-- Наш факультет одевается в кофейные рубашки, -- продолжал тем временем парень. -- Гуманитарный -- в голубые, золотисто-персиковый -- это "ЮПЭ". Лингвисты носят оливковый, а химико-биологи -- кремово-сиреневый. Бордовые рубашки, -- Он сделал паузу, и Эмма остановилась, -- бордовые рубашки носят студенты физико-математического факультета. Я тебе про него рассказывал.
-- О, Боже! -- Эмма закатила глаза. -- И поэтому у тебя было такое лицо, будто... А, кстати, что ты подумал?
-- Я подумал, что ты уже выбрала факультет.
-- И тебе это не понравилось?
-- Не то чтобы...
-- Макс!
-- Ну да, я не обрадовался. Я понимаю, что ты хочешь там учиться, но я все еще надеюсь, что ты попадешь к нам. Было бы здорово, если бы ты была рядом следующие пять лет.
-- О, Макс! Это так мило! -- Эмма улыбнулась и потрепала его за щеку. -- Но то, что я буду на физмате, не означает, что меня не будет рядом, и у меня здесь нет друзей. Пока, только ты.
-- Ну, это мы исправим! А сейчас пойдем, познакомлю тебя с нашим преподавателем по спортивной стрельбе.
***
На стене висел большой застекленный стенд, огороженный крепкой решеткой. Через неё можно было рассмотреть богатую коллекцию огнестрельного оружия. На соседнем стенде располагалась не менее любопытная коллекция оружия холодного. Обе они являлись гордостью своего владельца. Мистер Оливер Стиг со своих "малышек" пылинки сдувал. Он, как истинный фанатик своего дела считал, что оружие требует особого отношения.
-- Оно имеет душу и разум, -- любил повторять мастер по спортивной стрельбе каждый раз, когда новый ученик брал в руки винтовку или нож.
Стиг предлагал новичкам увидеть суть предмета, почувствовать его силу, перед тем как начать использовать.
-- Слейтесь с оружием. Станьте единым целым. Оно -- продолжение вашей руки,-- как мантру читал он.
Сегодня мистер Стиг пребывал в отличном расположении духа. Он вернулся в свою обитель, привел все в святейший порядок и готовился снова открыть клуб следующим днем. Среди нынешнего студенческого состава был лишь один человек, который его безмерно восхищал своими успехами, и так же сильно раздражал своим высокомерием и самонадеянностью. Мастер надеялся, что среди нового потока найдется тот, кто сможет составить конкуренцию нынешнему чемпиону за звание "Лучший стрелок года". Прошлый год показал, что парень -- непревзойденный талант. Не олимпийского уровня конечно, но не далеко от этого. Само прошлогоднее состязание имело скорее формальный характер. Уже к середине тренировок стало ясно, кто здесь бог, и мистер Стиг, натерпевшийся последствий ослепления славой, мечтал, о том, чтоб появился тот, кто заткнет зазнайку за пояс.
Мистер Оливер Стиг сидел у камина в своем любимом кресле и наслаждался свежезаваренным кофе с эклерами. Его пальцы крепко держали переплет книги некоего Артура Конан-Дойла. Чтение было единственной его любовью, которой он мог насладиться здесь, кроме стрельбы, конечно. Телевидение, давно захлестнувшее весь мир, Стига не привлекало. Да и одинокая панель, находящаяся в ректорате, чаще использовалась для деловых переговоров через интернет и просмотр новостей. Такое положение вещей ежегодно приводило в ужас большинство первокурсников, которым не разрешалось пользоваться даже сотовыми. Эти меры были введены в процессе обучения, с целью повышения успеваемость.
Итак, вернемся к тому, что Стиг желал найти достойного соперника нынешнему чемпиону. Он надеялся, но никак не ожидал, что "надежда" сама постучит к нему в дверь этим днем. Глянув на часы -- полдень -- он спустился на первый этаж и отворил дверь клуба. На пороге стояли двое. Первым был светловолосый парень, который регулярно посещал клуб и даже участвовал в соревновании, заняв на нем третье место. Вторую, темноволосую девушку, он видел впервые. Они поздоровались, и ему ничего не оставалось, как поприветствовав их в ответ, пригласить войти.
Увидев стенды, Эмма издала восторженный вопль и рванула к ним, позабыв при этом отпустить руку друга. Бедный парень дважды чуть не перекувыркнулся, пока она неслась вперед, виляя меж столов. Наблюдая за удивительным марафоном Стиг почувствовал, как его брови поползли вверх. Никогда еще он не видел, чтобы дамы так реагировали на его коллекцию, но сюрпризы только начинались.
Очутившись у стенда с огнестрельным, темноволосая нимфа, начала перечислять все плюсы и минусы предметов его коллекции с такой скоростью, что ей позавидовал бы сам Калашников. И, пусть не совсем точно, но, по сути, девочка неплохо разбиралась в том, о чем говорила. На вопрос: откуда она знает такие тонкости, девушка сказала, что дед-военный обучал её стрельбе с десяти лет. При этом она не смогла изменить привычке и дотошно изучила все, что было об оружии и его использовании в городской библиотеке и других источниках. Взволнованный мужчина предложил студентам немного размяться и, услышав двойное "с удовольствием", скрылся в подсобном помещении.
Через пять минут Эмма и Макс стояли на стрельбище в позиции, готовые начать по сигналу. На расстоянии двадцати метров располагались две мишени. Они были выполнены в форме мужчины, хулиганской наружности, с метками в жизненно важных зонах. Стиг предложил ученикам сделать по пять выстрелов, имея целью зону номер один, представляющую собой лоб деревянного мужчины. Первым начал Макс: на счет три воздух взорвали пять последовательных выстрелов. За ними следом другие пять, выполненных Эммой, и все смолкло. Мистер Стиг подлетел к мишеням и оглядел их. Максу удалось три раза попасть в шею, и по одному в лоб и подбородок. Стиг вздохнул.
Опомнившись, он развернулся ко второй мишени и замер. Спустя секунду площадку и округу огласил его, так похожий на испущенный ранее Эммой, возглас. Зона номер один второй мишени приобрела четыре отверстия, еще одно располагалось на её границе. С минуту он проскакал вокруг мишени, вскидывая руки к небу, после чего подлетел к удивленной девушке, сгрёб её в охапку и начал кружить.
-- Ну, наконец-то! -- произнес он, чуть отдышавшись, и вдруг насторожился. -- А еще раз сможешь?
Макс стоял слегка смущенный, Эмма же только хмыкнула и сделала серию из семи точных выстрелов. Каждый раз девушка сосредоточенно прицеливалась. Когда она опустила оружие, Стиг подбежал к мишени и вновь заголосил, повторяя танец безумного стрелка. Учитель еще раз пять просил Эмму повторить "на бис", а потом так увлекся, что сам не заметил, как от демонстрации они перешли к обучению. И вот он уже показывал юной "Артемиде" одно из стрелковых упражнений.
Внезапно, Макс громко выругался и, схватив подругу за руку, потащил её прочь. Эмма только и успела, что передать пистолет в руки явно разочарованному учителю. Догадка, возникшая в голове, направила взгляд к циферблату часов. Сердце девушки пропустило удар.
Гл. 3. "Выбор и предубеждение"
Истинное счастье состоит не во множестве друзей, а в достоинстве и свободе выбора.
Бенджамин Джонсон
***
ХVIII век...
"Повинуясь, зову интуиции, я взял в руки найденные свитки. Оба пергамента настолько ветхие, что текст местами разобрать было крайне сложно, а кое-где и совершенно невозможно. Отец нашел человека, который после долгих мучений сумел расшифровать их. Он сказал -- это древнейший кельтский. Вышло так: "... и они знают священную тайну. Их методы действенны -- восемь великих... родовых кланов вот-вот выйдут из-под контроля. Если завоеватели получат Дары, их мощь станет угрозой для обеих сторон...
Была созвана Триада... Решение принято. В день полного солнечного затмения восемь представителей рода -- восемь ключей прольют свою кровь на восьми лучах. Выхода нет, печать будет установлена. Дары навсегда покинут своих обладателей и весь ... мир станет равным друг перед другом. Никто больше не сможет иметь столько власти..."
Из этого текста мы поняли, что очень давно кто-то лишил восемь богатых правящих семей власти, денег и, возможно, жизни. Но они успели спрятать свои "Дары". Тогда был проведен ритуал, который требовал жертвоприношения в виде пролитой крови. И, возможно, сокровища по сей день томятся под гнетом печати, наложенной их обладателями.
Мне кажется что, карты, которые мы нашли, укажут путь к ним. Я слабо разбираюсь в истории, но слышал, что кельты (а переводчик утверждает, что это они) славились своими завоеваниями и грабежами. Они были безумно богаты. И я задался вопросом, когда же эти варвары спрятали свои сокровища? Сколько прошло времени с того дня?
Второй текст, судя по почерку, принадлежащий другому перу, оказался еще более поврежден, чем первый. Но время пощадило самое главное и позволило нам узнать, что "обрести Дары суждено тому, кто собрать сумеет вместе ключей восьмерку и прольет их кровь на жертвенном алтаре в священный день погасшего солнца. И окрасятся воды... и падет печать, сломленная силой...". А обрывки фразы "бесценные перстни... всех сокровищ этого мира дороже..." которые упоминаются в тексте пару раз, подтверждают, что в результате мы обретем небывалое могущество.
Так же некто, написавший это, замечал, что открыть печать смогут только эти восемь человек -- обозначенные, или их кровные потомки, "имеющие на теле отличительный знак -- звезду ... что копия печати, восемь лучей которой -- есть восемь замков для восьми ключей". Это невероятно, но, похоже, мы наткнулись на золотую жилу.И, мой выбор -- разработать её.
Величайшая охота за сокровищами официально начинается сейчас". .
(Александр Стеланов-Фортис)
Пунктуальность. Одно слово -- два значения. Первое из них "точность", второе -- "аккуратность". Люди способные быть пунктуальными пользуются уважением, плюющие на неё -- получают то, что остается после других. С детства отец учил Эмму тому, что человек желающий видеть себя среди первых и уважаемых людей должен воспитывать в себе эти качества. "Если ты что-то пообещала -- выполни в точности и аккуратно, -- говорил он. -- Если тебя ждет человек, который способен, вправе и намерен повлиять на твое будущее -- будь аккуратна вдвойне, не заставляй его ждать! "
Эмма и Макс подлетели к двери в кабинет проректора по учебной части, когда часы показывали тринадцать двадцать: " Это конец, -- пронеслось у неё в голове". Такого безобразного поведения Эмма себе простить не могла. Такое поведение она позволила себе впервые после того нервного срыва, произошедшего из-за гибели отца вкупе случившейся накануне ссоры. Эмма чувствовала свою вину и, не смотря на то, что крестный уверял её в обратном, это чувство съедало её изнутри. Глубоко вдохнув, Эмма расправила плечи и постучала в дверь.
Убранство кабинета проректора привело её в состояние оцепенения: он был бесподобен. Во-первых -- площадь: комната была очень большая и светлая. Во-вторых -- окно, вернее сказать "ОКНО": одно большое во всю стену, пара тяжелых штор красиво собранных лентами немного ниже середины и кристально чистые стекла. В-третьих -- обстановка: у входа по обе стороны стояли две высокие статуи, видимо из гипса. Одна из них -- белая -- изображала девушку ангела, вторая -- черная как уголь -- видимо демона мужчину. О том, что это демон, говорил и цвет статуи, и миниатюрные рожки на голове, и хитрая ухмылка. Гадать о половой принадлежности тоже не приходилось -- так же как и первая, эта статуя была выполнена обнаженной.
Полы в кабинете покрывала ребристая крупная плитка темно серого цвета с разводами. В той же гамме была и мебель: большой кожаный диван и два кресла вокруг миниатюрного стеклянного столика. В углах стояли горшки с робеленами. Стена справа представляла собой один большой стеллаж с книгами и дверь: "Видимо, там подсобное помещение, -- предположила Эмма". Свободные стены были украшены картинами в тяжелых узорных рамах и, в довершение общей картины -- люстра, тоже большая и тоже серая, висела почти над столом, стоящим у окна. Эмма почувствовала, что волнение перекрывает ей кислород.
Прикоснувшись рукой к стеклу, спиной к ней стояла стройная, высокая женщина. На ней была элегантная черная юбка-карандаш длиной чуть ниже колен. На талии, поверх тонкой, нежно персиковой блузки -- широкий черный пояс. Она не двигалась.
-- Здравствуйте, миссис О'Рой, -- Эмма старалась, чтобы её голос звучал как можно более уверенно. -- Прошу извинить меня за задержку.
Женщина быстро развернулась, от чего золотистые пряди волос подпрыгнули и снова легли в идеально выполненную укладку. Эмма отметила, что они крашенные. Красивое с тонкими чертами лицо проректора напугало девушку. Вернее напугало не само лицо, а его выражение. Под маской спокойствия сквозило презрение, и Эмма вздрогнула, когда особа заговорила:
-- Смею заметить, мисс Керн, что задерживаться могут преподаватели, а вы бессовестным образом опоздали, -- она с невозмутимым видом посмотрела на часы, -- на двадцать пять минут.
Проректор вышла из-за стола и подошла ближе к Эмме.
-- Видимо вы не оценили то, как вам повезло оказаться здесь, среди элиты современного общества. Возможно, -- продолжала проректор, обходя стол и усаживаясь в удобное кресло, -- вам вовсе не хочется посещать занятия вместе со студентами академии.
"Горгона" взглянула на девушку своим пронизывающим взглядом холодных, почти голубых глаз, и она была рада превратиться в камень, но они не были персонажами из мифов древней Греции.
-- Только скажите, мисс Керн, и я с превеликим удовольствием найду вам место на кухне или среди другого персонала поместья.
Эмма просто оцепенела от ужаса: такого монолога она не ожидала. Да, она опоздала, и -- черт возьми! -- да, -- это была полностью её вина. Но этот вежливо-уничижительный тон и колкие слова заставили её почувствовать себя самым несчастным человеком на свете. Комок подкатил к горлу: её унизили, тонко дали понять, что Эмма -- никто. Вот о чем предупреждал Макс.
Эмма снова сглотнула и, набрав больше воздуха в легкие выдавила:
-- Вы абсолютно правы проректор, -- произнесла она уважительным тоном. -- Мое поведение можно расценить, как неблагодарность, но поверьте -- это не так.
Женщина молча смотрела на неё, но Эмме казалось, что та не вербально осыпает её оскорблениями. Мысленно поставив между собой и "фурией" стену -- одна из техник защиты против энергетического вампиризма, которым обучала её бабушка -- Эмма продолжала:
-- Я понимаю, это не оправдание, но меня задержал преподаватель по стрельбе, он...
-- Мистер Стиг? -- прервала О'Рой, слегка удивившись.
-- Да, -- подтвердила девушка. -- Он тестировал меня, и я забыла о времени. Прошу прощения и обещаю, что больше такого не повторится.
Эмма замолчала. Тишина длилась всего минуту, но ей показалось, что в уголках глаз начали образовываться морщины.
-- Хорошо, -- вдруг произнесла женщина. -- Будем считать, что инцидент исчерпан. И впредь, постарайтесь быть более пунктуальной, мисс Керн.
Она достала небольшую папку и открыла. Внутри, как догадалась Эмма, лежало её личное дело. Проректор быстро пробежалась по аттестату и рекомендательным письмам.
-- У вас неплохие базовые данные, мисс Керн, -- сказала она спокойным, безразличным голосом. -- Отличница, занимаетесь конным спортом и, как здесь написано, -- она отложила письмо, -- подаете большие надежды в области физики. Вы сами выбрали этот предмет в качестве зачетного при поступлении?
-- Да, -- коротко ответила Эмма. Глубоко вдохнув, она позволила смелости заполнить себя и спросила: -- Мне сказали, что в качестве вольного слушателя я могу выбрать любой факультет. Если это возможно, мне бы хотелось попасть на физико-математический.
Вот и все, она это сказала. Проректор по учебной части подняла глаза с бумаг на девушку, и сердце последней провалилось в пропасть. Эмма не умела читать мысли, но каким-то отдаленным внутренним радаром она уловила ветер поражения. Женщина за столом выдохнула и на лице её заиграла злая усмешка.
-- Ваш информатор несколько преувеличил степень свободы вашего выбора, -- пропела она елейным голосом. -- На данный момент дела обстоят так, что курс обсуждаемого факультета полностью укомплектован. Как и оставшиеся пять, кроме двух.
Эмму начало трясти, но она взяла себя в руки и спросила:
-- Прошу прощения, но ведь я -- вольный слушатель, и, следовательно, не занимаю место в корпусе факультета. Я могла бы...
-- Мисс Керн, -- жестко произнесла надменная миссис, -- что именно вы можете -- решает проректор по учебной части. И так уж получилось, что этот человек -- я.
Сердце Эммы сжалось в один маленький дрожащий шарик.
-- И я говорю вам, что вы не будете учиться на физико-математическом факультете. Но не все так плохо, -- она снова послала девушке свою усмешку. -- Вы можете выбрать между социально-психологическим и гуманитарным факультетом.
С этими словами Миссис О'Рой протянула ей два листка с курсом дисциплин указанных факультетов. И Эмма, не раздумывая, назвала -- "социально-психологический". Мир рухнул, снова. Эмма вылетела из кабинета под удаляющийся голос проректора:
-- Хотелось бы увидеть вас вечером на общем собрании факультетов, мисс Керн.
Пролетев пулей мимо встревоженного Макса, она вылетела из здания, свернула направо и помчалась в незнакомом направлении. Девушка не заметила, как чуть не сшибла темноволосого мужчину в очках, который теперь удивленно смотрел ей вслед. Не заметила, как другой, очень похожий на него молодой человек направился вслед за ней.
Эмма остановилась, только когда ноги ступили на деревянные сооружения над гладью озера. Позади неё осталось небольшое кирпичное здание, похожее на домик стрелкового клуба. По левую сторону были привязаны лодки и скутеры, покрытые прозрачным брезентом.
Эмма подошла к концу причала и опустилась на доски. Она свесила ноги и уставилась на колышущуюся воду. Прямо перед ней проплыла небольшая уточка, проплыла -- и исчезла под пирсом. Точно так же уплыла её заветная мечта. Или она сама утопила её своим поведением? Сложно было поверить, что проректор говорила правду об отсутствии мест. В глазах девушки заблестели слезы; дрожащий ком внутри разжался, и её затрясло с полной силой. Слезы никогда не спрашивают разрешения.