– А где же проходит обучение студентов? – удивлённо спросил профессор.
– Теперь выстроены здания по новым технологиям. Как говорится, на века. Но, – Яр сделал непродолжительную паузу, – уже несколько веков студенты имеют возможность и право присутствовать на лекциях виртуально. То есть, современная система обучения не обязывает обучающегося присутствовать непосредственно в аудитории, хотя и такая возможность есть всегда.
– А это не влияет на процесс обучения, на качество получаемых знаний? – спросил Кирилл Андреевич.
– Нет, конечно, – рассмеялся Яр, – все знания теперь хранятся вот здесь, – он постучал себя по голове. – Без анализатора памяти человек всё равно не способен усвоить столько информации.
– А чему же тогда преподаватели учат студентов? – резонно спросил Кирилл Андреевич. – Если знания… если они уже есть?
– Дело в том, что в четвёртом тысячелетии система образования построена больше на общении молодёжи со старшим поколением. На данном этапе развития человечества важна уже не информация как таковая, а важен стиль поведения человека. Это главнее. Да, разумеется, передача информации происходит и в нашем случае, но в процессе общения студента и преподавателя она передаётся, чтобы впоследствии скорректировать поведение и используемые для общения средства. То есть, говоря упрощённо, задача преподавателя – научить молодого человека правильно пользоваться знаниями и той или иной информацией. Помните, я сказал вам? Если вы уж придумали условности, так научитесь их правильно применять. Вот и здесь то же самое. Понимаете?
– Ну, в общем-то, да, – ухмыльнулся профессор. – Использовать знания во благо общества.
– Конечно, – подтвердил Яр, – по-другому нельзя. Знаниями обладает каждый, но не каждый знает, как их использовать. И даже тот, кто знает, не факт, что будет их использовать с пользой, простите за вынужденный каламбур, для дела. Вот в чём основная проблема. Кроме того, мы усиленно работали над тем, чтобы наши студенты умели использовать уже имеющуюся информацию для открытия новых законов, для поиска в космическом архиве памяти необходимой информации. Это очень сложный процесс. Мы знаем, что там, согласно Зову Памяти, есть ответы на все наши вопросы, но их нужно найти. Вы, наверное, помните знаменитую фразу древнего баснописца Ивана Крылова, который написал: «Видит око, да зуб неймёт!»
– Да-да, был такой баснописец, – подтвердил профессор. – Приятно, что вы не забыли о нём.
– Ну, что вы! Это для нас приоритеты – язык, литература, культура, история.
– Похвально, похвально! У нашего поколения были одно время сомнения…
– Да, нам известно, что в конце двадцать первого века были попытки отбросить всё старое и идти в будущее с новым багажом, – сказал Яр. – Но в будущее нельзя идти без багажа прошлого. Если забыть всё, что было, значит, в будущем снова начнутся те же ошибки, через которые человечество прошло.
– Вот именно, – нахмурился профессор, – мне всегда казалось, что у человечества короткая память, особенно когда в очередной раз затевают дискуссии о свободе, вернее, о её мнимой недостаточности. Мой коллега, профессор МГУ Сергей Вячеславович Перевезенцев, в одной из своих работ писал о свободе, свалившейся на наш народ в смутное время. Помните, как тогда в начале XVII века заметались люди? Ведь, по сути, всё было дозволено. Хочешь, выбирай на царство Лжедмитрия, хочешь – Лжепетра, можешь стать за бояр Бориса Годунова, потом за Василия Шуйского. Хочешь, позови шведского или польского принца. И что вышло? То к одному бежали, то к другому, то к третьему. А в результате на Новгородской земле обосновались шведы, на Смоленщине – поляки. В Москве засели польско-швейцарско-литовские деятели. И что самое печальное – чем дольше мы выбирали, тем становились всё хуже и хуже. А почему так произошло? Почему свобода вызвала на Руси столь тяжкие последствия? Наши предки, оказавшиеся тогда, в начале XVII века, один на один с подобными вопросами, нашли свои ответы. И основной из них был, в общем-то, очевиден: главная беда состояла как раз во вседозволенности, в неограниченности свободы. В результате, свобода совести обернулась бессовестностью, свобода нравов – безнравственностью, политическая свобода – горем, неволей и погибелью. И в целом та самая, столь желанная безграничная свобода оказалась свободой… греха! Хорошо, что мы тогда сумели справиться со всем этим. Но вам, Ярослав, наверное, известно, что творилось у нас в первой половине двадцать первого века?
– Не волнуйтесь, профессор, – заверил Яр, – и в двадцать первом всё закончилось очень даже хорошо. В конце концов разум, добро, милосердие взяли верх. Конечно, эксцессы случались всегда и случаются в наше время, без них никуда, но мы научились решать проблемы только на уровне интеллектуальных решений.
– Мне прямо бальзам на душу, – профессор постучал себя в районе сердца. – Значит, человечество одумалось.
– Нас подвела война с грингами, – тяжело вздохнул Яр. – Отобрала столько сил. Но мы сделали выводы, и теперь готовы к встрече с любыми незнакомцами.
– Да, – профессор покачал головой, – удивительные вещи вы рассказываете, Яр. Особенно с виртуальным присутствием в аудитории…
– Ничего удивительного, – возразил Яр. – У вас ведь в двадцать первом веке был Интернет, средства коммуникации, основная информация уже находилась в открытом доступе. Верно?
– Конечно, – подтвердил профессор.
– А к чему тогда было тратить время на чтение лекций в аудиториях? Или вы уже допускали виртуальное присутствие студентов?
– Не совсем, – замялся профессор, – дистанционное образование налаживалось, но это было на таком начальном этапе, во многих учебных заведениях использовалось в основном для людей с ограниченными возможностями…
– А для здоровых людей?
– Откровенно говоря, это считалось какой-то экзотикой и даже баловством. Да и оборудования ещё не хватало.
– Система всеобщего образования в России была внедрена в двадцать втором веке. Тогдашние руководители государства поняли, что учиться могут все, а образование лишним не бывает. Власти обязали все ВУЗы страны вести онлайн-лекции. Любой человек, зарегистрировавшись на портале, мог слушать лекции в прямом эфире и, в любое время мог принять участие в сдаче государственных экзаменов, защите диплома, причём в любом ВУЗе. Главное было – обладать знаниями.
– А каким образом проверялись знания? – спросил Кирилл Андреевич.
– Сначала был обычный экзамен, – пояснил Яр, – так называемый студент являлся в учебное заведение и отвечал на вопросы комиссии. Была разработана такая система, что уже через пять минут общения становилось ясно, готов студент или нет. Время зря не тратили. Никаких апелляций, никаких бюрократических процедур. Готовься дальше и приходи через год. Всё! С момента внедрения анализатора Памяти система и вовсе изменилась. Теперь, если нужно пройти какой-то тест или сдать экзамен, человек просто подключает свой анализатор к системе учебного учреждения и работает с искусственным интеллектом. Его не обманешь, не проведёшь, не уговоришь. Самое главное – система видит, что вы – это вы. Вместо вас никто не сможет отвечать. Искусственный интеллект проверяет ваше умение и выдаёт результат. В некоторых случаях на машину даже возложили обязанности принимать и решение, чтобы не отвлекать людей на рутинную работу.
– Постойте, коллега, но как можно поручить машине-роботу принимать решение? – недоумённо спросил Кирилл Андреевич. – А если произойдёт ошибка?
– Любая ошибка, любой сбой, хотя на моей памяти такого не случалось, тут же попадёт в главный компьютер системы «паснет» и тут же будет исправлена. Знаете, профессор, в некоторых делах эмоции вредны, потому эти дела необходимо поручать машинам. В четвёртом тысячелетии всё подчинено целесообразности.
– Целесообразность – хорошая штука, – вздохнул Кирилл Андреевич, – только вот кому она нужна без души…
– Вы сейчас рассуждаете с точки зрения двадцать первого века…
– А с какой же мне точки рассуждать? – рассмеялся профессор и раскинул руки в стороны. – Вы ведь тоже не можете рассуждать с точки зрения пятого тысячелетия, верно?
– Полностью с вами согласен, – кивнул Яр, – но я это произнёс не в качестве упрёка или замечания, просто я хочу сказать: мир роботов, компьютеров, техники изменился до такой степени, что некоторые вопросы просто нас уже не интересуют и не заботят. Ну, это примерно как вас в двадцать первом веке мало интересовало, какой кузнец лучше куёт подковы.
– Но ведь такие люди остались, наверное, даже в ваше время? Имею в виду спортсменов.
– Да, конечно, – подтвердил Яр. – Мы сохранили все виды спорта.
– И в Олимпийские игры играете? – вмешался в разговор Алексей.
– Да, разумеется, – ответил Яр и добавил: – Спорту у нас придавалось очень большое значение. Кстати, профессор, тоже хотел у вас спросить.
– Да, конечно, – подтвердил Яр. – Мы сохранили все виды спорта.
– И в Олимпийские игры играете? – вмешался в разговор Алексей.
– Да, разумеется, – ответил Яр и добавил: – Спорту у нас придавалось очень большое значение. Кстати, профессор, тоже хотел у вас спросить.
– Пожалуйста, – улыбнулся Кирилл Андреевич, – польщён вашим любопытством. Я уж думал, что вы знаете всё, и мне нечего вам рассказать.
– Дело в том, что нашу дополнительную память не перегружают всякими сплетнями, байками, сомнительными легендами. А я их коллекционирую, хочу вывести теорию, по которой с помощью баек и легенд можно выходить на тот или иной уровень Всемирной Памяти. Многие наши учёные не придают значения слухам, а между тем, это тоже один из путей поиска решения некоторых проблем. Как и сказки!
– Есть такая поговорка: «Сказка – ложь, да в ней намёк!»
– Да, кстати, – согласился Яр. – Я приведу вам один пример, основанный на Законе о всемирной Памяти. Вот здесь уже звучали вопросы: мол, как можно заархивировать человека и упрятать его в такую малюсенькую колбу? Но ведь человечество однажды уже проходило этот урок.
– Когда же? – изумлённо воскликнул профессор. – И кто был учителем на том уроке?
– Всё просто: учителем был народ, а урок назывался «Сказки народов мира». Ну, разве джинн из лампы Алладина – это не первый заархивированный человек?
– Точно! – воскликнул идущий рядом Димка. – А я ломаю голову, где же я об этом уже читал? Ой, – Димка закрыл рукой рот, – извините, не сдержался…
Кирилл Андреевич с укоризной посмотрел на юношу, давая тому понять, что перебивать старших нехорошо.
– Ты слышал, – профессор обратился к Дмитрию, – как Яр рассказывал об обучении в тридцать первом веке?
– Угу, – закивал Димка.
– В чём задача преподавателя? Научить правильному поведению подрастающее поколение, – Кирилл Андреевич рассмеялся и ласково потрепал парня за волосы.
– С вашего позволения, профессор, вернёмся к нашему разговору, – спросил Яр.
– Да-да, конечно, – закивал Кирилл Андреевич, – мы немного отвлеклись.
– Я как-то слышал от своего приятеля древние рассказы об МГУ, ну в первые столетия его существования. Ходили какие-то слухи о Главном здании после его постройки, о фундаменте и так далее. Это как раз в ваше время. Что вам известно об этом?
Кирилл Андреевич рассмеялся и сказал:
– Коллега, но вы же понимаете, что это всё обыкновенные слухи, это просто вымысел, если хотите, байка…
– Да-да-да! – закивал Яр. – Понимаю, безусловно. Можете поделиться?
– Нет проблем, тогда слушайте! Самая распространённая байка нашего времени. Я её слышал, ещё будучи сам студентом. Ходили слухи о гигантских холодильных установках под фундаментом Главного здания…
– Точно-точно! – радостно воскликнул Ярослав. – Именно об этом рассказывал мой приятель. Извините, что перебил…
– Так вот, – продолжал профессор, – суть этой легенды в том, что, дескать, в районе Воробьёвых гор очень слабые грунты, не способные выдержать крупное сооружение. А Сталин потребовал построить Главное здание МГУ именно в этом месте. Вот хоть тресни: постройте башню на Воробьёвых горах и всё тут. Спорить в те времена с властью было не принято, а потому учёные нашли выход: они предложили выложить огромный фундамент, залить его жидким азотом и поставить холодильные установки. Легенда не выдерживала никакой критики специалистов, но оказалась живучей и самой ходячей.
– Как интересно, – мечтательно произнёс Ярослав, – я заметил, что люди во все времена верили, да и продолжают верить, в те легенды и слухи, которые по своему содержанию просто бессмысленны.
– Трудно вам возразить, – согласился Кирилл Андреевич.
«Спасатели» подошли к своему жилищу. Первым нырнул в пещеру Николай Борисович, но через мгновение выскочил оттуда перепуганным и бледным.
– Там, там, – заикался он, – эта, как её…
– Кто? – вскрикнул Лёха. – Говори! Чего ты весь трясёшься?
Трухин, видимо, так сильно перепугался, что от страха не мог вымолвить больше ни единого слова. Он вытаращил глаза и что-то мычал невнятное. Кирилл Андреевич подошёл к входу и, заглянув вовнутрь, тоже отскочил.
– Там Аврора с тигрятами, – шёпотом сказал он.
– Ничего себе! – тоже шёпотом произнёс Лёха. – Как же она туда попала? Мы ведь заложили вход камнями?
– Вон, смотри на свои камни, – указал рукой Кирилл Андреевич. – Для неё это один удар лапой.
– Киса в боулинг играла, – пошутил Лёха. – Что с Машкой? Неужели…
– Да погоди ты, Алексей, – цыкнул профессор, – зачем сразу озвучивать негативную информацию?
– Может, крикнуть? – предложил Алексей.
– Дай подумать! – остановил его Кирилл Андреевич и спустя минуту сам тихонько крикнул: – Маша-а!
К удивлению мужчин, Мария отозвалась сразу:
– Ребята, заходите, не бойтесь!
Через мгновение в проёме пещеры появилась голова девушки.
– Заходите, заходите, – Маша махала рукой, – Аврора пришла к нам с миром. Тошка мой играет с её тигрятами.
– Невероятно! – с облегчением вздохнул Кирилл Андреевич и первым последовал за девушкой в пещеру.
Тигрица развалилась на каменном полу и внимательно наблюдала за игрой своих детей с диковинной собакой. Увидев профессора, тигрица поднялась, села и что-то муркнула тигрятам на своём языке. Те прижались к матери и стали следить за каждым движением вошедшего человека. Кирилл Андреевич сделал вид, что нахождение тигрицы в пещере это обычное дело, мол, ну сидит себе кошка и сидит. Он подошёл к Марии, спросил, как она себя чувствует что делает здесь это животное.
– Кирилл Андреевич, – сказала Маша, – она безобидная. Я сначала сама так перепугалась, даже уже с жизнью распрощалась, но она ведёт себя, словно домашняя кошка.
– Может, это первое животное, которое мы приручили на этой планете? – улыбнулся профессор, и, обращаясь к Авроре, спросил: – А погладить-то тебя можно? Руку не отхапаешь?
Аврора зажмурила глаза и пошевелила усами. Председателю сообщества нужно быть и отважным, и решительным. Он подошёл к тигрице, сел рядом с ней и погладил её. Один из тигрят тут же облюбовал ботинок профессора и потянул за шнурок. Через несколько минут профессор, поняв, что тигрица не сделает людям зла, позвал остальных:
– Друзья, заходите смело!
Переборов страх, люди стали заходить в свой дом. Самым последним вошёл Трухин.
– Я бы не доверял зверю! – сказал он и расположился подальше от тигрицы.
– А что же нам делать? – съязвил профессор. – Прикажете воевать с ними? Как думаете, кто в этой схватке победит?
– Нет-нет, что вы, Кирилл Андреевич, как можно? Но я на вашем месте поостерёгся бы.
– Ну, что ты, котейка? – не обращая внимания на причитания Николая Борисовича, продолжил общаться с тигрицей Кирилл Андреевич. – Одной тяжко? Тянет к людям?
– Скорее всего, она была приручена людьми, – сделал вывод Яр. – Дикое животное в пещеру к людям не вошло бы.
– Да, – согласился с доводами коллеги Кирилл Андреевич. – Слишком смело для дикой тигрицы.
– Возможно, она жила в зоопарке или работала в цирке, – сказала Мария.
– Я тоже так думаю, – произнёс Алексей, – в противном случае, она бы уже чистила зубы от застрявшего в них остатков Тоши.
– Алексей, – шикнула на него Мария, – ну что у тебя за шуточки? У меня от них аж мороз по коже. Разве такое можно говорить?
– Прости, Маша, – улыбнулся Алексей. – Я забыл, что ты у нас такая пугливая.
– Ага, – рассмеялась девушка, – я пугливая. А вы прямо герои России! Кто там стоял десять мнут назад перед пещерой и дрожал от страха?
– Было дело, – подтвердил Лёха, – не буду выпендриваться, испугался. А Колян наш, по-моему, заикой стал. А ну, Коль, скажи что-нибудь!
– Не паясничайте, товарищ Москворецкий, – пробормотал Трухин. – Вполне предсказуемая и естественная реакция. Я же не дрессировщиком работаю. Конечно, испугался. Что тут такого? Теперь будете посмеиваться надо мной?
– Не обижайся, Коля, – Алексей подошёл к нему и протянул ему руку, – мир! Это у меня шуточки такие дурацкие. Я и сам испугался!
Николай Борисович пожал руку Алексея и довольно улыбнулся.
Мария, наконец-то заметив Матвея, подошла к нему и обняла:
– Матвей, а ты куда пропал? Мы тут все испереживались за тебя, как ты себя чувствуешь, дорогой?
– Жив-здоров, барыня! – радостно ответил Матвей. – Так, спину немного поцарапал. Но Кирилл Андреевич уже подлечил немного.
– Молодчина, – Маша погладила Матвейку по голове, – я так рада тебя видеть…
На вечернем собрании решили, что завтра все мужчины, кроме «повара-охотника», идут снова на гору-антенну и будут работать там до вечера не покладая рук. И профессор, и Яр пришли к выводу, что под землёй находится что-то очень и очень важное, и оставить это важное без внимания просто недопустимо.