Беда была в том, что она не знала, насколько можно доверять мистеру Темплу. Он казался хорошим человеком, и совершенно ясно, что отец верил ему, разве что дело об исчезновении десяти тысяч фунтов стерлингов (куда же они все-таки запропастились?) выглядело подозрительно, но она не могла быть абсолютно в нем уверена. Теперь ему, разумеется, известно, что она покинула миссис Риз, и в своем беспокойстве за ее судьбу он пойдет так далеко, что поместит ее под судебную опеку и сделает недееспособным лицом, – и что же тогда делать?
Хорошо, когда-нибудь она пойдет к мистеру Темплу и все ему объяснит; но до тех пор она будет жить здесь и избегать лишнего внимания к своей персоне.
Но сколько она сможет пробыть у Гарландов без гроша за душой?
Столько, сколько понадобится, если она отработает свой кров и стол.
Салли помыла посуду и принялась сочинять рекламные объявления во все большие газеты. Это ее немного подбодрило, а когда пришел клиент заказать свой предсвадебный портрет с невестой, Салли, вдохновленная примером Тремблера, продала ему заодно и стереоскоп. Скоро у них будет лучший выбор стереографии в Лондоне, клятвенно заверила его девушка. И жених ушел, завороженный.
Но в конце концов она поймала себя на том, что возвращается к своему кошмару: к той удушливой жаре, к темноте, к знакомому ужасу… И к новым подробностям: голосам.
«Где он?»
«Не со мной! Клянусь тебе! Умоляю! Он у друга…»
«Они идут! Поторопись!»
Слова, которые она понимала, хотя говорили не по-английски: невероятное ощущение, как будто видишь сквозь стену. Ну конечно! Это же был хиндустани! Они с отцом использовали его как свой секретный язык, когда она была совсем маленькая «Где он?» О чем это они? Может быть, о рубине? И что за друг? Невозможно понять. И лицо отца, такое молодое, такое яростное; и голос, который, оказывается, принадлежал майору Марчбэнксу…
Внезапно ее пробрал такой холод, который было не разогнать и самому жаркому огню в кухонной печи. Что-то случилось в те несколько минут, шестнадцать лет назад, – то, что продолжало преследовать ее, что привело к погоням, опасностям и смерти. И, быть может, еще не последней. Но если она хочет узнать больше, она должна снова увидеть свой кошмар…
Салли содрогнулась и стала ждать возвращения остальных.
* * *В тот же самый день Джим Тейлор самовольно устроил себе выходной. Это была испытанная уловка: он вышел из здания с фальшивой посылкой, будто бы направлялся на почту, предусмотрительно оставив на месте две или три противоречащих друг другу записки о том, кто его послал и куда. Это был очень хороший трюк, потому он ревностно берег его от разоблачения и не использовал слишком часто.
Поезд от станции Лондон-Бридж вез его вдоль того же безотрадного побережья, тем путем, которым ехала Салли некоторое время назад. Он хотел осмотреться; ко всему прочему, у него была одна идея. Идея, достойная Негодяйки Пенни, но очень хорошая. Она требовала выдержки и настойчивости, но он знал, что в итоге окажется прав. Как только Джим сел в обратный поезд – с куда большими предосторожностями, чем Салли, – он задался вопросом, к чему это может привести, но все же никаким сомнениям не дано было его поколебать. В конце концов, во всей этой истории что-то было как будто прямо списано из «Волнующих повестей для британских парней» или «Приключений Джека Харкавея» – Негодяйка Пенни опять оказывалась наилучшим советчиком в жизни, а ее опыт совершенно недвусмысленно доказывал: все, что приходит с Востока, таит в себе угрозу.
Особенно для Салли, к которой Джим за последние несколько дней воспылал неистовой преданностью.
Покамест буду держать это про себя, думал он. Так оно будет безопасней. Рассказать всегда успеется.
* * *Между тем миссис Холланд раздобыла некоторые весьма ее интересовавшие сведения.
Одно из доверенных лиц, которых она то и дело нанимала, некий громила по имени Джонатан Берри, пришел к ней примерно в то же самое время, что и преподобный мистер Бедвелл к дому на Бертон-стрит.
Мистер Берри был двухметрового роста и лишь немногим меньше в ширину; он до отказа наполнил собой узкую прихожую гостиницы и до смерти перепугал Аделаиду. Великан сгреб ее одной ручищей и поднял к своему грязному заросшему уху.
– М-м-миссис Холланд сейчас у джентльмена, сэр, – едва прошептала она, всхлипывая.
– Поди приведи ее. Нет здесь никакого джентльмена, ты все лжешь, маленькая уховертка, – прогрохотал мистер Берри.
И уронил ее на пол. Она тут же вскочила, заметалась и наконец вылетела вон, подгоняемая гулом и раскатами, которые только своей ритмичностью отдаленно напоминали хохот.
Миссис Холланд пришлось не очень-то по душе, что ее отвлекают. Бедвелл в бреду рассказывал о человеке по имени Аи Линь, чье имя никогда не появлялось у него иначе, чем в сопровождении дрожи и ужаса в голосе; речь шла о джонке и о каком-то ноже, о море, полном светящихся тварей, и тому подобных вещах. Хозяйка выругалась, велев Аделаиде остаться и слушать в оба уха. Девочка подождала, пока старуха выйдет из комнаты, легла рядом с изможденным, лихорадочно бормочущим моряком и горько заплакала, вцепившись в его вялую руку.
– Мистер Берри, вот так сюрприз, – сказала миссис Ход ланд гостю, предварительно вставив на место зубы. – Давненько мы не видались.
Она намекала на Дартмурскую тюрьму.
– Я был в отлучке с августа, мэм, – неопределенно отозвался мистер Берри; проявляя неожиданную учтивость, он даже снял засаленную шляпу и нервно мял ее в руках, сидя в крохотном креслице, предоставленном ему миссис Холланд. – Слыхал, вы интересуетесь, кто пришил Генри Хопкинса, – продолжал он.
– Может быть, мистер Берри.
– Ну, так я слышал, как Соломон Либер…
– Ростовщик с Вормвуд-стрит?
– Тот самый. Ну, так я слышал, как он вчера принимал в заклад бриллиантовую булавку – в точности такую, какую носил Хопкинс.
Миссис Холланд уже стояла.
– Вы не заняты сейчас, мистер Берри? Не желаете ли прогуляться?
– С превеликим удовольствием, миссис Холланд.
– Аделаида! – крикнула старуха. – Я ухожу Никого не впускать.
– Бриллиантовая булавка, леди? – переспросил старый ростовщик. – У меня есть одна, очень красивая… Подарок для вашего приятеля? – Он покосился на мистера Берри.
В ответ приятель схватил его за шелковое кашне, обмотанное вокруг морщинистой шеи, и выволок из-за прилавка, с размаху сшибив поднос с часами и кольцами.
– Мы не собираемся ничего покупать, мы хотим посмотреть ту, что вы принимали в заклад вчера, – прорычал он.
– О, конечно, сэр! Разумеется, сэр! Я и не думаю ее скрывать! – прохрипел старик, хватаясь за куртку мистера Берри; в этот момент ноги его зацепились за прилавок, и ростовщик свалился на пол. – О, прошу вас, пожалуйста, не бейте меня, пожалуйста, сэр, не надо! Моя жена…
Он весь трясся и заикался и все пытался подняться на ноги, цепляясь за штаны мистера Берри, но тот снова швырнул его на пол.
– Тащи сюда свою старуху, и я ей ноги повыдергаю! – рявкнул Берри. – Слышал, что я сказал? А ну быстро давай булавку!
Дрожащими руками ростовщик открыл шкафчик и вытащил злосчастную булавку.
– Та самая, мэм? – спросил Берри. Миссис Холланд поднесла ее к глазам.
– Та самая. Теперь, мистер Либер, говорите, кто заложил ее вам? Не вспомните сами – положитесь на мистера Берри, он вам поможет.
Мистер Берри сделал шаг в его сторону, и Либер отчаянно закивал головой.
– Конечно, я помню. Его звать Эрни Блэкет. Молодой парень. Кроукс-Корт, Севен-Даелз.
– Спасибо, мистер Либер, – медленно проговорила миссис Холланд. – Я вижу, вы разумный человек. Однако следует быть осторожней с людьми, которым вы ссужаете деньги. Вы не будете возражать, если я возьму булавку, не правда ли?
– Это не… она у меня только один день… я пока не могу ее продать… таков закон, мэм. – Голос его сорвался до шепота.
– Ну, так я и не покупаю ее, – возразила миссис Холланд. – Значит, договорились. До свиданья, мистер Либер.
Она вышла. Мистер Берри, рассеянно шагая по рассыпавшимся зонтикам и случайно свалив еще несколько ящичков на пол, последовал за ней. Напоследок он успел еще раз сбить мистера Либера на пол ловкой подножкой.
– Итак, Севен-Даелз, – сказала она. – Наймите кеб, мистер Берри. Мои ноги уже не те, что прежде.
– Да и у него тоже, – захохотал тот, в восторге от собственного остроумия.
Дом Кроукс-Корт, возле Севен-Даелз, был самым перенаселенным и злачным муравейником во всем Лондоне, но здешние бандиты отличались от коллег из Уоппинга. Близость реки придавала всем злодеяниям, процветающим в районе Гиблой Пристани, яростный и вольный морской дух, тогда как Севен-Даелз был банальной столичной клоакой. К тому же миссис Холланд была здесь на чужой территории.
Тем не менее внушительная фигура мистера Берри сделала свое дело. Благодаря его необыкновенному очарованию они довольно быстро нашли то, что искали, в одном грязном коридоре, где жил ирландец с женой и восемью детьми, слепой музыкант, две цветочницы, кукольник и торговец балладами и признаниями убийц перед казнью. Нужную комнату показала жена ирландца.
Тем не менее внушительная фигура мистера Берри сделала свое дело. Благодаря его необыкновенному очарованию они довольно быстро нашли то, что искали, в одном грязном коридоре, где жил ирландец с женой и восемью детьми, слепой музыкант, две цветочницы, кукольник и торговец балладами и признаниями убийц перед казнью. Нужную комнату показала жена ирландца.
Мистер Берри, верный своей манере, первым делом вышиб дверь. Внутри они обнаружили крепкого молодого человека, спящего в грязной кровати. Он зашевелился от грохота, но так и не проснулся.
Мистер Берри громко втянул воздух ноздрями.
– Надрался, – объявил он. – Ну и вонища…Фу-у-у…
– Разбудить! – приказала миссис Холланд.
Мистер Берри занес ногу, опустил ее на краешек кровати, слегка надавил, и спящий юноша, одеяло и гнилая подушка тут же оказались на полу, придавленные перевернувшимся тюфяком.
– Фево эфо? – спросил молодой человек, вывертывая голову из-под подушки.
В ответ на этот не самый своевременный вопрос старый бандит сгреб его в кучу и швырнул об комод – второй и последний предмет обстановки в комнате молодого человека. Комод немедленно развалился на части, и юноша, стеная, распростерся среди обломков.
– А ну вставай! – подстегнул его мистер Берри. – Не видишь, что ли, женщина стоит. И кто тебя только воспитывал!
Тот, кряхтя и держась за стенку, с трудом утвердился на ногах. Испуг, замешанный на жестоком похмелье, придал его лицу характерный зеленый оттенок. Он мутно оглядел своих гостей.
– Вы кто? – ухитрился внятно выговорить он.
Миссис Холланд хмыкнула.
– Теперь, – сказала она, – говори, что ты знаешь о Генри Хопкинсе?
– Ниччо, – мотнул он головой. В ответ на это мистер Берри увесисто ткнул его в грудь. – Пшел вон! Убирайтесь отсюда!
Миссис Холланд вынула бриллиантовую булавку.
– А что ты скажешь на это?
Юноша бросил на нее опасливый взгляд.
– В жизни не видел, – ответил он, невольно вздрогнув.
Но мистер Берри всего лишь погрозил ему пальцем.
– Тебе надо хорошенько подумать, – наставительно сказал он. – Ты нас разочаровываешь.
И снова ударил его. Несчастный, хныкая, повалился на пол.
– Хорошо, хорошо! Я нашел ее. Отнес Солу Либеру, он дал мне пятерку. Вот и все, чесслово! – завыл он.
– Откуда она у тебя?
– Я же сказал: нашел!
Миссис Холланд вздохнула. Неодобрительно покачав головой при таком злостном проявлении человеческого упрямства, мистер Берри снова дал ему тумака. Завопив от боли, Эрни Блэкет бросился в угол комнаты, на мгновение зарылся в обломки комода и вынырнул оттуда с пистолетом.
Гости застыли на месте.
– Только сделайте шаг вперед и я с-с-стреляю, черт меня побери.
– Ну, давай, – сказал мистер Берри.
– И выстрелю! И выстрелю!
Мистер Берри протянул руку и вынул пистолет из вспотевших пальцев. Блэкет сжался.
– Стукнуть его, что ли, мэм? – задумчиво произнес Берри.
– Не надо! Не надо! Я расскажу все, что знаю!
– И все-таки ударь его, – велела миссис Холланд, беря пистолет. Когда процедура была закончена, она продолжила: – Что еще ты взял у Генри Хопкинса?
– Булавку. Пушку. Пару гиней. Часы с цепочкой и серебряную фляжку.
– Что еще?
– Больше ничего, мэм, клянусь.
Юноша нервно сглотнул.
– Ага, – прошептала миссис Холланд. – Продолжайте, мистер Берри, он в вашем распоряжении, только оставьте ему голос.
– Не надо! Нет! – заорал Эрни Блэкет, увидев занесенный над ним кулак. – Вот, нате, берите, берите!
Он полез в карман и, тут же отскочив в сторону, протянул два или три листка бумаги. Миссис Холланд схватила их и пристрастно изучила со всех сторон.
Потом подняла глаза.
– И это все? Больше ничего?
– Все, все, клянусь!
– Ты уже не раз клялся, – сурово сказала она. – Вот в чем дело. Ладно, хватит с него, мистер Берри. Мы заберем пистолет, дабы он напоминал о нашем добром друге Генри Хопкинсе. Невинно убиенном.
Она заковыляла к двери и подождала, пока мистер Берри договорит с их гостеприимным хозяином.
– Не нравится мне видеть молодого человека твоих лет пьяным в стельку, – веско начал он. – Это смерть для молодого человека, пьянство твое. Я сразу понял, что ты пьян, как только вошел. Первый стаканчик – первый шаг к сумасшествию, галлюцинациям, размягчению мозгов и моральному разложению. Тысячу жизней сломала выпивка. Держись от нее подальше, вот мой совет. Иди и покайся, как сделал я. И ты станешь лучше. Вот… – Он пошарил в кармане. – Здесь у меня полезная книжица, она тебе поможет. Она называется «Плач пьяницы, узревшего Благословенный Свет».
Он запихнул драгоценные страницы в бессильную руку Эрни Блэкета и вышел вслед за миссис Холланд.
– То самое, мэм?
– То самое, мистер Берри. Она умнее, чем я думала, маленькая дрянь.
– Вот как?
– Впрочем, неважно… Возвращаемся в Уоппинг, мистер Берри.
Эрни Блэкету крупно повезло, что он во всем признался и отдал бумаги. Следующим шагом миссис Холланд был бы приказ Берри обыскать его, и, найдя бумаги, она немедленно отправила бы Эрни вслед за Генри Хопкинсом в тот грязный уголок замогилья, что отведен для мелкой лондонской шантрапы, где они могли бы продолжить свое мимолетное знакомство. А так он отделался парой сломанных ребер, подбитым глазом и трактатом о трезвости – наказанием сравнительно более легким.
Глава двенадцатая Подмена
Как раз тогда, когда миссис Холланд и мистер Берри садились в омнибус, идущий в Уоппинг, на Гиблой Пристани остановился кеб. Фредерик попросил извозчика подождать их, и мистер Бедвелл постучал в дверь гостиницы миссис Холланд.
Гарланд огляделся по сторонам. Невысокие дома вереницей выстроились вдоль Уоппинг Хай-стрит; они стояли так близко от реки, что, казалось, могли опрокинуться в нее от малейшего толчка. Самым грязным и самым дряхлым был дом миссис Холланд.
– Не открывают? – спросил Фредерик, когда Бедвелл постучал еще раз.
– Притаились, – ответил священник, дергая за кольцо. – Задвинуто на засов. Это уже опасно. Что будем делать?
– Залезем внутрь. Мы же знаем, что он здесь.
Тем временем Фредерик оглядел боковую стену дома. Между этим зданием и соседним пролегал узкий проход, немногим более полуметра, сбегавший к реке, где теснились лодки, шлюпки и боты. Одно из окон на втором этаже выходило как раз в эту щель.
– Справитесь? – заметив его взгляд, спросил Бедвелл.
– Продолжайте стучать. Грохочите посильнее, чтобы никто не видел и не слышал, что я задумал.
Фредерик излазил все горы в Шотландии и Швейцарии: для него было минутным делом подскочить и вскарабкаться по этой расселине, упираясь спиной в одну стену, а ногами в другую. Открыть окно оказалось потруднее, а забраться внутрь – не так-то просто, но в итоге он оказался на узкой лестничной площадке и напряженно прислушался.
Священник все еще молотил в дверь, но, кроме этого, в доме не было слышно ни звука. Фредерик сбежал по лестнице и снял засов.
– Отлично сработано! – воскликнул Бедвелл и быстро зашел внутрь.
– Ничего не слышно. Надо проверить все комнаты. Похоже, что миссис Холланд нет дома.
Они быстро обследовали подвал, затем комнаты первого этажа, но так ничего и не нашли. И уже собирались подниматься на второй, когда в дверь постучали.
Они переглянулись.
– Подождите здесь, – прошептал священник, приложив палец к губам, и бесшумно сбежал вниз. Фредерик застыл в углу площадки.
– Сколько вы собираетесь держать меня тут? – буянил извозчик. – Пожалуйте задаток, ежели хотите, чтобы я дожидался. Не самое лучшее место Лондона вы выбрали.
– Вот, – ответил Бедвелл. – Берите это и ждите нас у тротуара на другой стороне разводного моста. Если мы не придем через полчаса, можете уезжать.
Он закрыл дверь и кинулся обратно к Фредерику. Тот предостерегающе поднял руку.
– Слышите? – прошептал он. – Это там.
Они двинулись, ступая как можно тише по голому дощатому настилу. За одной из дверей мужской голос что-то невнятно бормотал. Подойдя ближе, они различили еще один голос, несомненно принадлежащий маленькой девочке, тихонько и мягко успокаивающий больного:
– Ш-ш-ш…
На секунду они остановились перед дверью.
Бедвелл взглянул на Фредерика и кивнул. Они вошли.
Застарелая вонь мгновенно заложила носы. Девочка – даже не девочка, а просто пара огромных глаз – в ужасе уставилась на Фредерика и Бедвелла. На кровати лежал второй священник.
Бедвелл бросился к нему и встряхнул за плечи. Девочка безмолвно отступила, а Фредерик стоял и поражался невероятному сходству двух мужчин. Это было не просто сходство – это было полное тождество.
Николас пытался поднять брата, но тот, не узнавая, только мотал головой, вырывался, отталкивал…
– Мэтью! Мэтью! – воскликнул священник. – Это же я, Ник! Давай, старик. Ну же, перестань, открой глаза и посмотри! Посмотри, это я!