— Почему ты стремишься к ним, малыш? Зачем тебе этот рэкет? Найдутся дела и почище.
— Есть причина. Здесь я могу проявить себя. И тут крутятся хорошие бабки. Я много думал об этом.
Свэн понимающе кивнул:
—Охотно верю. Так ты хочешь, чтобы я замолвил за тебя словечко? Да?
— Ну, не совсем, Свэн. Я хотел сказать...
— Не пудри мне мозги. Ты же именно за этим сюда и пришел, разве нет? Я же тебя знаю, не забывай, малыш. Или ты сильно изменился? Могу поспорить, что вряд ли...
— Я пришел повидать тебя, Свэн. Но мне совсем не помешает, если ты отрекомендуешь меня. — Тони покосился на старого приятеля. — Черт побери, я хочу влезть в это дело, очень хочу. Надо же с чего-то начать, Свэн. Жизнь ведь такая обидно короткая.
Свэн расхохотался:
—Какая мудрость в двадцатилетнем пареньке. Извини, Тони, в двадцатидвухлетнем. Ты можешь добиться многого, верю. Но послушай дружеского совета. Это серьезно. Не пытайся слишком быстро карабкаться наверх. Торопишься — в этом твоя беда. И можешь нарваться на большие неприятности. Я-то знаю — много чего повидал на своем веку.
Тони покрутил стакан в руках, позвякивая оставшимся кусочком льда, посмотрел внимательно на товарища.
— Свэн, — произнес он с самым серьезным видом, — такие, как я, не могут не торопиться.
Глядя на него, Свэн поморщился, качнул отрицательно головой:
—Ошибаешься, Тони, но я посмотрю, что тут и как. У Шарки неприятности с одним парнем. Под непосредственным началом Шарки трое помощников, управляющих борделями, — они сдают ему прибыль, отчитываются и все такое. Это Кастильо, Хэмлин и Элтери. Фрэнк Элтери. Последний-то и не в ладу с Шарки. Поговаривают даже, что он пристрастился к игле. Может, ничего и не получится, ручаться не могу, но посмотрим. — Свэн вздохнул и поднялся. — Ладно, пойду пообщаюсь. Да и ты пошуруй тут, познакомься с людьми. Не стесняйся, выпивка-то бесплатная.
— Добро.
Тони не удержался и бросил взгляд на Шарки — тот присосался красными губами к очередному стакану, делая большие глотки. Свэн проследил за его взглядом и небрежно бросил:
— За выпивку платит он, малыш.
— И он, похоже, любит поддать. Так кто тут кто? Я имею в виду управляющих борделями.
Свэн показал ему Хэмлина, Кастильо и третьего мужчину, которого он знал только по имени — Бизер. Элтери отсутствовал. Были и другие, достойные внимания, но пока что Тони заинтересовался Кастильо. Низкорослый, темноволосый, узколицый итальянец лет двадцати пяти, в двубортном в коричневую клеточку костюме. Он сидел в широком кожаном кресле, а на его коленях устроилась та девушка, что впустила Тони, — Свэн назвал ее Джинни. Тони прошелся мимо них раз-другой, остановился и спросил вежливо:
— Хотите, я принесу вам чего-нибудь выпить?
— Ага, спасибо, — отозвался Кастильо. — Я бы пропустил стаканчик виски и воду отдельно. — Он глянул на Джинни и подмигнул Тони. — Я бы и сам налил, но очень уж не хочется освобождаться от этой милой тяжести.
— Я тебя понимаю. А вы? — Тони вопросительно глянул на девушку.
— Ты знаешь, как приготовить “Стингер”?*
— Не совсем.
— Что значит — не совсем? Либо знаешь, либо нет.
— Ладно, не знаю.
* “Стингер” — коктейль из виски с мятным ликером и льдом.
Джинни расхохоталась и объяснила, как смешать напиток.
Тони все еще пялился на них, когда Джинни повернулась к Кастильо, наклонилась к нему и высунула свой язычок. Кастильо поцеловал кончик ее языка, потом втянул его в рот, захватив уже и ее губы; одновременно его рука проскользнула в вырез ее платья. Тони вдруг стало жарко, как в аду, и он ушел.
За стойкой бара Тони нашел мятный ликер и бренди, залил ими измельченный лед в тонком бокале, подходящем, по его мнению, для такого забавного коктейля, потом приготовил напитки для себя и Кастильо. Попутно он мысленно представлял себе, что с уханьем рубит дрова, пока не остыл немного, потом поставил напитки на поднос.
Джинни пригубила свой “Стингер”, надула губки и благосклонно оценила:
— Для непрофессионала неплохо.
— Спасибо.
— О! — воскликнула она. — Вы же незнакомы! — Она глянула на Тони: — Кстати, как тебя зовут?
— Тони Ромеро.
— Тони, это Лео Кастильо.
— Привет, Тони.
Кастильо протянул руку, и Тони постарался пожать ее крепко и одновременно сердечно сказал:
— Рад познакомиться с вами, мистер Кастильо.
— Просто Лео. Мистер Кастильо меня называют только в призывной комиссии.
— А со мной ты не хочешь познакомиться? — спросила девушка.
— Я слышал, как Свэн называл вас Джинни.
— Сокращенно от Вирджинии. — Она рассмеялась. — Знаю-знаю, о чем вы подумали, но никто никогда не называл меня сокращенно Вирджин*. А не потанцевать ли нам, Тони?
— Ну...
— Да пошли же!
* Игра слов: Вирджин означает “девственница” (англ.)
Тони вопросительно глянул на Кастильо: мол, не возражаешь?
— Давай, — ответил тот, а Джинни непонятно почему вдруг принялась так исступленно хохотать, что чуть не задохнулась.
Отсмеявшись, она спрыгнула с коленей Лео, поправила платье и протянула руки к Тони. Он невольно сделал шаг навстречу. В комнате звучал медленный фокстрот. Тони приобнял ее и деликатно сжал ее руку. Танцевала Джинни прекрасно, прижимаясь к нему и с легкостью следуя за каждым его движением. Сначала они молчали, потом она спросила:
— Тебе здесь нравится?
— Еще как. Отличная вечеринка, а?
— Да уж. Придется уговорить Эла почаще устраивать такие развлечения. Если ты будешь приходить на них. Будешь, Тони?
Он ответил не сразу, соображая: какого такого Эла? Ах да, Эл Шарки! Что она хочет сказать этим “уговорить”?
— Вы говорите о мистере Шарки? Вы хорошо знаете его?
Она опять хохотнула:
— Знаю ли я его? Господи, да мы женаты уже шесть лет!
Тони сбился с такта. Если она и дальше будет подкидывать ему такие сюрпризы, то он вообще забудет о ритме танца.
— Вы женаты? — пролепетал он.
— А что тут такого? — Джинни улыбнулась. — Мы... понимаем друг друга.
Тони бросил взгляд через плечо туда, где в последний раз видел Шарки. Его кресло оказалось пустым. Тони быстро огляделся и увидел, что тот сидит у стойки бара с какой-то девушкой. Мария же расположилась теперь на диване рядом со Свэном. Тони отметил отсутствие кое-кого из гостей, хотя он мог поклясться, что никто не уходил из квартиры! Он обратил внимание на пару дверей, которые вели, очевидно, в спальни. Ничего себе вечеринка! Странновато, конечно, но такова жизнь, подумал Тони.
— Да ничего особенного, миссис Шарки, — запоздало ответил он на ее вопрос, увидел, как она поморщилась, и добавил: — Джинни, я хотел сказать. Просто меня это удивило. В смысле, я не ожидал...
— Ладно, пусть тебя это не волнует, Тони. Мне нравится, как ты танцуешь.
“Знал бы я, что она так танцует, — подумал Тони, — не выходил бы из-за стойки”. Вслух же он сказал:
— Ты сама прекрасно танцуешь, Джинни. Надеюсь, мистер Шарки... Я хочу сказать, что мне не хотелось бы, чтобы он сердился на меня. Я надеялся получить у него работу.
— Вот как? Тогда тебе придется обязательно посещать все его вечеринки, верно?
Тони радостно кивнул и чуть сильнее обнял ее. “К черту бар! Пусть знает, что я чувствую. И посмотрим, что будет дальше. Значит, жена Шарки?” Продолжая танцевать и прижимать ее к себе, он ответил:
— Придется, если он станет моим боссом. Ни о чем другом я и мечтать не смею. Я имею в виду ваши вечеринки.
— Ты уже говорил с ним?
— Еще нет. Я... не хочу торопить события.
Джинни улыбнулась, и улыбка не сходила с ее лица, пока не кончился танец. При заключительных звуках мелодии она еще плотнее прильнула к нему всем телом, даже потерлась об него низом живота и все с той же мечтательной улыбкой спросила:
—Почему бы и не поторопить? Что нам мешает?
Тони облизал пересохшие губы.
— Почему бы и нет? — произнес он и бросил взгляд на Шарки, который сидел за стойкой спиной к ним. Отпуская Джинни, он провел рукой по шелку, струящемуся по ее телу, задержал ладонь на мягкой округлости ее ягодиц и затаил дыхание — не взбрыкнет ли девица?
Джинни взяла его за руку, подвела к креслу, в котором раньше сидел Кастильо — сейчас он танцевал с другой девушкой, — усадила его и спокойно умостилась на его коленях.
Деловито расстегнув его рубашку, Джинни положила руку на его голую грудь и слегка царапнула ногтями.
— Я нравлюсь тебе, Тони?
— Еще как, — пробормотал он, косясь взглядом на Шарки.
— Да не обращай ты на него внимания!
На лице Джинни появилось напряженное выражение. Свободной рукой она взяла его правую руку, провела ею по своему бедру и прижала к упругому животу, не спуская глаз с его губ.
Тони чуть шевельнул пальцами, и она понимающе улыбнулась, подтянула его руку к глубокому вырезу в своем платье и опустила ее туда. Тони обнял ее другой рукой и привлек к себе.
“Черт, — выругался он про себя, — а она — горячая штучка, можно и рискнуть”. Ей не больше двадцати пяти — двадцати шести лет, а тело у нее богаче, чем у любой стриптизерки из бурлеска. Он с трудом оторвался от ее губ и огляделся. Никто не обращал на них внимания.
— Я все еще нравлюсь тебе, Тони? — мягко прошептала Джинни.
— С каждым мгновением все больше. — Тони помолчал, подумал. — И я не хочу и не собираюсь пока никуда уезжать.
— Я поговорю с Элом. Хочу, чтобы ты побыл рядом со мной, миленький. Тони, милый, подари мне еще один поцелуй.
— Подожди минутку. — Тони внимательно наблюдал, как Шарки тяжело сполз с табурета у стойки, подошел покачивающейся походкой к креслу, почти рухнул в него и откинул голову на спинку.
Джинни проследила за его взглядом и тихо объяснила:
— Он готов. С ним случается такое почти на каждой вечеринке. Я знаю его как облупленного. Следи за его стаканом.
Тони не сразу сообразил, что она имела в виду, но продолжал наблюдать за Шарки. Через минуту-другую стакан в руке Шарки наклонился, его содержимое пролилось ему на брюки, а стакан выскользнул из пальцев и застрял между его бедром и подушкой подлокотника. Шарки затих, дыша широко открытым ртом.
Тони быстро осмотрелся. Две парочки обнимались на диване. Другие устроились в глубоких креслах. Марии не было видно. До него доносились тихие голоса из кухни. В гостиной же воцарилась тишина, если не считать негромкой музыки, льющейся из динамиков.
— Все вроде успокоились, — заметил Тони.
— Угу. В гостиной угомонились, а в спальнях резвятся. Тебя это не шокирует?
— Не-а, мне здесь нравится. Все, как есть, нравится.
Тони поцеловал ее, крепко сжал в объятиях, чувствуя, как сердце бешено заколотилось. Его руки оглаживали тело Джинни, обнимали его, все сильнее и сильнее притягивая к себе.
Джинни оторвалась от его губ, поцеловала в щеку и в шею, прошептала:
— О боже, какой же ты сильный! Ты делаешь мне больно, Тони, но это приятно, так приятно. Ты очень сильный, милый, и мне это нравится. — Ее губы ласкали его щеку, нашли его ухо и еле слышно выдохнули: — Обними меня, Тони, милый, обними меня, как только можешь крепко.
Через минуту Джинни соскользнула с его коленей, подошла к двери, щелкнула выключателем, и комната погрузилась в темноту. Никто даже не пискнул. Джинни тут же вернулась, уселась верхом на его колени, лицом к Тони, взяла в ладони его лицо, припала к нему всем телом и стала жадно целовать его.
Тони пробрала дрожь. Многие женщины и раньше одаривали его своими ласками, но Джинни делала с ним что-то неслыханное, глубоко задевала его за живое. У него возникло ощущение, будто все его тело бьется как одно огромное сердце, а его кожа горит там, где она прикасается к нему. Одна ее рука скользнула под его рубашку и стала поглаживать его голый живот сверху вниз. Тони обхватил ее за талию и притянул к себе, а Джинни сорвала с себя платье, прижала его руки к своему телу и стала извиваться под его горячими ладонями. Плотнее прижалась к нему, осыпая легкими, нежными поцелуями его губы и щеки.
Тони тихо спросил:
— Ты хочешь этого?
— Да. — Ее голос дрожал. — Да. Прямо здесь и сейчас, милый.
— Ну... это...
— Да! Проклятие! Да.
Ее губы снова накрыли его губы, а ее руки принялись исследовать, ощупывать его тело, и вся она медленно задвигалась, прилаживаясь к нему, как бы обволакивая всего его, погружая в себя.
Глава 3
Возвращаясь на следующий день в три часа пополудни в свой отель, Тони пребывал в благодушном настроении. Свэн на его стороне, Джинни тоже расстарается для него, и сейчас, после того как они с Лео взбодрили себя пивком, от него тоже можно ждать помощи. Теперь Тони был в курсе возникших между Шарки и Элтери трений. Элтери слишком много внимания уделял собственным девочкам, да и женщинам не из борделей. Само по себе это было не так уж плохо, но одновременно он практически забросил дело. Не было точно известно, что он пристрастился к наркотикам, но в последние месяцы он становился все раздражительнее и вспыльчивее, и подозрение укреплялось.
Тони весьма обрадовался тому, что из трех имевшихся районов Элтери заправлял как раз тем, который Тони хорошо знал: большой асимметричный треугольник, стороны которого образовывали Маркит и Арми-стрит, а основание — залив и Эмбаркадеро. В него входили Говард-стрит, на которой родился и вырос Тони; Гаррисон и Мишн, где он любил играть и где жили его друзья; пронумерованные улицы с Первой по Двадцать шестую, Брэннон, Дивижн, Фримонт и Портеро, а также стадион “Силе”, на котором он отчаянно болел за местную команду, и больница “Скорой помощи” Сан-Франциско, в которой многим друзьям и недругам Тони пришлось помимо своего желания провести некоторое время.
Лео Кастильо ведал центральным районом, протянувшимся по другую сторону Маркит-стрит до авеню Масоник и Пресидио, включавшим Филлмор, где находился бордель, в котором трудилась Мария. Он также держал вместе с Шарки и девушек по вызову — этот бизнес рос быстрее, нежели публичные дома.
Остальные разрозненные дома терпимости находились в ведении Хэмлина. Район Элтери был как бы зажат между двумя другими, но бизнес в нем процветал, давая больше трети доходов от проституции.
Придя в свой номер в отеле, Тони растянулся на кровати и бездумно уставился в потолок. Лео пригласил его на ленч на следующий день — на этот раз угощает он. Тони довольно ухмыльнулся — хорошо, что с Лео проблем не предвидится.
Тони лежал и сладостно размышлял о всех тех деньжищах, что крутились в открывшемся ему бизнесе. Пока еще он не знает, сколько точно борделей в Сан-Франциско, но, судя по прикидкам Лео, их около сотни, если не больше. В мозгу Тони, как на экране, мелькали внушительные цифры, и через несколько минут у него закружилась голова: надо же, какие бабки!
Джинни позвонила ему через десять дней. Было это во вторник около одиннадцати утра. Тони уже встал, оделся и собирался выйти позавтракать, когда его остановил телефонный звонок.
— Тони?
— Угу. Кто это?
— А ты как думаешь?
— Черт его знает, — откликнулся Тони. — Столько мне звонит дам... А, привет, Джинни! Как поживаешь, дорогуша?
— Так-то лучше. Я чуть трубку не шмякнула. После всего, что я для тебя сделала...
Тони моментально оживился:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что я могу приступать? Меня берут?
Телефон донес ее разочарованный вздох.
— Ну и Тони! Да, с завтрашнего дня ты первый помощник Счастливчика Чарли*. Так что расслабься. Я решила предупредить тебя, что Эл ждет тебя сегодня вечером.
* Счастливчик Чарли — легендарный преступный авторитет.
— Да? Когда?
— В четыре.
— Отлично. Он хочет просто полюбоваться мной или даст мне работу?
— Тони, иногда... Ты либо пойдешь далеко, либо гикнешься из-за своей горячки. Тебя мама не научила говорить “спасибо”? Эл хочет потолковать, может, и подкинет тебе работенку, скажем, таскать ведра с водой для девочек. Но ты должен обещать мне одну вещь.
— Обещаю.
— Не требуй с ходу у Эла его собственное место, ладно?
Тони от души рассмеялся:
— О’кей, повременю пока с этим. Слушай, а когда мы с тобой встретимся? Прошло уже почти две недели.
— Так ты все же хочешь увидеться со мной?
— А из-за чего, ты думаешь, я не сплю по ночам?
— Ну, из-за какой-нибудь рыженькой. Я уж подумала, не подбивал ли ты ко мне клинья только ради того, чтобы я поговорила с Элом?
— Угадала. Но теперь, когда ты с ним потолковала, мы можем сменить пластинку — ты постараешься еще раз потрафить мне.
— Может, в час дня?
— Где?
— У тебя.
— У меня не очень-то уютно.
— Но кровать-то у тебя есть?
— Можешь не сомневаться, крошка.
Поднимаясь в лифте, Тони бросил взгляд на часы. Без одной минуты. Кнопку звонка он нажмет ровно в четыре. Тони немного нервничал, хоть Джинни и заверила его, что Эл готов дать ему возможность проявить себя на второстепенных ролях, посмотрит, как он поладит с парнями, бандершами, девочками, да и с самим Шарки, испытает, так сказать, его. Тони больше ничего и не нужно — лишь бы просунуть ногу в дверную щель. А там, если понадобится, он и дверь выломает — за ним не заржавеет.
Его порадовал приход Джинни — она еще раз подтвердила, что Эл практически уже принял решение. Это облегчит предстоящее собеседование. Да и проведенные с ней два часа доставили ему море удовольствия.
Тони вышел из лифта и направился к номеру 1048. Джинни должна быть уже дома — от него она ушла в три часа и наверняка уже вернулась из “кино”, в которое якобы ходила. Забавный, однако, этот Шарки: он ничего не имеет против, когда его жена танцует в чем мама родила на вечеринках, — если он сам занимается в это время с кем-то еще, — но не потерпит, как он выразился, чтобы она наставляла ему рога за его спиной. Ну и подонок же!
Дверь ему открыла Джинни: