— А если я усну? А если буду ранен? А если отлучусь куда-нибудь?
— Зашей меня в мешок и вози на крупе своей лошади! — Рагна поперхнулась вином. — Только не ной! Раз я обещала, что приведу тебя к тайнику, значит, так оно и будет!
— Скажи, ты тогда нарочно заперла дверь в подземелье?
— Да! Нарочно! Чтоб всякая дрань не шастала туда-сюда! Но я бы за тобой обязательно вернулась! Тем более что двери не представляют для тебя никаких проблем!
— Замки, но не двери. Это чудо, что я сберег заряд.
— Хватит уже об этом! Я согласилась носить кандалы! — Она загрохотала цепью, которой были скованы ее ноги. — Согласилась сидеть в этой норе безвылазно! Что тебе еще надо?… Тьфу! Вели принести вина!
— Мои раны уже почти зажили. Я начал ходить без посторонней помощи. Скоро мы отправимся в неблизкий и опасный путь. Хотелось бы, чтобы рядом был надежный друг, а не затаившийся враг.
— Ишь, размечтался! — расхохоталась Рагна. — Ничего, говорят, в дороге и волк с собакой сдружатся.
— Скажи, а тебе не страшно? Вдруг я действительно тот, о ком говорит легенда? Тогда получается, что ты станешь наперсницей Губителя Максаров.
— Наперсницей, а не жертвой. Что же тут плохого? Ты думаешь, мне жалко максаров? Отнюдь! И то же самое тебе скажет любой из нас, за исключением, может, одного Карглака. Ну а кроме того, какой из тебя Губитель! Кишка тонка. Сок лозы, прежде чем стать вином, должен перебродить. — Она отсалютовала Окшу пустым кубком. — Чтобы стать максаром, мало им родиться. Надо пройти перевоплощение.
— Думаю, это необязательно, — возразил Окш. — Волк сильнее человека, но не волки истребили людей, а наоборот. Дубина или остро заточенный кусок железа решили этот спор раз и навсегда. Ходят слухи, что древнее оружие могло превратить в горстку пыли или облако пара целый замок. На земле оставались язвы, как на теле человеческом, а на небе зияли прорехи.
— Дождусь я когда-нибудь вина! — Рагна стукнула кубком по столешнице.'Мне уже тошно от твоих дурацких сказок!
— Ладно, не буду теб надоедать. — Окш встал, опираясь на самодельный костыль. — Сиди здесь, только не пытайся звать кого-нибудь на помощь. В замке, кроме нас с тобой, нет ни единой живой души.
— А лошади? — Рагна сразу стала серьезной.
— Парочка лошадей осталась. Я сам ухаживаю за ними. Когда ты собираешься тронуться в путь?
— Как только настанет Черная ночь! — произнесла она нараспев. — Самая черная из черных! Принеси вина, гаденыш!
Это был очень старый мрызл, о чем свидетельствовали седая шерсть на его загривке и множество бородавок на теле.
Это был мрызл очень редкой породы. От всех остальных он отличался не только неимоверной силой и неукротимой свирепостью, но и умением разговаривать. Таких мрызлов максары делали одного на сотню, а то и на тысячу — исключительно для исполнения командирских обязанностей.
Немалых трудов стоило отыскать его, а еще больших — доставить в Страну жестянщиков. Как всегда, решающим фактором оказались деньги. Сейчас мрызл-ветеран, тяжело отдуваясь, трусил между двух всадников — Карглаком и Хавром. Даже в полусогнутом состоянии он превосходил ростом своих сидящих в седлах спутников. Что ни говори, а Стардах был непревзойденным мастером своего дела. Знатоки до сих пор жалели, что его род так нелепо прервался.
— Долго мы еще будем бродить вот так, как слепцы, потерявшие поводыря? — Хавр не мог скрыть своего раздражения.
— Прости, господин, — забормотал мрызл. — Я плохо помню… Нас вели проводники. Была ночь. Но место, где мы пересекли границу, я показал правильно.
— Память у него и в самом деле как дырявый мешок, — подтвердил Карглак. — Как я ни пытаюсь проникнуть в нее, а толком разобрать ничего не могу… Там была какая-то яма? Или каменоломня?
— Да-да, яма! — обрадовался мрызл. — Глубокая яма! А в яме норы. Много нор. Когда мы увозили старика, из них полезли… не знаю кто… Во! — Он лапами изобразил нечто огромное. — Многих наших тогда задавили. Я сам еле спасся.
— Не о рудокопах ли он говорит? — произнес Хавр негромко (мрызл был глуховат и слышал только то, что орали ему в ухо).
— Скорее всего о них, — ответил Карглак. — Хотя сейчас он вспоминает каких-то белых червей.
— Да-да, черви! — невпопад подтвердил мрызл. Меня ранили. Сюда, в бок. Черви завелись. Много червей. Чуть не сдох.
— Ты все время смотришь на карту. Есть там что-нибудь похожее? — спросил Карглак у Хавра.
— На этой карте ничего не разберешь, — хмуро ответил тот. — Тут обозначены только поселки, дороги и, реки. Вы через какую-нибудь реку переправлялись? — повысил он голос, обращаясь к мрызлу.
— Переправлялись. Много раз. Туда шли, переправлялись. Обратно шли, переправлялись, — забубнил мрызл. — Плохо помню. Много забыл.
— Надо искать какого-нибудь знающего Человека, — вздохнул Хавр. — Охотника или землемера. А иначе ничего не выйдет. У этого уродца в голове не мозги, а отруби.
— Да-да, отруби! — Мрызл замахал лапами. — Там мельница рядом была. Мы есть хотели. Давно голодные шли. Муки нет. Хлеба нет. Отруби ели. Мельника ели.
— Вот и еще одна примета, — сказал Хавр. — Глубокая яма, скорее всего искусственного происхождения, рядом с которой находится мельница.
— Сожгли они, наверное, ту мельницу, — буркнул Карглак. — Если мельника сожрали, то и мельницу сожгли. Знаю я эту публику.
— Далеко еще осталось? — уже в который раз спрашивал Окш у Рагны.
— Может, далеко, а может, и близко, — она пожала плечами. — Я почем знаю?
— Но ты ведь утверждала, что хорошо знаешь дорогу! — Окш уже начал терять терпение.
— Дурой была, потому и утверждала! — огрызнулась она. — Я сама здесь не была, понимаешь? Располагаю только тем, что прочла в памяти у мамаши. Но и она сама здесь не бывала. Все, что есть вокруг, она видела так, как это представлялось подземному чудовищу…
— Рудокопу, — подсказал Окш.
— Вот именно, рудокопу… А он, между прочим, был совершенно слеп и пользовался совсем другими органами чувств, чем мы. Общее-то представление об этом месте я имею, но за точность ручаться не могу.
— Ну и дела! — Окш, уже немного освоившийся в седле, потянул поводья, придерживая своего неспокойного конька. — Сколько времени зря потеряли… А ведь приметы довольно ясные. Треугольник, образованный широкой рекой, горной грядой и дорогой.
— Дракон-то этот… Рудокоп то есть… под землей шел. Шкурой своей все на свете ощущал, — пояснила Рагна. — Если влажный песок, значит, река. Если несокрушимый камень, значит, горы. Если скрип и грохот над головой, значит, дорога. А тут, куда ни глянешь, одни гряды эти проклятые! Вон одна, вон другая, вон третья…
— Зато дорог мало, — попытался успокоить ее Окш. — Та, по которой мы едем, наверное, единственная… Эх, была бы у нас карта!
— Эх, было бы у нас счастье! — в тон ему добавила Рагна.
— А как выглядел сам тайник?
— Ого, так я тебе сразу и сказала! — хохотнула Рагна.
— Какие между нами могут быть тайны? Чем раньше я найду завещание, тем быстрее ты получишь свободу.
— И клинок, не забывай.
— Клинок чуть позже. После того, как мы прикончим Карглака. Так как же из себя выглядит тайник?
— Как я понимаю, это подземная нора. И довольно просторная. Но, чтобы попасть в нее, нужно спуститься в глубокую котловину. Когда-то там добывали песок и щебень. А потом рудокопы избрали это место для встреч с жестянщиками.
— А как туда спуститься?
— Не знаю, как теперь, но раньше там была дорога. Вилась змейкой по стеночкам вплоть до самого дна. А стеночки там крутые. И везде — норы, норы, норы…
— Как же мы найдем нужную?
— Вот ее-то я сразу узнаю. Она почти у самого дна расположена, и над ней на камне знак выбит. Странный такой…
— Какой именно? Постарайся припомнить.
— Сейчас, сейчас… — Рагна стала водить пальцем правой руки по ладони левой. — Так… Сверху горизонтальная палочка, а от нее вниз отходят еще три. Средняя прямая, а крайние похожи на крючки. Это тебе что-нибудь говорит?
— Надо подумать, — сказал Окш.
Он действительно задумался, потому что аналогичный знак, имевший явное сходство с иероглифами минувшей эпохи, красовался и на лезвии его клинка. Он становился виден только под определенным углом, а по времени исполнения был явно моложе других узоров (уж в этом-то деле Окш хорошо разбирался). Мало вероятно, чтобы Рагна, державшая клинок в руках всего несколько мгновений, сумела рассмотреть этот знак. Что же, новость была неплохая. Во-первых, она подтверждала, что загадочная нора как-то связана с клинком Адракса, а во-вторых, позволяла надеяться, что Рагна с самого начала говорит правду.
— Мне только интересно, как слепой рудокоп мог определить точную форму знака? — поинтересовался Окш, искоса глядя на спутницу.
— А я откуда знаю? — беспечно пожала та плечами. — Ты ведь с ними дружбу водил, а не я. Может, на язык пробовал или носом тыкался.
— А я откуда знаю? — беспечно пожала та плечами. — Ты ведь с ними дружбу водил, а не я. Может, на язык пробовал или носом тыкался.
— Вряд ли, — задумчиво произнес Окш. — Носа у рудокопа не было, иначе его постоянно забивала бы земля. А язык больше походил на железное корыто. Я не раз сиживал в нем…
— Пахнет жареным мясом! — вдруг заявила девчонка. — И вином. Правда, самым дрянным. Где-то здесь поблизости расположен трактир. Давай заглянем туда. Я хочу пить.
— О, небеса! Когда же ты наконец утолишь свою жажду! — взмолился Окш.
— Ах, тебе жалко пары монет! — возмутилась Рагна. — Хорошо, я сделаю так, что хозяин угостит нас даром.
— Только этого еще не хватало! Мы ведь не нищие. Ладно, посидим немного в трактире. Заодно и с людьми поговорим. Если эта котловина находится где-то поблизости, кто-нибудь должен о ней знать.
Трактир хоть и стоял на отшибе, однако являлся неотъемлемой частью небольшого захолустного поселка, целиком состоявшего из закопченных бревенчатых хижин. Постоянные набеги мрызлов, которым подвергались более зажиточные области страны, имели и свою положительную сторону — все старые постройки давно выгорели и на их месте, хочешь не хочешь, приходилось строить новые, с черепичными крышами и основательными каменными стенами.
Нравы в трактире царили самые независимые, о чем можно было судить по тому, что никто не вышел встречать гостей и не принял их лошадей. Окшу такое обращение было не в новинку, а вот Рагна сразу нахмурилась. Открыла пинком дверь да так, что она осталась висеть на одной-единственной петле.
— Вот я вас сейчас… — грозно начал хозяин, чинивший возле буфета дырявый сапог, но, увидев прибывших, сразу заткнулся.
— Вина, — коротко приказала Рагна, садясь за длинный, до блеска выскобленный ножом стол. — И закусить.
— Заодно и о лошадях позаботься, — добавил Окш. Трактирщик, сразу понявший, что этот день может стать последним в его жизни, засуетился, как кошка на пожаре. Гости еще не успели распустить свои обремененные оружием пояса, как на столе появилось и вино, и козий сыр, и соленая рыба. Униженно кланяясь, трактирщик пообещал, что в самое ближайшее время подадут жареный бараний бок и свежих улиток.
Рагна отхлебнула прямо из кувшина и смачно сплюнула на пол.
— Нет, это пить невозможно! — категорически заявила она. — А что у тебя еще есть, кроме этой отравы?
— Есть один заветный бочоночек, — затараторил, трактирщик. — Дочке на свадьбу храню. Не вино, а чистый мед.
— Неси, — распорядилась Рагна. — Окш мельком заглянул в душу трактирщика, но не нашел там ничего примечательного — серая, беспросветная, скотская жизнь, которую он тем не менее считал счастливой, и, поверх всего, клякса страха, вызванного внезапным появлением двух незнакомцев (хотя что, спрашивается, могло быть страшного в белобрысой долговязой девчонке и ее столь же молодом чернявом спутнике, ну разве что оружие, так сейчас оружие все носят).
Вино из заветного бочонка пришлось Рагне по вкусу, а Окш обглодал бараний бок, ценившийся у жестянщиков как деликатес. Затем он обратился к трактирщику, близко к гостям не подходившему, но старавшемуся все время держаться в поле их зрения:
— Приятель, у тебя карта местности найдется?
— Откуда? — Тот сделал страдальческое лицо. — У меня даже календаря нет. Нынешнее число не знаю.? А у кого она здесь может быть? — не унимался Окш.
— У старосты разве что. Он у нас человек грамотный. Науки изучал. В архивариусах служил. Ему отец перед смертью дом отписал. Вот он и вернулся.
— Это тебе за угощение. — Окш положил на стол монетку, к которой потом добавил еще две. — А это за услуги. Когда приведешь сюда старосту, получишь еще столько же. Да только пусть он карту с собой обязательно прихватит.
Хозяин был до такой степени запуган, что даже не стал отнекиваться, хотя поручение ему досталось не простое. Где это видано, чтобы проезжие люди требовали на поклон к себе старосту, словно бы это был простой кузнец или торговец мелочным товаром? Да вот спорить с этой белобрысой ведьмой и ее приятелем, лицо которого расписано шрамами, как праздничный наряд — узорами, трактирщик не собирался.
Видел он на своем веку немало всего, в том числе и глаза убийц, да не тех, кто по пьянке зарезал жену или тещу, а настоящих, прирожденных убийц, которым человека прикончить не в тягость, а в удовольствие. Вот у этих двоих были именно такие глаза — в этом он мог поклясться.
Староста все же явился (нашел, значит, трактирщик для него какие-то убедительные слова), хотя даже издали было слышно, как он пыхтит от возмущения.
Для пущей важности он нахлобучил на голову шляпу с кокардой Вольного Братства (именно эта власть имелась здесь на данный момент), а на грудь нацепил широкую серебряную цепь — символ своей должности.
Пуглив он был не меньше трактирщика (весь народ в этих краях остался такой, непугливых давно вырезали), но умел держать себя в руках.
Едва переступив порог трактира, староста сразу понял, что гости эти (а девчонка уж точно, здесь таких красавиц отродясь не бывало) пожаловали издалека, скорее всего из Чернодолья, и даже если он вообще откажется говорить, его просто наизнанку вывернут.
Как бы в подтверждение этой мысли чернявый молодец — с виду жестянщик, только на голову выше любого жестянщика и с глазами, как стволы многозаря-док, — дружелюбно произнес:
— Ты все правильно понял, отец наш. Проходи.
Староста что-то промычал в ответ, неловко поклонился и развернул на обеденном столе подробную карту округи, на которой был помечен каждый ручеек и каждое отдельно стоящее деревце. Жесткий пергамент стремился вновь свернуться в трубку, и девчонка придавила один его край пустым кубком.
— Уважаемые гости что-нибудь ищут? — учтиво поинтересовался староста.
— У нас свадебное путешествие, — пояснил Окш. — Хотелось бы поближе познакомиться с вашим благословенным краем.
После этих слов девчонка почему-то расхохоталась и знаком попросила хозяина налить еще вина.
— Места у нас и впрямь замечательные, — сказал староста, стараясь отогнать мерзкое ощущение, будто бы тебя заставляют участвовать в каком-то дурацком розыгрыше. — Они славятся целебными источниками, чистейшим воздухом и редкими растениями. Даже бедствия, сотрясающие эту несчастную страну, обходят нас стороной. Живем мы просто, как жили наши деды и прадеды.
— То-то и видно, что паутину здесь последний раз еще при дедах сметали, — сказала Рагна.
— Куда ведет эта дорога? — Окш ткнул пальцем в карту.
— Дорога, поблизости от которой вы сейчас изволите находиться, продолжения не имеет и обрывается в Соляных горах, — ответил староста.
— Вот здесь она пересекает реку. — Окш продолжал водить пальцем по карте. — Далеко это отсюда?
— Рукой подать.
— Мост там есть?
— Увы. Средств на строительство моста не имеем. Однако ваши лошади легко перейдут реку вброд… — Так далеко мы забираться не собираемся. Меня интересует вот это место между рекой и дорогой. Судя по тому, что сзади его замыкают горы, здесь не бывает сильных ветров. Мы бы хотели разбить шатер, чтобы немного пожить на свежем воздухе.
— К сожалению, здешние ветры дуют совсем с другой стороны и почти никогда не утихают. — Лицо ста-росты стало печальным. — Да и место это пользуется весьма дурной славой.
— Отчего же? — Похоже, Окш весьма заинтересовался этим сообщением.
— Сам-то я не местный, — замялся староста. — Хотя родился здесь, но воспитывался и жил совсем в других краях. Недавно только вернулся. Возможно, хозяин этого почтенного заведения просветит вас лучше меня.
— Тут и просвещать нечего, — с готовностью вступил в разговор трактирщик, мечтавший побыстрее выпроводить опасных гостей. — Всем известно, что там вход в преисподнюю находится. Через него демоны наружу выползают и за человеческими душами охотятся. Сколько людей неосторожных там пропало, не сосчитать. А совсем недавно корова сгинула. Даже копыт не нашли.
— Корова-то демонам зачем? Разве они молоко любят? — удивилась Рагна.
— А кто их знает. У демонов свои понятия. Только не советую вам туда соваться. Лучше назад поворачивайте, пока погода подходящая.
— Все это, конечно, предрассудки, — прервал трактирщика староста. — Кроме старой каменоломни, ничего примечательного там нет. Хотя местечко действительно невеселое.
— А где оно на карте? — поинтересовался Окш.
— Вот это продолговатое пятнышко. Рядом с руинами мельницы.
— Хорошая, говорят, была мельница, — вновь подал голос трактирщик. — Для всей округи муку молола. Как пудра, та мука получалась. Вот демоны и спалили мельницу, чтоб она людям пользу не приносила.
— Давно это было? — Окш хладнокровно свернул карту и сунул в свою дорожную сумку.
— Давновато. Моя дочка еще не родилась. А теперь уже под венец идет, — сказал трактирщик и, словно оправдываясь, добавил: — Нет у нас календарей. Глухие места.