— Я буду исходить из того, что главная цель — это мы, — ровным голосом сказал Флэндри. — Похитить нас из поместья было бы слишком опрометчиво. Но если убийцы знали, где мы находимся, то почему они не явились прямиком к нашему укрытию? Если они хотя бы подозревали, что мы можем быть здесь, так почему бы не начать с этого домика? Я полагаю, что они не знают о его существовании. Тем не менее нам безопаснее всего находиться в движении.
Козара до крови прокусила палец, прежде чем смогла выговорить:
— И все умерли из-за нас?
— Нет, не думаю. От твоего отца, конечно, им нужно было избавиться, поскольку он знал правду. И нет никакой уверенности в том, что он не сказал кому-то еще. Я надеюсь, что враг думает, будто мы погибли вместе с твоим отцом.
— Но как они узнали, Доминик? — Сквозь суровость в ее голосе он почувствовал страх. — Неужели Айхарайх в Зоркаграде?
— Возможно, — слова падали одно за другим. — Но маловероятно. Помнишь, мы говорили о вероятностях? Мы высадились в тайге, но Чайвз должен был сесть в космопорте, просто чтобы поддержать нашу легенду. Со своим мысленным экраном он должен был быть весьма заметным. Так или иначе Айхарайх не может не проверять всех новоприбывших и он видел и Чайвза, и «Хулиган». Я рассчитывал на то, что он может с Диомеды отправиться на Денницу, но, уверившись, что несчастья, которые он породил, развиваются так, как он и хотел, задерживаться не станет. Он не трус, но знает, что слишком ценен, чтобы рисковать собой в незначительных стычках — к которым непременно приведут его затеи, — и тем самым свести к нулю результат своих усилий. Я так полагаю, что он болтается поблизости от Зори на отдаленной орбите, известной весьма немногим особо доверенным пешкам.
— Да, теперь я вспомнила. Продолжай. Пожалуйста, Доминик. Я должна сейчас занимать мысли практическими вопросами, иначе я развалюсь на части.
— Я тоже. Ну что ж, я все-таки думаю, что мой расчет оказался подтвержден тем, как легко нам удалось связаться с твоим отцом. Чайвз находился в Зоркаграде уже несколько дней. Айхарайх должен был обнаружить его, прочесть его мысли и приготовить ловушку, чтобы изловить нас, как только мы появимся. Все остальное — ненужные спекуляции. — Тон его сделался мягче. — Знаешь, я прошел в ваше поместье, используя все известные мне психотрюки, чтобы скрыть свое знание о том, где ты находишься, убрать его из сознания, и был готов проглотить яд при первом подозрении.
— Что? — Она повернулась к нему: — Зачем… зачем… ты же сказал мне, чтобы я ушла с назначенного места, если ты не появишься до заката, но… Боже, Доминик, не может быть!
И она заплакала. Он утешал ее, как мог. Тем временем он нашел место для стоянки — рощу на краю обрыва, под скальный козырек которого он мог загнать машину, чтобы скрыться от наблюдения сверху.
Козара взяла себя в руки и велела ему сообщить все остальные его предположения.
— Я уверен, что причиной для нападения была поимка курьера твоего отца, — сказал он. — Его должны были допрашивать в спешке. Айхарайх узнал бы насчет нашего домика, независимо от того, сказал твой отец об этом своему посланцу или нет. Но быстрый допрос под наркотиками, проведенный нетелепатами. — Он нахмурился. — Проблема в том, что же вызвало у врага подозрения на его счет? Письменного послания у него не было, а прикрытие было очень правдоподобным. Разве что…
Он наклонился вперед и щелкнул переключателем:
— Попробуем послушать новости.
— Следующий выпуск через полчаса, — сказала Козара очень тихо. — Если в этом ничего не изменилось.
Флэндри настроился на станцию, которую она назвала. Передавали балет — безжалостно радостную музыку. Флэндри обнял Козару.
Программу прервало появление женщины с искаженным от страха лицом.
— Внимание! — хрипло проговорила она. — Срочно! Чрезвычайное сообщение! Мы только что получили сообщение от спикера Замка — офицеры Имперского Космофлота арестовали господаря Миятовича по обвинению в государственной измене. От граждан требуются спокойствие и порядок. Те, кто не подчинится, будут расстреляны. И… и метеоспутники передают о ядерном взрыве в районе Дубиной Долины — по соседству с резиденцией воеводы, — попытки связаться с ней по телефону безуспешны. Воевода был… он зять господаря… Никаких сообщений о том, готовил ли он мятеж… Спокойно! Не предпринимайте ничего, пока мы не узнаем больше! Кроме… кроме… Сообщение городского управления полиции… Бомбоубежища будут открыты для всех, кто пожелает укрыться. Я повторяю, бомбоубежища будут открыты…
Повтор шел несколько минут. Флэндри прорычал:
— Если у них есть надежда спровоцировать войну, они сочли, что это их последний и наилучший шанс.
Студия новостей исчезла.
— Важное записанное сообщение, — объявил офицер в денницианской форме. — Опасный агент Мерсейи действует в Зоркаграде или его окрестностях.
На экране возникло изображение, взятое, видимо, из какого-нибудь ксенологического архива, потому что это не был портрет Чайвза.
— Он приземлился восемь дней назад, представившись мирным путешественником. Четыре дня тому назад он был опознан, но избежал ареста и скрылся. Преступник принадлежит к расе, известной под именем шалмуан. Когда его видели в последний раз, он был одет в белый килт и имел при себе бластер, который забрал у патрульного, после того как перебил целый взвод. Повторяю, ваше правительство опознало в нем мерсейского секретного агента, крайне опасного как из-за его задания, так и его личных качеств. Если вы увидите его, не подвергайте себя риску. Более того, даже не пытайтесь говорить с ним. Если его нельзя убить без потерь, сообщите о его появлении ближайшему военному посту. За информацию, которая поможет его уничтожению или поимке, предлагается награда в 10 000 золотых динаров. За живого или мертвого — 50 000…
Козара втянула воздух сквозь сжатые зубы. Флэндри замер неподвижно, потом мрачно сказал:
— Вот как. Кто-то каким-то образом опознал Чайвза. Это значило, что я поблизости и, возможно, ты тоже. Это значило… любой контакт между твоей семьей и господарем… да.
Козара опять заплакала от горя и гнева.
Но потом она подняла голову и сказала — хрипло, но ровно:
— Я придумала, куда мы можем направиться, Доминик, и что мы можем попытаться сделать.
Глава 16
Сильный промозглый ветер гнал тучи над океаном. Утро в окрестностях Обалы, на восточном побережье Родны, было почти зимним: небо свинцового цвета, море — стального. Но ни небо, ни море не были спокойны. Над морем кипела облачная битва, прибой грохотал канонадой, обрушиваясь на скалы и песок.
Все лодки Нантейвона были у берега, стояли за молом или были пришвартованы к причалу. В дюнах затаилась рыбачья деревенька. Дома в ней были длинными и широкими, как раз впору для иханской семьи, бревенчатые стены выкрашены в черный, колонны, поддерживающие галерею, украшены резьбой и ярко расписаны древними символами, дерновые крыши укреплены растяжками на случай урагана, и выглядело все это крепким и просторным. Но домов было немного. За ними простирались возделываемые здешними обитателями земли, убранные поля, облетевшие деревья вдоль дороги, а на горизонте вырисовывалась стена Казана. В воздухе пахло солью и холодом.
В доме Ивода было тепло, его освещало флюоресцентное подобие солнца, витал запах мускуса от тел, ветер завывал за окнами. Почти сорок мужчин собрались в украшенной фресками общей комнате, остальные бродили по дому тут и там. Все они были одеты в обычную свою одежду — яркие туники, свободно окутывающие мускулистые зеленые тела. На поясах висели ножи с рукоятью-кастетом. Но обстановка была необычной. Они сидели, опираясь на хвосты, и неотрывно смотрели на троих на почетном возвышении.
Двое из этих трех были людьми. Одну они знали хорошо — это была Козара Вимезал. Она часто приходила сюда вместе с Тродвиром, братом Квента, Иффала и утонувшего Квитви… Она выглядела очень усталой. Другой был высоким человеком с усами, тронутыми сединой каштановыми волосами и глазами цвета неба, каким оно было сегодня.
Ивод, Рука ваха Анохрин, местоблюститель Нантейвона, воздел руки.
— Тишина! — воззвал он. — Слушайте.
Достигнув желаемого эффекта, он наклонил вперед свою сухую, покрытую шрамами голову и сказал собравшимся:
— Ныне вы услышали о надругательстве и лжи. Между рассветом, когда я просил вас остаться сегодня на берегу, и этой нашей встречей я переговорил по телефону со всей Обалой. Все вожди иханов клянутся поддержать нас. Мы знаем, что несет с собой правление Мерсейи.
И пусть мы знаем, как безнадежен мятеж против мятежа, у нас есть лодки, гражданские аэрокары, спортивные ружья. У революционного правительства будут военные флайеры и бронированные машины, космические корабли, ракеты, энергетическое оружие, газы, боевые щиты. Заговорщики игнорируют нас, поскольку они считают само собой разумеющимся, что нас мало заботит смена людских правителей и что мы с радостью примем мерсейцев — а это не так, — но главным образом потому, что они считают, что мы почти бессильны противостоять им — и это правда.
Можем ли мы сделать что-нибудь? Эти двое заставили меня поверить, что можем. Мятеж можно опередить. Однако мы поймали в сети рыбу-молот. Осторожность нужна нам не менее, чем отвага.
Для большинства из вас то, что произошло в Зоркаграде и в космосе, было странно, тревожно и непонятно, как дурной сон. И потому мы занимались своими делами, доверив господарю Миятовичу и его советникам делать то, что они считают нужным для Денницы. Вчера ночью весть о его аресте по обвинению в предательстве ошеломила нас. Мы метались, сбитые с толку, пока не стало поздно что-либо делать — как и было задумано, — пока Козара Вимезал и Доминик Флэндри не пришли к нам в нашей темноте.
Должно быть, вся планета пребывает в таком же ошеломлении и ее боевые силы — тоже. Что делать? Где правда? Кто друг, а кто враг? Все будут думать, что лучше подождать несколько дней, чтобы узнать больше.
И за этот короткий срок кучка высокопоставленных злоумышленников, которые точно знают, что им делать, могут направить нас на такой путь, на какой хотят, с которого будет потом слишком трудно свернуть. И тем не менее за тот же самый срок мы поднимемся против них, зная, что нам делать.
Сегодня вожди соберутся в Новом Аферохе и определят наш путь. Этим утром по всей Обале все сходки слышат то, что я говорю вам: крепко держите оружие, не говорите с чужаками, будьте готовы выступить.
Отец. Мать. Иван. Георгий. Малышка Натали. Михаил. Тродвир. И все души умерших из нашего дома, и всякая живая тварь.
Да примет их Творец. Да простит их Иисус. Да утешит их Дева Мария. Да воссияет над ними Дух Святой во веки веков. О большем же не дерзаю просить. Аминь.
Козара перекрестилась и встала. Валун, за которым она преклоняла колени, больше не закрывал от нее Нантейвон. Поселок казался крохотным, съежившимся на берегу между серым морем и серым небом. Кукла Лютка и кошка Белоножка могли бы укрыться в этих домах от ветра, который был слишком холодным. Очень холодным.
Странно, что она могла думать о них, хотя эти утраты принадлежали ее детству, а большинство ее мертвых — дням недавним. Она отвернулась от поселка и пошла по берегу. Песок скрипел под ее ногами. Под ногами хрустели ракушки, попадались высохшие ленты водорослей. По правую сторону заросли камыша заслоняли осенние поля, шумели и шуршали. Волны грохотали, обрушивались на берег и снова бессильно откатывались назад. Пронзительный ветер холодил лицо и горчил на губах.
Понимаю ли я, куда они ушли?
Только бы все началось. Впереди еще несколько часов ожидания и безопасности, прежде чем вожди иханов смогут собраться. Флэндри предложил ей принять снотворное из аптечки, чтобы уснуть, успокоиться и забыть о боли, но когда она отказалась, сказал:
— Я знал, что ты откажешься. Ты всегда делаешь по-своему.
А когда она сказала ему, что хочет побродить вокруг, он понял, что ей нужно побыть одной. Он смотрел куда глубже, чем большинство людей, ее Доминик, и скрывал боль от этого за шуткой. Если бы он только научился видеть Бога.
Когда-нибудь? Я никогда не буду проповедовать ему и не признаюсь прямо, что молюсь за него. Но если у нас будет время…
Их планам не было конца. Дом в Дубиной Долине, квартира в Зоркаграде — они могут позволить себе и то и другое, и детям их хватит места — и для тела, и для духа. Странствия среди звезд, красота дикой природы, возвышающий сердце миг открытия новой истины — а потом возвращение к дорогим и любимым. Служба — о, больше ничего слишком опасного, скорее работа в штабе разведки, а не оперативные задания. Сражение умов за радость познания — вот их будущее. Не бедная потрепанная Империя, а мир, в который он тоже может поверить, их собственный мир. Идеи, инвестиции, предприятия, которые стоит начать, которыми они смогут заниматься — все это вспыхивало перед ними фейерверком…
Все это было смутным, туманным, не совсем реальным. Что она еще могла удержать целиком в нынешнем своем состоянии — так это надежды на мелкие радости. Она показывает ему вид, открывающийся с вершины Высочины. Она вслух читает ему стихи Симича, а он ей — из «Гэндзи». Они посещают оперу в Зоркаграде. Они танцуют на празднике. Плывут на лодке по озеру Стоян к кафе под цветущими виенцевыми деревьями на острове Плетущих Венки. Водят детей по зоопарку и катают на каруселях. Если мы победим.
Она остановилась. Все ее тело болело, но она выпрямилась навстречу ветру и сказала:
— Мы победим. Мы победим. Я могу позаимствовать силы и ясность мысли у него. И расплата будет всего лишь долгим сном, успокоением.
Она развернулась на каблуках и пошла обратно. И шагалось ей все легче.
Новый Аферох поднимался от доков в устье реки Елены, карабкался на холм, с вершины которого можно было высмотреть руины Старого Афероха, когда они выступали из-под воды в отлив. Здесь находился Зал Совета, крытый шифером, из массивных бревен, с колоннами, на которых были вырезаны подводные чудища. В главной комнате стоял стол, сделанный три сотни лет назад из досок корабля Гвита. Вокруг него расположились местоблюстители Обалы. Во главе стола стоял глава сходки Кирведин, Рука ваха Маннох, а рядом с ним — два человека.
Шторм ревел и лупил по окнам потоками дождя. Здесь, внутри, воздух был синим и едким от дыма из трубок, которые курили многие из собравшихся. В обсидиановых глазах разгорался гнев, но жесткие лица были неподвижны и кончики хвостов не подергивались. Эти мужчины выслушали то, что сказала им дочь воеводы, и прорычали свои проклятия. Пришло время решать.
Кирведин обратился к ним с короткой и четкой речью. Для ихана он был невысок, хотя, когда он был моложе, было очень неосмотрительно ввязываться с ним в бой. Он был богатым владельцем рыболовного и торгового флота. И… он имел ученую степень Школы, место в Скупщине и был участником великих предприятий.
— От себя я скажу только вот что, — заявил он на эрио. (Прилетев из Зоркаграда после получения спешного иносказательного вызова Ивода, он был рад узнать, что Флэндри бегло говорит на этом языке, по крайней мере на его современной мерсейской версии. Его собственный сербский был превосходен, англик — весьма неплох, но обо всех остальных этого нельзя было сказать.) — Идеи нашего терранского гостя кажутся верными. Мы в Палате Змаев, вне всякого сомнения, слишком местнически подходим к проблемам Империи, слишком узко сосредоточены на денницианских делах — как и Народная Палата. Тем не менее мы всегда питали особый интерес к нашей родной планете, многие из нас посещали ее, некоторые учились там, — она населена существами нашей расы. Так что мы можем понять, что Ройдхунат может делать, а что — нет. И хотя я никогда не сомневался в том, что его вожди желают нам вреда, те вести и намеки, которые доходили до меня, не вызывали подозрений в том, что идет подготовка к открытой войне. Например, я многие годы состою в переписке с Корвахом, который недавно стал там Рукой ваха Руэт. Если бы готовилось скорое нападение на нас, он бы знал, и он должен был бы быть куда более хитер, чем он есть, чтобы тон его писем остался неизменным.
Никаких доказательств — с этим я согласен. Что скажешь по единственному обломку, выловленному в водовороте? Я предоставлю вам еще один из множества, данный мне Лазарем Ристиком, воеводой Ком Кучки. Как большинство членов Палаты Лордов, он имеет свои интересы в имперском бизнесе и знаком со многими во внутренних частях Империи. У него есть друзья на самой Терре, где он проводит довольно много времени. Он сказал мне, что история, которую мы услышали о Козаре Вимезал, не может быть правдой. Было ли обвинение истинно, потому что она принадлежала к кучке радикалов, было ли оно ложно — вызвано какими-то извилистыми политическими причинами — персону ее ранга нельзя предать позору, как обычного преступника. Такое могло случиться только из-за вопиющей некомпетентности — на что, по его мнению, не похоже, — или это обдуманная провокация — а такого, он уверен, сама нынешняя Империя не допустит, а вот группа заговорщиков — может. Он хотел обсудить это все с дядей Козары. Его не пустили в Замок, заявив, что господарь слишком занят делами, связанными с кризисом.
Итак, и Ристик, и я знаем Бодина Миятовича с давних времен. Он так бы не поступил. Должно быть, это дело рук его приближенных. Ожидая, что мы все равно с ним скоро увидимся — он никогда не был затворником, — мы не стали проявлять настойчивости. А должны были. Потому что теперь он пленник.
Кирведин сделал паузу. Слышался посвист ветра. Потом Козара очень неуверенно сказала:
— Я не могу выяснить, что же случилось с ним на самом деле. Вы знаете?
— Никто не знает, кроме тех, кто это сделал, — ответил Кирведин. — Там были кругом имперские офицеры связи и их люди. Бодин публично объяснил, почему он, как губернатор сектора, посетил этот корабль, который подчиняется непосредственно императору, как и корабли Войска. Помимо желания использовать мощь их орудий в случае нападения Мерсейи, он хотел продемонстрировать наше нежелание отделяться от Терры. Спикер Замка, — он пояснил значение этого слова для Флэндри, — глава исполнительной власти — и его сотрудники… так вот, представители Замка сказали, что они ни в чем не уверены. По-видимому, группа имперцев застала Бодина одного, захватила его в плен и доставила на свой корабль. Который именно — неизвестно. На запросы никто не отвечает.