ПРИГЛАСИТЕ ЙОДЖИ БЕРРУ
Многие свои выступления я заканчиваю рекомендацией слушателям: «На вашу следующую встречу пригласите Йоджи Берру».
Эти слова всегда вызывают в зале шок. Произнося их, я заранее знаю, что обо мне подумают: «Этот человек интервьюировал президентов и глав иностранных государств. Промышленных магнатов. Величайших звезд спорта, театра и кино. Нейрохирургов. Астронавтов. И он нам советует пригласить какого-то там Йоджи Берру?»
Но на это есть причина. Йоджи – мудрый человек. Он говорит афоризмами; на первый взгляд они бессмысленны, но в конечном счете каждый из них содержит неопровержимую истину.
Вот несколько примеров, объясняющих, почему Йоджи включен в мой список звезд ораторского искусства.
На протяжении своей карьеры игрока бейсбольной команды Yankees Йоджи сыграл более двухсот пятидесяти игр в дальней части поля. Стадион Yankees прославился своим плохим освещением и тенями, которые ложатся на поле, особенно во время игр «Всемирной серии» в сентябре и октябре, когда дни становятся короче. Из-за этих теней левые крайние игроки могут не заметить, как мяч отлетает от биты, и поймать его становится очень трудно.
Однажды, после того как Йоджи сыграл за левого крайнего в конце сезона, репортер спросил, каково его мнение об освещении стадиона. Йоджи ответил: «Там рано становится поздно».
Ни один гений – ни один другой гений – не смог бы ответить так точно. Этот ответ прост и лишен технических подробностей – на первый взгляд, он лишен даже логики, но он краток, общедоступен и понятен. В моих глазах это делает Йоджи лучшим мастером слова, чем многих, кто разразился бы куда более пространным и сложным ответом.
Когда Йоджи стал менеджером Yankees в 1964 году, другой репортер спросил его, что нужно для создания хорошей бейсбольной команды. Йоджи ответил: «Хорошие игроки». С этим согласится любой мало-мальски знакомый с бейсболом человек, а Йоджи сумел все выразить в двух словах.
Кто-то спросил его, каков его основной жизненный принцип, и Йоджи ответил: «Если оказался перед выбором – выбирай».
А вот еще из моих любимых «йоджизмов»: кто-то спросил Йоджи, который час, а он ответил: «Вы имеете в виду сей час?» Йоджи мог бы нажить целое состояние публичными выступлениями, только ему этого не нужно. Он лучше поиграет в гольф.
11 Жестокая и необычная кара – как выжить на телевидении и радио
Как брать и давать интервью
Пять советов для выступающих по телевидению и радио
Как превратить плохие новости в хорошие
Уроки дебатов между Гором и Перо
Если вы будете удачно выступать перед публикой, следующее, что может выпасть на вашу долю, – это приглашение выступить по радио или телевидению. Не паникуйте. Приемы, описанные в этой книге, обеспечат вам успех и в эфире. В этой главе я расскажу о моем взгляде на общение перед телекамерой, о нескольких случаях из моей практики телеведущего и об общих замечаниях относительно электронной прессы, которые следует иметь в виду.
МОЙ ПОДХОД К ОБЩЕНИЮ В ЭФИРЕ
Свое ежевечернее ток-шоу на CNN я считаю разговором, который волей случая происходит перед телекамерой. Я не считаю нужным провоцировать конфликты. В отличие от некоторых других телеведущих, например Сэма Дональдсона, я не считаю, что для получения серьезных, веских ответов нужно обязательно налетать на собеседника коршуном и вещать прокурорским тоном. Я предпочитаю создать непринужденную обстановку, расположить гостя к себе и таким образом провести интервью, которое и зрелищно, и содержательно.
Если интервью ни о чем не расскажет людям, от этого не будет проку ни мне, ни моему гостю – значит, оно должно быть содержательным. А содержательным оно может быть только в том случае, если оно интересно, иначе зрители переключат телевизор на другой канал. Я уже упоминал в этой книге свое интервью с Дэном Квейлом, во время которого он заявил, что поддержал бы свою дочь, если бы она решила сделать аборт. Как я сказал, ключ к успеху тогда заключался в том, что я внимательно слушал собеседника.
Однако не менее важно было и то, что я сумел получить сенсационный ответ таким образом, что ни он, ни я не оказались в ложном положении. Ваша настойчивость и вместе с тем тактичность, умение задать вопрос именно так, чтобы не смутить интервьюируемого, в результате помогут вам получить от него ответ.
Подобный опыт был у меня с Джо Димаджио-младшим. Я тогда работал на радиостанции в Майами и вел свое ток-шоу с борта плавучего ночного клуба Surfside-б, когда в зал вошел Джо-младший с другом. Я интервьюировал диск-жокея клуба Билла Хартека. После того как я взял у него интервью, ко мне подошел Джо-младший, и мы полчаса говорили о том, каково ему жить, будучи сыном и тезкой одного из самых знаменитых людей в Америке. По ходу разговора мы логически и вполне естественно подошли к теме его взаимоотношений с отцом. Наконец я задал ему самый серьезный вопрос, который только можно задать человеку относительно его родителей:
– Вы любите своего отца?
Джо-младший надолго задумался:
– Мне нравится то, что он сделал.
– А его вы любите?
Снова молчание, и потом:
– Я его не знаю.
Не сомневаюсь, Джо тоже есть что рассказать о своих взаимоотношениях с сыном. Если бы он пришел ко мне в студию, я бы дал ему такую возможность, но, зная, что Джо наотрез отказывается говорить о своей личной жизни, я не сомневаюсь, что он отклонил бы такое приглашение.
Если бы вопрос об отце был первым, который я задал Джо Димаджио-младшему, он вероятнее всего дал бы на него стандартный ответ, что-нибудь вроде: «Ну конечно!» Но когда я тактично подвел его к этому вопросу в ходе разумной и деликатной беседы, он, не будучи скованным, дал более честный и острый ответ.
Я никогда не боялся задавать вопросы, которые другим могли бы показаться просто глупыми, если мне казалось, что это заинтересует зрителей. Я на глазах всего мира задавал такие вопросы, каких никогда бы не задали Разер, Брокау и Дженнингс. Во время президентской кампании 1992 года я спросил президента Буша: «Вам не нравится Билл Клинтон?» Многие профессиональные журналисты заметили бы, что этот вопрос не имеет никакого отношения к президентской кампании, но дело можно было представить таким образом, что он имел к ней самое прямое отношение, поскольку выявлял человеческий фактор – отношение одного человека к другому – у человека, занимавшего самый высокий пост в стране.
Все мы люди, в том числе и те, кому удалось стать президентом, и такой вопрос наверняка задали бы люди, сидящие перед телевизорами, поэтому задал его и я.
Я также спросил Ричарда Никсона: «Не бывает ли у вас странных ощущений, когда вы проезжаете мимо Уотергейта[38]?» Когда я в последний раз интервьюировал президента Рейгана, я спросил его, каково ему было оказаться под дулом пистолета Джона Хинкли. Возможно, другой репортер задал бы ему другой вопрос о покушении 30 марта 1981 года, но готов держать пари, что многих интересовало именно то, о чем я спросил.
Эдвард Беннет Уильяме, прославившийся своей готовностью браться за самые сложные дела, говорил мне, что заранее знает ответ на любой вопрос, который он задает в зале суда, однако зал суда – не совсем обычное место для общения, а адвокаты не любят сюрпризов. На своем ток-шоу я никогда не задаю сознательно вопросов, ответы на которые мне уже известны. Я хочу реагировать на слова гостя своей студии так же, как аудитория, но, если я заранее буду знать ответ, естественной реакции не получится.
ЕСЛИ ЖЕРТВА ВЫ
Скорее всего впервые в жизни вы будете принимать участие в ток-шоу в качестве интервьюируемого, а не ведущего. Опять-таки вспомните бойскаутский девиз и будьте готовы. Секрет успеха любого интервью – уверенность в том, что ситуацию держите под контролем вы, а не кто-то другой, независимо от того, берут у вас интервью для газеты на месте вашей работы или вы находитесь в телестудии.
Ситуацию можно контролировать лишь в том случае, когда вы будете уверены, что досконально знаете тему интервью, и напомните себе, что знаете об этом больше, чем тот, кто сидит напротив вас. Если это интервью для газеты или программы новостей, не забудьте: ни один параграф Конституции Соединенных Штатов не требует от вас ни отвечать на любой вопрос, ни сообщать все подробности, которые хотел бы знать интервьюер, ни даже давать интервью вообще. А кроме того, здесь, как и во многих других случаях, можно добиться успеха, переведя беседу с помощью шутки на другую тему.
Никто не может принудить вас отвечать на чьи-либо вопросы, в том числе и мои, если только вы не даете свидетельские показания в суде. Но даже давая показания в суде, вы можете чего-то не припомнить; если вы нервничаете, это не должно привести к тому, что вы дадите ответ, который впоследствии будет опровергнут вашими же словами или словами других людей. Если вы чего-то не помните, так и скажите. Никто не посадит вас в тюрьму за то, что вы что-то забыли. Если вас где-то не было, так и скажите. Но не забудьте и другое: если вы там были и говорите, что вас не было, вы напрашиваетесь на неприятности – публичный позор или, хуже того, наказание по всей строгости закона. Как это ни банально, рекомендую вам всегда говорить правду – и ни в коем случае не бойтесь сказать, что вы чего-то не помните, если это правда.
Если вас интервьюируют в какой-либо другой обстановке, включая интервью средствам массовой информации, не беспокойтесь насчет каверзных вопросов. Если вопрос по той или иной уважительной причине вам не нравится, у вас есть немало способов уклониться от ответа, даже если вы участвуете в передаче «Ларри Кинг в прямом эфире». Служащие корпораций, правительственные чиновники, знаменитости и даже мои собственные коллеги на радио и телевидении применяют следующие способы уклонения от ответа на вопрос:
• «Отвечать на этот вопрос в данный момент будет для меня преждевременно».
• «Я не в состоянии ответить на этот вопрос, поскольку я еще не видел отчета».
• «Данный инцидент стал предметом судебного процесса, и поэтому я не могу его прокомментировать».
• «Мы уже начали расследование и в ближайшем будущем опубликуем исчерпывающий доклад».
• «Этот вопрос содержит предположение, а строить предположения – не моя стихия».
В наше время один из наихудших ответов в газетном или телеинтервью – «без комментариев». Раньше такой ответ действовал, хотя и не слишком хорошо, но теперь он утратил всякую силу. Для нашего падкого на сенсации общества, где общественное мнение, во всяком случае у пугающе значительной части населения, формируют бульварные газеты, «без комментариев» обозначает косвенное признание собственной виновности: «Если бы он не был виновен, он бы не сказал «без комментариев», он бы ответил на вопрос». Теперь эти слова услышишь разве что в плохом фильме или телесериале.
А если вы заранее знаете, что попадете в неловкое положение, но другого выхода нет? Что тогда?
Ответ один – будьте честными. Пример – тайленол[39].
Когда в восьмидесятые годы стало известно, что ненайденный злоумышленник подложил в капсулы с тайленолом цианистый калий, производитель этого лекарства компания Johnson & Johnson не стала пытаться преуменьшить значение происшедшего или замять скандал.
Служащие этой фирмы вышли к телевизионным камерам и принесли американским потребителям свои извинения. Их стратегия связей с общественностью по существу нарушала все сложившиеся в этой сфере принципы. Они сказали правду: «Это ужасное событие произошло, но наша продукция по-прежнему не представляет ни для кого опасности, мы приняли дополнительные чрезвычайные меры, чтобы свести к минимуму возможность повторения подобного в будущем, и вы можете и дальше покупать тайленол, ничего не боясь».
В результате вера в продукцию фирмы была восстановлена и компания Johnson & Johnson завоевала уважение всей страны за свою честность и прямоту.
Так же поступил Джон Кеннеди. Когда вторжение на Кубу в заливе Кочинос в 1961 году окончилось военным фиаско и унижением страны[40], Кеннеди взял все на себя. Он мог бы сказать, что унаследовал операцию, подготовка которой началась в последние месяцы правления Эйзенхауэра, или свалить вину на разведку, однако он так не поступил. Он просто сказал, что несет за все полную ответственность. Аналогичным образом поступила генеральный прокурор штата Техас Рено после трагедии с сектой «Ветвь Давидова» в городе Уэйко, случившейся всего лишь через несколько месяцев после ее вступления в должность[41]. Возможно, вам очень не понравились обе эти истории, однако вы не можете отрицать, что они нашли в себе силы взять на себя ответственность – и завоевали всеобщее уважение за свою искренность.
Лучше всего умеют вилять и заметать следы во время интервью офицеры наших вооруженных сил. Военная авиация уже давно, причем раз и навсегда, проинструктировала офицеров по связям с общественностью: если в мирное время происходит авария, местное военное информационное бюро должно немедленно выступить с заявлением из двух пунктов:
1. Это был обычный учебный полет.
2. Для расследования создается комиссия из офицеров высшего звена.
Оба пункта вполне правдоподобны, и, если такое заявление опубликовано немедленно, ВВС получают положительный имидж ответственной организации, понимающей, что публика имеет право знать о происшедшем. В то же время эти два пункта отводят от ВВС любые обвинения и подозрения, и командование получает драгоценный тайм-аут до тех пор, пока оно даст себе труд начать расследование.
ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ В ВАШЕМ АРСЕНАЛЕ
Вот еще пять сформулированных на основе моего собственного опыта и бесед с другими радио – и тележурналистами советов, которые помогут вам выжить и преуспеть на радио и телевидении:
1. Держитесь так, как вам удобно.
2. Будьте в курсе текущих событий.
3. Не думайте о плохом.
4. Считайте, что радио и телевидение – это примерно одно и то же.
5. Работайте над тем, что нужно выгодно подать, – голосом, дикцией, а если речь идет о телевидении – внешностью.
Держитесь так, как вам удобно. Один из секретов успешной «подачи» себя, а также своей фирмы или организации по радио и телевидению – это всегда держаться так, чтобы вам было удобно. Если вы не хотите давать интервью, не давайте. Если кто-нибудь сует вам в зубы микрофон при выходе из конференц-зала, воспользуйтесь одним из предложенных мною ответов. Последуйте совету, который когда-то давал Джекки Глизон: «Я хочу, чтобы мое дело было мне в радость. Я не желаю, чтобы мне казалось, будто я работаю».
Если тема вызывает у вас неловкость или вы ощущаете, что недостаточно знаете о ней, откажитесь от интервью. Пошлите туда кого-нибудь другого. Или просто скажите им, что они ошиблись номером.
Будьте в курсе. Оставайтесь молодым в том смысле, что вы должны быть в курсе текущих событий. Знайте, какие телепередачи и кинофильмы сейчас популярны, кто сейчас любимые певцы и актеры. Не обязательно быть знакомым на уровне эксперта с последними новостями дня и сенсациями, которые на устах у журналистов, но иметь об этом хотя бы поверхностное представление необходимо. Когда я был подростком, юношей и молодым человеком, знаменитостями были люди вроде Фрэнка Синатры, Гленна Миллера, Джо Димаджио и Франклина Рузвельта. Но по мере того как я взрослел, менялись и имена, и времена. Вскоре мы уже говорили о Джекки Робинсоне[42] и Дуайте Эйзенхауэре, потом о Джоне Кеннеди и Элвисе. Теперь нужно знать, кто такие Том Круз[43] и Розанна Арнольд[44]. Вместо битников и стиляг моей юности мне теперь нужно кое-что знать о рок – и даже рэп-музыке. Она мне может не нравиться, но я должен знать о ее существовании.
В пятидесятые и позже нам нужно было кое-что знать о холодной войне. Теперь нам необходимо знать об ее окончании. Раньше от нас требовалось быть осведомленными о Советском Союзе. Теперь нам нужно быть способными сказать хотя бы несколько слов о Боснии.
Вот, в частности, почему президент Клинтон стал выступать на одной из самых популярных музыкальных программ кабельного телевидения MTV[45]. Клинтон выступает на этой телестанции не только для того, чтобы быть в курсе текущих событий, но и для того, чтобы показать, что он действительно в курсе дел американской молодежи, показать, что ему известны ее интересы и вкусы, а также их родителей, которые обладают правом голоса.
Избегайте мыслей о плохом. Не беспокойтесь о плохом, о том, что у вас что-то не получится. Если вы сосредоточитесь на этом, вы действительно будете выглядеть плохо. Старайтесь не забыть: как бы ни были важны для вас и, вероятно, для многих других ваше выступление в этой передаче или ваши ответы на вопросы этого интервью, они скорее всего не изменят хода развития цивилизации.
Джону Левенштейну, талантливому бейсболисту, который сейчас, после шестнадцати лет блестящей спортивной карьеры, работает телекомментатором, репортер однажды задал вопрос о том, почему он не сумел отбить мяч в решающий момент игры.
Левенштейн, возможно, наиболее оригинальный философ среди бейсболистов после Кейси Стенджела[46] и Йоджи Берры, ответил репортеру:
– Послушайте, в Китае живет миллиард человек, и завтра утром ни один из них не будет иметь представления о том, что я не сумел отбить этот мяч.
Так что не берите в голову.
Относитесь к радио и телевидению одинаково. На телевидении ваша внешность имеет значение, на радио нет. Если не считать этого различия, в остальном к ним, по-моему, следует относиться одинаково. Моя специальность – общение, словесное общение. В течение тридцати семи лет, проведенных на радио, я относился к гостям моей студии точно так же, как и на телевидении. На телевидении камера должна следовать за мной; я за ней не следую. Поскольку на радио внешность не имеет значения, там я часто носил джинсы; на телевидении я себе такого не позволяю. Иногда я обедаю в белой рубашке с галстуком (хотя поверх нее вместо куртки или пиджака может быть надет теплый джемпер с названием команды Dodgers, за которую я болею с 1937 года), затем еду в свою квартиру в Арлингтоне, штат Вирджиния, и переодеваюсь в джинсы, а потом снова надеваю крахмальную рубашку с галстуком и подтяжками для вечернего телешоу.