Временно отступившая головная боль навалилась с новой силой, и Олег распахнул холодильник в поисках пива. Пива не было, пришлось похмеляться водкой. Карпов налил пятьдесят грамм и, скорчившись от отвращения, выпил. Экран вместе с диктором закрутился в сияющую спираль, и по затылку что-то стукнуло.
Когда он проснулся, на улице было светло. По телевизору опять передавали новости, из которых Олег узнал, что среда в самом разгаре и на нем уже три прогула. Первым порывом было позвонить Шефу, но Карпов трусливо решил отложить объяснения до четверга. В конце дня Валерьяныч обычно бывает замотан и зол, а под горячую руку ему попадаться нежелательно. Лучше завтра прийти пораньше и сразу - с повинной. А в следующий выходной обязательно смотаться к тому проклятому кафе и выяснить, где же его носило.
Шеф явился на работу в приподнятом настроении, и это было большим плюсом. Когда Леночка доложила, что Карпов с утра просится на прием, Валерьяныч удовлетворенно покивал и распорядился:
- Пусть зайдет. Хорошо хоть, живой.
Олег вполз в кабинет ласковым ужом и, прижав ладони к сердцу, застонал:
- Евграф Валерианович, расскажу всю правду!
И он действительно все рассказал, начиная с того, как ушел от Иры. При этом на его лице было написано такое глубокое раскаяние, что под конец Шеф уже не знал, как его успокоить.
- Вот видишь, чем оборачивается неумеренность, - наставительно произнес Валерьяныч. - Водка знаешь каких людей губила? О-го-го были люди! А ты еще совсем молодой человек, ни к чему тебе это.
- Да я, Евграф Валерианович...
- Не перебивай! В общем, так. Напишешь "за свой счет", Лена оформит задним числом. Смотри, никому из посторонних не проболтайся.
- Спасибо, Евграф Валерианович! - Олег вложил в голос столько подобострастия, что еще капля, и оно полилось бы через край. - Искуплю трудовым подвигом!
- Все шутишь! - прорычал Шеф. - Иди работай. И сделай выводы!
Карпов вернулся в кабинет, который делил с двумя такими же рыцарями карандаша и скрепки. Увидев завал необработанных сводок, отчетов и спецификаций, скопившихся с понедельника, он загрустил.
Три высокие стопки, на которые Олег рассортировал документы, напоминали мрачные средневековые башни.
"Сдохну, а сделаю, - решил он. - Разгребу все до последней бумажки. Буду корпеть, пока охрана не погонит".
Олегу очень хотелось доказать, что этот загул - случайность, роковое стечение обстоятельств, и что на самом деле он человек серьезный, исполнительный, работоспособный, словом - нормальный.
Карпов с головой погрузился в писанину и вынырнул лишь к обеду.
- Даешь пятилетку за три года! - воскликнул он и азартно раскрыл следующую папку, однако организм, истощенный кратким, но интенсивным запоем, требовал передышки.
Олег отодвинул бумаги и похрустел пальцами. Да, без отдыха не обойтись. Он спохватился, что с самого утра не выкурил ни одной сигареты. Этот промах следовало исправить.
В курилке Карпов вспомнил, что завтра пятница и Шеф, как всегда, отчалит пораньше. Вслед за ним незаметно рассосутся и остальные, часам к четырем в отделе уже никого не будет, поэтому остатки можно смело растянуть на полтора дня. Порыв трудолюбия подходил к концу, и такое решение Олег счел мудрым, тем более что щенячья благодарность к начальству стала понемногу иссякать. Спасибо Валерьянычу, что не уволил, но зачем же надрываться? А уволить-то, между прочим, было за что. Конечно, Карпов надеялся, что так круто с ним не обойдутся, но выговорочка ожидал темперамент у Шефа был самым что ни на есть холерическим. И вдруг на тебе: "оформим задним числом". С чего это он так раздобрился?
Карпов бросил окурок в изящную урну и пошел к своим отчетам.
Мысль о еде была противна. Работы оставалось еще вагон с телегой, и он пригорюнился. Миша, как всегда, обыгрывал компьютер в преферанс, а Сан Саныч читал очередной детектив. Олега разобрала досада.
Неужели никто даже не почешется?
- Миш, - не выдержал Карпов. - Пособил бы, а?
- Ну ты орел! - возмутился тот. - Как квасить - так один, а как работать - так всем миром?
- Благодарствуйте. Попросишь меня теперь!..
Сан Саныч с трудом оторвался от книги.
- Ты, Рыбкин, того. Не огрызайся!
Олег хотел было ответить, что читать о том, как "одним метким ударом он выбил бандиту два зуба и глаз", - это плевок в лицо мировой культуры, но передумал. Вместо этого он подгреб пачку сигарет и снова вышел из комнаты. Ему захотелось вырваться на улицу - там, на свежем воздухе, собраться с мыслями будет легче.
Итак, Шеф из престарелого диктатора превратился в пожилого добряка и вместо того, чтобы сделать матерную запись в трудовой книжке, ограничился отеческими наставлениями. Превосходно. Такой начальник - мечта любого служащего. Зато народ потерял всякую совесть. Где же старая добрая традиция отдела - помочь тому, кто не справляется, а потом получить с него законную бутылку? Испортились коллеги. Что с ними стряслось?
Ответ был известен. Просто Карпов боялся его произнести. Боялся даже мысленно сформулировать, и от этого становилось особенно погано, поскольку себе он никогда не врал.
Он незаметно дошел до перекрестка и свернул направо. На его пути лежала аптека, около которой несколько пенсионерок устроили самостийную распродажу лекарств. Ассортимент был неширок и безобиден: анальгин, аспирин, шуршащие упаковки бинта, пахучие горчичники и прочее в том же духе. Одна из старушек торговала травами. Помахивая маленькой метелкой, она нараспев приговаривала:
- От почек, от сердца, от мигрени, от нервов...
- От нервов тоже есть? - поинтересовался Карпов.
- А как же! Вот в этих мешочках, гляди. Специальный сбор.
- И что за сбор? Не конопля? - пошутил Олег.
- Не обижай бабку, милок, - укорила та. - Сама заготавливаю. Да не под Москвой, где копоть одна, а в Рязанской области! Сама и сушу, сама и сбираю. Все ихологичиски чистое.
Карпов невольно хохотнул.
- Ты посмейся, посмейся над бабкой-то! Бабка ду-ура.
- Так я насчет нервов, - напомнил Олег. - Из чего он состоит?
- Тут у меня корень валерианы, цветки пустырника, да много всякого. И еще зверобой. Зверобой - обязательно. Я его везде добавляю, даже в чай. И тебе советую.
Купив пакетик снадобья, Карпов вернулся в отдел. Достав из шкафа свою кружку, он сковырнул прилипшую ко дну соринку и включил чайник.
О травке Олег вспомнил только через час, когда заварка уже совсем остыла. Он самоотверженно выпил горькую жидкость, а разбухшую гущу выплеснул в корзину для бумаг.
То ли от бабкиных корешков, то ли от самовнушения, Карпов успокоился так, что, казалось, обрушься потолок - он и бровью не поведет.
Потолок, само собой, не падал, и вообще, ничего такого не случалось.
Олег вздрогнул и отложил ручку.
В комнате действительно ничего не происходило. То есть абсолютно. Из приоткрытого окна слышался птичий гомон и шелест автомобильных покрышек. В коридоре приглушенно звучал непечатный диалог двух рабочих, тащивших какую-то тяжесть. На левой руке тонко тикала секундная стрелка. Дышал вентилятор в системном блоке компьютера. Все остальное молчало.
Карпов, не поворачиваясь, оглядел комнату. Даже для восковых фигур Миша с Санычем выглядели слишком мертво. Музейные истуканы занимают более-менее естественные позы, и их лица имеют хоть какое-то выражение, эти же были похожи на брошенные манекены: спина прямая, ладони на коленях, голова приподнята, глаза-пуговицы смотрят вперед. Они сидели не шевелясь, будто для их оживления требовалась специальная команда.
Ручка скатилась на пол, и кабинет встрепенулся. Сан Саныч переворачивал страницу, Миша трепался по телефону. Только что Карпов видел оцепеневшие мумии, но сейчас он в этом уже сомневался. Он снова замер, прислушиваясь, хотя заранее знал, что наваждение вряд ли повторится. Саныч так увлекся книгой, что принялся барабанить по столу.
Олег почувствовал, что целебная травка его больше не удержит.
Вскочив, он подбежал к Мише и вырвал у него телефонную трубку.
- Мне срочно! - пояснил Карпов, но прежде чем нажать на рычажок, поднес трубку к уху.
В ней раздавались короткие гудки.
- Ты с кем разговаривал? - набросился он на Мишу. - Со святым духом? Или сам с собой? Поговорить - поговорил, а номерок-то набрать забыл! Ха-ха-ха!
- Совсем сдурел? Тебе к врачу надо, - опешил тот.
- Сам сходи! - окрысился Олег. - Чего ты прикидываешься, а? Я же видел, как ты кемарил.
- Да, Рыбкин, что-то ты не того, - подал голос Саныч. - Человек полчаса разговаривал, вон, ухо аж красное, а ты - "кемарил".
Ухо действительно было красным, а трубка - влажной от пота.
Показалось?!
- Мне нужно было... срочно... Извини, Миш. Извините меня, - пробормотал Карпов, обращаясь к обоим, и выскочил в коридор.
Олег летел к Шефу. Он еще не знал, что делать - стоять на коленях или грозить самоубийством, но отдых ему был просто необходим. Неделя, как минимум. Иначе можно свихнуться - как Миша, как Саныч.
"Разыграли! - догадался он неожиданно. - Вот гады! И когда только сговориться-то успели? Ловко у них получилось, молодцы!
Сволочи. А чего я так завелся? Ребята пошутили, ну и что? Или, может, бабка мне не той травы дала? Может, у нее тоже свои приколы?
Кругом веселье!"
В приемной никого не оказалось. Унявшись, Карпов осознал, что отпуск после трех прогулов - роскошь, недоступная даже для генсека ООН.
Олег уже собирался вернуться в свой кабинет, как вдруг порыв ветра распахнул окно, и вместе с ним медленно отворилась неплотно закрытая дверь Валерьяныча.
Шеф не шевелясь сидел в той же позе, что и те двое. Мышцы лица были расслаблены, отчего начальственная физиономия выглядела глупой и безвольной. Версия участия Шефа в глобальном первоапрельском заговоре пугала Олега своей дерзостью. Оставалось только одно: его никто и не думал разыгрывать. Обычное поведение обыкновенных зомби.
Все в порядке.
Олег продолжал завороженно наблюдать. Теперь уже стало ясно, что это вовсе не галлюцинации.
Шеф не замечал Карпова и по-прежнему не двигался.
Сзади незаметно подошла Леночка.
- Что вы хотели? - спросила она, удивленно хлопая длиннющими ресницами.
Олег прижал палец к губам и кивком показал на Шефа.
- А, заявление принесли? Оставьте на столе, - сказала она нарочито громко.
Валерьяныч тут же кашлянул и взял в руки какой-то справочник.
- Лена, кто там? Карпов? Пригласи.
Олег неуверенно вошел и, присев на краешек стула, проговорил:
- Евграф Валерианович... Это, наверное, глупо. И нетактично...
- Ну-ну, - поддержал его начальник.
- Для меня это очень важно. Что вы сейчас делали? До того, как вернулась Лена?
- Да я, собственно... - виновато начал Шеф, но сразу опомнился.
- Слушай, а какое тебе дело? Ты кто такой, чтобы меня контролировать?
И, уже багровея и вставая из-за стола:
- Совсем распоясался, щенок! Будешь руководству указывать?
Олег тоже встал.
- Как самочувствие, Валерьяныч? - игриво осведомился он. - Прошел столбняк-то? Вы себя берегите, вам болеть нельзя. Такая ответственность! Вы ж не пенсионер и не женщина одинокая.
Шеф настолько растерялся, что плюхнулся обратно в кресло и некоторое время тупо смотрел на Карпова. Затем очнулся и обронил:
- Вон отсюда.
Олег истолковал приказ по-своему и, не заходя к себе в кабинет, отправился домой. Весь вечер он провел у телевизора. Карпов с нетерпением ждал информации о страшной эпидемии, но ни в одной программе о ней даже не обмолвились, и он понял, что телевидение уже заражено.
"В самом деле, - думал он. - Это же так просто: посмотрел на человека и сразу увидел, болен он или здоров. Ведь каждый кого-то знает, а следовательно, может определить, остался ли он тем, кем был. И только в одном случае никто ничего не заметит - если инфицированы все".
Ночью Карпов практически не спал. Одолеваемый тягостными раздумьями, Олег лишь изредка отключался, продолжая как часовой бдить одним глазом, поэтому утро он встретил с облегчением и, наскоро позавтракав, поехал в кафе у Ириного дома.
За прилавком его встретил веселый дядька с лицом, изъеденным оспой.
- Добрый день, - начал Карпов.
- Добрый, - приветливо кивнул оспенный.
- Скажите, где мне найти тетю Галю?
- Она здесь больше не работает.
- Тогда Люсю.
- Аналогично, - ответил буфетчик с притворным сочувствием.
- Скажите, а вы случайно не знаете Ибрагима? Седого такого, у него еще сын родился недавно.
Мужчина пожал плечами.
- Он мне очень нужен, поверьте.
Карпов скрипел зубами от бессилия. Рябой над ним откровенно издевался, но не бросаться же на него с кулаками!
- Они тут в прошлые выходные гудели, - напомнил Олег.
- Кушать будете? - бесцеремонно прервал его буфетчик.
Карпов как побитая собака поплелся к выходу, но у самых дверей остановился.
- Хотя бы телефон чей-нибудь дайте! - взмолился он.
- К сожалению, я потерял записную книжку, - нагло ответствовал оспенный.
Плюнув, Олег вышел на улицу.
"Местные торгаши, местные торгаши", - бубнил он как заклинание.
Ни палаток, ни лотков поблизости не было.
- Бабуль! - окликнул он проходившую мимо старушку. - Скажите, пожалуйста, где здесь ближайший рынок?
- Ры-ынок? Тут нет никакого рынка. Базар был, во-он там, у метро. Его вчера снесли.
- Как снесли?
- А как сносят? Разломали ряды, побросали в грузовик да увезли, вот и вся недолга. Говорят, магазин будут строить.
Карпов вспомнил, что, выходя из метро, видел на асфальте длинные темные прямоугольники с ржавыми вмятинами по периметру, и почувствовал, что некто всесильный затеял с ним какую-то недобрую игру.
Играть в темную, да еще по чужим правилам, не хотелось, и через несколько дней Олег продал квартиру вместе со всем барахлом.
Инстинкт, осевший в генах фронтовика-деда и отца - номенклатурного работника, подсказывал: угроза всегда идет с Запада. Значит, отступать нужно на Восток.
В Ачинске у Карпова жил двоюродный брат, с которым они виделись всего дважды, последний раз - пятнадцать лет назад. Обременять родственника Олег не собирался: деньги, вырученные за хрущевку, для провинции были целым состоянием, к тому же Карпов считал, что голова и руки у него на месте, как-нибудь устроится.
В Ачинск он прибыл со скромной спортивной сумкой. В ней лежали:
костюм, две рубашки, смена белья, бутылка водки и двухтомник Борхеса. Из старой жизни Олег взял только самое ценное.
Брательник Вова оказался человеком положительным, но пьющим.
Жена Володю бросила, причем это была уже третья женщина, не сумевшая вынести его перевоплощений. По трезвости Вова был скромен и мечтателен, однако "злоупотребив", превращался в деспота. У брата Олег провел лишь одну ночь, а на утро мухой полетел в агентство по недвижимости.
Работу он нашел легко. Зарплата рядового бухгалтера на заводе никого не прельщала, поэтому свободных мест было достаточно. Вскоре Олег сблизился с тихой, некрасивой девушкой Надей, также работавшей в бухгалтерии, и жизнь понемногу стала налаживаться. Снимать жилплощадь с продавленным диваном и черно-белым телевизором порядком надоело, и Карпов начал подумывать о покупке квартиры.
Апартаменты ему подобрал уже знакомый маклер, бывший настройщик пианино, оглохший вследствие отита. Олег решил, что пока он не осядет окончательно, на хоромы замахиваться не стоит, и приобрел простенькую квартирку в тихом переулке.
Надя, в чьей семье день без скандала считался прожитым зря, перебралась к нему с огромным удовольствием. Они и до этого не скрывали своих отношений, а теперь, когда их роман перетек в гражданский брак, на работе все были уверены, что свадьба не за горами.
Тревога, с которой Олег покидал Москву, понемногу проходила. Он все еще помнил о тех сомнениях и муках, но теперь ему казалось, что ужасы существовали как-то отдельно, сами по себе.
Однажды вечером, ложась в нагретую Надей постель, Олег понял, что пора жениться. Он размышлял две или три минуты, потом повернулся к Надежде и смущенно сообщил ей о своем предложении. В сумерках Карпову показалось, что Надя улыбается, на самом деле она неслышно плакала. Почувствовав на губах слезы, Олег встал и включил свет.
- Ты что?
- Я... так просто.
- Когда ты решишь?
- Сейчас. Я согласна.
Другого ответа он не ожидал. Их отношения складывались настолько гармонично, что лучшей жены Карпов не мог и представить.
Ачинск, видевшийся из Москвы чужим и далеким, как Луна, был в общем-то нормальным городом. К тому же не таким суетливым, как столица, и не таким равнодушным. Кроме того, любое место в России всегда выигрышно отличается от Москвы тем, что туда не рвутся карьеристы, авантюристы и прочая сволочь.
Карпов полагал, что, связывая с человеком жизнь, нужно доверять ему до конца. Нервно жуя сигарету и перескакивая с одного события на другое, он поведал Наде о том кошмаре, который пережил дома.
Помявшись, рассказал и о своих выводах.
По его теории выходило следующее. В военных лабораториях одной из недружественных стран был разработан новый вирус, делающий людей похожими друг на друга. Строго говоря, это была не совсем болезнь:
человек становился не хуже, а вроде как даже и лучше, поэтому диверсия до сих пор осталась незамеченной. Обращаться в правительство бессмысленно и опасно, поскольку вся Москва уже заражена и кроме инфекции там ничего не найдешь.
- Ты больше никому об этом не говорил? - спросила Надя.
- Без толку, - с досадой отмахнулся Карпов. - Перед отъездом пытался связаться с СВР, но...
В этот момент Олег увидел ее лицо и запнулся. В свой вопрос Надя вкладывала совсем другой смысл.
- Думаешь, я спятил? - осторожно сказал Карпов. - Эх, ты...
- Ну что ты, Олежек? - залепетала она. - Конечно, нет. На сумасшедшего ты не похож. Просто у каждого бывают такие моменты, когда...
- "Моменты"?! - взвился Карпов. - "Помере-ещилось"! "Все пройде-ет, все будет хорошо-о"!.. А какого же хрена я все бросил и притащился в эту дыру, а? Тоже "моменты"?!