А что Валех?
Все как один успокаивают меня. Словно сговорились. Даже Сарвар и тот твердит: "Пустое дело, плюнь, не стоит связываться". Да уж связался! Назвался груздем, полезай в кузов... Это надо же - так глупо проиграть?! А все оттого, что до сих пор не попадался мне сильный соперник, я привык к легким победам... И вот он, час расплаты!.. А Сарыкейнек... Мне стыдно ей смотреть в лицо. Небось думает: ну и парень же мне попался! Ни образования, ни должности, ни квартиры... Да еще слабак, при первом же натиске был побежден самодовольным наглецом.
Наконец через несколько дней мы с товарищами, улучив момент, подошли к Раджабу.
- Салют, друзья! Физкульт-привет! - Он глянул на меня и, как всегда, победно поднял руки над головой.
Тут Зейнал, молодчина, молча опустил эти его задранные руки и говорит:
- Раджаб-муаллим, мы хотим передать вам ответный вызов Валеха. Как вы смотрите на бой-реванш?
- А что, хорошо смотрю. - Раджаб встал по стойке "смирно" и шутовски отдал честь. - Есть бой-реванш! - Он помолчал и добавил: - Только у меня есть одно условие.
- Какое же? - спросил Эльдар.
- А такое... - сразу посерьезнел Раджаб. - Проигравший выкладывает двести рублей, - и он кивнул в мою сторону.
- Вы что же это, заранее знаете, что проигравшим буду именно я?! - От возмущения у меня аж руки зачесались: видел наглецов, но чтоб такого!..
- Что-то очень вы уверены в себе, - сказал Зейнал.
- Приз двести рублей, - повторил Раджаб. - Хотите - соглашайтесь, хотите нет, дело ваше...
Тут я не выдержал, перебил его:
- Триста!
Раджаб посмотрел на меня - уж не шучу ли? - и удовлетворенно хмыкнул:
- Я согласен. Пусть будет триста. - И, уже представив денежные купюры у себя в кармане, алчно уточнил: - Тот, кто будет побежден, дает победителю триста рублей. - Он ухмыльнулся, веселое расположение духа вернулось к нему. Чтоб было точно, как в бухгалтерии.
Вечером на том же месте, что и раньше, на дереве, напротив строящегося клуба, висела афиша, извещавшая о матче-реванше. Народу собралось больше, чем в первый раз. Вовсю играли Эльдар с Зелимханом.
Ох и схватились же мы!
Теперь я был подтянут и внимателен как никогда. Не поддавшись на несколько ложных выпадов, я выждал момент. И вот сделал захват. Изо всех сил мял я его крутой загривок, гнул к земле. Он не поддавался. Что говорить - Раджаб был борец что надо! Но его тяжелое хриплое дыхание возле моего уха, его безволосая грудь, которая уже лоснилась от пота, запах его тела - все в нем было глубоко противно мне; в моей душе поднималась и крепла злая неприязнь к этому волею судьбы оказавшемуся на нашей стройке чужому мне человеку. И я чувствовал, как от этой неприязни силы приливают к рукам. Раджаб не поддавался. Сопел, потел, но никак не удавалось мне взять его на прием - выскальзывал... "Ради денег старается, подлец!" - мелькнуло в голове. И эта мысль словно подхлестнула меня, я сделал еще одно усилие... еще! И вот Раджаб коснулся лопатками земли, размяк, обессиленный. Я вскочил на ноги. Но и Раджаб тут же встал и полез бороться как ни в чем не бывало.
Поднялся шум.
- Он положил его!
- Судья! Что смотрит судья?!
Мы остановились. С видом деланного изумления на лице Раджаб стал бегать по кругу, взывая к публике, к судье, - судьей на этот раз был старый мастер уста Мадат. Я видел, как уста развел руками, не выдержав напора настырного начальника.
- Победа спорная, - промолвил он наконец. - Хотя мне показалось, что ты коснулся лопатками земли.,,
- Коснулся! Коснулся! - кричали вокруг.
- Но... Давайте еще! - Никогда, наверное, старый мастер не был в таком затруднительном положении, как сейчас. Он поднял руку и повторил: - Пусть борются еще раз.
- Послушай, уста, мы все видели. Он его уложил по всем правилам! - не мог успокоиться Придира Зейнал.
- С судьей нельзя спорить. Нельзя! - подскочил к нему Раджаб.
Но тут уже вмешался я сам:
- Ладно. Будь, как сказал уста Мадат, - сказал я. - Начнем заново!
И буквально через несколько секунд Раджаб лежал на земле на обеих лопатках, а я его давил вниз, давил... Еле оторвали.
- Ура! - орали ребята в радостном возбуждении, А Придира Зейнал подступил к судье:
- Ну что, уста Мадат! Что скажешь на этот раз?
- Теперь все и ребенку ясно, - разгладил усы старый мастер, большой поклонник борьбы. Видно было, что он доволен исходом схватки и моя победа принесла ему истинное удовольствие. - Теперь все по правилам. Комар носу не подточит.
И уста Мадат подошел ко мне, пожал руку своей жесткой рукой.
Ребята схватили меня и стали качать. Я еле вырвался.
А Сарыкейнек, вижу, так и сияет от радости. Нет, что бы она там ни говорила раньше, а моя победа или мое поражение для нее не безразличны.
Пока мы торжествовали победу, глянь - начальника и след простыл. Смылся под шумок.
- А что приз? Где ж его денежки? - спросил дотошный Зейнал. - Сам же условие поставил. И еще, помните, говорил: мол, не забудьте...
- Не сбежит, - сказал Сарвар. - Никуда он от нас не денется.
- А может, он за деньгами побежал? - предположил Эльдар и сам же рассмеялся от нелепости такого предположения. Начальник был явный жмот.
В тот день Раджаба мы так нигде и не нашли.
Зато на другой день в столовой столкнулись с ним нос к носу.
- Салют! - Он глянул на нас со своей хитренькой улыбочкой, но победно руки над головой уже не поднял, с невинным видом хотел продолжить свой путь.
- Уважаемый Раджаб-муаллим, а приз? - преградил ему дорогу Зейнал.
- Какой такой приз? - сделал большие глаза наш "бизнесмен", как со вчерашнего дня мы прозвали его.
- А такой... Сами ж ведь настаивали. Условие поставили сами. Кто проиграет...
- Ах, это... - деланно протянул Раджаб. - Это я так, ребята. Пошутил. Что вы, шуток не понимаете?
- Как это - пошутил? - спросил Зейнал и гневно покраснел.
- Ну, если по справедливости, то... мы квиты!- нагло заявил, видя, что мы не собираемся отступать, Раджаб. - Один раз победил я, один раз Валех. Ничья... Вот, если хочешь, давай поборемся еще раз, выявим, кто из нас абсолютный чемпион? Чемпион стройки, - хихикнул он, обернувшись ко мне. - Вот если на этот раз...
- Давай, - решительно сказал я.
Наутро в укромном местечке в лесу - на этот раз Раджаб сам попросил нашу схватку не предавать гласности!- я его уложил на лопатки в два счета. Тот не успел и глазом моргнуть. Я его уложил и держал так до тех пор, пока он сам не сказал, что сдается, что проиграл.
Он встал, оделся, с шутовскими ужимками поднял мою руку над головой: дескать, поздравляю, абсолютным победителем оказался ты! И повернулся уходить.
- Постойте. Вы куда? - окликнул его Зейнал.
- А что? - остановился Раджаб. - Бой окончен. Результат налицо.
- Значит, счет в матче два - один в пользу Валеха, не так ли? - спросил Зейнал.
- Я же сказал, что...
- Тогда гони денежки.
Он расхохотался. Он хохотал долго и, по-моему, искренне. Мы стояли и ждали, пока он замолкнет и что будет дальше.
- Хи-хи, - хихикнул он напоследок, утихая, - и вы поверили? Да разве советский спортсмен может бороться за деньги?! - проговорил он с неожиданным пафосом и даже покачал головой неодобрительно, будто это мы затеяли все, не он сам. - Да если узнают про такое ваше требование, про вас напечатают фельетон!
Такого нахальства мы даже от него не ожидали, Дело, конечно, было не в деньгах. Его, этого наглеца, следовало проучить. И как следует!.
Мы не отступали.
- Это про тебя фельетон напишут, про тебя!..- Зейнал угрожающе надвинулся на Раджаба.- Давай сюда двести рублей! А не то...
- Триста, - подсказал Сарвар.
- Да! Триста...
- Не забывай, ты говоришь с начальником, - отступая, сделал последний демагогический ход Раджаб.
- Гони денежки! - продолжал наступать на него Зейнал.
Эльдар подлил масла в огонь.
- Знаете, - с деланной заботой, искусно подражая голосу самого Раджаба, сказал он, - этот наш Зейнал такой нервный!.. Чуть что, рвется в драку, а как вцепится, так его не оторвешь. Силен драться, особенно головой...
Криво улыбнувшись, Раджаб промямлил:
- При мне нет денег, ребята. Я не захватил... Я принесу позже. Завтра.
- Нет, деньги при тебе, - не отставал Зейнал. Все лицо и шея у него были такими пунцово-красными, что казалось, еще немного - и покраснеет воротник рубашки.
Раджаб полез в карман, вытащил носовой платок, выронил его - руки у него дрожали, не то с перепугу, не то от жадности... Он полез в другой карман и вытащил двадцатипятирублевку.
- Вот,- сказал он. - У меня больше нет... Выпейте за мое здоровье! - Он еще пробовал шутить.
- Гони все! До последнего гроша. Как договорились! - не отступал от него Зейнал.
Тогда Раджаб снова полез в карман, вытащил еще какие-то мятые купюры. Протянул мне:
- На, Валех-джан, возьми. У меня больше нет... Вы ребята холостые, а у меня семья, дети... - Голос у него дрожал.
Раджаб полез в карман, вытащил носовой платок, выронил его - руки у него дрожали, не то с перепугу, не то от жадности... Он полез в другой карман и вытащил двадцатипятирублевку.
- Вот,- сказал он. - У меня больше нет... Выпейте за мое здоровье! - Он еще пробовал шутить.
- Гони все! До последнего гроша. Как договорились! - не отступал от него Зейнал.
Тогда Раджаб снова полез в карман, вытащил еще какие-то мятые купюры. Протянул мне:
- На, Валех-джан, возьми. У меня больше нет... Вы ребята холостые, а у меня семья, дети... - Голос у него дрожал.
Я взял деньги, подержал в руке (чтобы он поверил в то, что деньги мы у него собираемся взять всерьез) и швырнул их ему в лицо. Точнее, не в лицо - в грудь: как-никак он был старше меня по возрасту, а не считаться с этим я не мог.
- Возьми обратно. И проваливай!
Он опустился на колени, стал ползать, собирать деньги. А собрав, торопливо пошел прочь.
А мне вдруг опротивело все. Показалась жалкой эта затея - попугать начальника и вся эта возня с матчами, сама борьба - все. Я налетел на Зейнала:
- Какого черта ты пристал к нему?
- Будь уверен, проиграй ты, он бы от тебя так просто не отстал, хладнокровно парировал Зейнал. А Эльдар неожиданно добавил:
- Деньги надо было все же взять. Взять и... ну... купить подарок его жене. Или что-нибудь на новоселье. Идея была неплохой, но явно запоздалой. А Сарвар только и сказал:
- Пустой человек! Ну его...
Сказал, как припечатал.
Обиженный на мою резкость, Зейнал не утерпел.
- Эх ты, - покачал он головой. - Нашел перед кем благородничать! - Он имел в виду историю с квартирой.
- Квартиру не ему дали, - рассудил Сарвар. - Его детям, его жене, ведь она-то не виновата, что он подлец. .. И куда только смотрела, когда выходила за него замуж, - добавил он неожиданно.
Глава третья
О ТОМ, КАК ПОСТРОЕН БЫЛ НОВЫЙ ДОМ
ДЛЯ ГЮЛЛЮБЕИМ И ЧУТЬ БЫЛО НЕ СЫГРАНА
НАША СВАДЬБА, А В ИТОГЕ САРЫКЕЙНЕК
ОКАЗАЛАСЬ В ОБЩЕЖИТИИ
На этот раз мы сидели и пили чай не в доме, а во дворе. Прямо на земле Гюллюбеим-хала расстелила палас, накидала подушек... Вот так и сидели мы на свежем воздухе, под орешником, листья которого по весне издавали резкий, волнующий ардмат.
Вечерело. Гюллюбеим-хала включила свет, и от света, падающего на палас, на орешник, на дворик, все вокруг выглядело странно, необычно: и листья, освещенные так ярко, что видны были жилки на них, и неестественно длинные тени, черные, уходящие куда-то в ночь.
Гюллюбеим-хала хлопотала на веранде, время от времени принося очередную вазочку с еще одним сортом варенья,- большая она мастерица варенье варить. Вот так весь день на ногах. Неустанно бегает она по хозяйству. А как любит Сарыкейнек и меня! Как расхваливает! Послушать ее - так лучше нас нет на свете... Славная старушка! Вот бы и вправду она всегда жила с нами. И деятельная, и добрая. Не стонет, не причитает, как иные матери, что ее позабыл-позабросил родной сын. А когда заходит о нем разговор, то, не роняя чувства собственного достоинства, она говорит: "Лишь бы здоров был... И вам всем желаю здоровья!"
Вот так мы сидели. А надо сказать, что весна в наших горах отличается особым непостоянством. То стоит распрекрасная тихая пора, цветут маки в низинах, а то вдруг как хлынет дождь сплошной стеной, как загремит-загрохочет в небе, да так близко, что кажется - можно рукой достать до молнии...
Вот и сейчас внезапно, как по команде, зашумел орешник над головой. Поначалу тихий и порывистый ветер, упав сверху, с гор, на глазах набирал силу. Смолкли птицы. Небо мигом потемнело, исчезли звезды. От порывов ветра закачалась электрическая лампочка на шнуре, и от этого вокруг тревожно зашевелились тени, все стало как-то неопределенно и зыбко.
- Вставайте! Быстро! - крикнула Гюллюбеим-хала, торопливо хватая самовар с заварным чайником. - Сейчас польет!
Не успела Сарыкейнек собрать стаканы, а я свернуть палас, как первые крупные капли застучали по земле. И - хлынуло! Казалось, небо обрушило на землю разом все свои запасы дождя. В один миг все вокруг превратилось в сплошные потоки - шумя и пенясь, вода низвергалась с крыш, неслись неожиданно образовавшиеся здесь и там широкие, в арык шириной, ручьи, через которые уже было не переступить. А на небе грохотало, поминутно сверкала молния... Когда я был маленьким, во время таких вот гроз покойная бабушка - мир праху ее! говаривала, что, дескать, это ангелы скачут по облакам на волшебных конях с серебряными копытами - оттого и искры, и гром; вот сейчас погарцуют-поскачут, разгонят тучи копытами и выглянет солнышко. .. Когда она это говорила, я представлял себе скачки, которые время от времени устраивались в наших местах. Я их любил. И оттого майские грозы не были мне страшны...
Перебросив свернутый палас через плечо, я кинулся под навес. И остановился. Что такое? На моих глазах домик Гюллюбеим-халы стал оседать, крышу перехлестнул селевой поток, густая вязкая грязь потекла по стенам. Со стуком разорвавшейся бомбы лопнула электрическая лампочка на веранде, и все вокруг погрузилось во мглу. Дождь разом, как по команде, прекратился, в образовавшуюся на небе промоину выглянула луна, и в ее свете нам предстала неприглядная картина. Одной стороны дома, той, что примыкала к горе, не стало. На наших глазах крыша накренилась и обрушилась с грохотом. На месте домика Гюллюбеим-халы осталась груда обломков.
А через минуту небо снова было чистым, еще ярче светили звезды на небе. Месяц освещал ровным спокойным светом мокрые сады, отражался в образовавшихся вокруг многочисленных лужах. Птица "иса-муса" сначала робко цвиркнула раз-другой, и вот уже пела, словно и не было ливня, селевого потока. Так и хотелось поддаться этой идиллии, если бы... если бы не груда обломков перед глазами. Вот они!
Сбежались соседи. Общими усилиями мы разобрали завал из камней, черепицы, пытаясь найти что-нибудь уцелевшее в жидкой грязи. Но увы... Спасти удалось совсем немногое. Из съестного погибло все - запасы муки, лука, картошки... Но разве об этом сейчас думала старушка, плача горючими слезами возле своего разрушенного жилища?!
Ночь мы коротали у соседей, а наутро узнали, что сель обрушился на проведенный совхозом по склону горы арык, стены арыка не выдержали и обрушились, причем именно над домиком Гюллюбеим.
Гюллюбеим-хала имела непосредственное отношение к стройке, работала тестомесом в небольшой пекарне при столовой. И в тот же день, предварительно все обдумав и прикинув на бумаге, мы с Сарваром явились к Джамалу-муаллиму с идеей. Силами бригады, с помощью односельчан построить для Гюллюбеим-халы новый дом. Разумеется, во внеурочное время. Единственное, что нам нужно было, - это строительные материалы...
Джамал-муаллим тут же при нас позвонил директору рудника, и в течение минуты вопрос был решен.
- Дело это, конечно, благородное, - сказал он, прощаясь с нами. - Только, ребята, пусть это будет не в ущерб стройке, ладно?
- Ладно.
- Договорились
- Конечно же! На этот счет будьте спокойны. Мы были рады, что дело уладилось так быстро. Ну, а как обрадовалась нашей помощи Гюллюбеим-хала! Где ей своими силами новый дом поднять?!
Постройку можно было начинать хоть сегодня. Но прежде следовало решить, как будет выглядеть этот новый дом.
- Пусть он будет таким, каким был, - сказала старушка.
- В точности таким? - переспросил я.
- В точности, - подтвердила она. - Таким, каким поставил его когда-то сельский каменщик, имя его, помнишь,- она обратилась ко мне, - вырезано у входа в дом...
Да, конечно. Этот камень со стершейся арабской вязью, означавшей по традиции время постройки дома и имя строителя, мы откопали в развалинах.
Прораб, молодой инженер, которого мы захватили с собой, рассмеялся.
- Тетушка, - сказал он, - да какой смысл слепо копировать то, что когда-то было. Ведь сейчас строят иначе. Лучше. То есть нет, - поправил он сам себя,- в смысле качества мы можем многому поучиться у древних. Я имел в виду другое. Сейчас планировка домов удобнее, проще... Разве не так?
Гюллюбеим-хала согласно кивнула головой:
- Это верно. В современных домах жить удобнее, но... а как же память? Ведь так хочется, чтобы что-то напоминало мне старый дом... Дом, в котором я прожила всю жизнь!
Я предложил простой выход: в своде двери на видном месте заложить камень из старого дома. Тот самый, на котором начертано имя строителя. Ну, а сам новый дом выстроить попросторнее старого, с окнами на все четыре стороны, разумеется - пошире прежних. И полы не земляными должны быть, как раньше, а деревянными, крашеными. А крышу мы решили выложить черепицей. Как и была. Так, чтобы снаружи дом напоминал прежний. Выделить черепицу нам обещали в совхозе. И заодно обещали углубить на метр дно того злосчастного арыка над домом Гюллюбеим-халы, который и явился причиной катастрофы. Ведь сколько на своем веку повидал дом Гюллюбеим-халы дождей, ветров - выстоял. Пока не провели этот арык сверху. Вырыли тяп-ляп...