– Извини, Василиса, танцевать не будем, я давно без женщины и боюсь не сдержать себя. Извини.
Он встал и ушел на второй этаж. Она убрала со стола, вымыла посуду и присела на краюшек стула. Краснела от собственных мыслей, не двигаясь с места. После одиннадцати заметила, что он ушел в спальню, подождала минут пять, ища причину подняться наверх и пошла. Решила, что нужно отдать ему остаток денег, а там как получится. Она постучала в дверь и вошла. Он уже лежал под одеялом. Она подошла ближе.
– Я принесла сдачу от покупки продуктов, – с трудом произнесла Василиса, вся покраснев.
Виктор молчал, пауза затянулась, и она уже была готова выскочить из спальни, сгорая от стыда, как почувствовала прикосновение его руки и вздрогнула. Рука поползла от коленки вверх, Василиса прикрыла веки и почувствовала, что он роняет ее на себя. Виктор не снял, а разорвал на ней старенький халатик. Разлетевшиеся пуговицы посыпались на пол, и она вся отдалась ему. Полежав после секса с ним рядышком несколько минут, она встала, взяла порванный халат и убежала.
Он нашел ее рыдающей в спальне первого этажа. Вошел, присел на краюшек кровати, спросил тихо:
– Ты не возражаешь, если я прилягу рядышком?
Она перестала плакать и удивленно смотрела на него сквозь слезы. А он прилег, не дождавшись ответа, и стал ласкать ее груди. Василиса снова бурно и страстно отдалась ему. На этот раз он не молчал:
– Ты будешь жить в этом доме как моя жена, а не служанка-повариха. Но готовить все равно придется – я не умею. Ты согласна, Василиса?
– Ты не считаешь меня шлюхой, которая забралась к тебе в постель ради денег?
– Нет, я так не считаю, – серьезно ответил он, – мне кажется, что я тебе нравлюсь и этим все сказано. Лишние слова ни к чему.
– Милый ты мой, – она перешла на "ты", – и сколько времени я буду служить у тебя в постели? День, год? Такие, как ты, не женятся на кухарках, и ты правильно сказал – зачем лишние слова.
Виктор встал с кровати. Бросил резко:
– Дура… Сходи в душ и возвращайся в мою спальню. Завтра поедем по магазинам, купим тебе одежду приличную и поедем в деревню к твоей маме. Посмотрим, чем можно помочь твоей семье. И не реви, слез не выношу.
Он ушел, а она, опешившая, села на постели и ничего не соображала. Ей не верилось, что все происходящее может быть правдой. Богатый мужик женится на кухарке… такое случается изредка, но только в литературе или кино. А если он говорит от чистого сердца? Но он даже о любви не заикнулся ни разу. Все мужики говорят о любви, а утром все забывают. А этот обозвал меня дурой и сказал, что поедем к маме. Так я дура и есть, а к маме просто так ехать не предлагают.
Она резко сорвалась с кровати и помчалась в душ. Вернулась обратно и не знала, что надеть – халатик был единственной домашней одежонкой из ее гардероба. Было еще два платья, в которых она ходила на учебу. Она натянула одно на голое тело и пошла. Зашла молча и легла рядом.
Он отвернулся и уснул или сделал вид, что уснул. Она плохо спала прошлую ночь, а в эту совсем не заснула. С рассветом Василиса встала и ушла на кухню, приготовила завтрак. Встретила его с затравленными глазами. Он ничего не говорил, поел молча. Потом произнес одно слово:
– Поехали.
Полдня, если не больше, Виктор возил ее по магазинам, пока она не взмолилась:
– Витенька, поедем домой, я устала. Не выспалась ночью.
Они вернулись домой, Василиса сразу же пошла на кухню.
– Сейчас я приготовлю тебе обед. Сварю солянку, ты не против.
– Против. Сейчас ты пойдешь в спальню и выспишься как следует. Потом все разговоры будем разговаривать. Она ушла в душ, вышла и попросила:
– Проводи меня в спальню, пожалуйста.
После любви она сразу же уснула и проспала до утра. Встала, как обычно, пошла готовить завтрак. Виктор встал позже обычного и к завтраку опоздал. Спустился вниз к девяти. Снова молча позавтракал и произнес:
– Сейчас поедем в ЗАГС и зарегистрируемся. Настоящую свадьбу сыграем позже. После ЗАГСа к твоей маме. В какой деревне она живет, далеко отсюда?
– Не далеко или далеко – сто двадцать километров. Я правда стану твоей женой?
– Правда, – не стал юморить он, не поймет сейчас.
Василиса ехала в машине и все время разглядывала свое обручальное кольцо с бриллиантом. Не удержалась и еще раз спросила:
– Это настоящий бриллиант?
Виктор остановил машину и повернулся к ней.
– Пора бы уже понять дорогая, что я не бросаю слов на ветер, а любимым женщинам не дарю стеклянных побрякушек.
– Ну прости меня, Витенька, прости, никак не могу привыкнуть, что я твоя настоящая и законная жена.
Он улыбнулся и автомобиль тронулся с места.
– Лучше расскажи мне что-нибудь о своей маме и о папе, если не больно вспоминать, о сестренке, – попросил Виктор.
– Сестренка Лиза, – начала свой рассказ Василиса, – я уже говорила, что она перешла в шестой класс, учиться хорошо, мечтает научиться играть на рояле, но возможности нет. В деревне школы нет, Лиза живет в интернате зиму. В райцентре. Папа был механизатором, когда существовали колхозы, потом все распалось и работы не стало. Жили за счет своего хозяйства – свиньи, телята, коровы, огород. Продадим мясо и оденемся немножко, так и жили. Мама раньше работала дояркой, а потом тоже нигде. В прошлом году папа отравился паленой водкой и его не стало. Я закончила кулинарное училище, ты знаешь, и думала им помогать. Сено косить теперь некому, скотину придется продать. Вот вкратце все.
– Как маму зовут, ты не сказала?
– Латыпова Виктория Павловна. Она у меня еще молодая совсем, тридцать девять лет ей.
Машина подъехала к дому, Василиса выскочила пулей и забежала во двор. Лиза с матерью вышли на улицу, обнялись. Виктор стал входить, но его встретил лаем огромный пес.
– Свои, Шарик, свои, – произнесла Василиса и погладила собаку.
Он подошел в Виктору, понюхал его, видимо улавливая что-то от Василисы, и потерся головой о ногу. Виктор погладил его.
– Ничего себе… Шарик никогда не позволял гладить себя чужим людям. Невероятно, произнесла Виктория Павловна.
– Мама, – произнесла, покраснев Василиса, – это не чужой человек, это мой муж Виктор.
– Муж, какой муж, когда ты успела доченька? Он тебя силой взял что ли?
– Мама, – повторила Василиса, покраснев еще больше, – это мой любимый мужчина и муж. Мы только сегодня зарегистрировались и сразу к тебе, свадьбу потом сыграем. Так что принимай зятя, мама, и ты сестренка. Это моя Лиза, Виктор.
– Муж так муж, тут уж ничего не поделать, если вы зарегистрировались официально. Проходи в дом, Виктор, станем знакомиться. А не староват ты для моей доченьки?
– Староват, Виктория Павловна, староват и действительно тут уж ничего не поделаешь, – ответил он.
– Мама, но как ты можешь, он же мой муж, мама. И любимый, – она прижалась к нему, – подумаешь на десять лет старше – это нормально. Папа тоже был старше тебя на десять лет.
Она еще не знала его настоящего возраста. А в паспорт не вглядывалась. Виктор достал сумки с продуктами из машины, занес в дом. Обычное деревенское жилье с металлическими панцирными кроватями, табуретками и самодельным столом, накрытым скатертью. Но все чисто и уютно, это он отметил сразу.
Женщины накрывали на стол. Сели, выпили и мать произнесла:
– Ну, горько что ли…
Молодые поцеловались.
– Наверное, надо рассказать немного о себе. Я бизнесмен, человек не бедный, встретил Василису, и мы поженились. Настоящую свадьбу сыграем в городе, когда вы ко мне переедите. Затем и приехал, хватит вам в нищете жить, извините за прямоту. Скотину продадите, Шарика с собой возьмем, Лиза станет учиться в элитной школе, научится играть на рояле. Василиса говорила, что она давно об этом мечтает. Вкратце все.
Он замолчал, оценивая слушателей.
– Это как с собой заберете? А дом, хозяйство?
– Я уже сказал, Виктория Павловна – скотину продадите и дом тоже. Места в моем коттедже всем хватит.
– Дом не продашь и скотину тоже, – возразила Виктория Павловна, – денег тут ни у кого нету. Если только на мясо, но на рынке купят за бесценок. Там все чурки оккупировали, деревенским продыха не дают.
– Значит дом бросим, а скотину подарим с условием, что нас в конце лета снабдят груздями и рыжиками солеными, ягодой.
– Вы миллионер что ли, Виктор, так деньгами разбрасываться.
– Нет, Виктория Павловна, я не миллионер, я миллиардер, но живу скромно. Из роскоши у меня только личный самолет, но это даже не роскошь, а средство передвижения. Бизнес, например, требует заключить сделку в Италии, а с билетами проблемы бывают. А тут никаких проблем – сел и улетел.
– Так вы и языки знаете иностранные? – спросила Латыпова.
– Свободно говорю на английском, немецком, французском, итальянском, испанском, китайском, японском, арабском и других языках.
– Это правда что ли, доченька?
– Не знаю, мама. Я же языками не владею. Я знаю, что у Виктора лучший ресторан в городе, он его хозяин.
– Свободно говорю на английском, немецком, французском, итальянском, испанском, китайском, японском, арабском и других языках.
– Это правда что ли, доченька?
– Не знаю, мама. Я же языками не владею. Я знаю, что у Виктора лучший ресторан в городе, он его хозяин.
– Так вот вы где познакомились – в кабаке. И что ты там делала, доченька? У нас денег не хватает, а ты по ресторанам шляешься.
– Виктория Павловна, Василиса нигде не шляется и познакомились мы по месту ее учебы. Все вполне прилично и достойно. Лучше подумайте кому скотину подарить, инвентарь какой есть за грибы и ягоды. И вечером уедем ко мне, личные вещи, надеюсь, собрать успеете. Хотя можно и их бросить, в городе все новое купим. Соберите то, что вам дорого. Фотографии, например, что-то памятное.
– Но как же мы все вместе жить будем? Сколько у вас комнат – три, четыре? Молодым хочется одним побыть, а мы тут со своим уставом залезем.
– Мама, я правда не знаю сколько у нас комнат, не считала. Наверное, штук семь на каждом этаже или больше. Вы займете с Лизой первый этаж, мы с Виктором второй. Душ и санузел на каждом этаже свои. А баня у него какая прекрасная, бассейн огромный. Давай оставим все Ивановым, они хорошие люди и грибами, ягодами нас снабдят всегда.
– И что, прямо сегодня уезжать? – спросила Латыпова.
– Конечно, ни к чему откладывать. Лизе надо посещать хорошую школу, а не жить в интернате, учиться музыке, – пустил он в ход свой главный козырь. – Я пойду, поиграю с Шариком во дворе, а вы пока собирайтесь.
Виктор вышел на улицу, понимая, что Латыповой трудно решиться и надо переговорить с дочерью, посоветоваться. Только через час Василиса тоже вышла на улицу, вздохнула.
– Кое-как маму уговорила, собираемся. Я к Ивановым сбегаю, скажу, чтобы скотину забрали, тяпки, лопаты и так далее.
В город они приехали поздно ночью. Вещи даже не вытаскивали из машины и сразу же улеглись спать. Утром Лиза с матерью осматривали дом, удивляясь размерам. Особенно их поразила баня с бассейном. Виктор подошел к девочке.
– Лиза, теперь это твой дом. Хочешь – загорай, купайся в бассейне, смотри телевизор. Завтра съездим, купим вам с мамой одежду, Шарику будку закажем новую, чтобы тепло было зимой. Ты все поняла?
– Поняла, дядя Витя. Тогда я поплаваю немного?
– Конечно, Лиза, это твой дом, делай что хочешь.
Василиса демонстрировала матери наряды, которые они купили с Виктором накануне. Мать охала от таких подарков и не могла понять одного – за что им привалило такое счастье.
– Ты, доченька, где Виктора выцепила?
– Ну и словечки у тебя, однако, мама. Он к нам в училище приехал повара себе домой выбрать, вот меня и выбрал, я согласилась у него работать.
– А потом напоил и завалил?
– Мама… не поил и не заваливал – я сама к нему в спальню пришла. Понравился он мне, вот и пришла. Если твоим языком говорить, то это я его завалила.
– Ну ты даешь, доченька… такого мужика отхватила…
– Мама, – резко произнесла Василиса, – договоримся раз и навсегда – Виктор человек порядочный и хороший. И я люблю его, мама. А если ты мне гадить станешь своим язычком, то езжай обратно в деревню и сквернословь там с коровами.
Василиса встала с кресла и начала молча развешивать покупки на плечики и убирать в шкафы. Мать пожала плечами – вырастила дочку: ничего сказать нельзя. Разве я ей плохого хочу, рассуждала она, только спросила.
Виктор постучал в дверь и вошел в комнату Лизы.
– Смотришь телевизор, это хорошо. Это список каналов, – он указал на листок, – их всего сто пятьдесят, со временем у тебя появятся любимые. Я зашел поинтересоваться – что тебе нравится в школе, какие предметы?
– Нравится история, биология. Математика не очень, – ответила Лиза.
– Понятно, значит определим тебя в гуманитарный класс. А музыкой ты очень хочешь заниматься или Василиса это так, к слову сказала?
– Очень хочу, дядя Витя, но у вас тоже пианино нет.
– Пианино купим и привезем, за это не переживай. Ты в школе какой язык изучала – английский, немецкий?
– Никакой. Был два месяца английский и все.
– Да, сложновато тебе будет в школе, они там с первого класса языки изучают и многие уже говорят на английском свободно. Но ты не переживай. Главное желание и упорство, через годик ты их догонишь, а через два перегонишь и станешь говорить не хуже учительницы. Трудно тебе будет, Лиза, одноклассники станут пальцем тыкать, обзывать, но надо вытерпеть все и понимать, что скоро ты всех догонишь и перегонишь. Но об этом не говорить и терпеть, не обижаться. Сможешь?
– Смогу, дядя Витя, – ответила Лиза.
– Хорошо, английским мы начнем заниматься уже завтра. Начнем с алфавита, и я стану говорить тебе некоторые слова на английском, а ты будешь повторять. На компьютере тебе надо научиться работать. Так что вечерами не планируй отдых, будем готовиться к школе. Ты согласна или хочешь отдохнуть месячишко, а потом приступить к занятиям?
– Согласна. Лучше сразу заниматься, не откладывая. Но как я буду ходить в школу, до города же далеко?
– До города не далеко, – возразил Виктор, – но пешком не добраться, это точно. У тебя будет своя машина, водитель и охранник. Они станут увозить тебя и привозить. Смотри пока телевизор, через час в город поедем.
Он вышел из ее комнаты, вздохнул – сколько еще таких девочек в России, не видевших телевизора и интернета… Единственным научно-техническим прогрессом в этой деревне являлось электричество. Сотовая связь там тоже не работала, так и жили люди – ни работы, ничего. Его дети давно уже выросли, и он почувствовал к Лизе отцовскую тягу…
* * *
Лето пролетело, пробежало, пролилось дождями и ясным солнышком как один день. Наступило первое сентября, и Виктор пожелал отвезти Елизавету в гимназию лично. Перед этим он ненавязчиво проинструктировал ее. "В этой гимназии, Лиза, учатся дети богатых родителей. Среди них есть избалованные и вредные, старайся сглаживать ситуацию, если возникнут конфликты. Я думаю, что ты сама разберешься где применить силу, а где отойти в сторону. Но всегда помни, что я приду тебе на помощь и прежде чем что-то сделать – посоветуюсь с тобой".
Классный руководитель представила Лизу другим ученикам:
– У нас в классе новая девочка, Лиза Латыпова. Раньше училась в другой школе. Теперь будет обучаться в нашей гимназии.
Лиза подошла к свободной задней парте, достала из портфеля чистую тетрадку, развернула ее, постелила на сиденье и только потом присела.
– Лиза, ты почему на тетрадь села, разве она для этого предназначена? – спросила учительница.
– Все нормально, – ответила она, – видимо, сиденье из листвяка и на солнце смола проступила. Вот я и постелила тетрадку, чтобы не запачкаться.
– Какая еще смола? – не поняла учительница, подошла и уловила запах клея Момент, – кто клеем сиденье вымазал? – строго спросила она, но никто, естественно, не признался.
На перемене к Лизе подошла девочка.
– Меня зовут Яна, это тебе парту Федька клеем намазал, – она кивнула на толстого мальчишку, – он здесь мнит себя лидером, его папаша директор алюминиевого завода и учителя ему потакают, не хотят связываться, с его отцом. Ты будь поаккуратней с ним, он ябеда, чуть что бежит к директору жаловаться.
– Спасибо, Яна, я сама разберусь.
На большой перемене Лиза подошла к Федору:
– Значит это ты мне парту клеем намазал, решил встретить новенькую и себя показать?
– Чего? – возмутился он, – иди отсюда, овца драная, а то не парту, а зад тебе клеем вымажу и даже пёрнуть не сможешь, – захохотал он под конец.
Лиза схватила его за ухо и вывернула ушную раковину так, что он завизжал от боли, как поросенок.
– Доставай клей и намазывай свою задницу, иначе ухо оторву совсем, – приказала она, – и не визжи, не в свинарнике находишься.
Лиза выкручивала ухо до тех пор, пока он не достал клей из портфеля и не выдавил тюбик себе на брюки сзади. Потом отпустила и произнесла:
– В следующий раз кадык вырву или ноздри порву. Сиди и помалкивай, Федька – драное ухо.
Одноклассники смотрели на Лизу с ошеломленным удивлением – такого они не видели и предположить не могли. Федька терроризировал весь класс, его боялись и не связывались с ним. Он частенько бил мальчишек и щипал девочек за грудь или попку, но отпора никто не давал, а тут такое – новенькая надрала ему уши.
Он посидел на парте с минуту, встал и опрометью выскочил из класса.
– К директору побежал жаловаться, – произнесла Яна, – ты молодец, Лиза, жаль только, что теперь тебя из гимназии отчислят.
– Отчислят – пойду в другую школу, – спокойно ответила Лиза, – но издеваться над собой никому не позволю.
Федор так и не появился в классе, а на следующий день дети ожидали сатисфакции, но он неожиданно подошел к Лизе и извинился. Невероятное событие, что повлияло на него – драные уши? Нет, здесь крылось что-то другое, он же побежал жаловаться, а директор, видимо, его не поддержал, хотя раньше наказывал всех, кроме этого Федора. Значит причина в Лизе, но кто она? Фамилия никому и ничего не говорила, учителя молчали. Дети стали присматриваться к ней – увозят и привозят на машине с охраной. Привозили на личном транспорте всех, но с охраной не ездил никто. Дети поняли, что статус Лизы выше, чем у Федора, поэтому директор гимназии не проявил себя в известном инциденте. Скорее всего на Федора повлиял отец, других людей этот маленький задира не воспринимал.