И все же чувство долга взяло верх над ощущением неизбежности провала. Я скорбно поплелся в «Космос», приказав себе во время разговора жевать никак не меньше двух жвачек одновременно. Отношение к себе в минуты поездки до метро ВДНХ вышло на пик брезгливости. Я сжался в ожидании заслуженного на сто процентов позора, и даже продумывать примерный план беседы не было никаких сил. Это теперь живу по принципу, сформулированному Львом Толстым: «Делай что должно, и будь что будет», — а в то хмурое утро оставил для себя только вторую часть этой максимы.
…Спустя час я вылетал из «Космоса» в совершенно космическом состоянии души. Она, душа, звонко пела, как это со мной даже сейчас всегда происходит после классного интервью и тем паче – после знакомства с интереснейшим человеком. А похмелье куда-то вмиг испарилось…
* * *Чтобы читатель этой книги не заподозрил автора в преувеличении задним числом – мол, сейчас-то каждый горазд разглагольствовать, что видел в Шеве будущую звезду, — приведу фрагменты из вступления к тому самому интервью с Андреем, опубликованному в «Спорт-Экспрессе» 7 февраля 1996 года:
«Шел я на это интервью, к своему стыду, практически ничего о нем не зная, потому и на особо продолжительный, глубокий разговор не рассчитывал. В этом возрасте футболисты предпочитают не задумываться над тем, что их окружает, зачем и для кого они живут… Не знаю, ведает ли он об афоризме Козьмы Пруткова: «Узкий специалист подобен флюсу», но сам живет, как будто держа в уме этот завет, «Футболист должен быть развитым че-ло-ве-ком. Его не должен смущать, к примеру, разговор о политике – он должен свободно рассуждать на эту тему. Да и на все остальные тоже…» Я задумывал это первое интервью Шевченко российской прессе как своего рода визитную карточку игрока. Но получилось нечто совсем иное. Думаю, читателям «СЭ» покажутся интересными суждения 19-летней восходящей звезды о футболе и своем месте в нем».
Шевченко не нужно было задавать много вопросов, выдавливать из него слова, как из соковыжималки. Достаточно было подтолкнуть его к какой-то теме – и рассуждения лились из него сами собой. И были они настолько зрелыми и разумными, что в юный возраст говорившего было невозможно поверить. Читайте – и напоминайте себе порой, что все это говорил мальчишка, которому суждено было стать великим футболистом. И думайте, почему он им стал.
— «Узнают ли на улицах, берут ли автографы?
— Нечасто – людям сейчас не до футбола. Да и, если честно, не испытываю такой потребности. Почему человека, честно зарабатывающего на хлеб на заводе, никто не узнает, а меня должны узнавать все? Он приносит кому-то радость, и я кому-то. И каждый достоин равного уважения».
«Для футболиста-профессионала деньги, конечно, очень важны, но второстепенны. В той же Германии люди играют не ради денег, а ради любви к футболу – поэтому они и выигрывают чемпионаты мира. А у нас многие футболисты выходят на поле именно ради денег. С моей точки зрения, если у человека появляется такая психология, он закончился как футболист».
«Я увлекающийся человек и всегда живу той идеей, которой в этот момент заразился. Вообще, мой принцип в жизни – жить, а не существовать. Жить – значит сливаться с тем делом, которым занимаешься. Футбол ия – одно целое, я им живу».
«Те, кто не играет в футбол, не догадываются, что за миг, когда ты в серьезной игре забиваешь решающий гол, можно жизнь отдать. Так по крайней мере мне иногда кажется».
Когда мы с Шевченко в сентябре 2009-го после 13-летнего перерыва впервые подробно поговорим, я напомню ему те слова. Спрошу, готов ли он теперь их повторить. И услышу:
— Когда ты делаешь первые шаги в футболе, видишь в этой жизни только себя и стремишься к тому, чтобы впереди у тебя была большая карьера, — считаю, это правильные слова. И я рад, что тогда произнес их. Жизнь человека состоит из разных периодов, и иногда очень интересно читать то, что ты говорил десять, пятнадцать лет назад.
За важный гол я тогда действительно отдал бы многое. И этот гол у меня состоялся – решающий пенальти в финале Лиги чемпионов. Именно тот мяч считаю важнейшим и переломным в карьере. И если бы я тогда не мыслил так, как вы только что процитировали, возможно, никогда бы его и не забил.
— Но сегодня отдать жизнь за гол вы уже не готовы?
— Нет, потому что не имею на это права. У меня двое детей, которых я должен вырастить, дать им образование и возможность устроиться в жизни. Футбол – это великолепно, хотелось бы, чтобы он всегда был со мной. Но когда у тебя появляются семья, дети, нельзя не задумываться о будущем. Сегодня для меня главное – именно они.
…Но вернемся в 1996-й.
«Бросьте, как у нас человек в 16 лет может сверхсерьезно относиться к футболу? Ведь жизнь не дает ему сосредоточиться только на футболе – появляется потребность в деньгах. Это самый сложный и непредсказуемый возраст. Если его проходишь без особых потерь и с долей того везения, что была у меня, — только тогда есть шанс достичь чего-то серьезного в футболе».
«Я вообще никогда не витаю в облаках и не считаю, что чего-то достиг. Я ведь не играю еще, а только начинаю. И знаю, что мне надо постоянно работать. Человек имеет право задуматься о достигнутом только к концу карьеры. Вы вот, например, видели сейчас на Кубке Содружества, сколько моментов я не использовал, безбожно растранжирил? Так было с детства, и до сих пор не забиваю из позиций, когда не забить невозможно, и попадаю из гораздо более сложных. Уже вижу мяч в воротах и расслабляюсь, зная, что технически исполнить гол могу легко. Вот с чем мне бороться надо».
На протяжении многих лет глядя на то, с какой неумолимостью и красотой Шевченко реализует почти все свои даже полумоменты в «Милане» и сборной Украины, невозможно было поверить, что когда-то могло быть иначе, правда?
Перечитывая те рассуждения юного Шевченко, задумываешься в то же время и о роли судьбы и удачи. «Везение, большое везение» – так он ответил на вопрос, почему только ему из спорткласса удалось пробиться в большой футбол. Отец-военный и мать, работавшая в детском саду, не слишком жаждали видеть Андрея футболистом, но во время одного из матчей «Кожаного мяча» за родной ЖЭК его приметил тренер динамовской школы Шпаков, пригласил в «Динамо». И надо же такому случиться, что через несколько дней произошла чернобыльская катастрофа и Андрея с тысячами других детей надолго вывезли на Азовское море. О «Динамо» уже никто не вспоминал – и вдруг полгода спустя в семью Шевченко заявился Шпаков, долго говорил с родителями, после чего Андрей и начал серьезно заниматься футболом. А если бы не заявился?..
На следующий день Шева забьет «Алании» в финале Кубка Содружества классный победный гол. И тут же получит приглашение от Валерия Газзаева во Владикавказ. Можно только гадать, как бы сложилась судьба форварда, если бы и сам он, и братья Суркисы ответили бы согласием. Но тренер и игрок встретятся в одной команде только 13 лет спустя – в киевском «Динамо», когда круг футбольной карьеры Шевченко замкнется…
Тогда я и спрошу его:
— Пару лет назад Резо Чохонелидзе (бывший менеджер «Милана» по Восточной Европе и нынешний генеральный менеджер киевлян. — Примеч. И.Р.) рассказал, что ему о футболисте Шевченко в середине 90-х первым поведал именно Газзаев .
— Это правда. Как и то, что Газзаев хотел купить меня из Киева в «Аланию». Очень рад, что наши пути все-таки пересеклись, и я могу с ним работать. Харизматичный человек, духовитый. И идеи у него интересные, видение футбола.
— Можете сформулировать, почему он добился больших успехов в тренерской карьере?
— Потому что он сильный человек.
Коротко и емко. В ЦСКА Газзаев свою силу безоговорочно доказал. В киевском «Динамо» – не удалось. К огорчению Шевы.
А в далеком уже 99-м сам Шевченко не просто огорчил, а почти убил 80 тысяч болельщиков в московских Лужниках и миллионы – у телеэкранов. Тот гол на исходе матча Россия – Украина, который на пару соорудили они с Александром Филимоновым, из всех его свидетелей, убежден, не забыть никому и никогда. Скажу честно: таких жутких эмоций, как в ту секунду, я от футбола не испытывал больше никогда.
Десять лет спустя возникнет большая вероятность того, что россияне и украинцы попадут друг на друга в стыковых матчах ЧМ-2010. Шева, всегда воспринимавший россиян как друзей и братьев (например, он сдружился с хоккеистом Алексеем Яшиным, и во время зимней 0лимпиады-2006 в Турине ходил болеть за российскую сборную в четвертьфинале с Канадой), о такой перспективе выскажется отрицательно:
Десять лет спустя возникнет большая вероятность того, что россияне и украинцы попадут друг на друга в стыковых матчах ЧМ-2010. Шева, всегда воспринимавший россиян как друзей и братьев (например, он сдружился с хоккеистом Алексеем Яшиным, и во время зимней 0лимпиады-2006 в Турине ходил болеть за российскую сборную в четвертьфинале с Канадой), о такой перспективе выскажется отрицательно:
— Мне бы этого очень не хотелось. И Россия, и Украина должны поехать в ЮАР. Не надо нам встречаться в «стыках»!
— А кого бы хотели?
— Не имеет значения, лишь бы не Россию.
— 9 октября 1999 года до сих пор стоит у вас перед глазами?
— Это уже история. Неправильно сейчас ее вспоминать. Но накал и напряжение той игры, конечно, забыть невозможно.
— Могли ли предположить, что Филимонов допустит такую невероятную оплошность?
— Я бил по воротам, а не делал передачу. Руководствовался тем, что любой удар может поставить вратаря в сложное положение. Конечно, когда мяч летит с такого расстояния, да еще и от боковой линии, шанс на то, что у голкипера возникнут большие проблемы, невелик. Но я рассчитывал на его ошибку. И он ее совершил.
Наши страны избегут друг друга лишь в последний момент, когда вероятность этого будет составлять уже 50 процентов. Но счастья это не принесет ни одним, ни другим: Россия шокирующе проиграет Словении, Украина – Греции. И украинские коллеги потом расскажут мне, что, уйдя с поля в тоннель, Шевченко не выдержит и разрыдается…
Кстати, характерная деталь. Спустя несколько дней морально убитая, казалось, большая группа игроков «Динамо» выйдет в матче чемпионата против «Шахтера» и разорвет его – 3:0. Шевченко забьет красивейший мяч, изящно перебросив голкипера почти с угла штрафной, а восхищенный Газзаев в нашем разговоре скажет:
— Андрей, мне кажется, переживал больше всех. Но работая с ним, я с каждым днем все больше убеждаюсь в его высочайшем уровне – культурном и профессиональном. Он пример для нашей молодежи, в том числе и по реакции на неудачи. В его карьере были и великие победы, и трудные моменты – к примеру, когда он не забил пенальти в финале Лиги чемпионов против «Ливерпуля». Они его закаляли. Это сильный человек и, как бы ни переживал, поединок с «Шахтером» провел блестяще. Вся футбольная карьера научила Андрея тому, что после дождя всегда выглядывает солнце.
Сам же Андрей ограничится лаконичным: «Нас сразу же ждал тяжелейший матч против «Шахтера», и это помогло преодолеть разочарование». Звучит буднично, и трудно даже представить, сколько эмоций за всем этим стояло…
А если возвращаться к матчу Россия – Украина, то в 2011-м в нашей новой беседе Шевченко вспомнит еще одну интересную деталь для кого-то черного, а для кого-то – счастливого вечера в Лужниках:
— Однажды я с Владимиром Путиным пообщался. Правда при обстоятельствах не очень приятных для России. После того самого матча в Москве…
— В 1999-м году?
— Да. Он тогда еще был не президентом, а премьер-министром. После игры он зашел к нам в раздевалку, поздравил, пожал каждому руку, в том числе и мне. А потом повернулся ко мне и спросил: «Это ты нам забил?» – «Да».
— И что Путин?
— Сказал: «Хорошо, я тебя запомню!»
Шевченко от этого воспоминания рассмеялся. А я подумал вот о чем. Путин в подобной ситуации, уверен, никогда не вступил бы в диалог с человеком, которого не уважает. И этот шаг – не знаю уж, осознанный или инстинктивный – на самом деле отразил отношение к Шевченко в стране, которую Андрей минутами ранее погрузил в глубочайшую печаль.
Ни разу, ни на одну секунду эта печаль, да и, что там скрывать, зависть к более удачливым соседям не переросла у россиян в неприязнь лично к Шевченко. Хотя по отношению к кому-то другому, с иным характером и воспитанием, — наверное, могла бы. Даже на подсознательном уровне. По-моему, очень скоро многие в России даже позабыли, кто тогда закрутил мяч в сторону ворот от левой бровки. И, ей-Богу, не знаю в моей стране ни одного человека, который огорчился бы «Золотому мячу», врученному форварду «Милана» и сборной Украины.
Что же до Путина, то он знал, кого запоминать – хотя до «Золотого мяча» Шеве в 99-м было еще далеко. В разведке учат разбираться в людях…
* * *А вот – совсем уж поразительная с позиций сегодняшнего дня цитата из нашей беседы с Шевченко в 96-м году. Тогда юный киевлянин не мог предвидеть не только своего суперзвездного миланского будущего, но даже того, что несколько месяцев спустя в «Динамо» вернется Валерий Лобановский. К памятнику которому он спустя годы привезет сначала кубок Лиги чемпионов, а затем «Золотой мяч»…
«А за границу я даже ездить не люблю. Считаю, что там бы существовал, а не жил, — хотя бы из-за незнания языка и культуры. С другой стороны, понимаю, что именно там, а не здесь человек чувствует себя человеком. Но слишком сильно люблю Киев и своих друзей, чтобы представить себя без этого».
Пройдут годы – и Шевченко уедет на Апеннины, блестяще заговорит по-итальянски, станет своим в кругу людей уровня Джорджо Армани, женится на модели-американке, сыновей назовет Джорданом и Кристианом. В жизни все вышло совсем не так, как рассуждал Андрей-тинейджер. Скорее наоборот.
Это совсем не означает, что в 19 лет Шевченко лукавил или кокетничал. Просто тогда он думал так, а получилось иначе. И не считайте, что у него была хоть какая-то недооценка собственных возможностей: в ту пору киевский, а нынче московский журналист Олег Лысенко рассказывал мне, что в 95-м Шева в интервью рассказал, что его уже приглашали в «Реал». Может, конечно, по молодости и прихвастнул, но, как полагает Лысенко, едва ли.
Может, в годы разговоров с коллегой Лысенко и – чуть позже – со мной Андрей морально еще не был готов к отъезду. Но сила личности, ее масштаб как раз ведь и состоят в том, чтобы не скиснуть в самых неожиданных и сложных обстоятельствах, а обернуть их себе на пользу. Не прийти бесцеремонно со своим уставом в чужой монастырь, а принять этот устав, в главном оставшись самим собой. Взять лучшее из нового, иностранного, не пожертвовав ничем из родного. И никогда не забывать о том, что слава не отменяет воспитания. Только так можно добиться того, чтобы тебя уважали все – вне зависимости от национальности и гражданства. Только так, а не с помощью одного лишь футбольного таланта можно стать Андреем Шевченко.
Мой коллега и соавтор этой книги Артем Франков рассказал, что в феврале 2000-го «Динамо» приехало на товарищеские матчи в Милан, и Шева тогда мимоходом бросил очень многозначительную фразу, которая много прояснила в самой сути футбола и отношения к нему в разных странах и разных школах: «Оказывается, можно и играть, и тренироваться, и жить успевать…»
Ясно, что имел в виду Андрей: жить не в совково-футбольном смысле (выпивать и закусывать отечественные игроки прекрасно успевают), а в полноценном цивилизованном смысле. Все в этой жизни надо делать вовремя. Шевченко, уехав без малого в 23 на Апеннины, сделал это, пожалуй, в идеальный момент. За три сезона взяв максимум у Лобановского, он уже был абсолютно готов к новому футболу – а в Италии открыл для себя и новую жизнь. И понял, что одно другому совсем не мешает, и наша присказка: «Если водка мешает работе – брось работу» – откуда-то из дремучего Советского Союза. Можно ведь получать удовольствие от жизни, вовсе не заправляясь горючим до состояния «в вашем алкоголе крови не обнаружено», чего по сей день не понимают многие молодые футболисты. И в жизни на самом деле есть столько разнообразных, развивающих тебя как личность интересов… Как у Розенбаума: «Плывет с акулами Макар – и значит, мы живы!»
И ведь не отвлекла вся эта разнообразная палитра новой жизни Шеву от футбола! Альберто Дзаккерони, рассказывают, вынужден был силой заставлять Андрея уходить с тренировочного поля: после Лобановского ему не хватало нагрузок, и он старался дать их себе сам. Более того, рвался играть все матчи всех турниров без исключения, выдавать по 180 минут в неделю на максимуме: сил-то – невпроворот…
Использовать его сначала Дзаккерони, а там и сменивший его Карло Анчелотти (о коротких отрезках Чезаре Мальдини и Фатиха Терима говорить не приходится; турецкий «Император» – тот вообще втиснулся между итальянскими специалистами на каких-то пять месяцев, которые поклонникам «Милана» не особенно хочется вспоминать), кстати, стали совсем иначе, чем Лобановский. В Киеве Шевченко – согласно классическим канонам мэтра об универсализме – и в обороне постоянно отрабатывал, и в коллективном прессинге непременно участвовал. «Дзак», главный тренер «Милана», при котором Андрей впервые появился в команде – не знаю уж, по наитию или осознанно – сделал из него «наконечник копья» в чистом виде, и Лобановский, возглавивший к тому времени сборную Украины, сильно по этому поводу переживал: мол, не тот стал Шева в сборную приезжать, и такое узкое использование обедняет его как игрока, снижает КПД.