– Какие отряды? Никаких отрядов! Нет было их!.. – невольно возмутилась Молли.
– Отрядов не было? – усмехнулся лорд. – А кто же вас довёл до Норд-Йорка? Одна вы бы не добрались, мисс. Эту сказку можете даже и не начинать.
– Меня проводили, – опустила голову Молли. – Двое. Двое варваров.
– Подробностей, мисс Моллинэр, подробностей. Я жажду подробностей! Кто они, как их имена, как вы с ними говорили…
– Они не назвали имён. Двое… двое охотников. Они со мной не говорили. Просто вели, и всё. Кормили. Показывали путь. И… и всё. Я ж не знала их языка… Мы расстались на окраине Норд-Йорка. Они повернули назад, а я… я пошла домой…
И Молли всхлипнула. Она очень надеялась, что вышло это достаточно натурально.
– Ничего-то вы не знаете, мисс Моллинэр. Совсем-совсем ничего… Вы неплохо рисуете, мисс, может, сумеете нам изобразить этих своих спутников?
– Смогу, отчего ж нет? – пожала плечами Молли. – Дайте карандаш с бумагой, и нарисую. А вы меня отпустите ведь?
– Отпустим, отпустим, – нетерпеливо бросил незримый лорд. – Но не ранее вашего рассказа, как же именно – в представлении варваров – случилось так, что наша армия, гм, вынуждена была повернуть назад.
– Н-не знаю. – Молли растерялась. Растерялась по-настоящему. – Мне не говорили… я ведь сказала уже, что их речи не понимаю… ну, кроме там «дай», «есть», «пить», «да», «нет»… – Ох, хоть бы уж получилось так, чтобы поверили!..
– М-да, – задумчиво протянул лорд Спенсер. – История, конечно, невероятная. Варвары захватывают в плен ребёнка, девочку, дочь хоть и не самого высокопоставленного, но всё-таки служащего Империи, доктора, каких мало. И ничего не требуют взамен. У нас есть их пленные, которых можно попытаться выкупить, – но о них ни слова. Можно потребовать пороха, пуль, ружейных патронов, лекарств, ещё чего-то полезного – опять же ни слова. Вместо этого Rooskies зачем-то держат пленницу несколько месяцев, без цели и смысла, а потом, также без цели и смысла, отпускают, да ещё и провожают до Норд-Йорка! Дженнифер, вы верите в подобную чушь?
Бур-быр-бар, что-то неразборчивое в раструбе.
– Вы, мисс Моллинэр, с нами не откровенны. Вы скрываете от правосудия слишком и слишком многое. Да ещё и оскорбляете нас своими нелепыми выдумками, полагая, что мы поверим подобным россказням двенадцатилетней девчонки!..
Молли промолчала. Да и что она могла сейчас сказать?
– Дженнифер, вам и остальным следует удалиться. Нет, нет, за мою личную безопасность вам беспокоиться не стоит. Семейство Блэкуотеров оставьте здесь тоже. Механики! Поднимайте заключённую.
– Но, ваша светлость… – разобрала Молли. – Вы же сами запретили…
– Обстоятельства изменились, а мне одному она вреда не причинит, – с оттенком нетерпения бросил эрл. – Не сомневайтесь, Дженнифер. Эй, вы, там, на лебёдке! Мне что, требуется повторять мои приказы дважды?
И на сей раз табурет со скованной девочкой пополз вверх уже до конца.
Она замерла и сжалась, крепко зажмурилась. Мама… братик… папа…
Глухой плотный щелчок, и подъём прекратился.
– Ну-ну, – услыхала она снисходительный голос лорда Спенсера. – Где же ваши смелость и твёрдость, мисс Моллинэр? Неужто вы даже не рискнёте взглянуть мне в глаза?!
– Спенсер, ей двенадцать лет, – вдруг раздался голос папы. И Молли никогда ещё не слышала у папы такого голоса. – Это не воин Rooskies. Это моя дочка. Подданная Её Величества. Не много чести запугивать её и бахвалиться силой!..
– На вашем месте я бы помолчал, мистер Блэкуотер, – холодно объявил лорд. Молли по-прежнему не могла заставить себя открыть глаза. – На вашем месте я бы прикусил язык и…
– Но вы, к несчастью, не на моём месте, Спенсер.
– К несчастью, Блэкуотер? Вы не оговорились? Умом не помутились от страха?
– К несчастью, Спенсер, именно что к несчастью. Если бы это ваша дочь сидела сейчас прикрученная цепями к стулу, а вы стояли там, где я сейчас, – может, у вас прибавилось бы хоть чуть-чуть человечности.
Ай да папа, смятенно подумала Молли. Никогда она не слышала, чтобы папа говорил бы таким голосом!..
– Когда дело касается безопасности Империи, – отчеканил лорд, – ни о какой человечности речь идти просто не может. Стойте где стоите, Блэкуотер. И воздержитесь от разговоров, мой последний вам добрый совет, что я даю, памятуя о ваших заслугах перед Короной, действительно имевших место быть. Не смогли воспитать достойную дочь, так будьте готовы иметь дело с последствиями.
Молли замерла, ожидая папиного ответа… однако раздалось лишь какое-то гневное, неразборчивое мычание.
Она открыла глаза.
Железный табурет, к которому она была прикована, замер в самой середине обширной круглой комнаты, с голым цементным полом и цементными же стенами. Их, правда, в отличие от пола, покрывало настоящее переплетение труб, толстенных, просто толстых, средних, тонких и совсем тоненьких. Где-то злобно и сипло шипел пар, прорываясь сквозь сочленения.
Среди мешанины труб Молли заметила несколько тяжёлых дверей со штурвалами в середине, словно на настоящем корабле. Они наверняка были ещё и бронированными; в самом помещении располагался пульт с многочисленными рукоятями и рычагами; торчали, изгибаясь готовыми к броску кобрами, бронзовые пасти переговорных труб.
А вот и камера, та самая, похоже, которой «проверяли» её, Молли. Тоже вытянули наверх, значит…
Возле пульта, положив на рычаги руки в чёрных перчатках, застыл человек, наглухо закутанный в чёрный же плащ; но на него Молли лишь едва кинула взгляд, потому что возле одной из железных дверей стояла, скованная общей цепью, вся её семья.
Не просто так скованная – рты у всех были заткнуты кляпами, и не какими-то там тряпками, как в приключенческих книжках; нет, это были солидные, настоящие кляпы, скорее даже полумаски с блестящим железом, крепившиеся где-то на затылке широкими кожаными ремнями.
Около папы застыли двое департаментских, дюжих, словно специально откормленных. Папа яростно мычал и пытался отбрыкиваться – доктор Джон Каспер Блэукотер, верноподданный Её Величества!..
Мама слабо пискнула, поймав взгляд Молли. Глаза у неё были красные, щёки мокрые; у неё и у молоденькой Джессики, гувернантки братца Уильяма. Кухарка и заодно горничная Фанни, напротив, стояла вскинув голову, дерзко, с вызовом, зло сощурившись. И, зная Фанни, Молли бы не позавидовала тому, на кого она станет так смотреть…
Братец Билли просто застыл, ничего не понимая и держась за мамину юбку. Как и взрослые, он был в наручниках, прикованный ими к общей тонкой цепочке.
Особый Департамент шутить не любил и не умел.
Джессика глухо всхлипнула, братец Уильям заревел в голос, что, впрочем, оказалось не так-то просто сделать, когда у тебя во рту высокотехнологичный кляп.
Фанни не всхлипнула, не пискнула и не ойкнула. Лишь медленно кивнула, глядя прямо Молли в глаза, словно одобряя.
– Нагляделись? – насмешливо сказал человек в чёрном плаще, надо полагать – тот самый лорд Спенсер. Он медленно повернулся, взглянул Молли прямо в лицо.
Её обдало холодом. Живот сжался, точь-в-точь как в самый первый раз, когда она столкнулась взглядами с означенным лордом, девятым графом Спенсером, стоя тогда ещё в железном чреве «Геркулеса».
Острый подбородок. Острый нос, нависший над презрительно скривившимся тонкогубым ртом. Глаза у лорда Спенсера были странного льдистого цвета, волосы – белы как снег, тщательно собраны сзади в длинный ухоженный хвост.
С головы до пят лорда закутывал плотный чёрный плащ с серебристой застёжкой на левом плече. Бледные впалые щёки, резкая линия скул, властный подбородок – этот человек привык отдавать приказы и привык, что им повинуются.
– Мисс Моллинэр, – сказал он, передвигая последнюю рукоять и пряча руки под плащ. – Наконец-то мы с вами встретились…
Молли сглотнула. Ледяной взгляд буравил её, впивался в сознание, холодил мозг. Что-то очень сильно не так с этим человеком, очень сильно не так!.. Был ли он магом? Таким же, как госпожа Старшая? – кто знает…
Но в Королевстве нет магии! То есть магия, конечно, есть, а вот магов – нет! Ведь если б они были, то появились бы, конечно, и в армии! Она, Молли Блэкуотер, в одиночку разнесла не одну боевую машину Горного Корпуса, получал тяжкие повреждения от той же магии «Геркулес»… а магов в Империи так и не обнаружилось.
И мисс Барбара с мистером Картрайтом говорили…
Молли совсем запуталась и отвела взгляд.
Странный лорд Спенсер на краткое время вытеснил даже страх за семью.
– Молчите?
– А чего говорить? – неожиданно огрызнулась Молли. – Вы и так всё знаете… а чего не знаете, я рассказала…
– Я вам не верю, – ровным голосом объявил лорд. – И потому, полагаю, нам пора перейти к более действенным методам. С кого из вашей семьи начнём?
– Я вам не верю, – ровным голосом объявил лорд. – И потому, полагаю, нам пора перейти к более действенным методам. С кого из вашей семьи начнём?
Молли окаменела.
– Я не шучу, – спокойно сказал почтенный граф. – Мне нужен результат, мисс Моллинэр, и я его получу. Итак, с кого мы начнём? Кого отправим в камеру боли? Может, вашего маленького братца? Уверен, вам понравится слушать его крики. Или вашего уважаемого батюшку, что имел непозволительную дерзость повысить на меня голос? Или, может, не будем тянуть и примемся сразу за вашу мать? А, мисс Моллинэр?
Молли зажмурилась и прикусила губу.
Она не выдержит. Она не сможет. Она всё скажет. Они замучают и папу, и маму, и братика, и никто, никто, никто не придёт ей на помощь. Никто даже не знает, где она. Волка и Медведь, конечно же, уже давно на пути обратно за перевал, в конце концов, Королевство никуда с него не делось. Госпожа Старшая тяжело ранена, да и вообще двор её – слишком далеко.
– Что вам угодно?.. – еле слышно прошептала она, съёживаясь в комочек и чувствуя, как слёзы находят-таки дорогу.
– Мне угодно услышать правдивый рассказ о том, что вы делали у варваров, мисс Моллинэр. А также и о том, почему они вас отпустили.
– Потому что… потому что… – И тут её осенило. – Потому что я должна была шпионить!
– Шпионить? – поднял правую бровь лорд Спенсер.
– Шпионить! – отчаянно кинулась головой в омут Молли. – Я технику люблю, корабли, бронепоезда… разбираюсь… дестроеры класса «Эм» с дестроерами класса «Эн» не перепутаю… вот они мне и велели…
Мама попыталась что-то панически пискнуть через кляп, но безуспешно.
– Интересно, – задумчиво промолвил эрл. – Очень интересно, мисс Моллинэр. Продолжайте, прошу вас.
– Потому меня и отпустили… что должна была сведения собирать… о кораблях в гавани, о бронепоездах… о том же «Геркулесе»… меня там знали…
– Прекрасно, прекрасно, – сощурился лорд. – Но кому же вы должны были передать эти сведения, мисс Моллинэр?
Молли судорожно сглотнула. Придумывать приходилось буквально на ходу.
– Тайник. Я должна была опускать записки в тайник. Их оттуда должен был забирать их… посыльный.
Теперь уже издали возмущённо-сдавленные писки из-под кляпов разом и мама, и папа.
– Превосходно. – Руки в чёрных перчатках вынырнули на миг из-под плаща, пальцы, словно паучьи лапы, сплелись и вновь расплелись, точно в волнении. – Превосходно, мисс Моллинэр! Но вы же понимаете, что мы тщательно проверим всё, вами сказанное?
Молли молча кивнула. Ничего иного уже не оставалось. Липкий страх не отпускал, внутри всё просто заледенело. Ног она вообще не чувствовала – уж не отвалились ли?
– Вы, разумеется, положите записку в тайник, мисс, – продолжал меж тем лорд Спенсер. – Ту, что я вам продиктую лично. Дальнейшее… несомненно, прояснится в самом ближайшем будущем.
– А… мама… папа… моя семья, брат? – собралась с духом Молли.
Льдистые глаза сощурились.
– Мисс начинает торговаться? Мисс, похоже, не понимает, что не в том положении, чтобы ставить условия.
– Почему это? – нахально задрала нос Молли, стараясь загнать обратно слёзы. Её единственное спасение было сейчас в наглости. Ничего другого этот напыщенный индюк Спенсер бы не понял и не принял во внимание. – Как раз могу. Без меня вы не узнаете, где тайник. Без меня вам ничего не достанется!
Мама слабо пискнула в третий раз и, кажется, попыталась упасть в обморок. Служанка Фанни глядела на Молли во все глаза, и девочка готова была поклясться – глядела с одобрением. А Джессика, красивая стройная девушка с волной каштановых волос, – напротив, с ужасом и отвращением.
Братец только хныкал и шмыгал носом, вытереть который ему не давали наручники.
– Милая мисс Моллинэр, – почти ласково сказал граф, – даже если вы сейчас поведали мне всю правду, в чём я, однако, ещё не перестал сомневаться, но даже если это так – мы ничего не потеряем. Rooskies не впервой пытаются засылать сюда своих лазутчиков, мы их уже ловили и ещё поймаем. Они же варвары, их сразу видно в любой толпе. Они попадутся, непременно. Чуть раньше или чуть позже, но попадутся.
А сведения… помилуйте, мисс Моллинэр. Вы умны и сообразительны не по годам, вы и впрямь прошли через многое этой зимой, повзрослели. Рассудите сами, для чего варварам такой ценой добывать известия о том, что, скажем, «Геркулес» выдвигается на позиции? Они могут получить эти сведения куда более простым и надёжным путём. Скажем, устроив наблюдательный пост на одной из главных магистралей. Оттуда через леса весть достигнет их боевых отрядов куда скорее и вернее, чем отсюда, из сердца Норд-Йорка.
Так что, если вы и говорите правду, мисс, я ничем не рискую, оставляя этого потенциального «связного» варваров на свободе. – Лорд Спенсер вдруг нагнулся так, что льдистые глаза оказались почти у собственных глаз Молли, заставив её вздрогнуть. – Гораздо важнее, чтобы вы поняли, мисс, – со мной не торгуются. Никто и никогда. Здесь делают то, что я говорю. И вы, мисс, не станете исключением.
Молли сжалась в комочек на жёстком железном сиденье, насколько позволяли оковы.
– Так вот, мисс Моллинэр, с вас сейчас снимут цепи. Вы сядете за стол и напишете записку, которую я вам продиктую. Если вы начитались шпионских романов, – лорд усмехнулся, – то, наверное, слыхали о такой вещи, как «работа под контролем». Угодивший в плен агент старается дать знать своим, что захвачен, что передает приказанное захватившими, и включает в сообщения условный сигнал. Проигнорируем тот факт, что варварам едва ли может быть известно такое, перестрахуемся. Поэтому послание должно быть написано в точности как я скажу. Никаких пропущенных букв, лишних точек, запятых и тому подобного. Письма я собираюсь проверять лично, но даже если и не стану, не сомневайтесь, мисс Моллинэр, я буду точно знать, что вы там написали.
– А если, – буркнула Молли, не в силах выносить надменный, презрительный голос, – если условным сигналом как раз и есть письмо без единой ошибки или помарки? Или, наоборот, с кляксой в должном месте?
Это было резко и рискованно. Разве может прикованная к стулу девочка так говорить с могущественным и загадочным лордом, кому, судя по всему, подчиняются все в Особом Департаменте?..
Но к тому моменту Молли уже почти забыла о страхе. Его снесли волны злости и упрямства, тех самых злости и упрямства, что позволяли ей учиться, несмотря на берёзовую кашу от госпожи Старшей.
Она забыла о страхе, в сердце оставались только злость да неистовое «не поддамся!».
Russkie ne sdayutsya, как говаривала порой Таньша…
– Этот риск, – улыбнулся достопочтенный лорд, – я беру на себя. Как я уже сказал, рано или поздно лазутчик варваров попадётся всё равно, но мне интересны другие вещи. А их я получу, даже если это ваше пресловутое «письмо без помарок и описок» на самом деле является условным сигналом. Но – землю копай, лопату не забывай – мы примем все возможные меры.
Итак, мисс, вы напишете, что я вам велю. Затем вас выпустят. Вы отправитесь домой. Оттуда – к тайнику. Положите записку. Вернётесь обратно, на Плэзент-стрит…
– Rooskies могут уже знать, что меня сцапали, – фыркнула Молли. – Они наверняка следили за домом. А вы, ваша светлость, устроили там та-а-а-акой цирк…
Цирк, собственно говоря, устроил не его светлость, а департаментские громилы – но какое это сейчас имело значение?
– Гм, мисс Моллинэр, а вы мне определённо нравитесь, – после паузы выдал вдруг лорд Спенсер. – Вы уже примеряете на себя роль двойного агента. Очень, очень хорошо. Мне кажется, мы с вами таки поладим в конце концов. Давайте так. Я нарушу собственные принципы и немного забегу вперёд. Я расскажу вам, что ждёт вас лично, если вы… проявите разумность и послушание. И конечно, если вы были правдивы со мной.
Он прошёлся туда-сюда, выразительно задержавшись возле скованных родителей Молли и братца Билли.
– Я дам вам шанс всё исправить. Полагаю, ваше пребывание в плену у варваров и, гм, ваше возвращение, к которому у меня по-прежнему имеются, ха-ха, кое-какие вопросы, должно остаться секретом. Для публики… для родственников, для вашей гимназии, учителей, подруг и одноклассниц мы объявим, что вы поступили юнгой на «Геркулес» – это соответствует действительности – и что принимали участие в боях. Объявим, что вы бежали из дома, будучи охвачены патриотическим порывом…
Кто-то сдавленно фыркнул. Похоже, Фанни. Лорд Спенсер метнул туда гневный взгляд, и в камере мгновенно воцарилась полная тишина.
– Охвачены, как я сказал, патриотическим порывом. Под вымышленным именем вы поступили на службу, проявили мужество и героизм в столкновениях с варварами, но в суматохе последнего боя потерялись, отстали от своих. Мы оформим соответствующие бумаги. MIA[3], вы будете MIA, всё честь по чести. Понимаете, куда я веду и на что намекаю?