После этого Руди было поручено поставить сигнализацию на все двери, чтобы я не мог по ночам тайком выбираться на волю.
Однажды ночью Руди проснулся от шума. Он встал, включил свет, вышел наружу и увидел, что я запутался в колючих кустах. Я спрыгнул из окна второго этажа, пытаясь улизнуть из дома. Мой план состоял в том, чтобы тихо выкатить «Феррари» по подъездной дороге, а затем укатить в Лос-Анджелес.
Я всю свою жизнь отчаянно пытался вырваться наружу, чтобы повеселиться. Я должен был бы сказать: «Да пошли все вы нах…й, я ухожу!», но вместо этого я тайком прокрадывался к выходу. Я гулял в своем любимом ресторане Лас-Вегаса «Ники Блэр», приветствуя своих почитателей и поклонников, в окружении девочек, и вдруг появился Дон и набросился на меня с ревом:
– Что, черт бы тебя побрал, ты здесь делаешь, Майк? Нам же предстоит бой!
– Извини, Дон, – ответил я. – Я был бы весьма признателен, если бы ты просто ушел. Да, кстати, девочки, это Дон Кинг, знакомьтесь!
Когда мои ночные гонки в Лос-Анджелес завершились, я поручил Руди перегнать машину к моему дому в Огайо, где ее установили на платформе посередине игровой комнаты, пробив для этого наружную стену, чтобы я с друзьями мог устраивать там тусовки.
Перед поединком мы с Раддоком снялись для телеканала Showtime. Я был в темных очках и выглядел довольно сурово.
– Я сделаю тебя своей девкой, – заявил я Раддоку.
– Я не собираюсь опускаться до твоего уровня, – ответил он.
– Постарайся как следует поцеловать меня своими толстыми губами, – настаивал я.
Я вел себя довольно оскорбительно, но я знал, что он был мачо, парень с излишком тестостерона. Мне было необходимо повлиять на его психику. Это была тактика Каса по обеспечению контроля над духом соперника. Следовало смутить врага.
Я ездил в Лос-Анджелес еще и потому, что мой приятель Кевин Сойер, у которого был магазин по продаже пейджеров, сбросил мне сообщение о том, что у него уже выстроилась целая очередь девочек, желавших встретиться с нами. У него было полдюжины девочек, и мы заказывали номер и устраивали оргии.
Мне нравилось тусоваться с Кевином. В то время я был груб и ненасытен с девушками, поэтому обычно он предупреждал их: «Майк, на самом деле, хороший парень. У него просто не было хорошего воспитания. О нем не заботились в детстве, и поэтому у него проблемы с доверием людям». И эта туфта оказывалась привлекательной. Я назвал их суками и шлюхами, а они говорили мне в ответ: «Как я понимаю тебя! Мои родители тоже отказались от меня». Кевин просил меня: «Не обращай внимания на это дерьмо, договорились?» Дон с Рори и Джоном приходили в ярость, когда я получал сообщения по пейджеру. Все кончилось тем, что мой пейджер сунули в морозилку и пригрозили убить Кевина.
Мой второй бой с Раддоком была целой эпопеей. Он вышел на бой тяжелее на десять фунтов. На самом деле, я весил всего на один фунт меньше, но я был вялым, потому что меньше чем за месяц потерял тридцать пять фунтов[159]. Я утратил всякий контроль в этом вопросе из-за попоек, обжорства и перепихонов. Я прокрадывался в ресторан «Роско» в Лос-Анджелесе, чтобы добыть там себе жареную курицу. Так что, в конечном итоге я был вынужден обратиться к таблеткам для сжигания жира и отказаться от еды после наступления темноты. Я тренировался утром, днем и ночью.
Во втором и четвертом раундах я отправлял Раддока в нокдаун, несколько раз создавал ему серьезные проблемы, но никак не мог покончить с ним, поскольку не был достаточно решителен. Он бил мощно, как мул копытом, но я был собран.
С нас обоих сняли очки за удары после гонга, а с меня еще сняли два очка за удары ниже пояса. Это была война. Но я все-таки легко выиграл единогласным решением судей.
* * *В июле я болтался в Вашингтоне, когда мне позвонил мой приятель Оуи из Нью-Йорка. В Вашингтоне застрелили нашего старого друга, и Оуи опасался, что эти подонки могут начать охоту и за мной.
Я не хотел светиться на улицах, пока ситуация не устаканиться, поэтому вечером направился на выступление Уитни Хьюстон[160], смотрел его из-за кулис и завис с ней после концерта.
На обратном пути в Нью-Йорк я был проездом в Филадельфии, где на крытом стадионе «Спектр» был организован концерт «Будвайзер суперфест». В шоу работал Крейг Буги, я тусовался с ним за кулисами, когда Би Энджи Би, одна из хористок М. Си. Хаммера, которая там выступала, подошла и уцепилась за меня. Мы потусовались, затем переспали. Энджи рассказала мне, что она собирается в Индианаполис выступать на фестивале, организованном «Блэк Экспо»[161]. Ранее в тот же день мне звонил преподобный Чарльз Уильямс, который работал на «Черное Экспо», с приглашением на этот праздник, поэтому я решил поехать туда и встретиться там с ней.
Я постарался отделаться от своих телохранителей. Энтони был в Лос-Анджелесе, готовясь к свадьбе. Руди я велел не ехать со мной. Руди позвонил Энтони, тот позвонил Джону Хорну, и они решили, что в Индианаполисе меня встретит Дейл Эдвардс. Дейл был племянником Дона, то ли с его стороны, то ли со стороны его жены. Он был офицером полиции Кливленда.
Я с Дейлом зарегистрировался в своем отеле. Затем шофер отвез меня на лимузине к тете Би Энджи Би. В тот вечер мы тусовались в ночном клубе и выпили три бутылки «Дом Периньона». Расплатившись, мы вышли наружу, и личный фотограф Энджи попросил меня немного посниматься. Где-то в 2.30 ночи мы вернулись ко мне в отель, где до утра занимались с Энджи сексом. Затем Энджи ушла, чтобы подготовиться к своему выступлению.
Чуть позже пришел преподобный Уильямс, чтобы сопроводить нас на фестиваль «Блэк Экспо». Он спросил, не хочу ли я обратиться с приветствием к девушкам – участницам конкурса красоты «Мисс Черная Америка».
Когда мы вошли в зал отеля «Омни», девушки стали сходить с ума.
– Смотри, Майк Тайсон! – кричали они в восторге.
Когда я подошел к ним, они окружили меня и принялись обнимать и целовать. В это время снимали небольшой рекламный ролик, поэтому, пока конкурсантки кружились и танцевали, я прошел вдоль их строя, вроде бы как проверяя их, неловко пританцовывая и напевая какую-то чушь, которую я придумавыл на ходу: «Я как во сне, день за днем, кругом много красивых женщин!» Надо полагать, я выглядел как настоящий мудак.
Пока девушки крутились вокруг меня, я молол им какую-то чушь: «Эй, был бы не прочь встретиться с тобой сегодня вечером. Как насчет этого? Ах, дорогуша, если ты придешь ко мне, это будет здорово». Я был большой свиньей, они покупались на это.
В середине первого дубля видеозаписи я обнял Дезире Вашингтон, одну из конкурсанток, и сказал ей, что хотел бы встретиться с ней позже. Она кокетничала со мной и была не против вместе потусоваться. Я объяснил ей, что должен буду сделать кое-то, а затем сходить с приятелями на концерт, но после этого вечером хотел бы ее увидеть. Я даже попросил ее захватить с собой свою соседку по номеру, чтобы я мог организовать у себя вечеринку втроем.
Когда я уходил, мне было ясно, что она прекрасно понимала: сегодня вечером у нас будет секс. Во второй половине дня я встретил ее на открытии «Блэк Экспо». Она была со своей соседкой по номеру, Пашей, с которой и должна была прийти ко мне.
– Это две совершенно похожие близняшки, – сказал я, увидев их.
Дезире достала несколько своих фотографий, сделанных во время конкурса в купальных костюмах. Похоже, она хотела, чтобы я их заметил. Она также подтвердила, что придет вечером.
Меня возила по городу черная леди средних лет из компании по продаже и аренде лимузинов. Мы с Дейлом придуривались с ней, обзывали ее тупой, уродливой сукой. Я заставил ее остановить лимузин, вышел и помочился прямо на улице. Я был заносчивым тупицей, и это обернулось против меня, когда она давала показания в суде.
После концерта мы с Дейлом вернулись в машину, и я позвонил Дезире, которая была в своем номере в отеле. Я попросил ее надеть свободную одежду, однако, когда она села в машину в свободном платье-бюстье и коротких пижамных штанцах, я все же был удивлен.
Она выглядела полностью готовой к действию, и мы принялись обниматься на заднем сиденье. Ее отель был всего в квартале от моего. Мы вышли из лимузина, и мы с ней направились в мой люкс, а Дейл пошел в свой номер.
Позже, после того как всплыло все это дерьмо, Энтони был в ярости от действий Дейла. Он упрекал его за все, что случилось со мной в Индианаполисе. Для моих телохранителей было обычной практикой оставаться в гостиной моего люкса, когда у меня в постели была девушка, особенно незнакомая. Множество раз, открывая после секса дверь в гостиную, я наталкивался на сидевшего там Энтони. Он специально находился там, чтобы прислушиваться и знать, нет ли каких-нибудь проблем. Иногда я даже приглашал телохранителей в свою спальню, и мы трахали одну и ту же девушку.
Дезире прошла в мою комнату, и мы отправились прямиком в спальню. Она села в некое подобие позы Будды, и мы немного поговорили. Казалось, ей было известно все о моем увлечении голубями. Она порассказала о Род-Айленде. Мы даже обсудили, как нам встретиться вновь, когда я буду на востоке.
Дезире прошла в мою комнату, и мы отправились прямиком в спальню. Она села в некое подобие позы Будды, и мы немного поговорили. Казалось, ей было известно все о моем увлечении голубями. Она порассказала о Род-Айленде. Мы даже обсудили, как нам встретиться вновь, когда я буду на востоке.
Обычно мне не нравится наглядно расписывать свои половые акты, но в данном конкретном случае, полагаю, мне необходимо это сделать с учетом тех тяжелых последствий, к которым привел этот нокаут.
После того как мы поболтали, я начал целовать ее. Она поднялась и отправилась в ванную, как я позже узнал, для того, чтобы снять с трусиков прокладку. Затем она вернулась, и я начал делать ей куннилингус. Обычно я всегда так поступаю, чтобы быть уверенным, что, когда мы начнем заниматься сексом, женщина будет уже удовлетворенной. Я понятия не имел, что обмакнулся в кровь, поскольку она не предупредила меня, что у нее были месячные.
Мы занимались оральным сексом еще минут двадцать, а затем стали совокупляться. Мне казалось, что она была готова на все. В какой-то момент ей стало неудобно, и она пожаловалась, что я слишком крупный. Я предложил ей быть наверху, и она согласилась. Я не надевал презерватива, поэтому прежде, чем кончить, я вышел из нее.
Было уже поздно, мне надо было подниматься через час или около того, чтобы попасть на первый рейс в Нью-Йорк. Я сказал, что она может остаться в моем номере, так как она рассказывала, какой маленький у нее номер в отеле «Омни» и что она вынуждена делить его с другими девушками. Однако она попросила меня отвезти ее обратно в свой отель.
Это было нереально. Я объяснил ей, что слишком устал, но могу высадить ее у отеля, когда поеду в аэропорт.
– Нет, отвези меня сейчас! – начала она жеманиться.
– Пошла нах… й! – сказал я. – Отъе… сь от меня!
Я был грубым, избалованным, двадцатипятилетним дурнем.
Она встала, оделась и вышла из номера. Дейл, мой телохранитель, который должен был находиться в гостиной люкса, вышел в коридор из своего номера, чтобы получить заказанный в обслуживании номеров гамбургер. Она прошла мимо него, затем села в мой лимузин и велела шоферу отвезти ее обратно в свой отель.
Шоферу лимузина она сказала лишь:
– Я ему не верю. Я ему не верю. Кем он себя возомнил?
Примерно неделю спустя я ехал в машине вместе со своим приятелем Оуи, он был за рулем. Ему позвонили, и он изменился в лице.
– Черт, Майк! Наше лето п… ой накрылось. Кто-то сообщил, что ты изнасиловал ее, – сказал он с отвращением и швырнул трубку.
– Что? Кого, б… дь, я изнасиловал? – удивился я.
Про себя я подумал, что, возможно, я обидел одну из своих уличных подружек, и теперь они разыгрывают меня.
– Где же это случилось? – поинтересовался я у Оуи.
– Индиана, – ответил он. – Что, черт подери, произошло в Индиане?
Я рассказал ему, как Дезире пришла ко мне в номер в два часа ночи и как я нагрубил ей. Мне сообщили, что спустя день после того, как мы были вместе, она звонила мне домой в Огайо, но я так и не ответил.
На следующий день она была на первой странице каждой газеты. Теперь все бездарные комики наперебой принялись обыгрывать шутку «Майк Тайсон – насильник».
Когда я увидел Дона, он был обеспокоен.
– Теперь тебе потребуется моя помощь, ниггер. Твой член довел тебя до беды. Черт побери, Майк, теперь я нужен тебе.
Когда он успокоился, я объяснил ему, что случилось. Он знал, что я не делал этого. Как можно изнасиловать кого-то, кто пришел к тебе в номер в два часа ночи? В такое время дорогу в библиотеку не спрашивают.
Первой мыслью у Дона было – подкупить ее.
– Мы могли бы заплатить этой суке, – сказал он.
И он, на самом деле, позже попытался через своего приятеля, преподобного T. Дж. Джемисона, поговорить с ее семьей и предложить им денег, чтобы снять с меня обвинения. Но церковник увильнул от этого поручения. Я не знал, что Дон так поступил, но это был уже не первый случай, когда он платил священнослужителям за какие-либо услуги.
Мы знали, что столкнулись с чем-то серьезным, поэтому Дон занимался тем, чтобы нанять для меня адвоката. Я не принимал никакого участия в вопросе выбора адвоката или определения тактики своей защиты в целом. Мою судьбу решали другие люди, касалось ли это судебной системы для несовершеннолетних, Каса, Джимми или Дона.
Дон был готов нанять Винса Фуллера, который был его налоговым адвокатом и помогал ему избегать обвинений в уклонении от уплаты налогов. Фуллер в свое время представлял Джона Хинкли, покушавшегося на президента Рейгана, и апеллировал к его невменяемости, чтобы добиться вынесения ему оправдательного приговора.
Впоследствии я узнал, что Фуллер одновременно занимался иском Дона против Кейтона. Я не исключал, что Дон задолжал Фуллеру и дал ему заработать на мне, так что мне пришлось платить и за себя, и за иск Дона. Я знаю только, что Фуллер получил за мою защиту более миллиона долларов.
Я с самого начала не поладил с Фуллером. Дон сказал ему про меня, что я просто невежественный ниггер. Он же был надменным белым англосаксом, совершенно не мой тип людей. С первого взгляда на него становилось ясно, что это «сухарь». Он никогда не вел уголовных дел в окружном суде, и не было никаких надежд, что он поладит с присяжными Индианаполиса. На самом деле, никто из его команды никогда не занимался уголовным делом вне стен федерального суда.
Я до сих пор не знаю, почему на моем судебном процессе не дали нормально поработать парню из местных Джиму Войлесу. Думаю, что если бы он занимался этим делом, то меня бы оправдали.
Некоторые полагают, что если кого-то признали виновным в совершении преступления, особенно такого отвратительного, как изнасилование, то это автоматически означает, что признанный виновным действительно совершил это. Могу сказать лишь, что если вы не верите мне на слово, что я невиновен в этом преступлении, то предлагаю вам прочитать две книги, которые вышли уже после того, как я попал в тюрьму.
Одна из них – книга Марка Шоу, писателя и бывшего адвоката по уголовным делам. Он выступал в качестве юриста-аналитика по моему делу для телеканала CNN, газеты USA Today и телеканала ESPN. Другая книга – это произведение, написанное прокурором по моему делу Грегори Гаррисоном, которое представляет собой самодовольную попытку вобрать в себя все газетные заголовки.
Я не уделял своему делу достаточного внимания во время судебного разбирательства. Я был высокомерным молодым человеком, который не желал парить себе мозги судопроизводством. Я не понимал его. И вот чем мне пришлось расплачиваться за все эти номера люкс. Но если вы прочтете эти книги, то я думаю, вы согласитесь с тем, что в 1992 году в Индианаполисе имело место все, что угодно, только не справедливость.
Из книги Гаррисона можно почерпнуть много ценной информации о версии обвинения. Так, вплоть до самого приговора основные лица из команды прокурора даже не знали, что дело рассматривается против меня. Джеффри Модисэт, прокурор округа Мэрион, победил на выборах, в которых участвовало 180 000 человек, с перевесов всего в 285 голосов. Единственный район, который его поддержал, был район с чернокожим населением.
Он не был придурком. Он решил не рисковать, выдвигая против меня обвинение в преступлении, а вместо этого направил мое дело на рассмотрение большого жюри, чтобы «народ» определил, было ли совершено преступление. Если бы я не был признан виновным в совершении преступления, ему было бы наплевать. Он даже сказал своим коллегам, что он «столь же охотно наблюдал бы за прекращением дела».
Томми Кузмик, следователь полиции по преступлениям на сексуальной почве, предупредил Модисэта, что могут возникнуть проблемы с вещественными доказательствами, поскольку их не было как таковых. Но наряду с этим он отметил, что Дезире должна стать отличным свидетелем, потому что она «красноречива, умна и привлекательна, на нее приятно смотреть, ее легко понимать, ей легко поверить». Но самое главное, она не относилась к числу жертв, которые «разговаривают, словно на улице». Я думаю, вы понимаете, что они имели в виду.
Гаррисон также отмечал, что поскольку те, кто мог бы помочь делу, были разбросаны по всей стране, «ФБР определило и опросило возможных свидетелей». Хм-м. Это стандартная рабочая процедура при каждом заявлении об изнасилование в стране? Что-то я сомневаюсь.
Таким образом, на 13 августа 1991 года было назначено специальное большое жюри. Представить перед жюри доказательства Модисэт поручил своему заместителю Дэвиду Дрейеру. Дрейер был интересной личностью. Если верить Гаррисону, дело Дезире всегда вызывало у того легкое смущение. Когда 16 августа она свидетельствовала перед большим жюри, Дрейер счел, что ее основная проблема заключалась в том, что она была «недостаточно эмоциональна. Она слишком походила на королеву красоты, такая отрешенная, может быть, даже немного холодная».