– Я оставила карточку в ящике тумбочки. Она мне не нужна. И я не вернусь – это мое окончательное решение.
– Что ж, посмотрим…
Продолжать разговор не имело смысла, убрав телефон в сумку, я направилась к кассе. Рука, еще недавно сжимавшая мобильник, дрожала, нервы дребезжали, но я чувствовала себя гораздо свободнее, чем еще пять минут назад. «Помни, Анастасия, я жду, когда ты станешь очень сильной», – вспыхнули в мозгу слова Клима.
«Может, этот день уже наступил? – подумала я, испытывая горечь, мне захотелось разрыдаться прямо в магазине. – Это не ваше дело, сильная я или нет!»
Глава 12 Кто ты, незнакомец?
Бабушка больше не звонила, видимо, она полагала, что очень скоро костлявая рука голода протянется к моему горлу и… сожмет его! Но Мария Ильинична приготовила на завтрак сырники с малиновым соусом и заставила меня их съесть. «Когда Симка была маленькая, она вечно отказывалась от творога, зато теперь лопает сырники за троих!»
– Очень вкусно, – честно сказала я, делая глоток горячего сладкого чая.
Первые полчаса в университете прошли трудновато, все думалось, что буквально каждый знает, что я покинула дом Ланье, но студенческая жизнь шла своим чередом, и никому до меня не было никакого дела.
– Не могу это учить! – Симка захлопнула учебник, села на подоконник и тяжело вздохнула. – История экономики не должна быть такой тягучей и нудной. Как жить, как жить дальше… – сморщив нос, она посмотрела в окно и тихо добавила: – Скоро зима, грустно как-то.
Я не успела ничего ответить, на этаже показалась Елизавета Акимова, что заставило меня задержать на ней взгляд.
– Только ее здесь не хватало, – простонала Симка. – Принесла же нелегкая.
Лиза была одета в коричневых тонах: узкие брюки и тонкий свитер с кожаными вставками. Она, как всегда, выглядела великолепно, но только на лице не наблюдалось привычного спокойного высокомерия – ненависть и презрение горели в ее глазах.
– Не помешаю? Не волнуйтесь, я не отниму много времени.
– А мы ничем особенно и не заняты, – пожала плечами Симка, склонив голову набок. – Что нужно-то?
– Тебя эта тема не касается, – с едкой улыбкой ответила Лиза и тряхнула копной роскошных волос, – но можешь поприсутствовать при нашем разговоре, – она кивнула на меня. – Вдруг и тебе, Сима, когда-нибудь пригодится… Я считаю, что каждый должен знать, где его место.
Лиза одарила нас усмешкой и сфокусировала взгляд на мне.
– Очень интересно, – спрыгивая с подоконника, сказала Симка.
Сохраняя молчание, я пыталась угадать, о чем пойдет речь. Вариантов было несколько, и ни один из них не радовал, я не хотела обсуждать с кем-либо ни свои поступки, ни… еще что-то. Возможно, Лиза узнала о моем побеге и собиралась позлорадствовать, мол, ты в этот дом попала случайно, но теперь-то справедливость восторжествовала. Или… Я гнала прочь мысли о дне рождения Матвеева, однако вполне могло быть, что мне собирались устроить сцену ревности. «В духе мексиканских сериалов», – приободрила я себя и задержала дыхание. «Я возвращаюсь с вечеринки, давай, просыпайся, мы могли бы встретиться сейчас, ау-у…» Воспоминание обожгло сердце, я подняла голову и проткнула Лизу взглядом.
– Я никогда не опущусь до ревности, – начала она с едкой улыбкой. – Но мне не нравится, когда кто-то… – Лиза выдержала паузу, пропитанную ядом: – Зарится на чужое, а точнее – на мое. Добрые люди рассказали мне о том, что было на дне рождения Макса после того, как я уехала…
– Мы здорово повеселились, – встряла Симка, «расправляя крылья коршуна».
– Да, время пролетело незаметно, – согласилась я, изображая непринужденность.
– Не сомневаюсь. – Лиза засмеялась, подняла руку, убрала прядь от лица и посмотрела на свой идеальный маникюр. Наверное, глядя на бордовый лак и удлиненные овальные ногти, она представляла, как с удовольствием сдерет с меня кожу, если я еще хоть раз окажусь рядом с Шелаевым. К чему сомнения? Темой разговора был Клим. – Мужчины иногда танцуют с серыми мышками, почему бы и нет? Но серые мышки не должны обольщаться на свой счет.
– Ты сейчас о ком? – спросила я, приподнимая брови.
– О тебе, – процедила Лиза. – Не приближайся к Климу, и у тебя не будет проблем.
– А можно я к нему стану приближаться, – жалобно взмолилась Симка, сцепив руки перед собой. – Шелаев мне очень понравился, он… м-м-м… возбудительный. Думаю, ты и сама это знаешь, а то бы не боялась так, что Клим тебя скоро бросит.
– Тебя не спрашивают!
Я бы очень хотела иметь уверенность и колкость Симки, но это был не тот случай… Мгновенно почувствовав глубокую ноющую боль в душе, я мысленно понеслась в ресторан: Клим вкусно пах, терся щекой о мою щеку, прижимал меня к себе, улыбался… А потом его пригласила я…
Его квартира, первый поцелуй и мой ответ на него, двуспальная кровать, часы, бретелька лифчика опускается с плеча… Я чуть не обхватила себя руками, чуть не оттолкнула Лизу и не понеслась прочь!
– Но ты же разрешила мне поприсутствовать, – ехидно ответила Симка и широко улыбнулась. Видя мое смятение, она отчаянно старалась переключить внимание на себя, давала мне передышку.
– Не думаю, что я нуждаюсь в твоем совете, – произнесла я вроде спокойно. – С кем хочу, с тем и танцую.
– Женщины делятся на две категории, – Лиза усмехнулась. – Одни вечно скачут вокруг мужчин, а другие позволяют мужчинам скакать вокруг них. Клим мой, заруби это на носу. Хватит виснуть на нем, ты не можешь быть ему интересна, потому что ничего из себя не представляешь. Просто громкая фамилия – Ланье, и все.
Лиза презрительно скривила губы, развернулась и застучала десятисантиметровыми каблуками, направляясь к лестнице.
– Ревнует, – с явным удовлетворением подвела итог Симка и счастливо вздохнула. – Нет между ними ничего, вот точно говорю. Счастьем она не светится, да и не сравнить, как Шелаев смотрит на тебя и как на нее.
– А как он на меня смотрит? – В ушах прогремела барабанная дробь.
– Хорошо и… загадочно, – Симка утвердительно кивнула.
– Я тебе не все рассказала…
Подойдя к окну, теперь я села на подоконник и погрузилась в глубокую задумчивость. Лиза действительно не светилась счастьем, но, возможно, таким людям и не дано светиться, это не значит, что они не могут испытывать определенные… чувства…
– Слушаю тебя внимательно, – Симка подошла ко мне и села рядом. – Честно говоря, я сейчас волнуюсь, боюсь услышать что-нибудь ужасное.
Качнув ногами, посмотрев сначала направо, а затем налево, я тихо произнесла:
– После того как Эдита Павловна меня ударила, я решила ей отомстить и поехала к Климу домой…
Симка медленно повернула голову и замерла, впитывая каждое слово. Очень тихо и кратко я рассказала ей всю правду, несколько подтерев из истории свои невероятные и необъяснимые впечатления, а также то, что у меня не получается забыть те прикосновения и тело иногда предательски зовет их…
– Он не любит ее, понимаешь? Вообще не любит, – выдохнула Симка, как только я замолчала. – Даже если Шелаев не прочь позлить твою бабушку, он ни за что не станет рисковать ради этого отношениями с любимой женщиной! Ты была бы ему просто не нужна и не интересна. Я вот только в такую любовь и верю!
– Может, у него другая любовь, – возразила я.
– Какая?
– Ну, удобная, практичная…
– Ты в такую веришь?
– Вообще-то нет.
– У меня голова кругом, – честно призналась Симка и спросила осторожно: – Ты жалеешь о том, что поехала к Шелаеву домой? Если бы сейчас можно было все исправить, ты бы поступила так?
Вопросы зависли в воздухе. Дрожа и звеня, они висели несколько секунд, а потом двинулись ко мне, прошли сквозь кожу и устремились в самое сердце. Вопросы были катастрофические, но я это поняла не сразу, а только тогда, когда первое «Нет!», вспыхнув, рассыпалось в пыль.
– Я бы не поехала, – ответила я и закрыла лицо руками. – Я бы не поехала, – повторила я, ощущая во всем теле немыслимую, удушающую тоску. Разум еще сопротивлялся, он закрывал двери и окна, зашторивал их, размахивал руками, отрицал и отгораживался стеной, но душа горела и требовала признания: «Мне бесконечно плохо. И нет покоя. Потому что тогда было слишком хорошо…»
– Конец света, – сказала Симка, и я с ней согласилась.
* * *Вернувшись в квартиру Марии Ильиничны, отвоевав право на выгул пуделей и выполнив эту миссию достойно, я устроилась на кровати с мобильным телефоном и набрала номер Нины Филипповны. «Я ушла из дома Ланье, но вы не волнуйтесь, ничего страшного не случилось, я тоже решила стать самостоятельной». Приблизительно такую речь я произнесла спокойно и даже оптимистично. Тетя сказала, что не удивлена, и сразу предложила помощь. Она спросила, пью ли я таблетки, пришлось честно ответить, что нет, на что Нина Филипповна тяжело вздохнула и пообещала пожаловаться мужу. Я улыбнулась, представляя, как Лев Александрович громоподобно ругает меня и грозит приехать с проверкой.
От помощи я отказалась, но пообещала: если мне хоть что-нибудь понадобится, я непременно сообщу об этом. Потом я поведала о мировой Симкиной прабабушке и о Матвееве. А также о звонке Эдиты Павловны.
– Как жаль, как бесконечно жаль, – произнесла Нина Филипповна, – все могло быть иначе, но мама, боюсь, никогда уже этого не поймет. Из-за чего она вышла из себя?
– Я согласилась на танец с Шелаевым, – ответила я.
– У Клима с Матвеевым много общего, не зря они дружны, – скорее себе, чем мне, сказала Нина Филипповна.
– А что же между ними общего?
– Они настоящие мужчины, и, пожалуй, этим все сказано.
После разговора с тетей я еще долго повторяла ее последнюю фразу, было странно, что Нина Филипповна такого высокого мнения о Климе. То есть он, конечно, мужчина, и… безусловно настоящий. Нет, не то… Его нельзя, категорически нельзя сравнивать с Матвеевым, они разные!
Но мне всегда казалась удивительной их дружба. Разве Максим стал бы дружить с недостойным человеком? Невозможно представить такое. Значит…
Взяв в руки мобильный телефон, открыв контакты, отыскав имя «Клим», я долго сидела и смотрела на номер, просто так.
Наверное, ему неважно то, что случилось между нами, ему все равно, как я живу теперь, он сейчас с Акимовой, и, похоже, эта мука для меня никогда не закончится.
Звонок Леры вывел меня из пограничного состояния между жизнью и смертью, вздрогнув, посмотрев на экран телефона, я возвела глаза к потолку и попросила об избавлении, но, к сожалению, не было силы, способной остановить мою двоюродную сестру.
– Ты правда ушла из дома? – изумленно спросила она, как только я ответила на вызов.
– Ты же наверняка подслушала, так зачем спрашиваешь?
– Бабушка разговаривала с мамой и сказала, что ты оставила записку.
– Да, я ушла, скорее всего, мы больше не увидимся. Пока, – я сделала попытку закончить «дружественную беседу», но это не получилось.
– Подожди! Ты планируешь вернуться в деревню? Совсем ненормальная? Опять собираешься доить коров? – Голос Леры был переполнен изумлением. – Я, конечно, много дурочек видела, но такой, как ты, больше нет.
– Я остаюсь в Москве, – нарочно легко ответила я. – Собираюсь работать и учиться.
– А где ты сейчас живешь?..
– Неважно.
Некоторое время Лера молчала, а потом буквально взвилась, у меня зазвенело в ухе от ее крика:
– Ты не проживешь без бабушки и дня! Ты должна вернуться, если не хочешь, чтобы твоя жизнь превратилась в кошмар!
Невероятно, но Лера завидовала даже моей свободе, и, возможно, ее беспокоило, что я стану счастливой вдали от дома Ланье, а с этим смириться совершенно невозможно.
– Не волнуйся, я справлюсь.
– Бабушка говорит, что скоро ты сама прибежишь обратно, она называет тебя самонадеянной, своевольной и неблагодарной. Ведь одно дело устраивать показательные выступления и совсем другое – очутиться на улице, просить милостыню и еле сводить концы с концами. Как там тебе живется, Анастаси-и-и-я? – насмешливо пропела Лера.
– Спасибо, все в порядке, завтра выхожу на работу. Извини, мне некогда, я сейчас иду в ресторан… Пока, – прервав разговор, я улыбнулась и принялась сверлить взглядом мобильник, я не сомневалась, после таких заявлений на Леру обрушится огромная волна любопытства. И не ошиблась, мой номер она набрала еще три раза, а затем прислала эсэмэску: «Все равно прибежишь к бабушке как миленькая! Кем ты будешь работать и где??» Но я отвечать не стала – меня ждала Симка.
* * *По дороге в «Берег» я пыталась хладнокровно проанализировать свои отношения с Шелаевым. Мне казалось, если разложить последний год по полочкам, то появится ясность, которая и поможет объяснить мое состояние. Есть же объяснение нервозности, волнению, отчаянию, тоске?..
Я никогда не относилась к Климу положительно, он никогда не общался со мной серьезно.
Я не испытывала к нему даже капли влечения, он рассматривал меня исключительно как средство для мести и ни в чем себе не отказывал (в смысле, у него было много женщин, во всяком случае, так говорила Лера).
Я не стремилась к нашим встречам, Клим иногда нарочно возникал поблизости, но только с целью посмеяться надо мной.
Я поехала к нему, потому что тоже хотела отомстить, а еще, наверное, потому, что испытывала острую потребность в каком-нибудь кошмаре… Поехала, чтобы забыть случившееся в доме Ланье и переключиться на другую катастрофу… Худшую. Да, рассудок мой был в тот момент явно воспален и опух, отрицать это глупо.
Дальше хладнокровие дало сбой, но я все же дотянула главную мысль до конца: между нами ничего нет, совершенно неважно, что думает Клим обо мне, он сам по себе, а я сама по себе. И если мы все же когда-нибудь встретимся, самое лучшее – вести себя как всегда, словно ничего не произошло, словно он не обнимал меня и не целовал, словно я не отвечала и не желала большего…
Распахнув дверь ресторана «Берег» я закрыла глаза и дала возможность музыке, несущейся громким бешеным ритмом по залу, проникнуть в голову и заполнить мозг (бесполезно раскладывать по полочкам то, что хоть как-то связано с Шелаевым). Почувствовав неимоверное облегчение, я устремилась к Симке, устроившейся на диване в углу и уже попивающей какой-то коктейль.
– Давай что-нибудь заказывай, – предложила она и добавила: – Надеюсь, Акимова здесь не появится, сегодня в нашей жизни ее было слишком много.
– Я возьму только кофе, нет аппетита.
– У меня тоже его нет, и я пью коктейль, – Симка, оглядевшись, кивнула на барную стойку. – Половина наших здесь.
Через полчаса я несколько размякла и принялась думать о хорошем: о предстоящей работе, о столь долгожданной самостоятельности, о ребенке Нины Филипповны, о том, что теперь могу беспрепятственно встречаться с тетей и общаться с ней столько, сколько захочу. И больше никто не станет спрашивать, где я была.
– Я, пожалуй, пойду потанцую. Ты не хочешь? – спросила Симка, пристраивая сумку поудобнее рядом с диванными подушками.
– Пока нет, может, позже.
– Завтра ты начнешь работать у Матвеева. Здорово. Интересно, что скажет твоя бабушка, когда узнает?
– Не представляю. – Я посмотрела на Симку и повторила: – Не представляю.
– Внучка Эдиты Павловны Ланье за прилавком. Новость года!
– Лера точно упадет в обморок, – с улыбкой ответила я, и в этом не было никаких сомнений.
Симка, поднявшись, направилась к барной стойке, но на полпути остановилась, обернулась, посмотрела на меня, помедлила и зашагала обратно. В ней явно произошли перемены: походка потеряла легкость, левой рукой она схватилась за правый локоть, уголки губ опустились, глаза потухли. За короткий промежуток времени она стала совсем другой – напряженной и, пожалуй, расстроенной. За годы нашей дружбы я видела Симку разной: и веселой, и грустной, и сердитой, и даже гневной, но такой… Такой я ее видела впервые. Будто из подруги ушла весна, которая всегда наполняла каждую клеточку тела. Я нахмурилась и отложила папку меню в сторону, беспокойство подкатило к горлу, даже сердце стало стучать чаще. Что случилось?
Симка села на свое место, нервно побарабанила пальцами по столу и произнесла:
– Я хочу тебе кое-что рассказать. Только, пожалуйста, не задавай вопросов, вообще ничего не говори. Потом как-нибудь… Обещай.
– Обещаю.
Глядя на Симку, я не могла ожидать хорошей новости. Подруга часто моргала, будто в глаза ей попали противные песчинки, губы побелели, пальцы сжались. Я чуть не вскрикнула: «Немедленно говори!» – чтобы узнать правду и пожалеть, успокоить… Еще несколько минут назад она была совсем другой… Это же моя Симка, что с ней?!
– Я его люблю, – сказала она, и из глаз хлынули слезы. – Я его очень сильно люблю. Борюсь с собой каждый день, стараюсь улыбаться и веселиться как обычно, но я его люблю, и это не проходит… Уже давно… наверное, с первой встречи… тогда… на вашем балу… Как-то по нарастающей получилось. – Симка вытерла ладонью слезы и всхлипнула. – Я все твердила себе, что глупости, ерунда, и я вообще никогда никого не полюблю, не может со мной такое произойти, я другая… неправильная! У всех кругом чувства, свидания, а мне не надо… Но я запоминаю каждое его слово, чем дальше, тем труднее с ним разговаривать, хотя, может, мы с ним и не увидимся больше… Как жить, если мы с ним больше не увидимся? – Губы Симки задрожали, она посмотрела мне в глаза. – Я люблю Матвеева, но кто я и кто он! Разве у меня есть хотя бы один шанс? Пусть маленький… Что мне сделать?.. Как немного приблизиться к нему?.. Вдруг у него есть женщина? У него наверняка она есть… Где взять этот маленький шанс? Где? Если я с ним заговариваю, то он отвечает коротко и сдержанно, я для него безликая или обыкновенная… Так трудно прятаться за шутки и смех. Но если не прятаться, тогда еще хуже…
Симка взяла бумажную салфетку, вытерла слезы, высморкалась и опять всхлипнула. Кровь постепенно возвращалась к ее лицу – щеки порозовели.