Еще Достоевский называл это такое знакомое всем русским людям хамство мелкого обслуживающего персонала «административным восторгом». Главный человек в России - это уборщица. И не потому, что кто-то, как на Западе профсоюз, заботится о ее правах. Все ее права - ударить шваброй по ногам, плеснуть воды навстречу идущему человеку, всячески обругать его - всегда при ней.
Ни автор, ни Владимир Павлович не имеют ничего против несчастных женщин, которые заняты этой нужной, но тяжелой и неблагодарной работой. Просто почему-то, если русский человек получает самую минимальную должность, в обязанности которой не входит быть любезным с посетителем, он почти всегда начинает воспринимать этих посетителей как последнюю шваль и грязь и недрогнувшей рукой стремится поставить их на место. Может быть, ответ кроется в «загадочной русской душе»? Или все проще: просто срабатывает желание поплясать на чужих костях, потому что с утра на твоих уже плясали десяток больших и полсотни маленьких начальников?
В последнее время уборщицы сделали шаг назад и отступили в тень, а их место, особенно в госучреждениях, заняли охранники. Мотивация у них другая, скорее всего, они безобразничают от скуки, да и набор средств иной - оттеснить плечом, закрыть проход и - неизменное и родное - обхамить.
У Платонова в создавшейся обстановке было три возможности - униженно попросить, ответить таким же хамством или купить. Первое исключалось по условию, второе по ситуации.
Чтобы хамить, нужно, по выражению Жванецкого, «приехать на танке». Необходимо было быть снаружи и очень серьезно защищенным от возможного развития событий. Хорошее знание карате, удостоверение сотрудника ФСБ или просто твоя личная охрана быстро меняют диспозицию и превращают «директора Советского Союза» в бесправного посетителя.
Но ничего из этого у Владимира Павловича не было, даже Сергей с его удостоверением работника Северодвинского управления внутренних дел был далеко, поэтому выбора не оставалось. Он как бы случайно достал из кармана пятьсот рублей и начал их внимательно рассматривать.
Он недавно ушел, - моментально сбавил обороты детина, - минут десять всего.
Запах пота заметно усилился - то ли он разволновался, то ли просто приблизился к
Платонову. А тот молчал, продолжая рассматривать купюру. Лучше бы, конечно, поспешить, но и «фрукту» надо было дать дозреть.
Может, вам кого другого позвать? - предложил почти плачущим голосом охранник. - Хотите - мальчика, хотите - девочку, хотите и то, и другое, у нас даже одна француженка есть.
Из Парижа? - смилостивился Владимир Павлович.
Из Люберец, - обрадовался детина. - У нее дед был француз, сюда на фестиваль приезжал. Позвать?
Мимо них на выход пробежала небольшая компания девиц в ярких куртках. Одна из них, полная, невысокая, с изрытым какой-то болезнью лицом, приостановилась на мгновение и внимательно посмотрела на Платонова. Потом побежала догонять своих, еще раз обернулась от двери и скрылась.
Нет, меня интересует только Руслан Скосырев. - Платонов так и не понял поведения девицы.
Он повернулся и сделал вид, что собирается положить купюру в карман.
Он правда ушел, - захныкал детина. - К нему брат приехал, и они пошли тусоваться.
И это «молодежное» слово почему-то даже больше, чем интонация, убедила Платонова
в том, что детина сломался.
Куда? Вы же должны знать, где ваша молодежь тусуется, - Владимир Павлович был подчеркнуто вежлив, только в последнее слово добавил несколько капель яда.
Детина почесал волосы на груди, только теперь это у него получилось не агрессивно, а несколько озадаченно. «Может, у него там мозги расположены?» - подумал Платонов.
Так тут клубов вокруг больше, чем булочных, - задумчиво сказал он. - Откуда же я могу знать, куда они пошли?
Дверь распахнулась, и смешной парень с чубчиком и веснушчатым лицом бегом кинулся по лестнице.
Гриня, - заорал обрадованный детина ему вслед, - ты не знаешь, где Руслан может тусоваться сегодня?
Арбуза спроси, - услышали они голос откуда-то сверху. - Они же в одной комнате живут.
А ты чего вернулся?
Свитер забыл снять, я же сегодня в «Котельную» иду, - непонятно крикнул Гриня, кажется, уже с пятнадцатого этажа.
Вот я дурак, - детина хлопнул себя по лбу, - сейчас Арбуза позову, он-то наверняка
знает.
Арбуз, несмотря на свое прозвище, оказался длинным чернявым парнем с гривой жестких волос.
Чего надо? - хмуро спросил он, разглядывая Платонова.
Вот серьезный господин интересуется твоим соседом, - подобострастно сказал детина.
Это вы Станислав Петрович будете? - все так же хмуро спросил Арбуз.
Нет, меня зовут Владимир Павлович, - Платонов подумал, что получается, тут никто не знает о смерти Лерина. Странно, тот умер почти год назад. - Но мне все равно нужно срочно увидеть Руслана.
Так он где-то в клубе.
В каком? - не отставал Владимир Павлович.
Откуда же я знаю, - парень пожал плечами, - «Котельная», «Трали-вали», «Чир-ап».
Ты знаешь, как туда добраться? - настаивал Платонов.
Так вы что, по клубам его искать будете? - недоверчиво спросил Арбуз.
Владимир Павлович кивнул.
Ну, как знаете, - было непонятно, чего больше в тоне парня: сомнения, удивления или даже жалости.
Ты бы проводил господина, Арбуз, показал, где и что, - встрял детина, отрабатывая будущий гонорар.
Без сопливых разберемся, - отрезал парень. - Ждите здесь, - обернулся он к Платонову, - сейчас поедем.
Глава 26
На манер Ярослава Гашека то, что происходило в эту ночь, можно было бы назвать клубным Анабазисом Платонова. Когда он на следующий день пытался вспомнить, где именно он побывал, что видел и с кем общался, получалось это у него с трудом. Поэтому и наш рассказ будет несколько отрывочным.
Начали они с «Чир-ап». Владимир Павлович расплатился с охранником в общаге, позвонил от него «сыну». У того был включен автоответчик, и Платонов продиктовал на пленку, что Руслана он не застал и едет теперь в ночной клуб на поиски.
Арбуз, правда, честно сказал, что надежд на «Чир-ап» не очень много, но поскольку точка ближайшая, попробовать все же надо. Владимир Павлович заплатил за два билета девятьсот рублей, отказавшись от непонятных «флаеров», потому что так и не разобрался, что это такое.
Почему у входа продавали по пятьдесят рублей бумажки, которые предоставляли сторублевые скидки на билеты, понять было невозможно. Можно ведь назначить цену сразу по четыреста и не дурить никому голову?
Им шлепнули на руку синеватую печать, причем Владимир Павлович поначалу удивленно воззрился на своего Вергилия, но потом, увидев, что тот невозмутим, тоже протянул руку.
Проходите, - двусмысленно улыбнулся им охранник.
Они прошли. Музыка орала так, что у Платонова почти сразу начала болеть голова. Сотни полторы разгоряченных парней и девчонок толклись под подрагивающим светом разноцветных ламп.
Вы тут посидите, - проорал Арбуз, кивком головы указав на высокие стулья у барной стойки, - а я пойду поищу его.
Бармен вопросительно посмотрел на Владимира Павловича.
Минеральной воды без газа! - прокричал Платонов, воспитанный в советских традициях: «раз пришел в бар, купи себе чего-нибудь», и начал внимательно оглядывать зал.
В таком месте он оказался впервые, поэтому все здесь было для него внове. Огромная танцплощадка, дверь с правой стороны с недвусмысленным женским и мужским профилем на ней. Дверь слева вела непонятно куда, но на глазах Платонова туда прошли две парочки. Слева от бара проход в гардероб и через него на улицу. Владимир Павлович искал глазами столики: ему хотелось пересесть поудобнее и только через несколько минут понял, что это напрасно.
Возьмите вашу воду, - услышал он прямо у себя в ухе голос бармена.
Минералка оказалась странноватой на вкус. Платонов недоуменно отодвинул от себя
стакан, посмотрел на воду. Потом пожал плечами, выпил.
На площадке по-прежнему толклись, только музыка сменилась, а вслед за нею и ритм. Духота и жара были просто невыносимые. Палыч прихлебывал свою минералку и разглядывал танцующих в надежде найти Руслана, до тех пор пока не понял, что не имеет ни малейшего представления, как тот выглядит.
С одной из девиц на площадке явно не все было в порядке. Ее покачивало из стороны в сторону, она двигалась как-то судорожно и, судя по широко открытому рту, во весь голос подпевала музыке. Вдруг она засмеялась, стянула через голову свитер и начала размахивать им как флагом. Никто не обращал на нее никакого внимания.
Его здесь нет и не было, - услышал Платонов голос Арбуза над ухом, - я все «чила- уты» проверил. Надо ехать дальше.
Владимир Павлович показал ему на девицу в лифчике и со свитером в руках.
Сейчас ее уберут, - отмахнулся Арбуз, - здесь не «Котельная», церемониться не будут.
Его здесь нет и не было, - услышал Платонов голос Арбуза над ухом, - я все «чила- уты» проверил. Надо ехать дальше.
Владимир Павлович показал ему на девицу в лифчике и со свитером в руках.
Сейчас ее уберут, - отмахнулся Арбуз, - здесь не «Котельная», церемониться не будут.
Действительно, сквозь толпу пробрались два охранника и начали что-то говорить девице, показывая на свитер. Она покачнулась и бросила его в лицо одному из них. Нарушительницу подхватили под локти и быстренько вывели из толпы.
Ну что, едем дальше? - спокойно и деловито спросил Арбуз, вклиниваясь в крохотную паузу между мелодиями. - Или вам здесь нравится?
Палыч возмущенно поглядел на него и понял, что тот тем или иным способом уже «разговелся». Глаза у парня странно блестели и никак не могли остановиться на какой-нибудь точке, а бесцельно блуждали по сторонам. Да и слова выговаривались с трудом.
Поехали, - Платонов резко встал, и его качнуло. - Духота здесь невероятная, - сказал он, почему-то оправдываясь.
Они уже подошли к гардеробу: здесь музыка звучала потише и почти не заглушала разговор.
Еще бы, - отозвался Арбуз, тщетно пытаясь попасть в рукав своей куртки, - они же вентиляцию вырубают, чтобы народ питье покупал. А бывает, и воду холодную отключают для еще большей жажды.
Владимир Павлович помог ему справиться с рукавом:
А что ты сказал, проверил? Какие чилуты?
Не чилуты, а чилауты, - назидательно сказал Арбуз, - сейчас приедем в «Котельную», и я вам все покажу.
Почему-то последняя фраза вызвала у него приступ веселья.
Они поймали такси и двинулись дальше. Платонов вдобавок к двум тысячам долларов, которые он застегнул на пуговицу во внутреннем кармане пиджака на всякий случай, взял с собой все рубли, которые на этот момент находились дома, и распихал их по разным местам. Он понимал, что сегодня придется попасть на деньги, но махнул на это рукой. В конце концов, жизнь пацана дороже нескольких сотен долларов.
«Котельную», которая действительно помещалась в бывшей котельной, Владимир Павлович помнил уже смутно. Он из «Чир-ап» не позвонил Сергею, не сообщил ему о своих передвижениях, а Арбуз куда-то исчез, как только они добрались до нового клуба. Вообще не факт, что он занимался поисками Руслана, скорее просто воспользовался возможностью добраться до нужной ему точки и пройти туда на халяву.
Сначала он, правда, провел Платонова по «чилаутам», показал ему лежащих с трубкой от кальяна во рту парней и девчонок и даже беззаботно на глазах у всех совокупляющиеся пары.
Владимир Павлович помнил еще, правда, совсем смутно, какую-то пожилую женщину, по меньшей мере его ровесницу в ярко-зеленой блузке и с большими пластмассовыми клипсами в ушах. Молодежь говорила ей «ты» и называла Матильдой. Она плясала наравне с ними, а когда все начали раздеваться, тоже стянула с себя блузку, под которой оказалась морщинистая кожа и зашитый коричневыми нитками поношенный лифчик. Человек, который руководил массовым стриптизом, показался Платонову марсианином - у него была лысая грушевидная голова и торчащие уши.
Из последующего Владимир Павлович помнил только, как две девчушки сели возле него у стойки бара и стали наперебой предлагать свои услуги во всех сферах деятельности: от любых вариантов веселых зелий до любых же вариантов веселого времяпрепровождения.
Половина слов, которые они произносили, были Платонову непонятны, изредка он переспрашивал, пытаясь понять, о чем идет речь, и каждый раз девчушки веселились, просто покатывались от смеха и наперебой начинали объяснять, что они имеют в виду. От этих объяснений Владимир Павлович окончательно смущался, ему казалось, что его бросает в жар, а девчушки еще веселей смеялись и осыпали его новыми физиологическими подробностями.
При этом одна все время обнимала его и норовила залезть в штаны. Когда назавтра обнаружилось, что почти все рубли у него исчезли, Владимир Павлович понял, что именно ее так интересовало в его брюках.
Арбуз все никак не шел, на сцене и в зале творилось что-то невообразимое, от мелькания света, голых и полуголых тел Платонова начало подташнивать. Он из последних сил держал себя в руках, когда внезапно рядом нарисовалась давешняя некрасивая девушка из общежития. Владимир Павлович вцепился в нее железной рукой и спросил про Руслана, а потом и про Арбуза.
Руслан здесь сегодня не появлялся, а Арбуз, по словам девушки, дошел до нормы и спит в «чилауте». Она отогнала двух девиц и предложила Платонову сигарету. Тот сигарету взял, закурил, и ему, как ни странно, полегчало.
А что это «Трали-вали»? - с трудом спросил он.
Клуб, - односложно ответила страшненькая, - поприличней этого будет. И Руслан вполне может быть там.
Владимир Павлович немедленно встал и отправился в «Трали-вали». Или ему так показалось?
Глава 27
Он очнулся и несколько минут лежал неподвижно, пытаясь понять, кто он и где находится. Голова была абсолютно пустая, единственным желанием было завыть и удариться головой о стену.
Тоска подступала со всех сторон: тиканье часов, казалось, отсчитывало последние секунды перед чем-то страшным, скрип тормозов за окном воспринимался предсмертным криком, а необъяснимый мерный стук, идущий непонятно откуда, напоминал о торопливом вколачивании гвоздей в крышку гроба.
Платонов открыл глаза, попытался осмотреться. Потолок как потолок, давно не беленый, люстра как люстра. Обои вроде знакомые. И книжный шкаф этот он где-то видел и кресло. Он перевел глаза - за окном только небо, но определенно место это ему что-то говорит, он здесь бывал.
Стук за стеной прекратился, послышались шаги. Владимир Павлович прикрыл глаза, пытаясь выиграть время для рекогносцировки. Сквозь узкую щель он увидел, как дверь открылась и вошли ноги в знакомых тапочках. Ноги были женскими.
Кто-то, знакомо пахнущий, склонился над ним, поправил подушку и знакомо вздохнул.
Ну вы и нахал, - сказал знакомый голос, - я тут волнуюсь, переживаю, что вы без сознания, а вы лежите и бюст мой рассматриваете.
Я не рассматриваю, - возмутился Платонов. Слова давались ему с трудом, - я вообще видел только ваши ноги.
Хорошо, ноги рассматриваете, а я волнуюсь, - сказала Анастасия. - Как вы себя чувствуете?
Как, как я здесь оказался?
Вас Сережа принес. Платонова резануло это - «Сережа».
А почему к вам? У меня свой дом есть.
Дом есть, ключей нету, - отмахнулась Анастасия. - Вы есть здесь будете или пойдем на кухню?
Платонов спросил у своего организма, что он думает насчет еды? Организм сказал, что ему - все равно.
А чем кормят? - обида на «Сережу» прошла также быстро, как и появилась, ему хотелось сказать Насте что-нибудь хорошее. - Я вообще-то не голоден, но от вашей кухни не откажусь.
Оставалось только шаркнуть ножкой, но лежа это было сделать не очень удобно.
Омлет с луком и гренки, - прозаически ответила Анастасия. - Так что вы решили?
Попробую встать.
Она подошла ближе и протянула руку:
Опирайтесь.
Нет, - Платонов покачал головой, - я сам, а вы выйдите, пожалуйста. Мне неудобно. И не подскажете, где мои брюки?
Я их выстирала. И рубашку тоже, и свитер. И куртку почистила.
Владимир Павлович испуганно провел рукой под одеялом - трусы, слава Богу, были на нем.
Могу выдать свой халат, - насмешливо предложила соседка, - пока не придумаете, как попасть к себе домой.
Это не проблема, - ответил Платонов мрачно. Отчаяние опять охватило его, Бог знает, в каком неприглядном виде предстал он ей сегодня ночью. - И халат оставьте, пожалуйста.
Вот несносный человек, - Анастасия поднялась и пошла к двери, - я хотела вам помочь, но раз вы сами с усами, то халат на стуле, стул справа от кровати, а кровать это то, на чем вы лежите.
Через несколько минут они встретились на кухне. Владимир Павлович не упал и только слегка пошатнулся по дороге, но в халате с большими зелеными лягушками, из-под которого виднелись мосластые колени, а в распахнутый ворот выглядывали седые кусты волос, смотрелся он уморительно.
Отлично выглядите, - приветствовала его соседка. - Чай? Кофе? Я купила вам безалкогольный.
Кофе с молоком, - он присел на стул, запахнул халат. - Я посижу тут у вас немного. И расскажите мне все, наконец.
Анастасия налила ему кофе, поставила пакет молока на стол:
Наливайте, сколько хотите, вот гренки. Омлет не будете?
Буду.
Я проснулась около пяти, потому что услышала какую-то возню на лестничной площадке. - Она положила Платонову омлет, себе тоже налила кофе. - Выглянула в глазок. Вы лежали на полу, прислонившись к стене, а какой-то парень обыскивал вас. Я хотела вызвать милицию, но тут услышала, как он все время повторяет: «Батя, батя, ну где твои ключи?» Я присмотрелась и поняла, что он не хочет вам причинить никакого зла, наоборот, обращается с вами очень бережно. А когда он беспомощно вздохнул и оглянулся по сторонам, поверила, что это ваш сын. Почему вы мне раньше не сказали, что у вас есть сын?