Нет.
И, как вы думаете, что этот маленький паршивец сделал дальше? Не успели мы оглянуться, как он уже торговал свежевыпеченным хлебом по ценам, двадцатикратным сравнительно с доосадными.
В один прекрасный вечер я нашел на стене укромное, тихое местечко. По городу ходили свежие слухи о битве на севере, но разговор должен был пойти не о том. Я спросил Одноглазого:
— Что ты там говорил насчет причин не делиться с Могабой найденным зерном?
— Чего?
Выволочки по этому поводу он явно не ожидал.
— Ты был крайне настойчив. Насчет недопущения его в наши убежища.
Он, гордый собою, улыбнулся:
— И что же?
— Ты и сейчас думаешь так же?
— Еще бы.
— Тогда — зачем продаешь его людям хлеб, если у нас, предположительно, ни зернышка на муку нет?!
Он сдвинул брови. До него еще не дошло:
— Что значит «зачем»? Ради выгоды.
— Ты вправду думаешь, что Могаба настолько глуп, что не заметит? Думаешь — у него не возникнет вопросов?
— Ты слишком уж негибко смотришь на вещи.
— А ты — просто баран твердолобый, если и дальше станешь это продолжать. И черта с два я буду постоянно приглядывать за тобой и одергивать!
— Как знать. Порой мне кажется, что ты уже наполовину одержим.
— Что это значит?
— Да припадки эти. Во время припадка из твоих глаз словно бы кто-то другой смотрит. Будто чья-то чужая душа там, внутри.
— Никогда не замечал.
А мог ли?
— Будь у нас дельный некромант или духовидец, мы бы удивительнейшие вещи могли выяснить. У тебя братьев-близнецов, случаем, не было?
Вдоль спины пробежал холодок. Волосы на загривке встали дыбом. Ну да, я вправду иногда странно себя чувствую… Однако он всего-навсего старался сменить тему.
К нам присоединился Гоблин.
— Мурген, с этими южанами что-то происходит.
Неподалеку закаркала, словно залившись хохотом, ворона.
— Они не собираются организовать еще один такой штурм? — спросил я. — Я-то думал, Могаба все их закавыки свел на нет.
— Не могу подобраться, чтобы разглядеть подробнее. Могаба торчит на виду. Но, я думаю, битва таки была. И Тенекрутовы секреты, пожалуй, повыбиты. И пожалуй, друзья наши готовы приняться за нас.
— Охолони. Рано манатки собирать.
Одноглазый захихикал:
— Недомерок-то наш всегда так: еще яиц не наворовал, а уж цыплят считает!
— Забыл, о чем только что говорили?! — рыкнул я. — Насчет идиотских выходок? И ты еще над Гоблином смеешься?
Как же ему без этого — дело всей жизни, можно сказать…
— О чем это вы? — требовательно спросил Гоблин.
Тут появился дядюшка Дой, что и положило конец спорам. Вот двигается-то — и быстро, и бесшумно, лучше любой Теин.
— Глашатай велел передать тебе: южане с шанцевым инструментом вместо оружия собираются у южной стены.
— А что там такое?
С нашего насеста большую часть событий от нас заслонял изгиб стены, однако, судя по всему, на северной стороне тоже собирался большой отряд саперов.
— Рабов или пленных там не… А? А это еще что?
Это было солнечным зайцем, отраженным чем-то железным в холмах. Зайчик тут же мелькнул снова. Очевидно, меж холмов, не слишком-то скрываясь, двигались люди.
Тенекрутовым солдатам не было нужды красться. Я сказал Гоблину:
— Передай всем: с заката — полная боевая готовность.
Дядюшка Дой сощурился, глядя на холмы:
— Глаза твои хороши, Каменный Солдат.
— Знаешь что, настырный? Меня куда как лучше звать просто Мургеном.
Коренастый человек слегка улыбнулся:
— Как пожелаешь, Мурген. Я пришел от имени глашатая. Он просил передать тебе: наступают суровые времена. Просил приготовиться умом и сердцем.
— Суровые времена?
— Кончилась лафа, — захохотал Одноглазый. — Пришло время платить за то, что валяли дурака да жир нагуливали, пока райские гурии порхали вокруг.
— Когда снова замыслишь малость нажиться, вспомни об этом.
— Чего?
— Деньгами сыт не будешь.
— Вечно ты все настроение испортишь…
— Уж таков я есть. Скажи Сопатому: пусть сбегает в цитадель и скажет Зиндабу, что южане что-то замышляют.
Лишь с Зиндабом я мог говорить, не нажимая и не преодолевая желания взять его за глотку. И Могаба не сможет попенять, что его не информировали.
Что-то будет, если Тенекрут просто возьмет да уйдет, оставив нас самих разбираться друг с другом?
По-моему, с его стороны это было бы умнее всего.
45
Сопатый едва смог подняться наверх, а после еще пять минут сипел и отхаркивался, прежде чем смог говорить. Старикашка по возрасту никак не годился в солдаты. И так уже внуков, похоже, пережил. Однако, подобно всем нам, кроме Отряда, у него не было ничего. И умрет он под нашим знаменем с черепом. То есть под тем, что теперь заменяет нам знамя.
Сопатый у нас — явление аномальное. Обычно жизнь наемника тяжела и кратка; боль и страх лишь изредка перемежаются случайными и мимолетными удачами. Свихнулся бы от такой жизни, кабы не нерушимое товарищество. И в ротах, и в шайках помельче… Но то не Черный Отряд.
И Костоправ, и я положили уйму сил на поддержание нашего братства. Пожалуй, снова пришла нора возродить обычай Ворчуна — читать Анналы вслух, чтобы люди помнили: они — часть сообщества, что долговечнее многих королевств.
— Сопатый, ты уж лучше вздремни пару часиков.
Он покачал головой. Старик наш, пока может, делает все, на что способен.
— Лейтенант паров… Зиндаб… шлет приветствия… и просит… ночью… быть настороже.
— Зачем, не говорил?
— Он вроде как… намекал… что Могаба… может… как стемнеет… решиться на… большие дела.
Могаба всегда замышляет большие дела. Дал бы Тенекрут ему возможность их начать наконец. Один-единственный слишком крупный рейд в неудачный момент — и Могаба лично узнает, отчего Тенекрута называют Хозяином Теней.
Сопатый сказал что-то на своем родном языке — Одноглазый его понимал. По тону — похоже на вопрос. Одноглазый в ответ издал несколько щелкающих звуков. Я решил, что старикан спрашивал, можно ли говорить в открытую при нюень бао. А Одноглазый заверил, что все в порядке.
— Зиндаб… — заговорил Сопатый, — велел вам… ребята… передать: слухи о… большой битве… наверное… правда.
— Ребята, мы перед Зиндабом в долгу, — сказал я. — Сдается мне, он хочет нам сказать, что больше безоговорочно не поддерживает Могабу.
Тай Дэй с дядюшкой Доем впитывали нашу беседу, словно губки.
Напряжение нарастало часами. Без всяких видимых причин у нас возникло чувство, что эта ночь станет переломной. Ребята в основном беспокоились, ожидая от Могабы новых подлостей. Со стороны Тенекрута мы не ждали неприятностей в ближайшее время.
Я не спускал глаз с холмов.
— Вот оно! — рявкнул вдруг Одноглазый.
Его обуревали те же предчувствия, что и меня.
Среди холмов вспыхнуло багряное зарево, и молнии с треском ударили в землю вкруг причудливого всадника.
— Снова вернулась, — сказал кто-то. — А где ж другой?
Вдоводела поблизости видно не было.
Равнину охватила паника. Призрак застал разбросанные по равнине секреты тенеземцев врасплох. Заорали, отдавая приказы, сержанты, во все стороны понеслись гонцы. Солдаты суетились, сталкиваясь друг с другом.
— Вон он! — крикнул Бадья.
— Кто?
— Вдоводел! — Он показал рукой. — Старик наш!
Фигура Вдоводела, сиявшая среди холмов, казалась больше самой жизни.
Гоблин, появившийся неизвестно откуда, вцепился в мое плечо.
— Гляди!
Он показал в сторону главного лагеря тенеземцев. Самого лагеря нам видно не было, но примерно над ним в воздухе возникло бледное сияние, разгоравшееся ярче и ярче.
— Значит, Тенекрут от игры не бежит, — заметил я.
— Ага. Что-то тяжеловесное пустил в ход.
— Что именно? Может, и высовываться не стоит?
— Поживем — увидим.
Прожив еще несколько минут, я и впрямь увидел. К холмам понесся громадный шар зеленоватого пламени, ударивший в то место, где появился Жизнедав. Земля встала дыбом. Камень занялся огнем. И все — без толку. Жизнедава — и след простыл.
— Промазал.
— Окривел, видать.
— Жизнедав мухлюет — на месте не стоит!
— Ошибся он, выбирая орудие, — осклабился Одноглазый. — Что же — противник будет стоять и ждать?
— Может, это — лучшее, на что он способен. Нездоров ведь.
Я тихо отошел в сторону. Пара минут — и Одноглазый с Гоблином затеют свару.
Суматоха на равнине все усиливалась. Действия южан вряд ли имели какой-то смысл — уж очень они суетились. Судя по тому, что мне удалось расслышать, их застали врасплох, почти не способных обороняться, как раз тогда, когда они, со своей стороны, только-только затеяли что-то серьезное. Доносилось до меня и — весьма испуганными голосами произнесенное — имя Кины.
А Жизнедавица наша, так похожая на эту богиню разрушения, пропала без следа. Неинтересно ей, наверное, сделалось — не появлялась больше. Тенекрут обрушил на холмы всю волшбу, что успел слепить на скорую руку. В цель не попал, разве что устроил порядочный пожар.
Лиса проникла на птичий двор. Южане ударились в повальное бегство: страх одного подхлестывал ужас его товарищей. Стоило некоторым приблизиться к стене, как мои ребята в свою очередь принялись стрелять.
— Продолжают браниться, что ноги у них промокли, — сказал Гоблин.
Я это тоже расслышал, но — смысл-то в чем?
Из главного лагеря тенеземцев в небо взвились множество ослепительно-белых огненных шаров, полностью истребивших темноту. И это, пожалуй, скорее играло на руку врагам Тенекрута, нежели ему самому.
Раздался оглушительный рев.
Дядюшка Дой исчез. Вот только что был рядом — и тут же стал несущейся по улице внизу тенью, а затем вовсе пропал из виду.
— На этот раз я уверен, — сказал Одноглазый, — Это — Госпожа.
Тон его меня насторожил.
— Однако…
— Однако другой — не капитан.
Вдоводела мы видели меньше минуты.
— Разубеди-ка меня, — пробормотал я.
— В чем?
— В том, что у нас теперь — две пары. И каждая — только наполовину настоящая.
Рядом загоготала ворона.
— Что ж за волшба такая разделила их надвое? — спросил я.
— Хотел бы я тебе сказать что-нибудь, что тебе хотелось бы слышать. Но есть у меня предчувствие: не стоит нам ничего вызнавать о происходящем.
46
Одноглазый у нас — пророк… Хотя любопытство все же разбирало. И, благодаря нюень бао, я его удовлетворил.
Свет по другую сторону города померк, сопровождавший его рев малость поутих. Часть шаров устремилась к холмам, а прочие обрушились на ту часть города, коею ведал Могаба.
По всей равнине пронеслась более мелкая волшба. Окрестности города так и засверкали серебром.
— Это уже — что-то странное. Одноглазый, а что, если построить смотровую вышку на верхушке одной из башен анфиладного огня? Так мы сможем наблюдать и за Могабой, и за Тенекрутом.
— Так для тебя ж нюень бао послеживают…
— То есть тебя не стоит просить хоть что-то сделать?
— Идейка и сама по себе неплоха. Однако, я думаю, нюень бао вполне могут быть твоими глазами, если правильно все устроишь. И не надо себе наживать паранойю, как у Ворчуна. Просто оцени то, что они приносят, и поймешь, чьим целям это может служить.
— Порой я бываю еще ленивее тебя, — сообщил я Одноглазому, — Только — умственно. Все это означает уйму раздумий. Да и все равно — свой глаз надежнее.
— Вылитый Старик… — проворчал Одноглазый. — Анналы вслух читать собираешься, так почитай хоть что-то, кроме написанного Ворчуном! Я-то думал, хоть после него от этой праведности отдохну…
Снова мы вернулись к той же схеме, что и с хлебом для черного рынка…
Воротился Гоблин.
— Забавные штуки там творятся!
— Ага? Какие?
— Я посмотрел с той стены. Люди Могабы не позаботились запретить. Он лично возглавляет этот рейд.
— Рассказывай, наконец, — пробурчал Одноглазый. — А то каждый раз балабонишь без тол… Апф!
Громадная муха влетела прямо в рот Одноглазого. Сладкая улыбочка на морде Гоблина намекала, что он вполне мог внести поправки в бессмысленный полет данного насекомого.
— Этот тип, Дой, может сообщить больше моего. Кое-кто из его ребят пошел следом за Могабиной шайкой.
— Зачем?
— По-моему, Могаба хотел добыть Тенекрута, а вместо того напоролся на Госпожу.
— Ерунда!
— Помнишь, когда появились эти шары? Она там была. Она и еще человек пятнадцать. И были они прямо возле ворот лагеря, через толпу Могабиных людей едва ли не проталкивались. По крайности, так мне рассказали. Сам не видал.
— A где дядюшка Дой?
— Наверное, с глашатаем все это обсуждает.
Наверное.
— Вот как? Слышь, у нас ведь груда перебежчиков с первого. Может, кто из них согласится пробраться к Могабе и высмотреть побольше?
— Да вон, ковыляет, наконец, твой огрызок.
Говорили мы прямо при Тай Дэе, словно тот был глух или же нам было плевать, слышит ли.
Дядюшка Дой привел с собою еще парочку нюень бао. Все они окружали еще одного «огрызка» — маленького и толстого таглиосца. Оружия видно не было, однако выглядел он более пленником, нежели спутником.
Что меня удивило — дядюшка Дой, поднявшись на степу, даже дыхания не сбил. Может, это он у Сопатого крадет дыхание какой-нибудь злобной волшбой?
Очень похоже на историю из той книга гуннитских мифов.
— Кого это ты словил, дядюшка?
Я взглянул на таглиосца. Тот отнесся к моему взгляду безразлично.
— Глашатай послал Баня и Биня следить за черным человеком, пожелавшим напасть на самого Хозяина Теней. Но они наткнулись на других, чужих, преследовавших подобную же цель. Этот, покинув свой отряд, присоединился к тем, кто с появлением светящихся шаров побежал к стене. Отряд чужаков мог намеренно показаться нам, дабы этот незаметно отделился в сумятице.
Я продолжал разглядывать приведенного. Тот был гуннитом — и более крепко сложенным, чем кто-либо в этих краях.
— Есть в нем что-нибудь необычное? — спросил я.
Дядюшка Дой, похоже, был очень заинтересован этим человеком.
— На нем клеймо Хади.
Это заставило меня призадуматься. А, ну да. Книга из катакомб… Хади — местное или же альтернативное имя Кины. У нее их было несколько, хоть и немного.
— Ну, раз ты так говоришь, то — наверное… Но я не вижу. Покажи.
Глаза дядюшки Доя сузились. Он испустил долгий, раздраженный вздох:
— Даже сейчас ты не желаешь разоблачать себя, Солдат Тьмы?
— Даже сейчас я не понимаю, что ты мелешь! Утомили меня такие разговоры! — Хотя во мне начали зреть подозрения, — Вместо того, чтоб сопеть, да пыхтеть, да загадочно хрюкать, ты бы сказал что-нибудь мне понятное! Вроде как я — именно то, чем хочу казаться, и при всем желании не могу вызвать молнию с неба, чтоб расчесала тебя на пробор. Кто этот тип? Кто такой, по-твоему, я? Давай, дядюшка, выкладывай!
— Он — раб Хади.
С этими словами дядюшка Дой уставился на меня, словно подначивая: попробуй, мол, не пойми. Говорить подробнее не пожелал.
Для меня сказанное не значило ничего. Но я — человек не суеверный. Он что, вправду верит, что у его языка хватит сил разбудить от вечного сна эту дьяволицу?
— Хороша же, должно быть, эта Кина, — сказал я Одноглазому, — Даже у дядюшки вызвала дрожь в коленках… Ты! Имя у тебя есть?
— Я — Зиндху. Я — из штаба воительницы, которую вы называете Госпожой. Я был послан оценить положение в городе.
Он, не отводя взгляда, смотрел мне в глаза. И его глаза были холодней, чем у ящерицы.
— Госпожа? Та самая, что была заместителем командира Черного Отряда?
— Та самая Госпожа. Улыбка богини коснулась ее.
— Так, может, он — связной? — спросил я дядюшку Доя. — Посланный Госпожой к нам?
— Он может говорить так. Но он — соглядатай тугое. Да не изреки правды, коль можешь солгать.
— Дядюшка! Старичина ты мой! Мне, тебе, и старику надо бы спокойно сесть и малость побеседовать вот на таком точно языке! Как полагаешь?
Дядюшка Дой крякнул. Может, это и означало что-нибудь.
— Туг да не изречет правды, коль может солгать.
Зиндху откровенно развлекался.
— Гоблин! Найди ему место, пусть поспит. — Я сменил язык, — И глаз с него не спускай.
— У меня и без того работы — выше головы.
— Ну приставь кого-нибудь. Ладно? Очень уж мне не нравится этот тип. И не понравится вплоть до завтрашнего утра. Бедой от него пахнет.
— И не мелкой, — согласился Одноглазый.
— А может, его просто со стены спихнуть?
Вот до чего порой доходит прагматичность Гоблина.
— Я хочу узнать о нем побольше. По-моему, мы подобрались вплотную к разгадке тайны, висящей над нами с тех самых пор, как мы пришли сюда. Пусть ходит везде свободно. Разыграем дурачков, а сами будем следить за каждым его вздохом.
Я был уверен, что в этом могу рассчитывать на помощь глашатая.
Мои ведьмаки заныли и заворчали. И трудно их за это ругать: в конце концов, и так немалую ношу тянут.
47
Я героически храпел в наших подземельях, удалившись в сонное царство в полной уверенности, что могу спать спокойно. Сил на озорство наверняка ни у кого не осталось…
Я забрался так далеко и в сторону от обычных мест, что лишь несколько человек знали, где меня искать. Передо мной стояла задача: добрать недосланное. Если вдруг наступит конец света, пусть ребята празднуют это дело без меня.
Кто-то тряхнул меня за плечо.
Я отказывался верить в такое. Наверное, просто дурной сон.