Александр Абердин Минька, или Операция «Возмездие»
Часть первая Семён и Минька
Глава первая Тревожное предчувствие капитана Денисова
Западные Саяны, конец ноября 2043 года Секретная база подготовки операции «Возмездие»По склону широкого, заснеженного ущелья, поросшему густым ельником, быстро, но в то же время сторожко, внимательно вглядываясь в лес, шел на охотничьих лыжах-снегоступах, постоянно забирая вверх и потому двигаясь не по прямой, а петляя между елей, странно одетый человек. Странность его одеяния заключалось в том, что на нём была надета довольно необычная шуба, пошитая из шкуры бурого медведя таким образом, что он в ней был куда больше похож на медведя-шатуна. Тем более, что на его голову была надета хитроумная конструкция, увенчанная медвежьей головой. Да, и сам он выглядел довольно странно. Весьма высокий, мужчина этот был горбат, вот только горб он имел весьма необычный, постоянно шевелящийся, да, и не горб это был вовсе, а живое существо, пристроившееся на его спине и накрытое медвежьей шкурой от посторонних глаз.
Впрочем там, где шел через лес мужчина, никаких посторонних глаз как раз и не было, так как ущелье это, довольно безлюдное в прежние, безвозвратно утерянные мирные времена, к две тысячи сорок третьему году и вовсе сделалось диким. По этому широкому ущелью, а точнее долине, протекал в верхнем своём течении из Тувы на бескрайнюю равнину Западной Сибири батюшка Енисей. Безлюдными эти места специально сделали люди двадцать лет назад, установив в верховьях, на входе в ущелье мощную термоядерную мину, помещённую в глубокую шахте, которую окружало множество датчиков и сенсоров, реагирующих на появление человека и такое обилие минных полей, что с юга, с территории Тувы и Монголии, пройти по этому естественному коридору вглубь Российской Заволжско-Сибирской Республики, а в понимании нынешних хозяев мира просто дикой, мятежной территории, было невозможно.
Вторая точно такая же мина была установлена ниже по течению Енисея, в десяти километрах от покинутого из-за этого людьми Саяногорска и потому добраться до ущелья теперь можно было только по горам с востока или запада, да, только вот делать в нём было нечего. К атомным минам, отмеченным множеством сигнальных устройств, расставленных по периметру, люди боялись подходить, кто знает, на каком расстоянии от них сработает хитроумно спрятанный датчик, зато всем когда-то было очень хорошо известно, что в шахты были заложены заряды мощностью по пять мегатонн каждый и пробуждать эту злую силу было крайне опасно. Вот потому-то эти места люди не только обходили, но и облетали стороной, чтобы случайно не стать виновниками термоядерного взрыва огромной мощности, хотя и знали, что он произойдёт только в том случае, если через ущелье в РЗСР попытаются вторгнуться вражеские войска.
Зато человек, замаскированный под медведя, шел по лесу, надёжно укрытый от наблюдения из космоса широкими лапами вековых елей ничего не боясь. Бояться ему и в самом деле было нечего, ведь обе эти термоядерные мины были установлены как раз только для того, чтобы никто не смог подобраться к нему и особенно к тому существу, которое беспрестанно вертелось у него за спиной. Человека звали Семён Максимович Денисова и всего каких-то семнадцать лет назад он был офицером российской армии, капитаном, и командовал мотострелковым батальоном сто шестнадцатого отдельного, гвардейского полка второй, Степной армии, прикрывавшей Урал с юга, но судьба, богатырское здоровье, рост, физическая сила и медицинские показатели занесли его из-под Оренбурга в Западные Саяны. Существо же за его спиной можно было бы назвать по возрасту молодым, семнадцатилетним парнем, вот только было оно карликом с торсом восьмилетнего ребёнка и непомерно большой головой, которое он называл Минькой, хотя само оно именовало себя Михаилом.
Ну, а существом Михаила-Миньку можно было называть уже хотя бы потому, что оно, подобно сиамскому близнецу, вырастало из спины капитана Денисова, а потому не имело не то что половых признаков, но даже ног. Правда, Минька, приросший к своему симбионту, имел довольно крепкий торс с короткими, но мускулистыми и крепкими, хотя и малость уродливыми, ручонками, в котором имелось одно только сердце, лёгкие, да, зачатки всех остальных внутренних органов и существовать он мог только за счёт того, что давал ему вместе со своей кровью Семён. Есть Минька мог только жидкую кашицу, но и той съедал не более ста грамм в день, да, ещё выпивал стакан какого-нибудь сока, настолько мал был его желудок. Их совместное существование было результатом сложнейшей хирургической операции и капитан Денисов пошел на неё добровольно, хотя и понимал, откажись он тогда от неё и его расстреляли бы уже через каких-то пять минут, чтобы сохранить всё в тайне.
Капитан размеренным шагом шел к их с Минькой подземному дому и время от времени беззлобно поругивал своего наездника за безалаберность и глупость. Ну, а тот за это колотил его своими короткими, но довольно сильными ручонками по плечам и даже дёргал за уши, требуя, чтобы он немедленно замолчал. Злился на него Минька недолго и выпустив пар, обхватив Семёна за плечи, наклонялся вперёд и смотрел из-под медвежьей головы на заснеженный лес. Увидев, что капитан Денисов забирает вправо, Минька тут же заголосил:
— Дядька Семён, пошли через поляну! Так вдвое короче.
— Ага, сейчас, разбежался. — Сердитым голосом огрызнулся капитан — Мало того, что тебе взбрело в голову выгнать меня вчера наружу ни свет, ни заря, так я теперь по твоей милости должен чесать почти полтора километра по открытой местности? Знаешь сколько над нами спутников летает, Минька? Тысячи три с гаком.
Любой из них мигом нас зафиксирует, подсветит лазером и по нам тут же либо из какой-нибудь дальнобойной пушки саданут, в Туве америкосы их много понаставили, либо того хуже, ракетой запустят. Так что, Минька, никаких полян, идём скрытно, под пологом леса. Уже недолго топать осталось, всего шесть километров. И за каким только лешим тебе именно сейчас приспичило на могилку к бате и мамке меня погнать? Мы же были у них по осени, посидели, как все нормальные люди, и я даже за упокой их душ сто грамм выпил. Вот наступит весна, сойдёт снег, тогда и будем гулять по лесу, да, и тогда я не советую делать это слишком часто. Высокоточное оружие, Минька, это тебе не фунт изюма. Его бояться надо, причём бояться всерьёз, а не понарошку.
Карлик за спиной Семёна обиженно засопел, но быстро взял себя в руки и рассудительным тоном сказал в ответ:
— Мне нужно было сходить к мамке, дядька Семён. Очень нужно. — Немного помолчав, он воскликнул смеясь — Ничего, недолго им летать осталось, дядька Семён! Сегодня я спутники вижу намного лучше, чем позавчера, а когда весна придёт, начну их сбивать. Вот ты не веришь мне, что я могу с мамкой разговаривать, а я поговорил с ней всего ночь и стал намного сильней. Поэтому ты не спорь со мной, дядька Семён. Если я говорю тебе, что мне нужно к мамке сходить, значит действительно нужно.
Капитан усмехнулся и проворчал:
— Ты лучше скажи спасибо, что тебе вчера приспичило с Ларисой поговорить, а не сегодня. Мне тебе сегодня в десять вечера очередную инъекцию нужно будет сделать.
Фиг бы я попёрся сегодня вниз, к самому Енисею. — Помолчав минуту, он добавил наставническим тоном — Вот от её препаратов в тебе действительно сила прибывает.
Даже я это чувствую, хотя от них меня так всего и колотит. Да, и такое порой начинает мерещиться, что так и подмывает взять и стакан спирта треснуть.
Вместо того, чтобы начать драться с ним, как это бывало всегда, когда Минька был в чём-то не согласен с Семёном, карлик громко, протяжно вздохнул над его ухом и сказал:
— Дядька Семён, то разная сила. От тех препаратов, что тебе для меня мамка оставила, одна сила, та которая в голове, увеличивается, а от разговора с ней, другая, та что в сердце.
— Минька, помолчал бы ты лучше о своих силах! — В сердцах громко откликнулся капитан Денисов — Прошлой осенью ты тоже говорил, что весной войдёшь в силу. Ну, и что из этого вышло? Один пшик. Ты только и сумел сделать, что сороку с ёлки своей мыслёй сшибить. Вот что я тебе скажу, парень, ты бы не торопился, не рвался в бой раньше времени. Когда придёт к тебе полная сила, тогда и начнёшь и спутники ихние сшибать, и подлодки топить, а пока что сиди спокойно на моём горбу, Минька, и жди своего часа. Он придёт, обязательно придёт и ты это прекрасно знаешь. Твоя мамка это всё очень подробно прописала.
Минька тут же завопил:
— Да, тебе легко так говорить! Ты ведь не слышишь, как люди кричат от боли, а я это каждую минуту слышу. Знаешь сколько людей эти нелюди уже убили? Наверное десятки миллиардов.
— Минька, не заводись! — Грозно рявкнул капитан — На нашей планете, когда всё это началось, всего-то и было семь миллиардов человек, а ты говоришь о десятках миллиардов. С арифметикой у тебя плохо, парень. Дважды два у тебя не четыре, а сорок восемь.
Минька, услышав такие слова, всё-таки не выдержал и начал драться, замолотив своими кургузыми кулачками капитана Денисова по шее. Стукнуть его по затылку ему мешала медвежья голова. Она же мешала Семёну дать ему сдачи и он взмолился:
— Ладно, Минька, хватит! Я всё понял. Ты видно считаешь не только тех, кого эти твари заморили до смерти своими бесконечными заразными эпидемиями, но и тех детишек, которые у них не родились, а также и их детишек. Да, прекрати же ты, змей, больно ведь! Я и так уже бегать по тайге ушатался до полусмерти, так ведь недолго и свалиться в какой-нибудь буерак, а тогда нам обоим не поздоровится.
Карлик прекратил мутузить своего симбионта, уткнулся лбом Семёну в затылок и тихонько захныкал. Тотчас от Миньки во все стороны пошла мощная волна энергии, заставившая завибрировать и заколыхаться лапы вековых елей и с них ею стало сбивать снег, словно мягкой взрывной волной. Капитан Денисов усилием воли подавил в себе довольный возглас и не дал губам растянуться в радостной улыбке.
Хотя Минька в такие минуты, когда он давал выход своим чувствам, почти ничего не видел вокруг своим обычным, человеческим взглядом и не слышал, его ни в коем случае нельзя было чем-либо смущать и расстраивать. Не смотря на то, что этому странному существу было уже семнадцать лет и три месяца, он был капризным, словно трёхлетний ребёнок и бороться с его капризами было очень трудно. Поэтому Семён просто старался не доводить Миньку до этого. Немного похныкав, Минька громко шмыгнул носом, утёр кулачками слёзы и попросил своего кормильца:
— Дядька Семён, расскажи мне про мамку, какая она была?
— О, Минька! — Обрадовано воскликнул капитан Денисов, поскольку знал всё о характере и привычках своего наездника и потому сразу же определил, что этот паренёк быстро вошел в состояние внутреннего равновесия — Твоя мамка была великой женщиной, как и твой батя. Ну, может быть Игорь, как учёный, был и поматёрее, чем Лариса, но зато он не имел такой интуиции, как твоя мамка. А ещё твоя мамка была очень красивой женщиной, но я любил её не за это. Знаешь, красивых баб я много в жизни повидал, когда мы открывали коридор для беженцев из Московии, но таких умных и волевых, как Лариса, ни одной не встретил. Она очень любила тебя, Минька, и хотя твой отец в это не верил, всегда говорила, что когда ты вырастешь, то обязательно найдёшь способ, как отцепиться от меня и стать нормальным мужиком. Вот ты сказал мне недавно, что разговаривал с мамкой, а знаешь, я ведь тебе верю. Твоя мамка ведь не в сырой земле лежит, а в специальном контейнере, залитая жидким азотом, словно спящая красавица из той сказки, которую я тебе рассказывал в детстве. Сначала я в тот бункер твоего отца перевёз на трактарёнке, он тоже заморожен азотом, а потом и её. Ты про то вряд ли помнишь. Тебе тогда всего три годика было, да, и спал ты в то время, как сурок, по целой неделе кряду. Мне даже как-то странно, Минька, что ты с отцом не разговариваешь.
Карлик за спиной у капитана Денисова вздохнул и ответил:
— Это наверное потому, дядька Семён, что я с мамкой ещё до своего рождения разговаривал. — Немного помолчав, он с горечью в голосе добавил — Мамка меня любила, а для бати я был просто научным объектом. Он, наверное, меня совсем не любил.
Семён сердитым голосом одёрнул Миньку:
— Отставить ерундой болтать! Много ты об этом знаешь, шкет. Хотя ты и начал разговаривать через неделю после своего рождения, бестолочь ты в то время был ещё та и потому ничего не помнишь. Мамка твоя после родов почти полгода пластом под капельницами лежала, в себя приходила, ещё бы, ведь ты из неё все соки высосал, у тебя же к тому моменту, когда Игорь Ларисе сделал кесарево сечение, вес был восемь килограммов шестьсот граммов. Какая женщина такое сможет выдержать? Так вот, Минька, твой батька все эти полгода почти не спал, пополам разрывался между тобой и Ларисой. Я ведь тогда ему ничем помочь не мог потому, что тоже цельных восемь месяцев лежал на пузе пластом и не шевелился, пока ты прирастал к моей спине. Всё же не так просто было, раз, и ты сросся со мной. Это сейчас тебя с меня уже ничем не сшибить и хотя ручонки у тебя коротковаты, ты иной раз меня так кулаком можешь по темечку садануть, что у меня искры из глаз сыплются, медвежонок ты мой. А тогда ты слабенький был, хотя и большой, я даже испугался, как мне тебя носить на себе, если ты и дальше расти будешь..
Минька громко рассмеялся и воскликнул:
— Дядька Семён, я же не со зла! Ты тоже ведь со мной дерёшься, хотя я маленький, а ты вон какой здоровенный. Ну, хорошо, про батьку я неправ, но ты всё равно расскажи про мамку.
— Про мамку, Минька? — Спросил улыбаясь Семён — Нет, я всё же скажу тебе несколько слов про батю твоего. Когда ты засыпал, а вместе с тобой засыпала и Лариса, вы же были с ней каждую секунду были связаны и общались между собой телепатически даже во сне, Игорь приходил, садился возле меня, гладил тебя по головке и пел колыбельную. Он очень любил тебя, Минька, твой батя, любил и жалел, но когда ты просыпался то сразу же начинал учить тебя уму разуму. Вся пси-сила, которую ты имеешь, тебе досталась от Игоря. Он ведь тоже отдал тебе всего себя без остатка. Если Лариса готовила препараты для тебя из своей крови, то он, можно сказать, положил ради тебя свою голову. Хотя тех препаратов, которые он приготовил из клеток своего мозга было и немного, именно они сделали тебя таким сильным. Поэтому Игорь и ушел из жизни раньше Ларисы. Эх, Минька, такого мужика, как он, я наверное уже больше никогда не встречу. Железный был парень, хотя и хилый с виду, но если бы я с кем пошел бы в разведку, то уж ты поверь, только с ним. — Тут на руке у капитана Денисова тоненько запищал какой-то прибор и он отрывистым голосом сказал — Так, Минька, хватит воспоминаний, пора брать ноги в руки и мчаться изо всех сил в наше с тобой убежище. Похоже, что это патрульные вертолёты, но ты даже если сможешь, не смей их сбивать. Расшифруешь долину.
Минька тут же сказал:
— Дядька Семён, это и правда вертолёты. Семь штук, летят с юга, из Казахстана, но не в нашем направлении. Они обходят наше ущелье с запада. Но это не патрульные «Ирокезы», а тяжелые штурмовики «Вайпер» и мне кажется, что они летят к Абазе. Наверное хотят разбомбить этот городок, а я вижу там много людей. Чего они там только собрались в центре города? Нет, дядька Семён, как только они подлетят поближе, я их тут же и взорву. У них на подвесках установлены по две каких-то странных ракеты, ты такие ВАПами называл. Боюсь, дядька Семён, что это какая-то химическая дрянь и если она попадёт сначала в Абакан, а потом в Красноярское водохранилище, то может умереть очень много людей. Как только они будут пролетать на хребтом, я их прямо в воздухе и сожгу. Пусть потом америкосы гадают, чем это русские мятежники сбили их самые лучшие вертолёты.
Капитан Денисов на бегу ответил ему:
— Тебе из погреба виднее, Минька. Если у них на подвесках действительно стоят ВАПы с какой-то химией, то жги их. Мне как, когда доберёмся, сразу забираться в убежище или немного погодить, чтобы тебе было сподручнее их сбить?
Минька, который уже сосредоточил всё своё внимание на новейших американских вертолётах, которые они видели пока что только по телевизору, глухим голосом ответил:
— Лучше будет погодить, дядька Семён, но я всё равно сделаю всё очень аккуратно, чтобы нас со спутников не заметили.
Хотя капитан Семёнов мчался к убежищу изо всех сил, дорога домой ему была хорошо знакома, но вертолёты, летевшие на минимальной высоте, всё же долетели до хребта раньше и как только они стали перелетать через него, Минька ударил по ним мощным пирокинетическим залпом. Все семь тёмно-зелёных винтокрылых машин вспыхнули одновременно и тут же взорвались. Боекомплекты на их борту рванули, разнесли бронированные машины буквально в клочья и их обломки попадали на склоны хребта, местами поросшие лесом. Свою основную силу Минька сосредоточил на ВАПах и их содержимое мгновенно превратилось в совершенно безвредную плазму. Бронированные капсулы безопасности, в которых летели пилоты, остались практически целыми, вот только все четырнадцать лётчиков превратились в угли, одетые в термозащитные комбинезоны.
Уничтожение вертолётов было немедленно замечено со спутников и с американской авиабазы немедленно поднялись в воздух несколько звеньев реактивных штурмовиков и целая дюжина военно-транспортных вертолётов, которые полетели к месту катастрофы. Они ещё были на полпути к нему, когда капитан Денисов добрался до их с Минькой убежища. Он нацелился на небольшую скалу пультом управления и она сдвинулась в сторону всего на пару метров, открыв в него вход. Облегчённо переведя дух, Семён сказал вполголоса: