Вместо ожидаемой романтики и блеска Сара Киль нашла то, что находит большинство подобных ей девиц, когда рушатся радужные калифорнийские надежды: тяжелую, бездомную жизнь на улице и в конце концов – заботливое внимание сутенеров. Эрик, по всей видимости, либо выкупил ее у кого-нибудь из них, либо разыскал сам, охотясь за свежей плотью, которая помогла бы ему чувствовать себя молодым. Став игрушкой богатого человека, поселившись в дорогом доме в Палм-Спрингс и имея столько наркотиков, сколько душа пожелает, Сара, безусловно, стала убеждать себя, что предназначена судьбой для сказочной жизни. Эта наивная девочка не могла осознать всей глубины опасности, в которую была вовлечена, не могла даже представить себе тот кошмар, что однажды войдет в ее жизнь и превратит ее в ничего не соображающее и онемевшее существо.
– Помоги мне отвести ее в машину, – попросила Рейчел, закончив одевать девушку.
Бен обхватил ее за талию с одной стороны, Рейчел – с другой, и хотя Сара самостоятельно передвигала ногами, без поддержки она бы несколько раз упала. Колени у нее подгибались.
Летний ветерок доносил до них запах жасмина, но он же и шевелил кусты, заставляя Рейчел в страхе вглядываться в темноту.
Они посадили Сару в машину и пристегнули привязным ремнем, на котором она тут же обвисла, опустив голову. В «Мерседесе-560» можно было разместить и третьего человека, только ему приходилось сидеть боком в открытом багажном отделении за двумя передними сиденьями, где было тесновато. Бен не подходил по размерам, так что втиснуться туда пришлось Рейчел, а Бен сел за руль. Когда они съехали с дорожки, из-за угла показалась машина, осветив их светом передних фар, а когда выехали на улицу, машина сделала рывок, устремляясь прямо на них. Сердце Рейчел бешено забилось, и она воскликнула:
– Черт возьми, это они!
Приближающаяся машина намеревалась встать поперек улицы, чтобы преградить им дорогу. Не тратя времени на вопросы, Бен немедленно свернул, крепко ухватившись за руль, и оставил другую машину позади. Вдавил в пол педаль газа, шины взвизгнули, «Мерседес» прыгнул вперед и, набрав приличную скорость, помчался мимо низких темных домов. Впереди виднелся перекресток, вынуждающий их свернуть или вправо, или влево, так что Бену пришлось притормозить. Рейчел, наклонив голову, посмотрела в заднее стекло, к которому была прижата, и увидела, что какой-то «Кадиллак» шел за ними очень близко, очень, очень близко.
Бен взял поворот на большой скорости, машина опасно накренилась, и Рейчел силой инерции выбросило бы из нее, не будь она так плотно втиснута в багажное отделение за сиденьями. Там не было места, чтобы шевельнуться, и не нужно было ни за что держаться, но она все равно вцепилась в спинку Сариного сиденья, потому что чувствовала себя так, будто мир рушился вокруг нее. «Господи, пожалуйста, пусть машина не перевернется», – взмолилась она.
«Мерседес» не перевернулся, напротив, он выбрался на прямой участок и прибавил скорости. Зато «Кадиллак» едва не опрокинулся на повороте, и перестаравшийся водитель так резко повернул руль, что чуть не врезался в «Корвет», припаркованный неподалеку. В воздух взлетели искры и рассыпались по асфальту. От удара «Кадиллак» вильнул, и сначала казалось, что он врежется в машины, стоящие на другой стороне, но водителю удалось справиться с ним. Слегка отстав, он снова решительно устремился в погоню.
Бен бросил маленький «Мерседес» еще в один поворот, на этот раз не такой крутой, и полтора квартала держал педаль газа на пределе, так что они больше напоминали ракету, чем автомобиль. Когда Рейчел почувствовала, что ее вжимает в стенку с такой силой, что, казалось, они вот-вот преодолеют силу земного притяжения и взлетят на орбиту, Бен проделал какие-то манипуляции с тормозами с легкостью великого пианиста, исполняющего «Лунную сонату», и при подъезде к следующему указателю «Стоп», которому не собирался повиноваться, повернул руль так резко, как только отважился. Со стороны могло показаться, что «Мерседес» просто слетел с той улицы, по которой ехал, и исчез на дороге, ответвляющейся влево.
Уходя от погони, Бен показал такой же высокий класс, как недавно в рукопашном бою. Рейчел хотелось спросить: «Кто, черт возьми, ты есть на самом деле, ведь не скромный же торговец недвижимостью и коллекционер игрушечных поездов, любящий музыку свинг!» Но она ничего не сказала, боясь отвлечь его внимание, – ведь если она отвлечет его на такой скорости, они обязательно перевернутся или, еще хуже, обязательно погибнут.
Бен знал, что «Мерседес-560» легко обойдет «Кадиллак» на открытом шоссе, но на таких узких улицах, во избежание превышения скорости кое-где перерезанных специальными заграждениями, дело обстояло иначе. Вдобавок, по мере того как они приближались к центру города, попадалось все больше светофоров и ему приходилось хоть немного снижать скорость на перекрестках даже в это мертвое время суток, чтобы избежать прямого столкновения с каким-нибудь редким любителем ночных автомобильных прогулок. К счастью, «Мерседес» брал повороты в тысячу раз лучше «Кадиллака», так что Бену не приходилось так сбрасывать скорость, как их преследователям, и каждый раз, как он сворачивал на новую улицу, он немного отрывался от «Кадиллака», которому не удавалось сократить разрыв на следующем прямом отрезке пути. К тому времени, как Бен, постоянно сворачивая, приблизился на квартал к Палм-Каньон-драйв, «Кадиллак» отстал от «Мерседеса» на полтора квартала и продолжал отставать. Бен уже уверился, что ему удастся стряхнуть со своего хвоста этих поганцев, кто бы они ни были, как вдруг он заметил полицейскую машину.
Она была припаркована впереди целой шеренги машин у поворота на Палм-Каньон, всего в квартале от них. По-видимому, полицейский увидел в зеркальце, что Бен мчится, как камень, пущенный из пращи, потому что на крыше машины загорелась сине-красная мигалка, ясно видимая впереди по правую сторону.
– Ура! – обрадовался Бен.
– Нет! – крикнула за его спиной Рейчел прямо ему в ухо. – Нет, мы не можем обратиться к полиции! Мы умрем, если обратимся к полиции.
Тем не менее, приближаясь на бешеной скорости к полицейской патрульной машине, Бен начал тормозить, потому что она так и не объяснила ему, почему они не могут положиться на полицию и попросить защиты, а по характеру своему он был человеком, который не верил, что можно подменять собой закон. К тому же те парни в «Кадиллаке» наверняка дадут деру, увидев полицейских.
– Нет! – снова закричала Рейчел. – Бенни, ради Бога, доверься мне, слышишь? Мы умрем, если остановимся. Они вышибут нам мозги, можешь быть в этом уверен.
Бена обидело ее обвинение в недоверии к ней. Он доверял ей, видит Бог, доверял полностью, потому что любил ее. Он ни хрена не понимал, особенно сегодня, но он ей доверял, и это обвинение было ему как острый нож в сердце. Он снял ногу с тормоза и снова нажал на педаль газа, промчавшись мимо черно-белой машины с такой скоростью, что свет от ее вращающейся мигалки только раз мелькнул в «Мерседесе», а через секунду они были уже далеко. Обернувшись, Бен разглядел двух ошеломленных полицейских. Он решил, что они дождутся второй машины и погонятся за обеими, а это было бы здорово, просто здорово, потому что парни в «Кадиллаке» не смогут догнать его и пристрелить, имея на хвосте полицейскую машину.
Но, к великому огорчению и удивлению Бена, полицейские рванули прямо за ним. Взревела сирена. Возможно, они были так изумлены видом «Мерседеса», мчавшегося на них со скоростью ракеты, что не заметили другой машины сзади. Или, может быть, они и увидели «Кадиллак», но были слишком поражены «Мерседесом» и не поняли, что вторая машина приближается к ним практически с той же скоростью. Но что бы они там ни думали, они сорвались с места и повисли у Бена на хвосте, когда он сворачивал на Палм-Каньон-драйв.
Бен повернул с бесшабашным нахальством каскадера, уверенного, что специальные стабилизаторы его машины, противоударные устройства и другие хитрые приспособления делают любой рискованный маневр безопасным, вот только у него-то не было этого хитрого оборудования. Он понял, что плохо рассчитал, что едва не превратил Рейчел, Сару и себя в консервы, в подобие колбасного фарша внутри дорогого немецкого металла. Машина наклонилась набок, двигаясь на двух колесах, послышался запах жженой резины, казалось, целый час они находились на грани, но милостью Божией и благодаря таланту конструкторов «Бенца» машина, подпрыгнув, снова встала на все четыре колеса. Каким-то чудом шины остались целы, вот только Рейчел ударилась головой о потолок и с такой силой выдохнула, что Бен почувствовал тепло ее дыхания у себя на шее.
Он заметил старика, выгуливающего палевого коккер-спаниеля, когда машина еще продолжала подпрыгивать на рессорах. Они переходили улицу в середине квартала как раз в тот момент, когда «Мерседес» вырвался из-за угла, как черт из табакерки. Он надвигался на них с жуткой скоростью. Они застыли в удивлении и страхе, и человек, и собака, головы подняты, глаза расширены. Старику было лет девяносто, собака тоже выглядела престарелой, и им было совершенно нечего делать на улице в два часа ночи. Им полагалось спать и видеть сны о фонарных столбах и хорошо подогнанных зубных протезах, но тем не менее они были здесь.
Он заметил старика, выгуливающего палевого коккер-спаниеля, когда машина еще продолжала подпрыгивать на рессорах. Они переходили улицу в середине квартала как раз в тот момент, когда «Мерседес» вырвался из-за угла, как черт из табакерки. Он надвигался на них с жуткой скоростью. Они застыли в удивлении и страхе, и человек, и собака, головы подняты, глаза расширены. Старику было лет девяносто, собака тоже выглядела престарелой, и им было совершенно нечего делать на улице в два часа ночи. Им полагалось спать и видеть сны о фонарных столбах и хорошо подогнанных зубных протезах, но тем не менее они были здесь.
– Бенни! – закричала Рейчел.
– Вижу, вижу!
Он знал, что остановиться вовремя не сможет, так что не только нажал на тормоза, но и повернул машину поперек Палм-Каньон, что заставило «Мерседес» круто развернуться, одновременно заскользив юзом. В результате они развернулись на сто восемьдесят градусов и остановились на противоположной стороне. К тому времени, как Бен рванулся в северном направлении, старик с собакой уже доплелись до безопасного тротуара, а полицейская машина приблизилась к ним почти вплотную.
В зеркальце Бен видел, что «Кадиллак» тоже свернул за угол и продолжает гнаться за ними, невзирая на присутствие полицейской машины. С ума сойти, «Кадиллак» даже пытался обогнать ее!
– Они полные придурки, – заметил Бен.
– Хуже, – простонала Рейчел, – значительно хуже.
Сидящая на пассажирском месте Сара Киль настойчиво издавала какие-то звуки, но, казалось, вовсе не осознавала грозящей опасности. Кошмар дикой гонки не испугал ее, а только поднял со дна памяти воспоминания о другом, худшем кошмаре, который ей пришлось пережить немного раньше.
Набирая скорость и устремляясь на север по Палм-Каньон, Бен снова взглянул в зеркальце и увидел, что«Кадиллак» поравнялся с полицейской машиной. Казалось, они соревнуются друг с другом, кто кого обгонит, просто две машины с людьми, решившими позабавиться. Выглядело это… надо прямо сказать, глупо. Но неожиданно перестало казаться глупым, так как стало ужасающе ясно, чего хотят парни из «Кадиллака», потому что из окна машины вылетели повторяющиеся вспышки и раздалось тра-та-та-та выстрелов из автоматического оружия. Они стреляли в полицейских из автомата, как будто дело происходило не в Палм-Спрингс, а в Чикаго в буйные двадцатые годы.
– Они стреляют в полицейских! – воскликнул Бен, удивившись, как никогда не удивлялся в жизни.
Полицейская машина потеряла управление, выскочила на тротуар, пересекла его и врезалась в зеркальную витрину элегантного магазинчика одежды, но парень в «Кадиллаке» все еще продолжал высовываться из окна и стрелять в полицейскую машину, пока она была в пределах досягаемости.
– Ой, ой, ой! – застонала Сара. Она извивалась и всхлипывала, как будто на нее сыпались удары. Видимо, она снова переживала то, что было с ней недавно. На опасность, грозящую ей в настоящий момент, она по-прежнему внимания не обращала.
– Бенни, ты снизил скорость, – настойчиво проговорила Рейчел.
Потрясенный увиденным, он машинально ослабил давление на педаль газа.
«Кадиллак» приближался к ним так же хищно, как акула надвигается на какого-нибудь одинокого пловца.
Бен попытался продавить педалью газа пол, и «Мерседес» отреагировал на это, как кот, которому дали пинка под зад. Они вырвались на Палм-Каньон-драйв, которая на довольно большом отрезке была совершенно прямой, и Бену удалось несколько оторваться от «Кадиллака» еще до поворотов. А потом он начал раз за разом поворачивать, направляясь теперь в западную часть города, выше к холмам, затем снова вниз к югу, через старые жилые кварталы, где деревья, посаженные вдоль дороги, образовали своими кронами туннель, затем опять через более новые районы, где деревья и кустарники были еще редкими и низенькими и не могли скрыть, что город на самом деле построен в пустыне. И с каждым поворотом увеличивался разрыв между ними и убийцами в «Кадиллаке».
– Они прикончили двух полицейских, – произнес наконец пораженный Бен, – только потому, что те попались на пути.
– Они хотят заполучить нас любой ценой, – ответила Рейчел. – Именно это я и пытаюсь тебе все время втолковать. Они хотят заполучить нас любой ценой.
Теперь «Кадиллак» был от них в двух кварталах. Еще пять или шесть поворотов, и Бен окончательно оторвется от них, потому что они не смогут видеть «Мерседес» и не будут знать, куда он свернул.
К собственному удивлению, заговорив, Бен заметил дрожь в своем голосе, эдакую вибрирующую нотку, которая ему сильно не понравилась:
– Но, черт побери, у них, по сути, не было шансов нас поймать. Их развалюха не идет ни в какое сравнение с нашей красавицей. Они же это видели. Должны были видеть. Один шанс из ста. В лучшем случае. Один шанс из ста, и они все равно убивают полицейских.
Он сделал еще один резкий скользящий поворот и выехал на новую улицу.
– О, Боже мой, Боже мой, Боже мой! – тихо простонала Сара, съезжая по сиденью так низко, как только позволял ремень. Она снова обхватила себя руками, как делала в душе, когда была голой.
За дальним поворотом сзади показались огни все более отстающего «Кадиллака». Бен повернул еще раз и помчался по темной сонной улице, застроенной старыми и уже несколько обветшавшими домами, не соответствующими представлению Торговой палаты об образе Палм-Спрингс. – Но ты говорила, что парни в «Кадиллаке» доберутся до тебя быстрее, если ты обратишься в полицию.
– Да.
– Тогда почему они не захотели, чтобы полицейские нас остановили?
– Дело в том, что, если я буду под охраной полиции, меня легче будет найти, – объяснила Рейчел. – У меня вообще не будет никаких шансов. Но тогда меня нельзя будет убить по-тихому, все может выйти наружу. А люди в «Кадиллаке» предпочли бы разделаться со мной один на один, даже если им потребуется для этого больше времени.
Фары «Кадиллака» еще не показались, а Бен снова свернул. Еще минута – и им его не догнать.
– Какого дьявола им от тебя нужно? – спросил он.
– Две вещи. Первое… секрет, который, как они считают, я знаю.
– А ты знаешь?
– Нет.
– А что второе?
– Другой секрет, который я знаю. Тут мы с ними на равных. Они тоже уже знают и хотят помешать мне кому-либо раскрыть его.
– И что это?
– Если я тебе расскажу, у них будет столько же оснований убить тебя, как и меня.
– У меня создалось впечатление, что они уже гоняются и за моей задницей, – возразил Бен. – Я слишком глубоко завяз. Так что выкладывай.
– Следи за дорогой, – велела она.
– Рассказывай.
– Не сейчас. Ты должен сосредоточиться и уйти от них.
– Об этом не волнуйся и не пытайся, черт возьми, оправдывать этим свое молчание. Еще один поворот, и нам не о чем беспокоиться.
Тут лопнула правая передняя шина.
Глава 10 Гвозди
Для Джулио и Риза эта ночь была длинной.
К 0.32 последний мусор в контейнере был просмотрен, но голубую туфлю Эрнестины Фернандес так и не нашли.
После того как с мусором было покончено и тело увезли в морг, другие детективы отправились бы немного поспать, чтобы со свежей головой начать следующий день. Но только не лейтенант Джулио Вердад. Он хорошо знал, что в первые часы после обнаружения тела след самый свежий. Кроме того, каждый раз после получения нового задания по меньшей мере сутки он плохо спал, никак не мог смириться с ужасом насильственной смерти.
К тому же в данном случае он испытывал особую ответственность перед жертвой. По причинам, которые для других вряд ли показались бы достаточно обоснованными, но которые для него были решающими, он чувствовал себя в большом долгу перед Эрнестиной. Найти того, кто ее убил, стало для Джулио не просто работой, а делом чести.
Риз Хагерсторм, его напарник, следовал за ним, не жалуясь на позднее время. Ради Джулио, и только ради него, он готов был работать круглосуточно, отказывая себе не только в сне, но и в выходных, обедах и ужинах, и вообще способен был идти на любые жертвы. Джулио знал, что, если когда-нибудь понадобится заслонить его спиной и умереть за него, этот крупный мужик не станет колебаться ни одной секунды. Оба они знали это сердцем, чувствовали нутром, но никогда не обсуждали.
В 0.41 они сообщили о смерти Эрнестины ее родителям, вместе с которыми она жила в скромном домике между двумя магнолиями, немного восточнее Мейн-стрит. Семья уже спала, и страшному известию сначала не поверили, убежденные, что Эрнестина дома и тоже спит. Но, разумеется, ее постель была пуста.
Хотя у Хуана и Марии Фернандес было шестеро детей, они восприняли этот удар, как будто Эрнестина их единственный ненаглядный ребенок. Мария сидела на розовом диване в гостиной, стоять она не могла. Рядом с ней поместились два ее младших сына – оба еще подростки – с покрасневшими глазами и чересчур потрясенные, чтобы заботиться о сохранении внешней мужественности и невозмутимости, за которыми обычно прячут свои переживания мальчики-латиноамериканцы. Мария держала в руках фотографию Эрнестины в рамке, плакала и вспоминала, какая у нее была замечательная дочь. Другая ее дочь, девятнадцатилетняя Лаурита, сидела одна в столовой, безутешная, никого к себе не подпуская, сжимая в руках четки. Хуан Фернандес как маятник ходил по комнате, сжав челюсти и яростно моргая, чтобы сдержать слезы. Ему, как главе семьи, необходимо было служить всем примером, держать себя в руках, не дрогнуть и не сломаться перед этим визитом к ним muerta7. Но задача оказалась непосильной, и он дважды удалялся в кухню, и из-за закрытых дверей слышались его сдавленные рыдания.