Старик поднял руку.
— Я думаю, в эту ночь оно может быть весьма близко.
Терпеть не могу тумана, который так любят напускать старики и ведуны. По-моему, они так делают лишь затем, чтобы почувствовать собственную власть. К черту пропавшее знамя, сейчас не время…
— Вождь наров, — сказал я, — желает быть капитаном Черного Отряда. Он не любит обычаев тех из нас, кто с севера.
Здесь я сделал паузу, но старик заткнулся прочно. Он ждал.
— Могаба, — продолжал я, — безупречен, как воин, однако как командиру ему многого недостает.
Тут Кы Дам показал, что, ожидая от такого почтенного старца полной непроницаемости и бесконечного терпения, можно и обмануться.
— Ты пришел предупредить, что он замыслил обойтись меньшими затратами, предоставив южанам выполнить работу за него, знаменосец?
— А?
— Один из моих внуков подслушал, как Могаба обсуждал планы на эту ночь со своими лейтенантами Очибой, Зиндабом, Ранджалпиринди и Чал Гханда Гханом.
— Извини, господин?
— То, что честь твоя призвала тебя сообщить мне, невзирая на то, что это — просто скрытые подозрения — много хуже, чем ты полагаешь. Преодолев решительные протесты своих лейтенантов, Могаба осуществляет нынче ночью план, позволяющий южанам, сумевшим подняться на стену и не застрявшим там, свободно углубиться в город. Таглианские легионеры отобьют у них охоту атаковать в любом направлении, кроме вашего — через наш квартал.
— Ты хочешь сказать, что тебе уже известно? Есть свидетель?
— Тай Дэй.
Названный поднялся. То был непривлекательный с виду, тощий, малорослый юноша, державший на руках младенца.
— Он плохо говорит по-таглиосски, — сказал Кы Дам, — но понимает все. Он слышал и как созревал их план, и возражения тех, кто считал замысел бесчестным. Он присутствовал при переговорах Могабы с человеком, наверное, являющимся орудием Хозяев Теней.
Вот даже как… Значит, у Могабы с Тенекрутом существует молчаливый уговор о ненападении, пока я и мои люди не будут уничтожены.
— В самом деле, глашатай, измена эта жестока.
Кы Дам кивнул:
— Более того, Каменный Солдат. Ранджалпиринди и Гханда Гхан, оба — доверенные Прабриндраха Драха. Говоря от лица князя, они заверили Могабу, что, едва осада будет снята, а ваша банда — уничтожена, князь лично провозгласит его капитаном вашего Отряда. За это Могаба оставит Путь вашего прежнего капитана, дабы сделаться наибольшим воеводой Таглиоса. Тогда он будет обладать всей полнотой власти, необходимой для прекращения войны со Страной Теней.
— Уши мои неплохо потрудились, — почти улыбнулся Тай Дэй.
— Браг Могаба также неплохо потрудился — на ниве предательства.
Понятно, отчего Очиба с Зиндабом возражали. Предательство такого масштаба — за пределами всякого понимания.
Могаба и в самом деле изменился в худшую сторону со времен Джии-Зле.
— Что он имеет против вашего народа? — спросил я.
— Ничего. Он должен быть равнодушен к нам. Мы никогда не играли никакой роли в таглиосскнх взаимоотношениях. Но, с другой стороны, в нас ему нет никакой надобности. Если южане нападут на вас после битвы с его силами, то уничтожат в нашем лице большое количество его врагов и нежеланных поглотителей ресурсов.
— Когда-то я восхищался этим человеком, глашатай.
— Люди меняются, знаменосец. Этот — более многих других. Он — актер, и одна подлая цель правит игру его.
— Как?
— Цель эта — сам Могаба. Он сам — средоточие и первопричина всех его поступков. На алтарь самого себя Могаба принесет в жертву лучшего друга. Хотя даже бог, наверное, не сможет убедить этого друга в том, что такое возможно. Могаба переменился, как может перемениться самый прекрасный гранат, когда плесень проникнет под кожуру его.
Ну вот, опять заговорил стариковскими иносказаниями…
— Знаменосец! Хоть я и осведомлен о черной угрозе моему народу, ты оказал мне большую честь, сочтя нас достойными предостережения в ущерб насущным своим заботам. Деяние сие принадлежит благородству и дружбе. Мы не забываем о тех, кто протянул нам руку.
— Благодарю тебя. Ответ твой — истинное наслаждение для меня. — В чем сомневаться не стоит. — И, если попущением Могабы вы подвергнетесь нападению…
— Эта беда вплотную придвинулась к нам, Каменный Солдат. Южане уже умирают в нескольких ярдах отсюда. Едва заточение наше здесь сделалось очевидным, мы изучили каждую пядь земли, на коей, может быть, придется драться. Это не родные нам болота, однако принципы боя остались теми же. К этой ночи мы готовились многие недели. Оставалось лишь выяснить, кто станет нашим противником.
— А?
Бывают минуты, когда я становлюсь туп, точно булыжник.
— Тебе должно вернуться ко взыскующим твоего руководства. Иди с миром и помни, что располагаешь дружбой нюень бао.
— Великая честь.
— Либо проклятье, — усмехнулся старик.
— Значит, твои люди вправду заговорят с моими?
— Может, несколько охотнее, — Он снова улыбнулся, и жена его улыбнулась тоже. Вот старый шут! Это ведь все равно что для другого смех во все горло… — Тай Дэй! Ступай с этим человеком. Ты можешь говорить, если заговорят с тобой, но — лишь моими устами. Каменный Воин, это — мой внук. Он поймет тебя. Пошли его ко мне, если почувствуешь необходимость в сообщении. Но не будь легкомыслен.
— Я понимаю.
Я хотел было встать, но ноги не желали разгибаться, что меня здорово смутило. Кто-то из детей засмеялся. Я осмелился взглянуть на ту прекрасную, словно сон, женщину, причем от Кы Дама это наверняка не ускользнуло. На коленях ее спал младенец. Еще один, младше первого, дремал под ее левой рукой. Сама она не спала, смотрела. По-моему, она была очень утомлена, напугала, сбита с толку — и в то же время исполнена твердости. Как, впрочем, и все мы. Когда в темноте снова раздался стон, она моргнула и взглянула туда, словно часть боли принадлежала и ей.
Пригнувшись, я вышел в проулок. Нюень бао по имени Тай Дэй провел меня к знакомым местам.
26
— Не знаю, — отвечал я на вопрос Гоблина о Тай Дэе. — Он не слишком разговорчив. — Пока что мне не удалось вытянуть из него ни слова. — Похоже, весь его словарь состоит из бессвязного бурчанья. В общем, надобности в визите не было. Нюень бао знают об этом куда больше нашего. Старик признал, что во всем виноват Могаба, и сказал, что на нас его народ зла не держит. Снялись мы с крючка.
Гоблин покосился на руки Тай Дэя, как бы проверяя, нет ли в них чего, а затем — себе за спину.
— Точно, точно, — подтвердил я, — Шнурок развязался на твоем поясе целомудрия. Что случилось без меня?
Ни Бадьи, ни Вашего Сиятельства поблизости видно не было.
— Ничего особенного. Тенекрут со своими ребятами только что добрался до холмов.
И тут внезапно стало тихо. Багровое зарево снова вспыхнуло над холмами, высвечивая в ночи силуэты всадников.
— В точности — наряды Вдоводела и Жизнедава, что Госпожа смастерила себе с Костоправом, — заметил Гоблин, — Эй!
— Как сказать… Они выглядят точно, как ты сказал. Только я, если помнишь, снял с Костоправа доспех Вдоводела, когда его прошило стрелой. И надел, чтобы изображать его. Только ничего не вышло — припозднился я с этим.
— И — что?
— А — то, что на прошлой неделе кто-то украл этот доспех. Прямо из моего жилища, пока я спал. Я-то думал, что спрятал хорошо, никому, кроме меня, не найти… Однако кто-то вошел, через меня переступил, раскопал доспех, вышел с грузом, а я ничего не заметил. И никто из остальных ничего не видел и не слышал.
— Вот отчего ты задавал странные вопросы в тот день, — запищал Гоблин — он, если расстроится, пищит, точно мышь, если на нее наступить.
— Ну да.
— Так что ж ты ничего не сказал?
— Потому, что укравший доспех, кто бы то ни был, воспользовался волшбой, чтоб не быть замеченным. Я думал, это ты либо Одноглазый, и решил вычислить, который из двух. И взять за жабры, прежде чем тот поймет, что ему уготовано.
По лестнице, отдуваясь, поднимался Одноглазый. А что, неплохо для двухсотлетнего старика…
— Что тут у вас? Чего рожи мрачные?
Гоблин объяснил, почему.
Черный ведьмачишко задумчиво хмыкнул.
— Надо было нам сказать, Мурген. Мы бы поискали — по горячему-то следу.
Какой там след… Я нашел одно лишь маленькое белое перышко да катышек, в точности похожий на птичий помет.
— Теперь уже неважно. Я знаю, где доспех. Вон. — Я указал в сторону холмов, над которыми, вроде преждевременного рассвета, полыхало багровое зарево. — Ваши действия?
— Мы прикончили чертову уйму южан — вот тебе и действия. Могаба, должно быть, входные билеты там продает. Лезут, словно вши. Словом, ушли, когда везенье наше было уже на исходе. Эти нюень бао настоящую вошебойку там устроили. — Он скорчил Тай Дэю козью морду, — Похоже, намерены завернуть тенеземцев Могабе в тыл. Пусть этот гад подавится своим собственным замыслом. А там что за чертовщина?
Под этим подразумевались залитые багровым светом холмы.
— Счас сбегаем, посмотрим, — парировал Гоблин.
На фоне багряного неба возник сгусток тьмы. Фигуры людей окунулись в него — и вспыхнули, загорелись, словно яркие, но недолговечные звезды. Почти в тот же миг земля содрогнулась, порядочно встряхнув город. Меня тут же сшибло с ног.
— Да, пожалуй ты прав, недомерок, — заметил Одноглазый, — В игру вступил кто-то, вовсе нам не известный.
Две-три вороны неподалеку от нас понеслись в темноту, судорожно хлопая крыльями и истерически хохоча.
— Сюрпризы, сюрпризы, — проворчал я. — Ерунда всякая, шум да гром на холмах… Давайте-ка, ребята, говорите. Кто это? Остальное даже такой пень, как я, сможет домыслить сам. Так — кто же?
— Мы этим займемся, — посулил Одноглазый. — Может, сейчас и начнем, если только ты отвалишь куда-нибудь и дашь спокойно работать. Давай, недомерок.
Одноглазый со своим жаболиким дружком принялись за работу, а я обратил внимание на суматоху, до сих пор царившую в Деджагоре.
К тому времени, наверное, тысячи тенеземцев успели перебраться через стену. По всему городу полыхали пожары. Я спросил Тай Дэя:
— Вашим людям пожары не повредят?
В ответ он пожал плечами.
Да, этого парня не назовешь болтуном…
27
Ночи больше не было. Огни горели повсюду. Горел лагерь после обстрела окруженных артиллеристов Могабы. Горел город, зажженный солдатами Хозяина Теней. А уж над холмами полыхал целый океан огня, вздымавшийся внезапными извержениями вулканов — или же выбросами силы, равных коим по мощности мы не видывали с тех пор, как Отряд ввязался в войну с темными властителями империи Госпожи. Словом, для полуночного часа света было многовато.
— Далеко еще до рассвета? Кто-нибудь может сказать?
— Далеко, — проворчал Бадья. — Даже чересчур. Ты что, вправду думаешь, будто нынче ночью кто-то озаботился следить за временем?
Давным-давно, несколько веков назад, то есть еще утром, Одноглазый, или Гоблин, или еще кто-то там заметил, что рассвет — цель слишком отдаленная, чтобы питать надежды дожить до нее. Вот как низко пал уровень общего оптимизма…
Тут прибыли гонцы. Хороших новостей не принес ни один. В город проникло неисчислимое количество солдат южан с приказом добраться до нас, уничтожить и двигаться далее вдоль стены и по самой стене, пока не вернутся туда, откуда начали. Однако нюень бао им в том не содействовали. Мои ребята — также. Так что нападающие просто шатаются по городу, вредя, где могут, пока кто-либо не убьет их.
И действия их против джайкури, укрывшихся в домах в надежде остаться незамеченными (несмотря на весь опыт общения с Хозяевами Теней), возымели некоторый успех. Впрочем, не стоит винить их за то, что не вышли помочь нам. Умирать никому не охота. А Могабе не стоит удивляться, если кое-кто из негодяев, впущенных им в город, повернет против него.
Наши удерживали позиции. Иллюзорные двойники доводили противников до отчаяния — те никак не могли отличить, кого следует опасаться. Однако главная причина нашей стойкости — отсутствие выбора. Бежать — некуда.
Тенекрут не оказывал помощи своим. Он до сих пор болтался среди холмов, намереваясь раскрыть тайну лично. Ясное дело, необходимость выбирать из двух целей пришлась ему не по нраву.
На фоне багряных сполохов появился отряд всадников, возвращавшихся с холмов. Хозяина Теней среди них видно не было.
— Гоблин! Одноглазый! Куда вы подевались?! Что там с Тенекрутом?
Гоблин появился почти сразу. От него за версту разило пивом. Значит, они с Одноглазым запрятали несколько галлонов где-то неподалеку. Надежды мои он свел на нет моментально:
— Жив он, Мурген, жив. Разве только штаны потерял.
И захихикал, мерзавец.
— Вот пакость, — пробормотал я.
Этот жабеныш успел здорово нагрузиться своим самодельным пивом. Если и Одноглазый таков, то остаток ночи может стать весьма интересным. Эти двое вполне способны забыть обо всем и возобновить вражду, тянущуюся уж сотню лет. Когда они в последний раз напились и затеяли свару, так целый квартал выжгли.
Внук глашатая все это время торчал в тени, наблюдал. Словно одна из этих треклятых ворон. Каковых, кстати, вокруг заметно прибавилось.
С улицы к нам начал подниматься старикашка Сопатый. Ему пришлось присесть и отдохнуть по пути наверх. Он сипел, кашлял и отхаркивался кровью. Родом он был из тех же земель, что и Одноглазый. Больше меж ними не было ничего общего — разве что любовь к пиву. Сопатый, видимо, тоже пару раз навестил бочку.
Пока я оглядывал город, он-таки добрался до верха и теперь пытался оповестить нас, насколько же в действительности плохи наши дела. На нас пока что не слишком нажимали.
Сопатый всхрипнул, откашлялся и сплюнул.
У подножия холмов вспыхнула еще порция багровых сполохов, высветившая две громадные тени. Несомненно, то были силуэты Вдоводела и Жизнедава, ужасающих альтер эго, созданных Госпожой для себя с Костоправом, дабы напугать тенеземцев до медвежьей болезни.
— Не может быть, — сказал я нашим плохоньким ведунишкам.
К этому моменту вернулся и Одноглазый. Одной рукою поддерживая Сопатого, которого, похоже, скрючил приступ астмы одновременно с разыгравшейся чахоткой, другой он держал нечто вроде жерди, завернутой в тряпки.
— Это, — продолжал я, — не могут быть Костоправ с Госпожой. Я собственными глазами видел их гибель.
Горстка всадников приближалась к городу. И среди них — сгусток тьмы, — то есть не кто иной, как Тенекрут. Впрочем, у него имелись свои дела — он был окружен багровыми огнями, от коих постоянно отмахивался.
Южане, едва сообразив, что хозяин возвращается в дурном расположении духа, возобновили атаку.
— Не знаю, не знаю, — протянул Гоблин. Судя по голосу, страх начисто вышиб хмель из его головы. — Того, что в доспехе Жизнедава, я вообще не ощущаю. Хотя мощность у него — потрясающая.
— Госпожа утратила силу, — напомнил я.
— А другой воспринимается совсем как Костоправ.
Не может быть…
— Могаба… — наконец выдавил Сопатый.
Несколько наших плюнули при упоминании этого имени. У всех, похоже, уже сложилось мнение насчет нашего бесстрашного воеводы.
К отряду Тенекрута протянулась тонкая багровая нить. Тенекруту удалось парировать ее, однако половину его отряда словно корова языком слизнула. В воздух взметнулись ошметки тел.
— Ети-и-ит-твою!.. — вырвалось у кого-то.
И краткая реплика сия с завидной точностью описывала общее настроение.
— Могаба… — прохрипел Сопатый, — желает знать… не можем ли… мы… высвободить… пару сотен бойцов… для контра… таки… проникшего в го… род про… тивника?
— Этот ублюдок нас вовсе за дураков держит?! — рявкнул Ваше Сиятельство.
— Или этот мерзавец не знает, что мы теперь — против него? — .осведомился Гоблин.
— А с чего ему думать, что мы его подозреваем? Он же такого высокого мнения о своих мозгах…
— По-моему, смешно, — сказал Бадья, — Хотел нас надуть, да собственной задницей в пращу зарядился. И лучше того: не сможет высвободиться, если только мы для него эту пращу не раскрутим.
— Гоблин, что там Одноглазый затевает? — спросил я.
Одноглазый вместе с Лофтусом возился с одной из баллист.
Под ногами у них были разбросаны тряпки, а на ложе баллисты было водружено страшенное черное копье.
— Не знаю.
Я оглянулся на ближайшие ворота. Дозорные нары оттуда могли видеть нас. И Могаба, если я заявлю, что помощи мы послать не в состоянии, уличит меня во лжи.
— Кто-нибудь может придумать причину, почему нам следует помочь Могабе? — спросил я.
Чтобы удержать наш участок, у меня, помимо Старой команды, имелись шесть сотен таглиосских легионеров, остатки дивизиона Госпожи. Да еще неизвестное, по причине постоянной текучести состава, количество освобожденных рабов, бывших военнопленных и наиболее амбициозных из джайкури.
Все отвечали отрицательно. Помогать Могабе не желал никто. Приблизившись к машинам, я спросил:
— А как насчет — сделать это ради спасения собственных задниц? Если Могабу стопчут, то мы останемся один на один со всеми уцелевшими тенеземцами. — Я оглянулся на ворота. — К тому же вон те ребята видят все, что мы тут делаем.
Гоблин проследил за моим взглядом и встряхнул головой, разгоняя хмель.
— Подумать надо.
К этому моменту я добрался до Одноглазого.
— Что это тут у тебя?
— Да так, пустячок. Смастерил в свободное время.
Одноглазый с гордостью указал на копье:
— Выглядит страшновато.
Приятно уже то, что он сделал нечто полезное, не дожидаясь особых распоряжений.
Одноглазый начал с того, что раздобыл где-то жердь черного дерева и посвятил ей многие часы работы. Древко было испещрено ужасными миниатюрными изображениями и надписями на неизвестном мне языке. Навершье было так же черно, как и древко, — его изготовили из вороненой стали, затем на нем были искусно вытравлены серебряные руны. Древко было даже слегка раскрашено — но настолько слегка, что этого почти не было заметно.