До сих пор я не получил ответа на свое последнее послание императору и даже не могу сказать, догнал ли мой курьер его на границах сектора Спики… Высокопоставленные чиновники на Терре, с которыми я смог связаться, утверждают, что в настоящее время нет никакой опасности со стороны Мерсейи. Они усомнились в достоверности информации, которую я получил, и настаивают на том, что у них совершенно другие данные и верны именно они…
Они сомневаются в наших мотивах. Адмирал Флота Сандберг сказал мне в лицо, когда я посетил его, что уверен в использовании нами внешней угрозы просто как предлога для мобилизации войск, которые мы собираемся направить не против врагов, а против Империи. Он сослался на обвинения против деннициан в изменнических действиях в другом конце Империи. Он запретил мне действовать. Когда я напомнил ему, что я губернатор сектора, он объявил, что предпримет шаги для моего смещения. Я думаю, он арестовал бы меня там же на месте… — слабая полуулыбка мелькнула на лице Миятовича, — если бы я в качестве предосторожности не захватил с собой эскорт более мощный, чем то, чем он располагал.
Он сообщил, что моя племянница, Козара Вимезал, которую я послал на Денницу выявить истоки этих ложных сведений, была схвачена при попытке свержения власти, призналась во всем на этом их проклятом допросе, выжимающем мозги. Я спросил, почему мне не сообщили об этом сразу же, я потребовал, чтобы ее доставили домой, и узнал… — Он ударил кулаком по трибуне. Слезы брызнули у него из глаз. — …Что ее продали в рабство на Терре.
Собрание взревело.
— Дядя Бодин, дядя Бодин. — Козара и сама заплакала. Она протянула руки к экрану, словно пытаясь дотянуться до него.
— Ш-ш-ш, — сказал Флэндри. — Помни — это прошлое. Нам нужно выяснить, что происходит сегодня и чем оно вызвано.
Она сдержалась, подавив рыдания, и стала спокойно ему помогать. Флэндри вполне уже овладел сербским, а комментатор, излагавший новости, был компетентен, но, как всегда, о многом, как обо всем известном, он не говорил, и Флэндри, чужак, ничего бы не понял без помощи Козары.
По всей видимости, сложности с Мерсейей проистекали из инцидентов, постоянно случавшихся в Пограничье. Споры между торговцами, старателями и переселенцами двух государств постоянно приводили к вооруженным стычкам. Деннициане реагировали на насилие не так кротко, как повели бы себя граждане внутренних областей Империи. Они отвечали ударом на удар либо с самого начала перехватывали инициативу. Некоторые инциденты были, несомненно, легальным пиратством как с одной стороны, так и с другой. Отношения обострились в период гражданской войны, когда над людьми не было эффективного контроля со стороны Империи.
Флэндри знал об этом и знал также, что Ройдхунат предложил переговоры, направленные на разрешение этой проблемы, а император Ханс согласился на них, исходя из того принципа, что ради установления законности и порядка стоит пойти на сотрудничество даже с врагом. Делегаты спорили многие месяцы.
В последние недели Мерсейя круто изменила курс и выставила совершенно неприемлемые требования — например, чтобы гражданские суда досматривались их инспекторами, прежде чем двинуться в Пограничье.
— Они прекрасно знают, что это просто смешно, — заметил Флэндри. — Не боясь ошибиться, скажу, что такие требования имеют скрытую цель. Это может быть и такая мелочь, как пропагандистская уловка для домашнего потребления, и искра, которая взорвет бомбу.
— Повод для демонстрации силы, пока большая часть имперских сил стянута к Спике, — и, возможно, денонсации Альфзарского договора, а также оккупации ключевой системы в Пограничье? — предположила Козара.
— Может быть… если Мерсейя посылает военные корабли в этом направлении, — сказал Флэндри. — В Империи думают, что нет — что Денница все это состряпала, чтобы оправдать мобилизацию. Мерсейцы были бы счастливы принять участие в подобном заговоре, заключить закулисное соглашение с твоим дядей, пока они играют в непреклонность на конференции. Любой раскол среди нас — для них чистый выигрыш. С имперской точки зрения, Денница делает это или для того, чтобы оказать давление на Империю — чтобы аннулировать распоряжение о роспуске военных формирований и получить другие привилегии — или чтобы начать всеобщее восстание.
Он раскурил сигарету от предыдущей.
— С точки зрения твоего дяди — я допускаю, что он был честен с тобой относительно своих взглядов и желаний, — раз Мерсейя может начать боевые действия, рискованно никак не реагировать. Терра может думать об урегулировании пограничных споров путем переговоров даже после нескольких сражений. Денница, однако, подвергнется нападению. Суровые, гордые люди не будут сидеть смирно, пока ими играют как пешками. А все эти обвинения в их адрес, ужасные новости о тебе — какими же оскорбленными они себя почувствуют!
Комментатор сказал:
— Возможен ли сговор между императором и ройдхуном? Может ли быть частью секретной сделки то, что Мерсейя освободит Империю от беспокойных и независимых подданных? Империя хотела бы с нами разделаться. Для Империи мы хуже, чем помеха, мы — потенциальные поджигатели, носители новой идеи, к которым может перейти в будущем лидерство в Империи. Подобный шок может заставить терран объединиться вокруг нынешнего правителя ради сохранения короны для него и его потомства…
Флэндри сказал:
— Я совершенно уверен, что сейчас по всей сфере влияния Денницы большинство расположено к революции. Господарь медлил, тянул время, выжидая в надежде, что кризис угаснет прежде, чем начнется война. Тебе так не кажется, любимая? Тем не менее мне кажется, что, если ему не придется сопротивляться Мерсейе, он использует собранную силу для попытки выжать из Терры уступки. Его граждане не позволят ему иного — и я не сомневаюсь, что он сам захочет этого. И… любой неверный шаг со стороны Империи или Космофлота, как и бездействие, вызовет восстание.
— Мы отправимся прямо к нему… — начала Козара. Флэндри покачал головой:
— Э нет. Это был бы самый безрассудный шаг с нашей стороны. Кто снабдил их теми разведданными, которые испугали Миятовича и его команду, — данными, противоречащими обнаруженному моей службой в разных местах? Если мерсейский флот производит зловещие перемещения, не есть ли это всего лишь спектакль для денницианских разведчиков, которые, как мерсейцам известно, проникают в их пространство? Как известия о тебе дошли сюда так быстро, если продажа одной незаметной рабыни ни единым словом не упоминалась в терранских передачах новостей? Может ли деятельность варваров в секторе Спики быть подогрета снаружи, чтобы отвлечь туда императора и заставить его офицеров на этой границе реагировать так неуклюже, как они это делают?
Он вздохнул:
— Опять маски и миражи, Козара. Программа, которую мы слушали, показала нам ситуацию очень поверхностно. Мы не можем сказать, что скрывается в глубине, кроме того, что все это явно взрывоопасно и ядовито. Зоркаград, должно быть, кишит тайными агентами Мерсейи. Я буду удивлен, если некоторые из них, находясь на высоких постах и облеченные доверием господаря, не отсеивают ту информацию, которую они предпочитают от него скрыть. Айхарайх уже давно не бездельничает.
— Что нам делать? — спросила она ровным голосом. Флэндри поискал взглядом Денницу. Она должна была быть видна отсюда, голубая на черном фоне. Но слишком много было ярких светящихся точек.
— Полагаю, мы с тобой нанесем тайный визит твоим родителям, — сказал он. — Оттуда мы можем послать слугу с обыкновенным с виду поручением, чтобы тот передал словечко твоему дяде. Тем временем Чайвз садится в зоркаградском порту, чтобы обеспечить нам связи в городе. Космонавты-шалмуане — редкость, но они есть, да и вряд ли средний местный житель слыхал о Шалму, так что я заполню для него комплект поддельных документов, который удостоверит, что он вполне невинный предприниматель, возвращающийся из дальней разведки, откуда-то из Пограничья.
— Это кажется ужасно окольным путем, — сказала Козара.
— Как и все в этой миссии. Она улыбнулась:
— Ну что ж, Доминик, опыт у тебя есть. И это даст нам немного времени, чтобы побыть вдвоем.
Глава 14
Сначала планета нависала над ними своей громадой, ее облака и ледовые шапки сверкали ярче, чем на Терре, и по контрасту с этой белизной лазурь океанов казалась удивительно яркой. Потом планета перестала быть вверху, она стала землей и морем далеко внизу. Когда Флэндри и Козара покинули корабль, вокруг ревел ночной ветер.
На своих гравипоясах они понеслись вниз настолько быстро, насколько осмелились, а «Хулиган» исчез в южном направлении. Вероятность их обнаружения была, может, и очень маленькой, но все же была. Им не нужно было бояться, что по ним станут стрелять — все поголовно имеющие оружие, деннициане не были слишком скоры на стрельбу. Тем не менее два человека, прибывшие подобным образом, да еще во время критической ситуации, могли быть арестованы, и об этом доложили бы по военным каналам. А потому Козара предложила спуститься в безлюдной тайге к северу от Казана. Воевода Дубиной Долины наверняка разослал повсюду патрули.
На своих гравипоясах они понеслись вниз настолько быстро, насколько осмелились, а «Хулиган» исчез в южном направлении. Вероятность их обнаружения была, может, и очень маленькой, но все же была. Им не нужно было бояться, что по ним станут стрелять — все поголовно имеющие оружие, деннициане не были слишком скоры на стрельбу. Тем не менее два человека, прибывшие подобным образом, да еще во время критической ситуации, могли быть арестованы, и об этом доложили бы по военным каналам. А потому Козара предложила спуститься в безлюдной тайге к северу от Казана. Воевода Дубиной Долины наверняка разослал повсюду патрули.
Даже на таком расстоянии Козара и Флэндри не могли бы скрытно покинуть корабль на аэрокаре. Капитан дозорного корабля, который связался с Чайвзом, удовлетворился проверкой его бумаг по телекому, не поднимаясь на борт, и разрешил ему двигаться по траектории, соответствующей направлению движения корабля. Однако орбитальная оптика и электроника должны были пристально следить за ним, пока его не перехватят наземные станции слежения.
Седые в лунном свете, навстречу рванулись вершины деревьев. Лес, однако, был не очень густым, и они скоро ощутили толчок от приземления. Флэндри и Козара сразу же освободились от своих космических костюмов, задержавшись лишь для того, чтобы поцеловаться, едва сняв шлемы. Флэндри воспользовался лопаткой, чтобы закопать снаряжение, пока Козара распаковывала вещи. В теплых комбинезонах и походных ботинках они походили на парочку, которая проводит отпуск в пешем путешествии. Прежде чем разбить лагерь, где они собирались провести остаток ночи, им предстояло пройти несколько километров, чтобы не вызвать никаких подозрений. Флэндри поклонился.
— Теперь, когда мы спустились, я в твоих руках, — сказал он. — Я не могу представить себе места приятнее.
Козара огляделась вокруг, набрала полную грудь свежего сладкого воздуха и выдохнула:
— Домовина, — дом.
И зашагала.
Земля была мягкой и пружинила под ногами. Гравитация здесь была на семь процентов меньше, чем на Терре, и это облегчало тяжесть их рюкзаков. Деревья росли в трех-четырех метрах друг от друга, низкие, изогнутые, с иссиня-черной листвой — местный эквивалент вечнозеленых растений. Между ними попадались кусты, но настоящего подлеска не было. Лунный свет и тени пятнами ложились на голую землю. Полный Месяц окружало огромное гало, делавшее небо почти фиолетовым, сквозь сияние которого пробивались только несколько звезд. Месяц был меньше, чем земная Луна, но располагался ближе к планете и выглядел почти таким же ярким и большим. Невзирая на бессчетные отличия, весь ландшафт был проникнут чем-то знакомым и печальным, словно призраки охотников на мамонтов вспоминали здесь о той эпохе, когда Терра была столь же чиста и невинна.
— Суровая, но прекрасная планета, — нарушил молчание Флэндри. Его дыхание вырывалось в виде облачка пара, хотя стояло позднее лето и не было особенно холодно. — Похожая на тебя. Скажи, что деннициане видят на луне? Терране обычно ищут на своей лицо.
— Ну… люди говорят, что пятна похожи на орлика. Это крылатый ящер, ведь на планете нет птиц, — печальная улыбка скользнула по губам Козары. — Но я чаще видела в нем Ри. Это герой множества странных сказок иханов, который поселился на Месяце. Когда я была ребенком, я всегда просила Тродвира рассказать сказку о Ри. А почему ты спрашиваешь?
— Надеюсь узнать больше о тебе и твоем народе. Мы много говорили в полете, но нам нужно рассказать друг другу все о себе и о предшествующих шестистах годах, если удастся.
— Ну, для этого у нас еще вся жизнь. — Козара перекрестилась. — Бог даст.
Больше они почти не разговаривали, пока не нашли места для ночлега и не распаковали спальные мешки. К этому времени стена кратера на юге стала бледно-голубой, а короткая ночь планеты подошла к концу. Засверкал иней. Флэндри отошел переодеться за дерево. Когда он вернулся, Козара еще переодевалась.
— Извини, — сказал он, отворачиваясь. — Я забыл, что ты будешь молиться.
Последовало молчание, потом она засмеялась, неуверенно, но честно.
— Я тоже забыла. Ну, дорогой, смотри, если хочешь. Что в этом такого? Ты ведь должен был видеть голограммы… — Она подняла руки и медленно повернулась перед ним. — Тебе нравится то, что ты получил?
— Солнце и звезды…
Она остановилась, разглядывая его, словно холод ей был нипочем. Он едва расслышал ее слова:
— Что в этом плохого? Здесь, в этом чистом месте, под небесами?
Он сделал шаг к ней, остановился и с сожалением усмехнулся:
— Боюсь, это будет не очень-то удобно. Ты заслуживаешь лучшего.
Она вздохнула.
— Ты так заботлив со мной, Доминик. — Она натянула пижаму. Они поцеловались куда сдержанней, чем это вошло у них в привычку в последнее время, и забрались в спальные мешки, лежавшие бок о бок в тени фурбаркового дерева.
— Не спится, — сказала Козара спустя несколько минут.
— А уж мне и подавно! — отозвался Флэндри.
— Я распутница? Или нечестна? Это было бы куда хуже.
— На этот раз я был ханжой, а не ты.
— Кем?.. Не имеет значения. — Она лежала, глядя на меркнущие звезды и первые серебристые проблески зари. Ее голос дрожал. — Ладно, я должна объяснить. Ты мог взять меня, если бы прикоснулся ко мне пальцем. Ты можешь это сделать, как только захочешь, любимый. Целомудрие куда тяжелее, чем я думала.
— Но это ведь много для тебя значит, правда? Ты молода и нетерпелива. Я могу еще немного подождать.
— Да… Мне кажется, что это лишь часть того, что я чувствую — желание узнать… узнать тебя. У тебя было много женщин, ведь так? Я боюсь, что на мою долю не осталось никакой тайны, которую я могла бы предложить тебе.
— Напротив, — сказал он. — Ты владеешь величайшей из тайн. Что это такое — на самом деле быть мужем и женой? Я думаю, что в этом ты научишь меня куда большему, чем я могу научить тебя в чем бы то ни было.
Она помолчала и наконец нерешительно спросила:
— Доминик, почему ты никогда не женился?
— Никого не попалось, без кого я не был бы счастлив — если понимать под этим то, что считается счастьем в Терранской Империи.
— Никого? Ты никого не выбрал среди сотен женщин?
— Ты преувеличиваешь… Разве что однажды, много лет назад. Но она принадлежала другому и осталась с ним, когда он бежал из Империи. Я могу только надеяться, что они нашли себе дом у какой-нибудь звезды, слишком далекой, чтобы мы могли ее увидеть.
— И ты тоскуешь по ней с тех пор?
— Нет, не могу сказать, что тоскую в каком-то романтическом смысле, хотя ты во многом похожа на нее. — Флэндри запнулся. — Еще раньше я навлек на себя гнев другой женщины. Она обладала странным психическим могуществом — не телепатией, но… обычно живые существа делали то, что она хотела. Она пожелала, чтобы я никогда не нашел ту, к которой стремлюсь всем сердцем. Я не суеверен и обращаю на проклятия или привидения не больше внимания, чем на правительственные благословения. И все же бессознательный запрет — и раз! Если такие вещи и существуют, чего я на самом деле не думаю, то ты сняла его с меня, Козара, и я отказываюсь обсуждать эту нездоровую тему, когда можно поговорить о твоей красоте.
В ледовый период язык льда проломил дыру в стене Казана. Потом порожденная тающими снегами река Любиша расширила ее, превратив в каньон. Из-за выветривания мягких пород кратера горы стали ниже и более мягких очертаний, но Флэндри нашел место их третьей стоянки очаровательным.
Он разбил лагерь на узком пляже. Перед ним струился широкий коричневый поток, довольно спокойный, кроме тех мест, где он пенился вокруг валунов или песчаных намывов вблизи берега. Позади, за его спиной, поднимался крутой склон с обрывами и расселинами, в которых журчали ручьи. По склонам росли деревья с сине-зеленой и сливового цвета листвой, более высокие, чем в тайге. Там и сям они обступали скалы и заросшие полевыми цветами поляны. Мягкий ветерок, напоенный запахами трав и земли, веял в лесу среди танцующих пятен света и тени. Здешнее солнце давало всего треть того света, что лил Сол на Терру, его лучи были скорее горячими, чем обжигающими, и играли бесчисленными оттенками.
Гусляры на ветках выводили свои трели, кругом порхали сотни других крылатых созданий, стадо оленей под предводительством самца с удивительно ветвистыми рогами бродило по противоположному берегу, выловленная в реке «риба» скворчала на сковородке, а кучка облачных яблок была приготовлена на десерт — никакого сравнения с уныло однообразным походным рационом.
— Как хороша планета, предоставленная самой себе, — сказал Флэндри.
— У природы в распоряжении несколько миллионов лет для научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, — заметила Козара. — Это мы, смертные, всегда торопимся.