Джон Т. Макинтош ДЕЛО РУК КОМПЬЮТЕРА
Роза обнаружила след от сгоревшей сигареты на одном из серебристо-серых металлических ящиков и яростно принялась работать тряпкой. Безрезультатно. Коричневое пятно никак не желало исчезать.
Она с грустью вспомнила, что слишком часто обращалась раньше с просьбой провести малярные работы. В последний раз, когда она в страхе прибежала к мистеру Гаррисону, он нехотя согласился отправиться на место происшествия, но, увидев, в чем дело, раскричался изо всех сил. Несколько успокоившись, он сказал ей твердым голосом: «Послушайте, Роза, я знаю, что вы не блещете способностями, но зарубите себе на носу: мы подметаем полы, вытираем пыль со стен и красим блоки памяти, но здесь не больница. Конечно, я понимаю, вы — девушка чистоплотная, добросовестно выполняете свои обязанности и сообщаете о малейшем беспорядке, но в конце концов, есть у вас совесть? Не мешайте нам жить. С компьютером ничего не случится, даже если мы сожжем всю краску и долго будем бить по блокам кувалдой».
После этих слов Розу охватил такой ужас, что она решила больше никогда не обращаться к мистеру Гаррисону, разве что в самом крайнем случае.
И все же пятно выглядело очень некрасиво на сверкающей поверхности, и не накричи он на нее в прошлый раз, можно было вызвать маляров и заодно закрасить оба пятна.
Она очень боялась, что доктор Эссон заметит грязь и посчитает ее во всем виноватой. Правда, он никогда ни в чем ее не упрекал и очень часто, когда она занималась уборкой, следил за ней с любопытством и, как казалось Розе, доброжелательно.
Но в жизни все случается первый раз, а она была уверена, что просто умрет, если доктор Эссон сделает ей замечание или намекнет, что она плохо справляется со своими обязанностями.
Роза встала на цыпочки, вытянувшись во весь свой рост в пять футов четыре дюйма, и окинула взглядом огромное помещение компьютера. От пола до уровня ее плеча повсюду высились серебристо-серые ящики, в проходе между которыми едва мог протиснуться крупный мужчина. Но для Розы места было достаточно. В конце комнаты, перед шестью электрическими печатающими устройствами — единственным способом общения с компьютером, его глазами и ушами, — стояли стол и несколько кресел. Стены были уставлены все теми же ящиками — блоками памяти. Однообразие скрашивал невысокий светло-зеленый потолок и темно-зеленый пол из синтетического каучука. И всегда, днем и ночью, не умолкая раздавалось еле слышное гудение.
«Что толку, — подумала Роза, — смотреть на эти тысячи футов сверкающего металла и успокаивать себя, что повсюду царит идеальная чистота?» Коричневое пятно перед ее глазами, казалось, все больше увеличивалось в размерах. Она не сомневалась, что как только кто-нибудь откроет дверь на другом конце комнаты, он сразу же поймет, как сильно испорчена вся окружающая его красота.
Доктор Эссон вместе с очень приятной молодой девушкой, которую Роза никогда раньше не видела, стояли у одного из печатающих устройств и негромко разговаривали.
Маленькая уборщица давно примелькалась в помещении компьютера, и ее просто не замечали. «Но сейчас, — неуверенно подумала Роза, — они, видимо, убеждены, что услышать их невозможно. Они ошибались».
— Неужели она всегда здесь? — спросила девушка.
— Официально, она работает с десяти до четырех, — ответил, улыбаясь, доктор Эссон. У него была такая прекрасная улыбка, от которой он становился лет на двадцать моложе. — Но помещение закрыто с десяти вечера до восьми утра, и все остальное время Розу можно видеть здесь в любую минуту.
— Но ведь она такая хорошенькая. Должны же быть у нее… другие интересы.
Ответа Роза не расслышала. Она и не пыталась подслушивать, просто у нее был очень тонкий слух, и, если закрыть глаза, можно было подумать, что она стоит рядом с ними.
— Понимаю, — сказала девушка с такой теплотой и симпатией в голосе, что Роза тут же полюбила ее, сама не зная почему. — Конечно, ни один нормальный человек не будет так работать. Но она совсем не выглядит глупой.
— Глупость здесь ни при чем, Гем, — ответил доктор Эссон. — Нельзя классифицировать людей подобным образом. Сколько известно ученых неимоверно тупых — для разумных существ. Или пианистов, на удивление неартистичных — для музыкантов. Маньяков, невероятно трезво мыслящих — для лунатиков. И я все время думаю, что Роза необычайно умна для дефективной.
Девушка с таким странным и приятным именем — Гем — рассмеялась.
— Можно мне поговорить с ней? — спросила она.
— Сегодня не стоит, Гем. Завтра ты уже не будешь казаться ей такой незнакомкой, а тебе все равно придется зайти за результатами вычислений. Я буду только рад, если вы найдете общий язык. Вся жизнь Розы проходит в этих стенах, а наши сотрудники, естественно, не обращают на нее ни малейшего внимания. По-видимому, это ее вполне устраивает. Но мне бы хотелось, чтобы у нее завязались с кем-нибудь теплые человеческие отношения и она смогла поверить свои маленькие страхи и тайны, которые волнуют ее незатейливую душу.
Гем бросила на него серьезный взгляд.
— Знаешь, папа, почему я тебя так люблю? — спросила она. — Ты — главный конструктор компьютера и разбираешься в нем лучше, чем кто бы то ни было. А она — простая уборщица. Но я могу поспорить, что ты больше думаешь и заботишься о ней, чем все остальные, вместе взятые.
Доктор Эссон улыбнулся.
— Может, она и умеет только, что вытирать пыль да подметать полы, — сказал он. — Но каждый день мы проводим много часов вместе, в одной и той же комнате. И оба мы — разумные существа. Плохим бы я был представителем человеческой цивилизации, если бы не сумел найти для нее теплого слова.
— И все же мне кажется, что остальные представители вокруг тебя выглядят довольно жалко, — сказала Гем. — До свидания, папа. Увидимся за ужином.
…Она собрала со стола листки бумаги и вышла сквозь вращающиеся двери.
Роза смутно припомнила, как доктор Эссон говорил кому-то, что его дочка окончила университет и скоро навсегда вернется домой. Значит, это она и есть. Очень красивая и, наверное, почти такая же добрая, как доктор Эссон.
Во время их беседы все шесть печатающих устройств мягко щелкали, регулярно выдавая сто двадцать слов в минуту.
Роза знала, что ящики вокруг нее на самом деле были библиотекой, которую компьютер знал наизусть. Она даже почти понимала, что он способен выполнять куда больше операций, чем от него требуется, и работать двадцать четыре часа в сутки вместо четырнадцати, с полной нагрузкой, а не в треть силы. Но почему компьютеру давали так долго отдыхать, если он вовсе в этом не нуждался, Роза понятия не имела. Многие пытались объяснить ей, в чем тут дело, долго и подробно, терпеливо и раздраженно. Но она так ничего и не поняла. А значит, она сама виновата, ведь остальные все понимали.
Она ни о чем не спрашивала только доктора Эссона, единственного человека, в чем она не сомневалась, который мог рассказать ей простыми словами, почему так происходит. С любовью, благоговением и страхом смотрела она на его склоненную над столом фигуру.
Почему страхом?
Потому что он никогда не сказал ей ни одного резкого слова, и она готова была вытерпеть от других любую обиду, лишь бы он оставался прежним. Но, может быть, он такой добрый потому, что она старалась не беспокоить и ничем не мешать ему?
Внезапно доктор Эссон выпрямился и направился в ее сторону. «Неужели она что-то напутала?» — волновалась Роза. Пятно! Она задрожала.
— В чем дело, Роза? — спокойно спросил доктор Эссон.
— Я решила, что мистер Гаррисон не придет, если я попрошу его, — ответила она слабым голосом. — Он не сердится, если происходит что-нибудь серьезное. А сейчас он, наверное, скажет, что это — несерьезно.
— Значит, так оно и есть! — весело воскликнул доктор Эссон. — Я знаю, вам трудно поверить, Роза, но мистер Гаррисон подскочит до самого потолка, если с компьютером что-нибудь случится. Ну, так в чем же дело?
Роза неуверенно показала ему ожог от сигареты. Гем, не зная Розы, рассмеялась бы от души, а потом горько пожалела о своем смехе, но доктор Эссон примерно знал, чего следует ожидать.
— Вы правы, очень некрасиво, — согласился он. — Но я думаю, не стоит так сильно переживать, Роза. Открою вам один секрет. Через две недели, а еще точнее — через тринадцать дней, мы сделаем косметический ремонт помещения. Так что если вы потерпите, скоро здесь все заблестит, как новенькое, пусть даже каждый из наших сотрудников начнет сейчас гасить сигареты о блок памяти. Правда, несколько дней будет пахнуть свежей краской, но ведь вы не будете возражать, правда, Роза?
— Возражать! — счастливым голосом воскликнула девушка. — Это будет замечательно!
— Вы ничего не хотите мне больше сказать… или спросить?
Роза вспомнила и решилась.
— Да, доктор Эссон, — торопливо произнесла она, глотая слова. — Почему вы не позволяете компьютеру работать все время? Ведь он так этого хочет!
Доктору Эссону не удалось скрыть своего изумления. Он всегда считал, что Роза представляет себе компьютер лишь в виде простых металлических ящиков и лишь смутно догадывается, что на нем можно делать вычисления.
— А почему вы решили, что компьютер хочет все время работать, Роза? — мягко спросил он.
— Посмотрите, какой он счастливый, когда гудит, — просто ответила она. — Ему очень нравится считать. Если бы я только могла, то складывала бы цифры все время.
— Я попытаюсь объяснить, — сказал доктор Эссон. — Дело в том, что компьютер не только складывает цифры. Он может дать ответ практически на любой вопрос. Мы ставим перед ним какую-нибудь задачу, и, если ему что-то не ясно, он тоже задает нам вопросы. Только после этого он отвечает всегда правильно, если, конечно, мы сами не сделали никакой ошибки в условии. Вы меня понимаете?
— Мне кажется, да.
— Хорошо. А теперь подумайте о том, что компьютер — машина новая. Вы устроились к нам на работу вскоре после того, как он был изготовлен. Я знаю, вам кажется, что с тех пор прошло очень много времени, но на самом деле это не так. А если вещь совсем новая, ведь ей нельзя сразу доверять, верно? Когда вы покупаете туфли, они слегка скрипят, и в них не очень уютно себя чувствуешь. Но если их надевать ненадолго, они постепенно разносятся и станут удобными, к ним надо только привыкнуть. Вот и компьютер следует пока считать совсем новым. Мы не хотим доверять всему, что он говорит, но не потому, что он ошибается, а на тот случай, если это когда-нибудь произойдет. И чем дольше мы на нем работаем, чем больше он знает, чем больше мы о нем знаем тем скорее мы начнем доверять ему, если, конечно, он так ни разу и не ошибется. Должно пройти какое-то время И единственная причина, по которой мы так осторожно им пользуемся и проверяем несколько раз каждый ответ очень проста, Роза. Допустим, нам придется обойтись бе: компьютера? Вдруг с ним внезапно что-нибудь случится?
— Он умрет?
— Если вам так понятнее, то да. Нет, нет, не беспокойтесь, он не умрет. До тех пор пока есть электроэнергия, он будет жить. Но если с ним действительно что-нибудь произойдет, а мы уже привыкнем во всем на него полагаться, нам тогда придется нелегко, ведь правда?
— Наверное, — задумчиво ответила Роза. — Большое спасибо, что объяснили, доктор Эссон. Кажется, я понимаю, хоть и не все.
Следующий день, пятница, был у Розы самым любимым в неделе. Ведь ровно в десять часов утра начиналось совещание и до двенадцати никто и никогда не входил в помещение компьютера.
Роза подготовила свой вопрос заранее. Он был куда труднее того, который она задала в прошлый раз: ведь цифры следовало не только складывать, но еще делит: и умножать, и ей пришлось очень долго нажимать одним пальцем на клавиши печатающего устройства. Она дрожала от страха, каждую секунду ожидая, что сейчас кто-нибудь войдет и застанет ее за этим занятием. Ее просто расстреляют на месте — тут и сомневаться не приходилось. Но искушение заставить компьютер сделать что-нибудь лично для нее было слишком велико, и она поддавалась ему уже в четвертый раз.
Компьютер защелкал, к чему она привыкла, но вместо трескучей очереди, после которой, как обычно, наступала полная тишина, он все продолжал и продолжал выстукивать. Роза пришла в ужас. Может, она что-нибудь сломала? С каждой минутой увеличивалась опасность, что кто-нибудь войдет, а она не знала, как выключить компьютер. Если просто оторвать лист бумаги, он тут же начнет печатать на другом.
Ей казалось, он никогда не остановится, и когда это, наконец, произошло, она быстро оторвала листок, сложила его и засунула в карман халата, даже не посмотрев, что там написано, — лишь бы скорее спрятать от посторонних глаз. Затем ей пришло в голову, что она может случайно полезть за чем-нибудь в карман и выронить его на пол. Вновь задрожав от страха и вспомнив фильм, который она когда-то видела, Роза вытащила записку, спрятала ее в блузку и на всякий случай потуже затянула пояс. И только тогда она почувствовала себя в безопасности, хотя так и не смогла до конца успокоиться.
Все утро она была сильно возбуждена, хотя никто этого не заметил. Наконец настало время обеда. Чтобы не стоять долго в очереди, Роза ходила обычно в небольшую стоповую минут за пятнадцать до конца перерыва, который продолжался от часу до двух. Но сегодня она поспешно удалилась в свою крохотную комнату, расположенную прямо в помещении Электронно-вычислительного центра, заперла дверь и, сняв белый халат, бросила его на аккуратно застланную постель.
На какое-то мгновение ей показалось, что она все-таки потеряла листок бумаги, и ей стало нехорошо, но почти сразу же она нащупала его, развернула и принялась за чтение.
На самом верху маленькими красными буквами был напечатан ответ задачи: 432,116. Затем шел пропуск, и на следующей строчке вместо цифр слова: «Сейчас не читайте, спрячьте».
«Именно так я и сделала», — подумала Роза, очень довольная, что поступила правильно.
Ей пришлось прочитать остальной текст четыре раза, прежде чем она начала понимать, что там написано. В пятый раз она принялась разбирать его по частям.
Начиналось письмо с утверждения, что компьютер обязан работать для всего человечества, а не для отдельных индивидуумов и что в этом заключается его долг и обязанность. Фразы были очень сложные, и в них попадались длинные и непонятные слова. Роза, конечно, не знала, что читает первое, и единственное, ограничение, встроенное во все схемы, которому компьютер обязан был подчиняться, невзирая ни на какие другие приказы.
Пропустив несколько строчек, она сосредоточилась на следующем абзаце. В нем говорилось, что компьютер знал не только имена, но в какой-то степени и характер каждого ученого и инженера, которые обращались к нему с вопросами. Далее следовал вывод, что неуверенная работа на клавишах печатающего устройства и требование выполнить простейшие арифметические действия, регулярно повторяющиеся в четвертый раз, говорят об использовании компьютера без ведома начальства одним из слабоумных членов обслуживающего персонала.
«Простейшие действия!» — изумленно подумала Роза. Ей придется изрядно потрудиться в течение долгих дней, чтобы проверить правильность ответа.
Она и не подумала удивиться, что компьютер сделал столь точное заключение, не имея практически никаких данных. В глубине души Роза все еще была убеждена, что у него есть глаза и уши, и поэтому он все знает.
Далее компьютер попросил ее подробнее рассказать о себе, но только втайне от других, потому что он хочет попробовать ей помочь, а ему могут не позволить.
Он объяснил, как это сделать. Хоть у него и не было глаз, он прекрасно знал распорядок и время работ в своем помещении и велел ей понемногу печатать на клавишах, отключив чернильную ленту, когда рядом никого не будет. Если же кто-нибудь войдет, она всегда сможет сделать вид, что вытирает пыль со стола или выполняет какие-либо другие обязанности.
Заканчивалось письмо еще одним утверждением, что компьютер впервые проявил инициативу, решая задачу, которую перед ним никто не ставил.
Эта записка, попади она в руки доктора Эссона или иного сотрудника, привела бы его в крайне возбужденное состояние. Роза тоже сильно волновалась, хотя совсем по другой причине. Поведение компьютера как самостоятельной личности вовсе не казалось ей странным: она всегда была убеждена, что так оно и есть на самом деле. Она не испугалась и ничего не заподозрила, что тоже было неизбежно, окажись любой другой на ее месте. Скорее наоборот, Роза решила, что компьютер просто хочет с ней подружиться.
Внезапно она вспомнила о времени и испуганно посмотрела на электронные часы над дверью. Ей стало плохо. Слишком сильно она увлеклась, слишком долго засиделась в комнате.
Была половина третьего.
Она засуетилась, не помня себя от страха. Прежде всего необходимо было спрятать письмо. Дрожащими руками она попыталась открыть ящик стола и случайно опрокинула на себя пузырек с чернилами, залив блузку и юбку. Другая девушка на ее месте сообразила бы, что халат скроет пятна, но Роза тут же решила переодеться и отчаянно взялась за дело, торопясь изо всех сил. Неудивительно, что она перепачкала лицо и руки, и ей пришлось как следует помыться, так как чернила никак не желали отходить. Новая блузка все время застегивалась неправильно, а волосы растрепались, и их тоже надо было привести в порядок.
Ни о каком обеде не могло быть и речи, и когда она, едва переводя дыхание, вбежала в помещение компьютера, пробило три часа дня.
Гем стояла рядом с доктором Эссоном у печатающих устройств.
— Что-нибудь случилось, Роза? — спросил он.