Тогда три княжича разом совершили низкий поклон и заговорили:
– О святые наставники! Святые наставники! Признаем себя неразумными мирянами. Умоляем вас не поскупиться и показать нам свое искусство, а за науки будем вечно поклоняться вам!
Сунь У-кун подошел к посоху, легко вытащил его из земли и ответил княжичам:
– Здесь слишком тесно, негде развернуться. Вот я сейчас взлечу на воздух и покажу вам один прием, а вы поглядите!
Молодец Сунь У-кун! Он со свистом перекувыркнулся в воздухе и разом стал обеими ногами на неожиданно появившееся облачко, сияющее всеми цветами радуги. Поднявшись довольно высоко в небо, примерно шагов на триста от земли, Сунь У-кун начал проделывать разные фокусы со своим посохом; он то размахивал им над головой, то вращал вокруг тела, то подбрасывал вверх, то опускал вниз, затем вращал его вправо, влево. Вначале казалось, что Сунь У-кун окружен сиянием, а потом его совсем не стало видно, один только посох рассекал воздух. Чжу Ба-цзе, наблюдавший это зрелище, издал восторженный возглас и, не удержавшись, стал приплясывать.
– Погодите! – воскликнул он наконец. – Я, старый Чжу, тоже сейчас позабавлюсь!
Ай да Чжу Ба-цзе! Воспользовавшись налетевшим ветерком, он быстро поднялся на воздух, примерно на такую же высоту, что и Сунь У-кун, и пустил в ход свои волшебные грабли: вверх – три раза, вниз – четыре, влево – пять, вправо – шесть, вперед – семь, назад – восемь. Движения его становились все быстрее и быстрее, так что слышен был только свист: «фью-фью». Когда Чжу Ба-цзе вошел в раж, Ша-сэн обратился к Танскому монаху.
– Дорогой наставник! Позволь и мне показать свое искусство!
Тут Ша-сэн разом подпрыгнул и, завертев своим волшебным посохом, тоже поднялся в воздух, причем видно было, как его посох излучает золотистый свет. Затем, держа волшебное оружие обеими руками, Ша-сэн начал проделывать удивительно красивые движения, которые у фехтовальщиков называются «Красный феникс смотрит на солнце» или «Голодный тигр бросается на добычу». Ша-сэн то стремительно бросался вперед, то медленно отводил воображаемый удар, то молниеносно поворачивался кругом и поспешно приседал, словно укрываясь от противника. Все три брата в монашестве, обладающие великими волшебными чарами, являли в небе свое могущество и фехтовальное искусство. Вот уж поистине:
Княжичи до того перепугались, что опустились на колени прямо в пыль и грязь. Все старшие и младшие должностные чины, находившиеся в беседке Белого шелка, сам князь во дворце, военные и штатские, мужчины и женщины, монахи и монахини, даосы и миряне, словом, все жители города, в каждом доме и на каждом дворе держали в руках благовонные свечи, отбивали земные поклоны, молились Будде и совершали жертвенные обряды. Получилось на самом деле так, как говорится в стихах:
Тем временем спутники Танского монаха спустились на землю, спрятали оружие и предстали перед своим наставником. Они спросили, понравилось ли ему их искусство и поблагодарили за позволение позабавиться. Затем все уселись по своим местам, и мы их пока оставим.
Трое княжичей поспешно вернулись во дворец и бросились к отцу:
– Отец наш, князь! – воскликнули они. – Какое огромное счастье привалило к нам! Мы только что видели удивительное военное искусство! Видел ли ты, что сейчас творилось в небе?
– Я заметил, что небо окрасилось сиянием, похожим на зарю, – ответил князь, – и тотчас же принялся возжигать фимиам и совершать поклоны. Я велел вашей матери и всем остальным последовать моему примеру. Не знаю, откуда снизошли и собрались здесь священные небожители…
– Да это вовсе не священные небожители, – перебили отца княжичи, – а только трое безобразных учеников Танского монаха, направляющегося за священными книгами. Один из них действовал железным посохом с золотыми обручами, другой орудовал граблями с девятью зубьями, а третий – волшебным посохом, покоряющим злых оборотней. Их оружие точь-в-точь такое же, как у нас, нет ни малейшей разницы. Мы упросили их показать нам хотя бы один прием. Один из них и говорит: «На земле очень тесно, неудобно развернуться, вот я сейчас взлечу на воздух и покажу вам один из моих приемов». Друг за другом они взлетели на облаках в воздух, и сразу же по небу разлилось благодатное животворное сияние. Сейчас они спустились на землю и сидят в беседке из Белого шелка. Нам так понравилось их искусство, что мы готовы поклониться им и просить их быть нашими наставниками, дабы выучиться у них владеть оружием и защищать нашу страну. Это будет поистине великое дело! Что ты скажешь, отец, если мы обратимся к ним?
Старый князь внял словам сыновей и дал полное согласие.
В тот же час все четверо: отец и трое сыновей, без парадного поезда и балдахинов, пешком направились к беседке Белого шелка. В это время наши путники уже собрали свою поклажу и хотели идти в дверь, чтобы поблагодарить за трапезу, попрощаться с князем и двинуться в путь, но вдруг увидели самого князя с тремя сыновьями, которые еще издали повалились на колени и стали кланяться до самой земли. Танский наставник подскочил от смущения, а затем тоже бросился наземь и стал совершать ответные поклоны. Сунь У-кун, вслед за Чжу Ба-цзе и Ша-сэном, отошел в сторону и смотрел на эту сцену, насмешливо улыбаясь. Когда церемония взаимных поклонов была окончена, правитель уезда пригласил Танского монаха и его учеников в приемную. Монахи с радостью согласились и вошли в зал.
– Уважаемый и почитаемый Танский наставник! – начал, стоя, говорить правитель. – Есть одно дело, по которому я обращаюсь к тебе с просьбой. Не знаю, право, согласятся ли исполнить ее твои уважаемые ученики?
– Ты только прикажи им, – ответил Танский монах, – они не осмелятся не повиноваться тебе, дорогой правитель, тысячу лет тебе здравствовать!
– Когда я впервые увидел всех вас, – продолжал правитель, – то мне показалось, что ты, уважаемый наставник, удостоен звания Странствующего монаха. Но, видимо, мои плотские очи впали в заблуждение. Только теперь, убедившись, с каким искусством мастера-наставники Сунь, Чжу и Ша фехтуют своим оружием, находясь в воздухе, я понял, что они настоящие небожители, истинные Будды! Трое моих щенков-сыновей всю жизнь занимаются фехтованием, имеют к нему склонность, и сейчас, преисполнившись чувством уважения к твоим ученикам, просят их быть наставниками, чтобы научиться хорошо владеть оружием. Молю тебя, уважаемый и почтенный мой духовный наставник, открой свое сердце, великое, как Небо и Земля, и снаряди в путь свой челн милосердия, на котором могли бы плыть в волнах истины мои презренные сыны! Свято обещаю отблагодарить тебя дарами, которыми можно будет запрудить целый город…
При этих словах Сунь У-кун не удержался и залился громким хохотом.
– Эх ты, а еще правитель! Ничего ты не понимаешь! – проговорил он сквозь смех. – Ведь мы, отрешившиеся от житейских сует, должны иметь учеников-последователей, которым могли бы передать наши знания. Если у твоих сыновей на самом деле есть желание творить добрые дела, то мы готовы научить их, пусть только относятся к нам с добрым чувством! Ни в коем случае не сули нам никаких богатств! Достаточно доброго отношения.
От этих слов князь пришел в неописуемую радость и сразу же приказал устроить большой пир в парадном зале дворца! Стоило только князю произнести одно слово, как приказание уже было исполнено. Поглядели бы вы, читатель, какой это был пир!
Затем позвали шутов. Они пели, плясали, играли на дудках и бренчали на струнах, даже разыграли целое представление.
Затем позвали шутов. Они пели, плясали, играли на дудках и бренчали на струнах, даже разыграли целое представление.
Наставник со своими учениками весело провели целый день в обществе князя и его сыновей. Незаметно наступил вечер, и пирующие стали расходиться. Князь приказал быстро постелить постели и натянуть пологи в беседке, после чего предложил Танскому монаху и его спутникам расположиться на ночлег, с тем чтобы на следующий день с самого утра возжечь фимиам, помолиться и начать обучение его сыновей боевому искусству. Монахам подали тазы с теплой ароматной водой для омовения, после чего они отправились спать. Уже наступила пора, когда
Ночь прошла. Рано утром старый князь со своими сыновьями снова явился к нашим путникам. При вчерашней встрече Танский монах оказывал князю почести, подобающие его званию, а нынче он уже приветствовал его как равного. Трое княжичей встали на колени перед Сунь У-куном, Чжу Ба-цзе и Ша-сэном и земно поклонились им.
– Досточтимые наставники! Покажите нам еще раз ваше волшебное оружие! – взмолились они.
Чжу Ба-цзе, обрадованный таким обращением, достал грабли и бросил их на пол. Ша-сэн вытащил свой волшебный посох и прислонил его к стене. Княжичи, второй и третий по старшинству лет, бросились к оружию, пытаясь поднять его, но все их усилия были столь же тщетны, сколь оказались бы напрасными потуги стрекозы, пожелавшей сдвинуть с места каменный столб. От напряжения их лица раскраснелись, но они так и не смогли приподнять оружие даже на волосок. Старший брат заметил их смущение и крикнул им:
– Братья! Не тратьте зря свои силы. Ведь у наших наставников оружие священное: вес его несоизмерим с нашими силами!
Чжу Ба-цзе задорно рассмеялся.
– Мои грабли вовсе не такие тяжелые, – сказал он, – они соответствуют числу одной только трети священных книг, и вместе с рукоятью весят пять тысяч сорок восемь цзиней!
Второй княжич робко спросил Ша-сэна:
– Почтенный наставник! Сколько же весит твой волшебный посох?
– Тоже пять тысяч сорок восемь цзиней, – смеясь, ответил Ша-сэн.
Старший княжич попросил Сунь У-куна показать посох с золотыми обручами. Сунь У-кун достал из уха иглу, помахал ею навстречу ветру, и она сразу превратилась в посох, толщиной с плошку, который он воткнул в землю перед собой. Старый князь и его сыновья застыли от страха, чины и слуги пришли в ужас. Княжичи совершили вежливый поклон, и один из них спросил:
– Почему у наставников Чжу и Ша оружие находится при себе, под одеждами, и они сразу достают его, а у наставника Суня оно спрятано за ухом? Почему от ветра его оружие увеличивается?
– Где вам знать, что мой посох не простой, – смеясь, ответил Сунь У-кун, – да и не всякий сможет пользоваться им. Вот послушайте, что я вам расскажу:
Княжичи внимательно слушали Сунь У-куна и беспрестанно отбивали земные поклоны. Затем они подались вперед и, выражая самое искреннее почтение и уважение, стали просить, чтобы их научили приемам фехтования.
– Каким бы оружием вы хотели владеть? – спросил Сунь У-кун.
– Кто пользуется палицей, пусть выучится владеть ею; кто привык пользоваться граблями, пусть научится действовать граблями; а кому нравится посох, пусть учится, как лучше его использовать, – ответили княжичи.
– Научить не трудно, – засмеялся Сунь У-кун, – только силенок у вас маловато, вы не сможете действовать нашим оружием и получится, как у того художника, который рисовал тигра, а вышла собака. Древние люди сложили такую поговорку: «Если обучение ведется не строго, значит, учитель ленив; виноват сам ученик, коль ученье не постиг в совершенстве». Раз вы искренне хотите учиться, то прежде всего принесите сюда фимиам и поклонитесь Небу и Земле. Сначала я придам вам духовные силы, лишь после этого вы сможете перенимать фехтовальное искусство.
Княжичи были счастливы, услышав эти слова. Они собственноручно притащили жертвенник, помыли руки, зажгли ароматные свечи и, обратив лицо к небу, начали отбивать поклоны. Закончив обряд поклонения, они попросили наставников объяснить им приемы.
Сунь У-кун повернулся лицом к Танскому монаху, вежливо поклонился ему и сказал:
– Досточтимый наставник мой! Прошу тебя, прости мою вину! С тех пор как на горе Усиншань ты проявил милосердие и научил меня подвижничеству шраманов и за время нашего пути на Запад я не имел случая отблагодарить тебя за эти милости. Правда, я, не жалея сил, помогал тебе переправляться через реки и горы, и делал это от чистого сердца. Ныне мы вступили на родину Будды и нам посчастливилось встретиться с тремя просвещенными княжичами, которые умоляют нас, твоих учеников, научить их искусству фехтования. Поскольку они становятся нашими учениками, то тебе, наш наставник, они придутся внучатыми учениками. Почтительно прошу твоего благословения, дабы успешно наставлять их.
Танский монах, до глубины души растроганный этими словами, очень обрадовался. Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, по примеру Сунь У-куна, тоже повернулись лицом к наставнику и совершили перед ним земные поклоны.
– Отец, учитель наш! Мы глупы и невежественны, и даже складно говорить не умеем, – сказали они, – но просим тебя, разреши и нам взять себе по ученику и позабавиться Пусть останется хоть одно хорошее воспоминание о нашем пути на Запад!
Танский монах обрадовался еще больше и дал свое согласие. Тогда Сунь У-кун велел трем княжичам зайти за беседку Белого шелка. Там они нашли укромное место, где Сунь У-кун нарисовал на земле созвездие Ковша. Он велел всем троим ученикам уместиться в рисунке Ковша, закрыть глаза и ни о чем не думать. Сам он тем временем прочел про себя заклинание и молитву, а затем вдунул в нутро каждого из княжичей божественный дух, после чего души княжичей покинули их. Затем Сунь У-кун при помощи заклинания вселил в каждого из княжичей телесную силу в десятки тысяч раз большую, чем та, которой они обладали прежде. Они, казалось, полностью переродились. К полдню княжичи очнулись и разом вскочили на ноги. Потерев лицо руками, они встряхнулись всем телом и почувствовали в себе огромную силу. Старший сразу же взялся за посох с золотыми обручами, второй княжич стал вертеть колесом грабли с девятью зубьями, а младший поднял вверх волшебный посох, покоряющий дьяволов и оборотней.