– Трофимчик, так я тебя знаю! Ты же все равно не отстанешь. Что на этот раз? Мы едем в психушку? Я ведь прав?
– Едем, но не сейчас. Ближе к вечеру, – ответил Трофим совершенно серьезно и захрустел тостом, который минуту назад выскочил из тостера, громким звуком оповещая мир о своем рождении.
– Ты серьезно? – оторопел Никита.
– Более чем. У нас до вечера еще есть время довести тебя до острого психического расстройства, или ты сам, по доброй воле, сможешь это изобразить?
– Я? Должен изображать психа? – вытаращился на друга Никита.
– Ну не я же! Что артист, что художник – одна лавочка. У меня не получится! – пожал плечами Трофим.
– А если они со мной сделают там что-нибудь? Я боюсь больниц, а уж таких специализированных тем более, – набычился Никита.
– Уж что ты там будешь лежать, я-то точно буду знать и сумею тебя вытащить, обещаю! А у тебя будет жизненный опыт. В творчестве пригодится.
– Какой, к черту, опыт?
– Сын ошибок трудных, – улыбнулся Трофим. – Сказал, что вытащу тебя из больнички, значит, так и сделаю.
– Да я верю. У тебя просто хватка бульдожья! Ты когда умирать будешь, пообещай кому-нибудь вернуться.
– Никогда не обещаю того, в чем не уверен, что смогу выполнить, – рассмеялся Трофим. – А тебя, Никита, я вытащу даже из ада, можешь поверить…
– Да, я знаю. Поэтому и соглашаюсь на твои авантюры так легко, – вздохнул Никита. – Излагай план действий.
– Я буду твоей «скорой помощью», то есть привезу тебя частным порядком в эту больницу, и твоя роль заключается в том, чтобы в приемном покое поняли, что ты их клиент, но не переиграй. Твоя задача – туда попасть, вот и все! Врачи должны поверить в твой недуг.
– Успокойся, Трофимчик, поверят. Не в первый раз. Все будет «чики-пуки». Дальше-то что?
– Главное, не буйствуй, – предупредил Трофим, – а то наколют тебя транквилизаторами, и станешь ты бесполезным спящим бревном.
– Ты хочешь, чтобы я попытался найти твою Антонину? – догадался Никита.
– Даже не вздумай! Мы ничего не знаем. Это может быть очень опасно. Поэтому искать ее буду я, твоя миссия в условленное время открыть мне или окно, или запасный выход. Сориентироваться там на местности. Я дам тебе с собой одно устройство, очень компактное, по нему ты сможешь мне сделать всего один звонок. Как говорится, после вечерней проверки, и все!
– Твое изобретение? – оживился Никита.
– Да. Все вещи у тебя отберут, и телефон тоже… А вот этот приборчик схорони в секретном кармашке.
– Схорони в секретном кармашке, – передразнил его Никита. – Ты с Луны упал, что ли? Где я возьму тебе этот секретный кармашек? У меня, как и у прочих мужчин, мало укромных мест.
– Не юродствуй. У тебя есть время до вечера. Иди и подготовься, – посоветовал ему Трофим.
– А почему все это должно происходить вечером? Я могу быть уже сейчас в нужной кондиции, – спросил Никита, закуривая новую сигарету.
– Чтобы ты как можно меньше пробыл в том неприглядном месте. Ночью пустишь меня в здание, я найду Антонину, и все закончится.
– Смотри-ка, все продумал, – усмехнулся Никита. – Ну, я пошел готовиться?
– Не подведи, у меня нехорошее предчувствие. Я серьезно!
– Да что ты! Никогда! Когда у тебя нехорошее предчувствие, ты всегда рад задействовать лучшего друга, – заверил Никита, глядя на часы.
В свое время ему прочили неплохое актерское будущее, но он выбрал живопись. Поэтому сыграть психа для него было плевым делом. Друзей-психов у него было хоть отбавляй… С любого можно срисовывать образ…
Глава 6
Заведующий отделением психиатрической больницы с недоумением смотрел на парочку мужчин, ввалившихся к нему на прием. Один вел себя очень спокойно – он просто сидел и смотрел в одну точку, периодически почесываясь. Его голубые глаза были грустны и сосредоточены на какой-то своей внутренней боли, видимо, на этом самом почесывании. А вот второй был явно возбужден. Он то и дело поправлял волосы, выламывал кисти рук и, периодически вскакивая со стула, в панике озирался по сторонам.
Геннадий Аркадьевич понимал, что один привел другого, но, глядя на них, можно было подумать, что нездоровы оба. Он потер переносицу и решил начать разговор с «непоседой», тем более что второй явно был не склонен к общению.
– Вы не суетитесь так. Лучше расскажите все подробно и четко.
– Да не могу я! Понимаете? Я с ума схожу от отчаяния! Это мой друг! Самый лучший! Мы всю жизнь неразлейвода. Единственный человек, которому я могу полностью доверять в своей грешной жизни! Без него ничего не имеет смысл! Пропал! Совсем пропал я! – ломал пальцы Трофим.
– Я все понял! Это – ваш друг, и он вам очень дорог. Так? – как с маленьким ребенком начал разговор психиатр.
– Именно так! Золотые слова! Все так и есть! И вот прихожу я к другу, ну просто так, поговорить, поделиться радостью и неприятностями, как все делают, когда встречаются с близкими людьми. Сейчас уже ничего не помню, что хотел! Все от ужаса из головы вылетело! – нервно потер лоб Трофим.
– Вы соберитесь! Приходите вы к другу, а там… – помог ему заведующий.
– А там… там, собственно, мой друг сидит такой вот, – отчаянно зажестикулировал Трофим. – Да, вот такой вот и сидит… Безучастный, потерянный, просто никакой. Я сначала подумал, может, что-то случилось? Потом решил, что он прикалывается, а после уж до меня дошло – что-то не так… Я его и по-хорошему спрашивал, и по-плохому…
– Он буйствовал? – спросил психиатр.
– Нет-нет… Такой вот тихий, и с трудом меня узнал… Это меня-то! Мы знаем друг друга сто лет!
– Успокойтесь, все-таки узнал же…
– Не уверен я! Он просто со мной пошел, но это не значит, что узнал! Он, может, сейчас с любым пойдет куда скажешь!
– Разберемся.
– Ведь Никитос не сошел с ума? – спросил Трофим, с надеждой всматриваясь в лицо Геннадия Аркадьевича. – Ведь это временно?
– Разберемся, – повторил заведующий отделением. – С первого взгляда понятно, что это торможение центральной нервной системы, а вот что ее вызвало…
– О, нет! О господи! Не может быть! С чего бы это? Доктор, любые деньги! – Трофим дрожащими руками вытащил из кармана бумажник и высыпал перед доктором смятые купюры.
У Геннадия Аркадьевича округлились глаза.
– Да вы что? Уберите! Это больница, а не казино, где ставка – жизнь и здоровье! – заполыхали щеки у врача.
– Нет, это вы берите! Я знаю про бедность медицинских работников! Только чтобы Никитосу стало лучше! Доктор, это обратимо?
– Разбираться надо, – дернулся заведующий, но все деньги исчезли в бездонном ящике его стола. – Он пьет?
– Чего? – не понял Трофим.
– Ради вашего друга вы должны говорить только правду, – строго посмотрел на посетителя Геннадий Аркадьевич. – Он пьющий?
– Ну как пьющий? Как все. Бывало, напивались… Иногда… Но так, чтобы алкоголик… Нет.
– С каким-то сомнением вы это говорите. Вы поймите, я его на учет ставить не буду, мне главное – понять, что вызвало такой ступор. Наркотики? – поднял брови заведующий.
Трофим нервно обернулся по сторонам.
– Ну вы даете! Я бы знал, если бы мой друг был наркоманом!
– Он мог не делиться этими сведениями с вами.
– Я бы знал! Нет, я ничего не говорю… В молодости Никита курил марихуану, но потом все. Ничего такого не наблюдалось! Я бы знал! Вы вены-то посмотрите! Все чисто! Он не по этой части!
– А по какой части, разрешите узнать? – терпеливо допытывался Геннадий Аркадьевич.
– Женщинами Никита всю жизнь сильно интересуется, просто до самозабвения, только официально был женат восемь раз.
– Это, кстати, тоже может быть отклонением в психике, – задумался врач и посмотрел на пациента. – Он что-нибудь говорит?
– Сейчас нет. Словно в ступоре, вы правильно подметили. А дома, когда я его тряс и пытался привести в чувство, Никита вдруг сказал, вернее, попросил, чтобы я его почесал.
– Что, извините? – удивился Геннадий Аркадьевич.
– Почесал его. Я тоже удивился, мол, для чего? А Никита отвечает мне так меланхолично-меланхолично, что к нему под кожу заползли два таракана и щекочут его. И как он ни пытался, убить тараканов в себе не смог, – сказал Трофим.
– Интересно-интересно…
– Когда я понял, что он не шутит, а говорит совершенно серьезно, очень испугался. Сначала хотел вызвать «скорую», но потом решил не делать этого. Понимаете, – понизил голос Трофим, – Никита очень известный художник. И совершенно недопустимо, чтобы кто-то узнал, что он того… – сделал характерный жест Трофим. – Хотя бы до выяснения. Можно лечить его частным порядком?
– Это не положено в государственной больнице. Есть частные клиники, там соблюдают анонимность, – пояснил Геннадий Аркадьевич. – Естественно, за это человек и платит.
– Я готов платить вам больше, чем в частном центре, сколько надо, только верните Никиту в наш мир! – тут же отозвался Трофим. – Смотреть, как он весь чешется, невыносимо!
– Я готов платить вам больше, чем в частном центре, сколько надо, только верните Никиту в наш мир! – тут же отозвался Трофим. – Смотреть, как он весь чешется, невыносимо!
– Мы постараемся. Но риск велик. Тысяч пять в сутки могут компенсировать это небольшое нарушение закона, – сказал заведующий.
– Не вопрос! – тут же согласился Трофим. – И еще… Не знаю, как вас попросить, это не мое, конечно, дело.
– Я весь во внимании.
И тут Никита произнес медленно и значительно:
– Я всего лишь носитель…
– Что? – кинулся к нему Трофим. – Дружище, ты меня слышишь?!
– Я носитель тараканов, я чувствую, как они размножаются во мне, их уже не двое…
– Святые угодники! – всплеснул руками Трофим. – Вы слышали? Слышали? Что он говорит? Никитушка, какие тараканы? Приди в себя!
– Не кричите и не трясите его! Так вы ничем не поможете, можете только усугубить положение, – предостерег его психиатр.
– Ладно. Вы специалист, вам виднее, – согласился Трофим.
– Мы найдем лекарство против тараканов, – уверенно произнес Геннадий Аркадьевич, внимательно глядя на пациента. Ему показалось, или в глазах Никиты он заметил проблески сознания?
– Надо найти отверстие, откуда они выйдут и вынесут личинки, – строго сказал Никита.
– Именно этим мы и займемся, – успокоил его врач, давая понять Трофиму, что его друг в надежных руках.
– Только не надо его пытать электрическим током, не надо травить таблетками, чтобы он все время спал, – сказал Трофим и засунул в карман психиатру еще несколько купюр по пять тысяч. – Начните с чего-нибудь щадящего…
– Молодой человек, интересное у вас представление о психиатрической помощи. Здесь же не пыточная, здесь больница. Я не сделаю вашему другу ничего плохого.
– И вот привязывать его не надо, извините, – не унимался Трофим.
– Я пока не вижу необходимости в фиксации, – ответил Геннадий Аркадьевич. – Мы поместим его в отдельную палату под наблюдение, и если он начнет заниматься членовредительством, тогда примем меры, а пока он вполне тихий.
– Доктор, а навскидку. Это опасно?
– Симптом нехороший, но вполне возможно, что эти галлюцинации вызваны все-таки приемом каких-то запрещенных средств. Надо исследовать кровь. Может, его девушка бросила и он чего-то наглотался…
– Вы все-таки подозреваете наркоту? Я надеюсь, что об этом тоже никто не узнает? – уточнил Трофим.
– Мы возьмем сейчас кровь на анализ, прокапаем вещество, очищающее кровь, а завтра посмотрим.
– Вот и хорошо! Договорились, доктор! Я завтра зайду, я очень беспокоюсь.
– В любое время! Не волнуйтесь! Сейчас вашего друга переоденут в нашу одежду, и вы можете унести все его вещи. Будем выписывать, принесете. Никаких телефонов, часов и прочего. Все для их же безопасности, – строго сказал доктор.
Когда Никиту переодевали в больничную пижаму, он по-прежнему молчал, и только один раз спросил у Трофима, почему-то обращаясь к нему на «вы»:
– А вы не боитесь заразиться тараканами?
– Нет, не боюсь, – ответил Трофим. – Я обработал себя дихлофосом.
И Никиту повели в палату. В дверях он обернулся и посмотрел на друга. «Ну что, дружище, – читалось в его взгляде, – обещал, что мы всегда будем вместе, а сам отправляешь меня в ад? И все из-за какой-то незнакомой бабы…»
Глава 7
Антонина со слезами на глазах смотрела в маленький квадратик окна с частой решеткой и постепенно видела, как свет в этом квадрате меркнет. «Скоро ночь», – поняла она. Да, она еще не совсем сошла с ума, еще хоть что-то соображает.
– Марина, ты спишь? – спросила она в темноту, чувствуя дыхание подруги.
– Нет. Я хочу умереть, – услышала она в ответ.
– Не говори так, даже в шутку, – рассердилась Антонина.
– Какие тут шутки? Тоня, ты что, не поняла, что нам конец? Он пообещал за несколько дней убить наш мозг, и он это сделает. Мы в каком-то подвале, никто не знает, что мы здесь. Даже если нас когда-нибудь и обнаружат, будет поздно. Он прав. Нас найдут на шоссе в невменяемом состоянии. И не говори, что все будет хорошо!
– Ты пессимистка, – вздохнула Антонина.
– А ты видишь что-то оптимистичное? – зашевелилась Марина.
– Если честно, то нет. Я просто до сих пор поверить не могу, что с нами это случилось. Так страшно, и никто, никто нам не поможет. Но все равно нельзя сдаваться.
Антонина с трудом поднялась на ноги, и ее тут же вырвало.
– Извини.
– Ничего. Меня тоже мутит. Да еще как! Надо мной еще раньше издеваться начали, – пожаловалась Марина. – Мне кажется, я уже что-то забывать начала, слава богу, что тебя еще узнаю.
Антонина заплакала и вцепилась холодными ладонями в наглухо закрытую дверь, обитую светлым дерматином.
– Я не хочу умирать! Я буду сопротивляться до конца! – в отчаянии крикнула она, и в этот момент дверь медленно открылась.
– А умирать и не надо! И сопротивляться не надо, я не сделаю тебе ничего плохого. Честно… – ответил ей приятный мужской баритон.
Антонина вскрикнула и отшатнулась, ожидая увидеть санитара в сером от грязи халате. Но вместо этого на пороге, благоухая парфюмом, нарисовался высокий темноволосый мужчина. Он мгновенно схватил Антонину в объятия и прижался губами к ее губам. «Он меня целует? – опешила Антонина и тут же сообразила: – Чего это я? Какие поцелуи? Незнакомец всего лишь схватил меня и зажал рот, чтобы я не заорала. Точно, я уже тронулась, причем как-то странно – на сексуальной почве. Надеюсь, это пройдет!»
Незнакомец тем временем отпустил ее и прошептал:
– Вот я вас и нашел, гражданка Белоярцева!
Антонина с ужасом смотрела в его ясные глаза и не могла оторваться. Она сообразила, что это не медицинский работник, ведь на нем не было белого халата, да и запах парфюма смутно показался ей знакомым…
– Вы нас не убьете? Пожалуйста, не надо! Пожалуйста! Мы ничего не сделали! Помогите нам! Здесь вот моя подруга, – застонала Антонина. – Мы ни в чем не виноваты!
– Тише-тише! Я выведу вас отсюда.
– Вы не представляете, в какой мы беде! Нас убить хотят! – тараторила Антонина. – Нас удерживают здесь насиль… – запнувшись, Тоня только сейчас поняла, откуда ей знаком этот запах парфюма и где она раньше видела эти темно-синие бездонные глаза.
– Трофим! Что вы здесь делаете?
– Вас спасаю, – улыбнулся он.
В это время за его спиной появился бледный блондинистый парень и громко зевнул.
– Трофимчик, нашел свою фею?
– Нашел. Девушки, не волнуйтесь, это мой друг Никита, – успокоил их Трофим, заметив, как затравленно посмотрели они на вошедшего.
– Что-то они в хреновом состоянии, – отметил Никита и снова зевнул. – Меня накололи какой-то дрянью, все время хочу спать.
– Никитос, мы пошли на такой риск, а теперь ты говоришь, что хочешь спать? – начал заводиться Трофим.
– Мы тоже хотим, – всхлипнула Антонина. – Спать… Но еще больше хотим вырваться из этого проклятого места. Спасите нас, а?
– Идти можете? – спросил Трофим.
– Я да! А вот моя подруга не знаю, она дольше здесь пробыла и ей больше досталось, – честно ответила Тоня.
Трофим попытался поднять Марину на ноги, но оказалось, что ни ноги, ни руки ее не слушаются. С громким стоном она стала заваливаться на бок.
– Упс! – удержал ее Трофим.
– Я без нее не пойду! – тут же предупредила Антонина.
– А я ее и не оставляю, – поднапрягся Трофим и взял Марину на руки. – Дамы, вперед! – шепотом скомандовал он.
Они вышли в темный коридор и двинулись гуськом. Первым шел Никита. Где-то вдалеке очень противно мерцала лампочка, издавая при этом противный жужжащий звук.
– Куда мы? – спросила Марина, висящая на своем спасителе словно тряпичная кукла.
Ей-то было хорошо, а вот Антонина хоть и шла сама, но чувствовала себя неважно и все время держалась за стенку. Они поднялись по какой-то лестнице, потом еще по одной и оказались улице.
Антонина сразу потеряла ориентацию в пространстве. Ее зашатало, и как она ни старалась удержаться в вертикальном положении, повалилась на землю, словно пьяная.
– Не бросайте меня! – сказала Антонина, пытаясь подняться. Хотя, чтобы унести отсюда ноги, она готова была даже ползти на четвереньках.
Никита кинулся к упавшей женщине, но едва оторвал ее от земли, как повалился сам, придавливая Тоню своим весом.
– Ой, извините! Похоже, что нас травят, то есть лечат одним и тем же лекарством.
И они вдвоем стали пытаться друг друга поднять, периодически заваливаясь, словно две неваляшки. Трофим смотрел на все это представление с ужасом.
– Извини, друг, что я тебя сюда заложил, похоже, что и ты пострадал.
– Да ничего, оклемаюсь. Ноги бы унести отсюда! – ответил Никита.
– Да доползите уж как-нибудь! – взмолился Трофим, понимая, что это действие может вообще никогда не закончиться. – Или ждите, я отнесу к машине Марину, а затем вернусь за вами.
– Нет уж! Мы с тобой! – хором ответили Никита и Тоня, начали свое перемещение ползком.