся резче, струи дождя нещадно лупят по брезенту, еще немного, и разгуляется настоящая буря, а здесь все провоняло сигаретами. Когда лодку в очередной раз качнуло, под руку мне прикатилась недопитая бутылка, под скамейку запихано полно мусора – обертки от шоколадок и упаковки от презиков. Как люди еще и трахаться умудряются в этой тесноте и духотище?
Я передернула плечами, чтобы немного размять их, перевернулась и потерла шею. Возможно, мадам питает тайную слабость к светленьким девчонкам в униформе?
Сомневаюсь…
Во всяком случае, в двух книгах я не обнаружила ни одного бисексуального эпизода. Скорее снимки девушек отправляли кому-то, чтобы получить одобрение на участие в этих своеобразных развлечениях. Если так – они точно снимали, а потом отправляли видео заказчику. Где-то он должен быть, этот гребаный фильм…
Лодку снова сильно тряхнуло. Неужели канат разорвался? Не может быть – я сама лично проверила все крепления во время последних учений. Просто ветер. Возвращаюсь к меню – Олаф любил попрекать меня тем, что я «все усложняю». Пусть так, но все мои усилия не имеют смысла, пока я не загляну в редактор видео.
Сейчас… перебрала несколько роликов, пока не добралась до заявочного кадра с мраморной ванной. Через бортик были переброшены мокрые светлые волосы. Нет, не хочу смотреть на такое! Но придется. Я должна быть уверена на сто, на двести процентов, только так я смогу решить, что делать дальше. Мой палец медленно накрыл треугольник, запускающий видео…
Ой-ё…
Ощущение, что в борт ударила очень большая волна – что-то надо мной механически звякнуло, шлюпка подпрыгнула, проплыла несколько метров по воздуху, спикировала носом вниз и стремительно полетела в холодную морскую пучину. Я бросила планшет не помню куда, успела перескочить из носовой части лодки к баку, чтобы суденышко сохранило равновесие и не зарылось носом в воду. Свалюсь в воду, промокну – все. Мне конец!
Главное, продержаться немного, совсем немного – все зависит от первых секунд.
В эти секунды мои мысли неслись в голове по кругу, искрошенные, как овощи в блендере, но все равно не поспевали за тем, что происходит. Сверху прямо в меня летел противопожарный багор, я чудом успела перекатиться – он пришпилил чехол к обшивке днища и застрял практически вертикально, в пробитые щели сочилась вода. Шлюпку швырнуло и потащило вверх, волна поднялась серьезная, с неба сыпалось мелкое, слепящее снежное крошево, лайнер нависал надо мной мрачной черной громадой. Там, наверху, тоже не сладко: ветер завывает в проходах и коридорах, лужи покрылись льдом, поручни и ступени за считаные минуты обросли ледяной коркой. Пройдет совсем немного времени – и команду выгонят скалывать лед, меня заметят и вытащат!
Главное, продержаться до этого момента, потому что ближайшая волна в щепки разнесет мое утлое суденышко о борт гигантского лайнера, никто не услышит ни треска, ни моего крика. Если только… Я ухватилась за веревку, торчавшую из люверса, намотала ее на ладонь и потянула чехол вверх, пытаясь поймать ветер – если я смогу закрепить это подобие паруса сверху за багор, как за мачту, развернуться в галфвинд [25] , то буду какое-то время скользить вдоль борта. Меня не расшибет сразу – если повезет, я продержусь достаточно долго и дождусь подмоги.
Там, наверху, сейчас не до меня: персонал убеждает гостей сидеть в каютах и сбивается с ног вокруг жертв морской болезни. Неутешительные мысли подстегнули меня, я исхитрилась закрепить крепкое, водоотталкивающее полотнище, перепрыгнула через скамью, потянула его на себя – почти как серфинг, только вместо наслаждения от скорости и ласковых солнечных лучей тебя бьет мокрый кусок ткани, а в лицо летят обжигающие ледяные брызги. Пока я елозила коленом по скамье, пытаясь закрепить нижний угол импровизированного паруса шкотом [26] за уключину, с борта судна плюхнулся в воду спасательный плот.
Мне пытаются помочь!
Пока я снова схватилась за край тряпки и попыталась подойти поближе, по тросу кто-то съехал сверху прямо на плот. Бурное море разделяло нас, льдинки впивались мне в лицо, как острые стекляшки, приходилось щуриться, глаза слезились от ветра, а лицо спасателя было скрыто капюшоном куртки, только спецжилет оранжевым пятном просвечивает сквозь снежную мглу.
С каждой новой волной трос, к которому крепился плот, натягивался сильнее, наконец, растянулся на всю длину, зазвенел, как струна, и лопнул! Плот отбросило в сторону, он отчаянно завертелся. Палатка на нем не успела развернуться – либо плот был поврежден, либо не успел наполниться воздухом, и стал погружаться все глубже. Я подобралась поближе – насколько вообще было возможно – и протянула весло человеку на нем, закричав:
– Хватайтесь, иначе утонете!
После нескольких неудавшихся попыток ему удалось уцепиться за весло, я подтянула его вместе с остатками плота к шлюпке. Вода уже уверенно перехлестывала через борта – надувные баллоны, из которых они состояли, стремительно скукоживались.
– Прыгайте! Прыгайте в шлюпку! Скорее! – я отчаялась докричаться сквозь ветер и так дернула весло на себя, что сама чуть не свалилась. От рывка человек буквально перевалился через борт, попытался выпрямиться и поправить капюшон.
От неожиданности и испуга я готова была выскочить в ледяную воду – рядом со мной оказался Андрес! Только не он! Сейчас спихнет меня в воду, огреет веслом, и все – никто не докажет, что я – не жертва стихии.
Я выставила перед собой руку, попятилась, забыв про парус и все остальное:
– Нет! Оставайтесь там!
– Лени! – он сдвинул капюшон назад – несколько бойких снежинок тут же запутались в его золотистых прядках – и тоже протянул руку ко мне. Кажется, он впервые назвал меня по имени, а не официальным, веющим прохладой «фру Ольсен». – Лени, все не так… как вы думаете! Я видел…
Шлюпка взлетала на самый гребень волны – вода больше не угрожала расшибить ее о стальную обшивку лайнера. Оглядевшись, я обнаружила, что течение отнесло нас довольно далеко от судна. При такой дрянной видимости вся надежда только на сигнальные дымовые шашки, которыми комплектуют спасательные плоты. Тщетная надежда! Плот ушел под воду раньше, чем мы успели снять с него хоть что-то полезное.Лайнер удалялся от нас. Если капитан принял решение пережидать непогоду в открытом море, значит, просвета в этой круговерти не предвидится. Море мотало наш утлый челн из стороны в сторону, Андрес пытался удержать отяжелевший от влаги плот, все дальше свешивался за борт, вода плеснула ему в лицо:
– Черт!
Мне пришлось ухватить его за ворот спасательного жилета:
– Бросьте! Плот непригоден!
– Как же так?! Почему так?.. – Негодование Андреса напомнило мне мальчишку, которому вместо вожделенной игрушечной железной дороги бабушка на Пасху вручила сборник псалмов.
Канат опять больно врезался мне в ладонь, я крикнула:
– Лучше помогите. Надо править туда, – я без большой уверенности ткнула пятерней в смутную полоску берега. – Во фьордах вода спокойнее…
– Весь лед несет к берегу… Шлюпку затрет и расшибет о скалы!
– Нет! Волна высокая, проскочить в пролив вместе с ней – шанс выбраться живыми!
– На воде нас быстрее найдут!
Никто нас не ищет и не будет искать, пока штормит. Если вообще будут искать. Ветер относит слова, колючие снежинки залетают прямо в рот и тают на горячем языке, на теплой коже. Спор отнимает драгоценное тепло и силы, нет времени переубеждать Андреса. Я нахмурилась: