– Человек – это тоже космос. А психологи – космонавты, – поделился своим мировоззрением папа, которого мать, как он уверял, никогда не понимала и не любила.
– Два космонавта в одной семье не уживутся. Еще и Полю в психологи запишут. Отдайте мне, я ее в музей космонавтики свожу, – попросила бабушка.
– Своди, своди, может, станет музейным работником… – бросал ей вдогонку папа, но с дочерью расставаться не спешил. Это потом уже ее не знали куда деть и отдали, наконец, бабушке, дождалась на старости лет.
Полина проснулась от какого-то шевеления. Открыла глаза и увидела, как Светочка приподняла одеяло и заглядывала к ней, в темноту.
– Мама, ты спишь? Я уже все нарисовала, – сообщила она важную новость.
– Иди сюда, полежи со мной. Еще пять минуточек, – ей так не хотелось выходить из приятного наваждения детства. Девочка с удовольствием забралась под одеяло, тоже свернулась калачиком и затихла.
– А где он, космонавт? – спросила она, не дождавшись, пока Поля заговорит.
– Какой космонавт? – дежавю. Как будто сон смотрели вместе.
– Ну, ты только что говорила: надо искать космонавта… – напомнила девочка.
– Да?!
– Я видела в «Детском мире». Попросим папу, он купит. У меня никогда-никогда не было космонавта. Ни одного, – участливо присоединилась она к фантазиям.
– И у меня… – вздохнула Поля.
– Даже такого крошечного? – уточнила Светочка.
– Даже малюсенького…
Девочка повернулась к ней, обняла и стала гладить по щеке:
– Ты не плачь. Будем себя хорошо вести, папа купит. Только я хотела Барби.
– Без космонавта Барби будет скучать. Папа должен это понимать. Да и он же недорогой. Но очень полезный…
– А что он носит? – Светочка пыталась представить, как будут смотреться космонавт и Барби.
– Специальный костюм. Красивый, белый.
– На свадьбу? – догадалась Светочка.
– На свадьбу? Какую свадьбу?
– Ну, космонавты что, только космонавтих любят?
– А Барби – Барбосов? – подсказала Поля. – Нет, детка, любят кого попало.
Со Светочкой было легко и весело.
Отлегло.
Но проклятый вопрос «Как жить дальше?» остался без ответа. И посоветоваться было не с кем.
* * *Галя написала только:
«У меня все нормально. Ищу работу, живу в гостинице. Поговорила с Марией?»
Полина ответила:
«Все, оказывается, еще хуже. Жена ему денег не присылает. Она про него уже и думать забыла. Деньги шлет сестра. Сдает квартиру их покойных родителей, сама нищенствует. Умом повредилась. Предложила мне полететь к нему, стать женой, музой и матерью».
«Ты с нее денег взяла за консультацию?»
«Галя, денег за такое не берут. Она меня консультировать не просила. Я сама к ней навязалась. Думаю, мы ей не помощники».
«Я так и знала. Идеалисты денег не берут. Я же переживаю, как ты? Может, Светочке что-то можно будет купить-передать».
Полина обиделась: что с нее денег не брала за квартиру, ее устраивало, а с других не берет – возмущает. Галкина самоуверенность казалась иногда грубой и прямолинейной. Ни к селу ни к городу. Как танк на цветочной клумбе. Ей все-таки не хватало воспитания. Это крестьянское – на все смотреть с точки зрения выгоды, копеечкой мерить.
Чувства – не для простого народа, который столетиями решал вопрос выживания. Или пан – или пропал. Третьего не дано. А чувства – как раз третья, промежуточная категория. С любовью поступали жестоко. Люби, кого хочешь, а замуж иди за того, с кем выжить сможешь.А уж беречь чувства других людей – это, с крестьянской точки зрения, должно быть, и вообще дурь! Блажь, да и только.
Полине хотелось напомнить о своих приоритетах. Она была уверена, что выжить физически – это полбеды, а вот психологически – большая работа. И очень важная.
«Мы не бедствуем. И не скоро по миру пойдем. Не волнуйся, занимайся своими делами спокойно. Тебе не страшно? Все-таки чужая страна. Ты не чувствуешь себя одиноко? Пиши, как есть, я пойму и во всем поддержу. Скучаю».
* * *Галя была благодарна подруге за то, что та давала ей возможность сориентироваться, перевести дыхание, сообразить, как двигаться дальше. Нет, она не боялась, что произойдет что-то непредсказуемое и страшное. Обычно ее тревога нарастала, когда ничего не происходило. А тут столько нового! Охотничьи инстинкты, которые приписывают мужчинам, у некоторых женщин развиты не меньше. Но если мужчина стремится к новым достижениям, то женщина ищет впечатлений и переживаний. Новое для мужчины – то, чего еще не было. Для женщины – то, что могло бы быть*.
*Комментарий психологаЖенщина вспоминает свои фантазии, а мужчина свои достижения.
Галя все время напоминала себе, что еще недавно жила в Одинцово, в тесной однокомнатной квартире, с нудным мужем-мономаном (одно и то же, одно и то же), и так могло продолжаться до сих пор. Но вот теперь она уже далеко и от Одинцово, и от мужа, и любая перспектива на фоне старой жизни казалась привлекательной, даже ошеломительной, тут уж как фантазия разыграется.
Но подруги не хватало. Вернее, не хватало помощницы. Чтобы разыграть представление, многоактную пьесу, нужны актеры. Гале не хватало актеров, которые поддержали бы ее амплуа. Вот так примерно она определяла практическую задачу. Галина родилась в местах, где в театре знали толк. Пусть столичный житель думает, что в провинции, да еще украинской, живут ограниченные, необразованные люди, которые ни разу не были во МХАТе или хотя бы в Ленкоме. Но уж если уровень культуры измерять в театрах, то приезжайте в Полтаву, Львов или Киев, и вы познаете настоящую силу чувств и размах страстей, которые ни столичный житель, ни актер не выдержит. Галя гордилась своими земляками, которых в России знают хорошо, – Олег Борисов, Богдан Ступка, Ада Роговцева. На Украине ценили их комический талант, а в России – трагический. Но ведь смешить труднее! Впасть в тоску, погрузиться в горе – не большая заслуга, а вот так вывернуть сюжет, чтобы в конце пьесы рассмеяться от души и публику вдохновить, по силам не каждому. Нет, так горевать и так радоваться, как в украинском театре, вы не сможете нигде!
А Верка Сердючка? Это же полтавский феномен в чистом виде!.. На Полтавщине Сердюк – каждый пятый. У Галки даже сосед по парте был Сердюк в полном смысле этого слова. Все Галины тетки, двоюродные, троюродные и просто родные были с вот такими, «огрядными» (грандиозными) бюстами, на которых и монист не напасешься. Даже ругаются на Полтавщине театрально, кланяясь и приседая, подбоченясь и запрокидывая голову, чтобы слышно было на другом конце села. Но ругаются не матом, грубо, опуская, а наоборот. Ругательства, если прислушаться, звучат как добрые пожелания, новогодние колядки, свадебные припевы:
– Шоб у тебя в хате поселился президент Америки! Может, доллар покажут, дадут пощупать, хоть какой он из себя?
– А у тебя – президент России. Может, газ проведут!
– Шоб у тебя грошей было больше, чем мозгов!
– Шоб ты влюбилась на старости лет!
– Шоб твой кабан с моей козой поцеловался!
– Шоб у тебя на яблоне клубника уродилась!
– Шоб тебе дали премию и путевку на базар!
И поскольку всякий полтавчанин с рождения получал театральное образование, Галя стала прикидывать, кого бы пригласить в свою антрепризу. Моноспектакли – для зрелых, опытных актеров. Молодые обязательно должны играть в труппе.
В толстой телефонной книге нашлось более сорока украинских баптистских церквей. Она просто поверить не могла, что целая страница мелким шрифтом была посвящена ее землякам. Вот с кем хорошо бы подружиться. А она и не знала, что тут полно украинцев. Галя очень обрадовалась. Нашла ближайшую церковь. Завтра воскресенье, в самый раз.
С детства она помнила, что в церковь ходят в платочке и юбке, чем длиннее, тем лучше, и стала прикидывать, что бы ей надеть поскромнее. Юбка нашлась черная – жарковато, ну ничего, зато неброско. И кофточка серая тоже спокойная, с длинным рукавом. А вот платка не было. Все мелкие и не очень нужные вещи были оставлены в Москве или потерялись в переездах. Каждый грамм в тяжесть, когда живешь на чемоданах. Галка пошла в ближайший супермаркет, чтобы купить косынку, бандану или шарфик. Перемерила с десяток, остановилась на бледно-розовом шейном платке. Все остальное было слишком ярким. А что, ей даже шло – серо-розово-черное. «Стильно», – похвалила она себя. Про церковь она с детства помнила лишь, что нужно покрывать голову и стоять тихо, не шелохнувшись, чтобы не гневить Бога. Ему бы понравилась такая тихая и красивая прихожанка.
Позвонил Маркин, о котором она и думать уже забыла.
– Ты где пропала? Может, что надо?
– Да ничего не надо. Я вот в церковь собралась, в украинскую.
– А… Ты верующая?
– Сочувствующая.
– Молодец. Может, тебя подвезти?
– Там тебе скучно будет, Леша.
– Почему? Посмотрю на роспись.
– Как хочешь, я тут недалеко собралась. Заезжай в десять утра, нормально? Но смотри, я ждать не буду.
В конце концов, пусть подвезет, не обижать же человека?
Художник приехал вовремя.
Честно говоря, Галя его не узнала. Свежепостриженный, побритый, одетый в новый костюм. Именно костюм! Настоящий жених.
– Мы же в церковь едем, а не в ЗАГС, – поддела его Галя в неловкости из-за того, что она-то как бедная бесприданница, в старой юбке и платке.
– Я подожду тебя в машине, если хочешь.
Она не хотела появляться с Алексеем на публике. Ей работу нужно искать, для этого и едет знакомиться, а не ухажеров своих демонстрировать. Бедной одинокой женщине скорее помогут.
– Ты меня отвези, а сам поезжай, а то еще спросят, кто это? Я что скажу?
– Скажи, муж.
– Ну здравствуйте! Не успела приехать, уже мужем обзавелась. И почему тогда я работу ищу, если у меня муж есть? Муж – это тот, кто кормит.
– Так я же тебя кормил. Кормил бы. Если бы ты не ушла.
– Не выдумывай. Да, мне тебе кое-что нужно сказать. Но не сегодня, ладно? У меня сегодня охота.
– Ты тут кавалера присмотреть решила?
– Вроде того. Так, хочу покрутиться, может, что интересное узнаю.
– Расскажешь?
– Конечно. Ну, спасибо, молодец. Хорошо выглядишь!
И Галка выскочила из машины. Сделала печальное лицо и медленно, опустив голову, побрела к церкви, едва справляясь с артистическим волнением.
А когда подняла голову, увидела перед собой голую женскую спину. Дородная красивая молодуха в открытом вечернем платье остановилась, чтобы поправить чулок. В волосах у нее блестели недешевые заколки, пахло как от праздничного букета, густо, сладко.
– Пробачте.
– Never mind, – ответила женщина весело.
Но и остальные прихожане были разодеты празднично, весело, в люрекс и блестки. И, главное, никаких платков. Мужчины в дорогих костюмах, женщины в самом лучшем, как на свадьбу. Может, и правда свадьба, а она тут в лохмотьях?
И Галка постаралась незаметно прошмыгнуть внутрь церкви, чтобы встать сбоку, присмотреться.
Церковь и снаружи была как дворец культуры, два высоких этажа, без куполов и других украшений. Это был скорее молельный дом – новое здание из белого кирпича, фронтальные окна с витражами. А внутри не было никаких икон, росписей, только ряды стульев, кафедра для проповеди, и большой черный рояль на возвышении – все, как в театре. Люди быстро собирались. Похоже, Галя пришла вовремя. Все улыбались, целовались, здоровались. И к ней тоже стали подходить с приветствиями:
– Витаемо!
Пришлось отвечать тем же, целоваться с незнакомцами.
А когда все собрались, на сцену, как на трон, взошла та самая молодуха с голой спиной и, как оказалось, внушительным декольте, и радостно запела, заполняя голосом все уголки молельного дома. Перед Галиной все время суетился какой-то дядька, она вправо голову склонит, и он – вправо. Она хочет ему через левое плечо посмотреть, и он сдвигается влево. Что такое? А потом Галя поняла, что он двигается синхронно с бюстом впереди стоящей женщины, не может глаз от него отвести. Ведь не только певица пришла с оголенными прелестями.
Не ожидала Галя от своих земляков такого гедонизма.Америка их так раскормила и разбестила? Именно «разбестила», это украинское слово означает то же, что и «растлила», но только с более точным слогом «бес». Среди женских округлостей и внушительных мужских торсов Галя, тоже не маленькая по своей природе, чувствовала себя обрусевшей, отощавшей, несчастной, брошенной девушкой. Не видно в ней, если сравнивать, яркости, сочности, дородности. Не видно запаса жизненных сил.
Красивый, дорого одетый пастор стал читать проповедь о том, что Интернет – инструмент дьявола и его нужно изгонять из домов.
Ничего другого не оставалось, как сбежать, не остановят же они ее на выходе? Но никто даже внимания не обратил, настолько Галя была им неинтересна.
А когда она уже была на расстоянии от церкви, услышала за спиной крик:
– Галя! Да стой же.
Маркин выглядывал из окна своего «Кадиллака», белозубо улыбаясь.
– Ты что, знал?
– А ты думала, что ты первооткрывательница Америки? Там такие пляски бывают! Видно, ваш украинский Бог, в пику нашему, разрешил своим людям жить и радоваться, пока конец света не наступит. Садись!
Алексей выскочил, галантно открыл дверь перед дамой. Но дама садиться не торопилась.
– Я тебя тоже подставила. Психолога отправила к твоей жене в Москве.
– Зачем?
– Ну, чтобы рассказать, как ты тут загибаешься. Пьешь, как свинья, на ее деньги. Не работаешь.
– Зачем?
– Из женской солидарности. Я с одним ребенком еле справляюсь. А у нее же двое. Им кушать, учиться надо.
Галка решительно села на переднее сиденье:
– А поехали!
– Ну и что, рассказала?
– Рассказала. Только твоя жена сестрой оказалась. Они ведь обе – Марии?
– Обе. Сестра у меня несчастная женщина.
– И брат у нее несчастный. А теперь останови, я не хочу погибнуть из-за чужой семейной драмы. Мне бы в своей выжить.
Маркин притормозил. Минуту помолчали.
– Ну, и в чем твоя правда?
– Это не жена тебе деньги присылает, а сестра. Квартиру сдает и присылает. А сама нищенствует.
Художник снова включил зажигание и поехал потихоньку вдоль края дороги.
– Ты меня совсем дураком безнадежным считаешь? Конченным алкашом? Жаль… Да сними ты этот платок, ты же красивая. В тебе жизни столько. Радости еще не пробужденной. Не рядись в чужие одежды. И что ты там искала, это же обочина цивилизации? Нельзя на помойках искать клад. А искать нужно только сокровища. Так кого ты хотела спасти? Мою семью? Ты думала, до тебя никакой жизни не было, а ты пришла и все расставила по местам? Ты что, думаешь, я не знал про жену? Что она давно в Париже, с детьми, и я им не нужен, так, для экзотики – «Папа моих детей живет и работает в Америке». Во Франции это звучит, а тут обязательно поинтересуются, как живет и где работает. И про сестру я знаю, от жены. Это наш тайный сговор, чтобы сестра с ума не сошла. Вы же, женщины, хрупкие, питаетесь фантазиями, напридумаете себе в голове бог весть чего, и потом верите в это, как зачарованные. Или так, как вы придумали, или – смерть.
– А деньги зачем берешь?
– Ну, во-первых, они мне нужны. Во-вторых, на половину я имею право. А в третьих, я не знал, что она нищенствует. Если это так, то нужно что-то придумать, чтобы она их не высылала… в таком количестве.
– Придумай что-нибудь, Леша. Если ты не полный кретин. А теперь останови, мне прогуляться надо. Спасибо, что подвез.
* * *Прогуливаясь по шумным рыбным рядам Рыбьей же улицы, Галина заметила русскую. Молодая светловолосая голубоглазая женщина ругала сынишку:
– Ты долго будешь меня мучить? Поори, поори, приедем домой, поставлю в угол, расскажу папе, он тебе ремня даст. Замолчи сейчас же! – говорила она, стараясь перекричать ревущего мальчика.
На Западе такую ситуацию хотя и не одобрят, но ни стыдить, ни вмешиваться не будут. А русский человек мимо не пройдет. Всегда откликнется на крик, причитания, особенно когда он там совершенно не нужен.Нужно будет, не дозоветесь. А не нужно – не отобьетесь.
Галя, наш человек, не удержалась:
– А я вот возьму и заберу вашего мальчика. Ну-ка, пойдем ко мне? Я увезу тебя далеко-далеко, от этой плохой мамы.
Мальчик обнял мать, уткнулся ей в живот и затих*.
*Комментарий психологаНаше воспитание держится на страхе. Чтобы ребенок затих, его нужно испугать. А не заинтересовать, как советуют некоторые западные педагоги-гуманисты.
– Спасибо вам большое. Как будто нашло что-то.
– Устал, наверное.
Женщины разговорились. Надя, так звали новую знакомую, была из Красноярска, здесь уже пару лет жила с мужем. Муж – один из многих русских программистов, работающих в «Майкрософте», головной офис которого находился как раз в Сиэтле.
– Я тоже программист, веб-дизайнер.
– Давно тут?
– Неделю. Работу ищу.
– Может, спросим Никиту? Поедем к нам?
– А что? Можно.
Надя, ведя машину и оглядываясь на сына, которого, как выяснилось, звали Семой, предложила:
– Если Никита не поможет, можно найти работу бэби-ситтера, няни. Мне и самой помощь нужна, пойдешь?