— А на этих дорогах нас и переймут, — кивнул сержант и протянул в сторону руку, в которую паж инфанта тут же вложил кубок с вином.
— Надо выслать ложного гонца, — сказал я. — Руан на Сене?
— Именно так, — кивнул шевалье, отчего три павлиньих пера на его берете затрепетали.
— Пошлем туда гонца с двумя письмами. Одно на случай, если гонец попадется в лапы врагов в сумке. Другое — подлинное, толково зашитое в одежду. Для капитана корабля.
— И желательно чтобы гонец попался Пауку? — ехидно отметил сьер Вото.
— Не желательно, — отринул я это тонкое предположение в подлости. — Но всякий случай надо озаботиться заранее. Со всех сторон.
— Что в письмах будет? — дон Саншо поднял бровь над здоровым глазом.
— В первом — то, что мы через две недели мы будем в Руане и чтобы капитан готовился к этому сроку отойти в Дувр.
— Почему в Дувр?
— Чтобы Паук об этом спрашивал своих советников, — улыбнулся я. — А у тех мозги трещали при чем тут Англия в раскладе?.
— А во втором письме?
— Немедленно сниматься с якоря и идти в Дувр.
Все удивленно уставились на меня.
— И там купить мне олова возов пять-десять, ну, насколько у капитана денег хватит. Дома рассчитаюсь.
— А сами куда пойдем, по-твоему?
— На северо-запад, лесами к реке Луар. Она судоходна?
— Судоходна практически по всему течению, — сержант, как заправский генштабист выдал справку. — Впадает в Сарту, Сарта в Луару. День-два активного сплава и мы в Бретани. Только вот на пути стоит город Анжер.
— А в Анжере будут нас ждать жандармы Паука? — предположил я, вопросительно глядя на старого вояку.
— Вряд ли, — уверенно ответил дон Саншо за сержанта. — Нет у него там власти. Это земли неаполитанского ре*.
— Тогда пойдем на северо-запад — к Луару, как сказал дон Саншо: разбойничьими тропами. А там возьмем барку, и проплывем по реке мимо Анжера, не останавливаясь в городе, — предложил я.
— На барке долго, — протянул шевалье.
— Зато меня не растрясете. Барка мягко плывет. Сплавимся в Бретань до Нанта. А там наймем корабль до дома. Морем. В Биариц, Сан-Себастьян, Бильбао или Сантандер. Как повезет. Денег у нас хватит?
— Хватит, — ответил дон Саншо. — Не хватит, так под мой вексель наши купцы дадут. Сеньор де Рец поможет еще мне. Нам бы только до его замка на Луаре добраться.
— Это тот Рец — Жиль де Монморанси-Лаваль? Маршал франков, победитель англичан? — уточнил я.
— Не бойся, Феб. Не выдаст и даже поможет. Мой отец с ним с Длинной войны дружен. С тех пор как они не смогли от англичан отбить Жанну Орлеанскую. Он тогда у сеньора Реца в пажах ходил.
— Ну, коли так, то нам прямой выход идти к реке Луар лесом, — подвел я итог совещания.
Глава 3. Скаутский поход по вражеским тылам
После завтрака меня аккуратно уложили в конные носилки, подняли и закрепили их между двумя огромными конями — действительно гигантами, в холке почти два метра, и все что я видел по дороге с той верхотуры, находилось выше человеческого роста. Небо, ветки и листья. А положив голову набок — деревья, деревья и еще раз деревья. Не самое комфортное путешествие я вам скажу. Больно однообразный пейзаж вокруг. Утомляет.
Шли медленно. Шагом. Лошадиным шагом. Да еще по старому лесу без дороги и даже без тропинки. В современной Европе таких первобытных лесов точно уже не осталось. Да и в России все больше сталинские линейные лесопосадки встречаются вместо нормального леса. За таким лесом в двадцать первом веке надо было специально выбираться в глухой медвежий угол тайги подальше от любого жилья. Чтобы стволы были не в два дециметра, а хотя бы по метру в диаметре. А тут они и того больше. Казалось бы, в таком лесу деревья должны расти друг от друга подальше, ан нет. Чаща. Густые дебри.
Коноводы мои, ругаясь, постоянно выискивали проезды для моего сдвоенного экипажа. И не всегда это было простой задачей, найти такой широкий просвет в стволах. Очень густые были дебри. И это в лиственном-то лесу, который я привык видеть больше в виде парка. Поэтому к обеду мы не прошли и полутора лиг. Как я понял, это еще по оптимистическим прикидкам.
Но это не единственное, что меня раздражало. Наш караван жутко лязгал всеми возможными металлическими предметами, распугивая окрестное зверье, так что ни о какой секретности не могло быть и речи. Ладно, сейчас, в дебрях далеких от какого-либо жилья. Но ведь и в самом дремучем лесу есть свои насельники — охотники те же, лесорубы, углежоги, браконьеры и преследующие их королевские егеря…
Меньше всего я опасался разбойников. Напасть на такой отряд у них кишка тонка, и заложить нас королевской погоне они не смогут по определению, так никто не слышал, что за нас объявлялась награда. Нас также тихо ищут, как мы от них улепётываем. Никому не нужен лишний дипломатический скандал в разветвленном потомстве Гуго Капета. В первую очередь самому Пауку.
Утром мой паж — Иниго де Лопес, неожиданно вызвался быть нашим курьером в Руан. Пытались отговорить, но парня прочно потянуло на подвиги. Во имя меня, что характерно.
Отогнав всех от моего лежбища для большей интимности беседы, дон Саншо, сверкая единственным глазом, попросил меня пойти навстречу молодому человеку, приуготовлявшемуся к принятию рыцарского сана. Где еще юному дамуазо* найти подвиг при дворе принца? Всех благородных девиц нестрогого поведения он уже и так покорил, что в Виане, что в Помлоне, что в Беарне. Да и в Плесси-ле-Тур также не терялся среди придворных дам короны франков. Но тут еще, с какой стороны посмотреть, кто кого соблазнял. А вот воинских подвигов ему за четыре года пажеского служения так и не выпало. И в последнее дело прикрывать нас не оставили. И тут такая оказия… Как ее упустить юному честолюбцу?
— Уговорил, речистый, — принял я, наконец, решение. — Отпустим сего благородного юношу, но не одного. Дадим ему в сопровождение опытного и прожженного жизнью стрелка. И самых резвых коней. По два на брата, чтобы могли менять лошадей на ходу, не переседлывая, а только перебрасывая седельные сумки. Так и скорость у них будет выше, чем у любых их преследователей.
Дон Саншо с этими доводами охотно согласился.
Поставили пацанчика пред наши светлые очи. Хотя чего там пацанчика — в четырнадцать лет тут уже все совершеннолетние, половозрелые и дееспособные. Таких тут не только бой бросают, но женят уже напропалую. У некоторых в этом возрасте уже у самих дети есть.
Посвятили Лопеса по сокращенной программе в оруженосцы и пообещали в случае успеха его безнадежного предприятия обязательно посвятить в рыцари, точнее — в кабальеро. Не в обиходе тут немецкий термин «риттер*».
Как у него вспыхнули при этом глаза, надо было видеть. Огорчился он только тем, что к нему приставили няньку — опытного конного стрелка из Беарна. Но против того резона, что молодому дворянину путешествовать хотя бы без одного слуги по местным дорогам не уместно, возразить ему было нечего и он нехотя согласился.
— Они все там такие в Лойеле упертые, — констатировал дон Саншо поведение моего пажа, когда тот ушел собираться в дорогу.
Сержант к заданию подошел ответственно и выбрал пажу в сопровождающие на первый взгляд надежного человека. По крайней мере, так мне показалось. Лет тридцати пяти. С рожей такой продувной бестии, что я понял, что мальчишка будет под надежным присмотром.
— Если вы разрешите ему по возвращению домой жениться, так он для вас в лепешку расшибется, — шепнул мне на ухо сержант.
Я пообещал. Лишняя морковка перед мордой ослика никогда еще не мешала успешному завершению любых дел. Тут главное людей не кидать, и в конце пути эту морковку исполнителю все же скармливать.
И до ручки допустил заранее мне благодарного воина — облобызать мои пальцы. Неприятное ощущение, неожиданно.
А вот то, что посвященных в эту миссию слишком много — мне было не по нутру. Я бы предпочел, чтобы об этом знали только я и курьеры. В крайнем случае, еще дон Саншо. Но что сделано того не воротить. Будем надеяться на отсутствие предателей в наших рядах. Все же феодализм на дворе и присяга еще не пустой звук. И в Бога люди пока еще искренне веруют. Пресловутый «страх Божий» имеют. По крайней мере, на уровне исполнителей.
Напоследок я устроил Иниго экзамен на предмет: куда он спрячет тайное письмо. Именно на себе, потому как лошадей он может потерять. И забраковал все им предложенные варианты.
Потом послали его это письмо прятать на себе в кустах, так чтобы никто этого не видел, а лучников по очереди обязали его обыскивать. Нашли все, кто искал, куда бы Лопес этот пергамент не прятал. Даже подкладку сапог осмотрели. И каблуки.
Пришлось тайное письмо делать по размеру маленьким, плоским, без восковых печатей и прятать его под распоротую союзку в сапоге, которую потом стрелок аккуратно зашил. Это место никто не догадался осмотреть.
Пришлось тайное письмо делать по размеру маленьким, плоским, без восковых печатей и прятать его под распоротую союзку в сапоге, которую потом стрелок аккуратно зашил. Это место никто не догадался осмотреть.
После чего решили, что курьер к подвигу готов и разъехались без долгих прощаний.
Мы всей кавалькадой тайком на запад.
Иниго со стрелком открыто, ни от кого не скрываясь — на север.
Легенду курьеру особо выдумывать не стали, памятуя о том, что чем меньше лжи, тем меньше врать. И соответственно забывать то, что наврал. Молодой небогатый нобиль из Басконии ищет места при дворе герцога Нормандского, куда и направляется. К чему имеет рекомендательное письмо от герцогского дома Кантабрии. С подлинной гербовой печатью дона Саншо. А посему весь свой груз им со стрелком пришлось забрать с собой, хотя это теоретически и уменьшало среднюю скорость похода. Но иначе бы вызывало лишние подозрения.
Уезжал от нас де Лопес просто счастливый.
А мы, в отличие от него, топтали турский лес с разной степенью угрюмости.
В обед поели кулешика из незнакомых мне злаков с копченостями. Запили травяным чаем с остатками хлеба.
Однако скудно питались господа рыцари и принцы. Охренеть как скудно. Чуть ли не казацкой саламатой.
Целый день через лес топали практически без остановок, форсируя многочисленные ручьи и пару узких лесных дорог, по которым даже две телеги не разъедутся. Обойдя стороной редкую в этих местах деревушку, встали на ночевку в самой чащобе уже впотьмах.
На северо-запад пробиться нам не удалось так как наскочили на лесорубов, которые охотно рассказали, что если поедем дальше прорубленной ими просекой то уткнемся в шато барона де ла Вальер, помощника турского ловчего — графа де Монсоро, и что в посаде при замке есть вполне приличный постоялый двор папаши Гоше.
Если верить карте, то мы где-то всего в семи лигах от столицы королевства франков — города Тура или в шести от шато Плесси-ле-Тур — резиденции короля Луи, по латыни — Людовика, номер XI, только несколько в сторону. То есть от Паука мы практически не отдалились, несмотря на то, что интенсивно прошагали целый день по лесистой пересеченной местности практически без отдыха. И это было обидно.
Пришлось уходить от добродушных лесорубов в указанном им направлении, чтобы не вызвать лишних подозрений и перетолков.
Отзывчивые люди эти лесорубы, хотя попадись мы им в меньшинстве, тут еще бабушка надвое сказала, как бы мы разошлись. Вокруг глухомань, у нас с собой хорошие кони и куча ценных вещей напоказ, а нравы в этом веке простые.
Шли сначала по просеке, а потом, когда лесорубы скрылись из глаз, свернули, ориентируясь по солнышку на запад в девственный лес. И через лигу, забравшись в самую несусветную глухомань, встали на краткий отдых, который оказался долгим. Не могли же мы уйти без собственных разведчиков, которых сами же послали выведать удобные пути.
Высланные вперед разведчики выяснили, что шато помощника турского ловчего нам никак не обойти. Несмотря на то, что Луи XI давно забросил охоту, как развлечение, егерей в штате его ловчего все равно должен быть полный комплект. А егеря в лесу, это вам не железные болваны на железных конях, цепляющиеся за все ветки по дороге длинными дрючками. Посему за благо посчитали быстрее убраться подальше от замка такого опасного королевского придворного его лесным спецназом.
В моем положении — в носилках, когда даже лишней фразой перекинуться несподручно, оставалось только думать о том, как все знакомо вокруг и в то же время не похоже на то, что я изучал. Тот же Паук по нашим учебникам и монографиям сидел в Плесси-ле-Тур затворником, окружив себя только астрологом и брадобреем, и не был расположен к активной придворной жизни, а тут совсем наоборот — пышный двор с кучей на все готовых фавориток и забавными шутами. И, конечно же, интригами. Но все упорно называют его затворником исключительно потому, что по другим местам он не ездит. Даже в соседний Тур не выбирается. В эту эпоху бродячих королевских дворов.
Карта опять же оставляла у меня стойкое ощущение чего-то неуловимо иного, отличного от того, что я видел раньше. Но чувство это было неоформленным — не был я специалистом по истории этого региона. По германиям я бы еще понял, в чем фича, а тут…. Зацепило только то, что королевство Кастилия и Леон на севере Пиренейского полуострова не имело выхода к морю. И это всего за десятилетие до экспедиции Колумба. Галисия, Астурия и Кантабрия отмечены как самостоятельные княжества. Вон кантабрийский инфант со мной по лесам Турени шляется, а не в Эскуриале покоряет сердца строгих мадридских красоток, которые с легкостью могут обнажить грудь, но никогда не покажут вам ногу.
Страна Басков вроде также пока никому не принадлежит, так как была выделена особо. И страны-то как таковой нет. Есть три самоуправляемые территории: Алава, Гипускоа и Бискайя. Но, эти баски всегда были не под властью, а под сюзеренитетом, то наваррских, то кастильских монархов. Только в девятнадцатом веке Испания стала наступать на древние свободы басков. Окончательно их отобрал каудильо* Франко лишь в середине века двадцатого. А ведь именно баски дали кадровый состав моряков, навигаторов, капитанов и адмиралов испанского флота. Да и важнейших экспедиций, как Колумба, так и Магеллана, обеспечив Кастилии и Арагону рывок в мировые державы. Другое дело, что они те открывшиеся возможности благополучно просрали, истратив доставшиеся им тонны золота на войну, войну и… войну. Вместо того, чтобы развивать собственную страну.
Если тут все так, как указано на этой карте, то это дает мне большой простор для импровизаций. Уточнить бы только когда эта карта составлялась. Может ее сведения давно уже протухли.
Ужинали без хлеба, но никто не роптал. Хотя и веселья обычного у вечерних костров не наблюдалось. Устали люди от лишений. Хотя, на мой русский взгляд, лишения еще даже не начинались.
На совете командиров решили: с утра идти прямо на запад, и не блукать больше понапрасну в этом царстве Берендея. Утомительно потому что. А мы только в самом начале нашего анабасиса. Нельзя выдыхаться на старте.
А насчет карты дон Саншо меня успокоил: рисовали ее всего полтора года назад надежные картографы.
Не стало для меня большой новостью и то, что королева Кастилии Изабелла Католичка уже засылала в Гернику своих эмиссаров с предложениями к баскам о сюзеренитете — это было и так известно, только я думал, что там давно все у них срослось. Дон Саншо эту информацию подтвердил. И пряников кастильцы местной старшине наобещали под священным дубом больше, чем моя регентствующая маман, которая у меня оказалась прижимистой. Понять ее можно — в тридцать восемь лет тут женщина считается старухой, а любовники обходятся с каждым годом все дороже. Земель и крестьян на раздачу, как у Екатерины Великой, в Наварре лишних нет. Опять-таки: понять женщину можно, а вот простить…
— Так, что думать надо, Феб, думать, — внушал мне дон Саншо. — А то разорвут наши страны кастильцы, выйдут к морю в Бильбао и слопают нас поодиночке. Изабелла даже не подавится. Особенно после того как они соединились в унию с Арагоном. Одно успокаивает — не всем это нравится там. У них самих.
— Прав ты, сказать нечего поперек, — согласился я с инфантом. — Сначала вы, потом мы. К тому и идет, если не сопротивляться. Разорвут на части. И Паук в стороне не останется — оттяпает все мои земли севернее Пиренеев. А Арагону достанется все, что южнее хребта.
— Ну вот… — улыбнулся дон Саншо. — Ты прекрасно все стал понимать. Теперь отдашь за меня сестру замуж?
Я подумал для вида и согласился. Союзники в данном раскладе лишними не бывают. А у меня их, кроме Саншо пока никого и нет. Даже армии и флота.
— С одним условием: только после того, как ты мне дашь вассальную присягу за свои земли. И войска.
— Воевать-то с кем собрался? — удивился кантабрийский инфант.
— Воевать — нет. А вот давить некоторых — да. Иначе меня самого в Наварре прирежут или отравят. Пока их маман на себя отвлекает, а вот как я сяду сам на трон в Помплоне — года не пройдет. А ты в таком разрезе — следующий на заклание, зять мой. Учти. Титул принцессы Вианской к Каталине перейдет. Так что после меня первый претендент на наваррский трон будешь ты. И травить рикос омбрес будут уже тебя.
Саншо озадаченно почесал висок около здорового глаза.
— Платить будет чем? — неожиданно спросил он, имея в виду войска.
— Найду, — ответил я твердо. — На наваррских инфансонов* у меня надежды нет.
Куда я денусь, — подумал я мрачно, найду деньги, пусть даже церковную кассу придется ограбить, иначе мне на том свете любое злато-серебро без нужды.
— Тогда из Нанта плывем сразу в Сантандер, — завершил Саншо нашу сделку. — Говорить будем с моим папашей о свадьбе. Кстати где ее играть будем?