Мистер Шелби презрительно фыркнул. Но, по зрелому размышлению, это было интересное предположение, и, может статься, вовсе не миссис Холланд его главный враг.
И не лучше ли привлечь ее, чем воевать с ней? Как она ни была отвратительна, в ней чувствовался некий стиль, а уж мистер Шелби мог узнать бойцовского петушка.
Да! Чем больше он прокручивал эту идею в голове, тем больше она ему нравилась. Он потер руки, откусил кончик кубинской сигары, затем надел курительный колпак (для предупреждения табачного запаха от своих волос) и, прежде чем зажечь спичку, сел за письмо миссис Холланд.
В то же самое время был некий человек, чьи выходные проходили без всяких экстраординарных событий – по четкому графику Восточной и Индокитайской пароходной компании. Это был пассажир на борту «Драммонд-Касла», идущего из Хайкоу. Их сильно потрепало в Бискайском заливе, но пассажир нисколько не пострадал. Он привык к любым неудобствам и, пока корабль шел на север по Ла-Маншу со скоростью десяти узлов, спокойно сидел на палубе, как, собственно, и повелось от самого Сингапура, читая Томаса де Квинси.
Промозглый ветер и мелкий дождь нимало его не заботили. Чем холоднее и безотраднее становился пейзаж, тем веселее делался пассажир; чем сильнее качало на волнах Ла-Манша, тем усерднее он ел и пил, не забывая после этого о жгучей черной манильской сигаре. Вечером в воскресенье судно обогнуло Северный мыс и отчаянным усилием преодолело последний отрезок своего пути перед входом в дельту Темзы. Оно осторожно шло по кишащему кораблями заливу; день смеркался, пассажир подошел к поручням левого борта и задумчиво смотрел на ровные огни Кентского побережья, на пену, взбитую форштевнями судов, на сотни перемигивающихся буйков и маяков, которые направляют доверчивых путешественников сквозь мели и рифы опасных зыбей.
И едва эта мысль пришла ему в голову, как он громко расхохотался.
Глава тринадцатая Свет под водой
В конторе на Чипсайде велись малярные работы. Ведра с побелкой и темперой стояли посреди вестибюля, кисти и стремянки перегородили коридоры. Рабочий день понедельника уже подходил к концу, когда портье позвал Джима.
– Чего надо? – буркнул Джим, с презрением оглядев мальчишку-курьера, стоящего у камина, в особенности его форменный берет, похожий на дамскую шляпку.
– Письмо для мистера Шелби, – сказал портье. – Отнеси наверх и не дури.
– А этот чего ждет? – покосился Джим на курьера. – Своего хозяина с шарманкой, а?
– Не твоего ума дело, – ответил мальчишка.
– Правильно, – поддержал его портье. – Вот славный парень. Он далеко пойдет, верно говорю.
– Далеко так далеко, чего ж он ждет?
– Он ждет ответа мистера Шелби, вот чего.
Мальчишка довольно ухмыльнулся, и рассерженный Джим удалился.
– Ему нужен ответ, мистер Шелби, – сказал он в кабинете. – Он ждет там внизу.
– Да неужели, – пробормотал мистер Шелби, открывая конверт.
Его щеки ярко рдели, а глаза налились кровью; Джим с любопытством его разглядывал, размышляя, уж не собирается ли старик помереть от апоплексического удара. Тут он стал свидетелем еще более необыкновенного явления: краска мгновенно отлила от лица мистера Шелби, оставляя за собой бледно-серые разводы щек, слегка подсвеченные рыжими бакенбардами. А их обладатель с размаху шлепнулся в кресло.
– Эй, – прохрипел он, – кто это принес? Мужчина?
– Посыльный, мистер Шелби.
– О боже. Ну-ка выгляни осторожно в окно и хорошенько оглядись.
Джим так и сделал. На улице было темно, и только свет из окон конторы да фонари кебов и омнибусов бросали неяркий свет на стены домов.
– Ты видишь такого – плотного, бритого, рыжего, загорелого?
– Да там полно народу, мистер Шелби. Как он одет?
– Черт его знает, как он одет, парень, не морочь мне голову! Стоит там кто-нибудь внизу?
– Никого похожего.
– Хм. Тогда лучше напишу ответ.
Он торопливо что-то нацарапал и запихнул в конверт.
– Отдай посыльному, – велел он.
– Разве вы не будете писать адрес, сэр?
– Зачем еще? Мальчишка знает, куда нести.
– А если он свалится мертвым посреди улицы? Выглядит он как-то дохловато. Боюсь, как бы не отдал он концы прямо на этой неделе…
– Помолчи, не твое дело!
Так попытки Джима узнать имя человека, столь взволновавшего мистера Шелби, ничем не увенчались. Но это лишь прибавило ему азарта, и на посыльном он испробовал другую тактику.
– Эй, – вкрадчиво начал он, – вам нравится это? – Джим держал в руках потрепанные выпуски «Команды Скелетов» и «Огненного Неда». – Берите насовсем, если хотите.
Мальчишка холодно покосился на пачку, взял и без единого слова засунул ее к себе в задний карман брюк.
– Где ответ на письмо? – только и спросил он.
– Ах, да, конечно, какой я болван, – спохватился Джим. – Вот. Правда, мистер Шелби забыл написать имя того джентльмена, которому адресовано письмо. Я с удовольствием это сделаю для вас сам, только скажите его, – предложил он, окуная перо в чернильницу портье.
– Отвяжись! – лениво уронил посыльный. – Давай сюда. Я знаю, куда нести.
– Ну конечно, вы знаете! – воскликнул Джим, передавая письмо. – Я просто подумал, что так оно будет посолидней.
– Брехня, – бросил мальчишка, покидая свое место у камина.
Джим открыл ему дверь; на дороге валялась какая-то щетка, Джим мгновенно бросился убрать. Портье тем временем похвалил посыльного за его чистенький мундирчик.
– Да, знаете, носить одежду – большое искусство, я всегда так говорил, – польщенно ответил тот. – Научись одеваться – и все двери тебе открыты.
– Да-а, этим многое сказано, – подтвердил портье. – Слыхал, Джим? Вот тебе пример.
– Да, мистер Бакстон, – почтительно склонил голову Джим. – Я запомню, сэр. Сюда, я провожу вас.
И, трепетно поддерживая курьера то под локоток, то за талию, Джим открыл перед ним дверь и вывел на улицу. Мальчишка величественно сошел со ступенек, но не успел он пройти и пяти шагов, как Джим крикнул:
– Эй! Ты ничего не забыл?
– Чего? – повернулся тот.
– А вот чего! – И Джим выстрелил в него комком бумаги, густо пропитанным чернилами, из своей резиновой трубочки.
Заряд попал точно между глаз, разбрызгав свое содержимое по всему лицу и плечам. Из груди жертвы, осознавшей весь ужас и безнадежность своего положения, исторгся яростный вопль, переходящий в стон. Джим укоризненно покачал головой.
– Деточка, – сказал он, – вы не должны так выражаться. Что скажет ваша матушка? Ой, мне стыдно за вас, я сейчас покраснею.
Мальчишка-посыльный заскрежетал зубами и сжал кулаки, но насмешливые глаза Джима, его крепкие плечи и вся изготовившаяся к драке фигура внушили ему благую мысль, что сохранить достоинство – лучший вид мести, так что он повернулся спиной к обидчику и молча зашагал прочь. Джим с удовлетворением наблюдал, как его новенькая бордовая курточка со свежеотпечатанными белыми ладошками на спине и локтях мелькнула несколько раз и скрылась в толпе.
* * *– «Варвик-отель», – сообщил он Салли двумя часами позже. – Адрес был на шапке этого тупицы. И на всех пуговицах. Дорого бы я дал, чтобы поглядеть, что за представление разыграется, когда он доберется до отеля весь в чернилах и побелке. Да, и еще. Аделаида, я был в Уоппинге.
– Ты видел миссис Холланд? – спросила девочка.
– Только раз. С ней был такой огромный малый, которого она заставляет делать всю твою работу… Да! Вот эта хорошая!
Они собрались на кухне в доме Гарландов, и Джим разглядывал стереографии.
– Которая? – спросила Салли.
– С жуками. Просто смех. Только вам надо еще не забыть про убийства. Сделайте «Головореза Свини» или «Кошмар в красном амбаре».
– Обязательно, – сказала Салли.
– Или «Попрыгунчик Джек летит по воздуху».
– Кто? – переспросил Фредерик.
– Нате читайте. – Джим протянул ему выпуск «Английских парней».
Фредерик уселся поудобнее и принялся за чтение.
– А как там тот малый наверху? – спросил Джим. – Ему уже лучше?
– Едва говорит, – ответила Салли.
– Что с ним такое? Неужели он до сих пор чего-то боится? Ты же сама говорила, что здесь он будет в полной безопасности.
– Возможно, ему просто нужно время, чтобы оправиться от опиума. Или, возможно, нам надо дать ему немного, – сказала Салли, никогда не забывавшая о маленьком коричневом комке смолы, что лежал в буфете, и о своем кошмаре, который был заключен в него, как джинн в бутылку: нужно только зажечь спичку – и он вырвется на свободу.
– Как вы думаете, что нужно человеку из «Варвик-отеля»?
– Старый Шелби какой-то очень нервный в последнее время. Я уж думал, его хватит кондрашка, когда он читал сегодня это письмо. Он надеялся их провести, но они его раскусили; точно говорю, так и было.
– Что же там все-таки происходит? Что такого противозаконного может сделать фирма судовых агентов? А, Фредерик?
– Что же там все-таки происходит? Что такого противозаконного может сделать фирма судовых агентов? А, Фредерик?
– Контрабанда, – сказал он. – Что вы на это скажете?
– Запросто, – согласился Джим. – Потом еще – мошенничество. Утопили корабль и требуют страховой компенсации.
– Нет, – сказала Салли. – У фирмы только один корабль. Они же не судовладельцы, они только занимаются перевозками грузов. И такие трюки легко разоблачить.
– И все-таки так часто делают, – заметил Джим.
– Ты думаешь, корабль утопили специально? – спросил Фредерик.
– Конечно.
– Но зачем?
– Я скажу зачем, – раздался голос Мэтью Бедвелла.
Он стоял на пороге кухни, бледный и дрожащий. Аделаида ахнула, Фредерик бросился к нему и усадил его в кресло поближе к огню.
– Где я? – спросил Бедвелл. – Сколько времени я был без сознания?
– Вы в Блумсбери, – сказал Фредерик. – Ваш брат доставил вас сюда три дня назад. Мы ваши друзья, и вы в полной безопасности.
Бедвелл взглянул на молчавшую Аделаиду.
– Аделаида тоже сбежала, – поспешила рассказать ему Салли. – Мистер Гарланд разрешил нам жить здесь, то есть мне и Аделаиде, потому что больше нам негде. К Джиму это не относится.
Глаза матроса, болезненно щурясь, медленно скользили по их лицам.
– Вы что-то говорили о «Лавинии», – произнес он. – Я правильно понял?
– Да, – ответила за всех Салли. – Не могли бы вы рассказать нам об этом?
Он остановил взгляд на ней.
– Вы дочка мистера Локхарта?
Девушка кивнула.
– Он просил… он просил меня передать вам сообщение. Боюсь, что он… что они… В общем, скажу вам напрямую, мисс, он мертв. Мне очень жаль. Но вы, наверное, уже знаете.
Она снова кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Бедвелл взглянул на Фредерика.
– Мой брат здесь?
– Он в Оксфорде. Ждет, пока вам не станет лучше. Он приедет в среду, но, может быть, вы оправитесь раньше и сами сможете к нему добраться.
Бедвелл откинулся на спинку и прикрыл глаза.
– Может быть, – прошептал он.
– Вы голодны? – спросила Салли. – Вы же не ели несколько дней.
– Если у вас найдется глоток бренди, буду очень благодарен. Но есть я, пожалуй, не смогу. Даже твой суп, Аделаида.
– Он не мой, – отчаянно прошептала девочка.
Фредерик наполнил маленькую рюмку.
– Ваше здоровье, – сказал Бедвелл, проглотив половину. – Да, – вспомнил он. – «Лавиния»… Я расскажу все, что знаю об этом.
– А что за сообщение? – спросила Салли.
– Погодите, до этого мы еще дойдем. Я начну с Сингапура, где ваш отец сел на корабль.
– Я был вторым помощником на «Лавинии», – начал он. – Не бог весть что за должность. Это было потрепанное суденышко, сновавшее с грузами между Иокогамой и Калькуттой, не пропуская ни одного самого маленького порта. Но я был на мели, и так мы сошлись: «Лавиния», которой требовался второй помощник, и я сам, которому требовалась работа… Мы пробыли вместе ее последние два месяца.
А надо вам сказать, что у этой «Лавинии» была особая репутация. Даже не столько у корабля, может быть, сколько у его владельцев. В Южно-Китайском море полно бандитов, один Бог ведает сколько, от простых контрабандистов до отпетых головорезов, но «Локхарт и Шелби» были куда как поинтересней. Я бы сказал, страшней.
– Только не мой отец, – яростно прошептала Салли.
– Да, не он, – сказал Бедвелл. – Я это вам могу точно сказать. Ваш отец был хорошим человеком – я понял это, зная его только два дня. Были другие люди, которые под его именем и под флагом фирмы проворачивали свои дела, это-то и создало такую репутацию судну.
– Какую репутацию? – спросил Фредерик.
Бедвелл посмотрел на свою рюмку, и Салли наполнила ее снова.
– Я не знаю, что вам известно о китайцах в Восточных Индиях, – сказал он. – Там все опутано их сетями влияния и давления – в политике, в коммерции, в преступности… Прибавьте к этому тайные сообщества. Они рождались, как теперь говорят, для организации сопротивления династии Манчжуров, которая сейчас правит в Китае. И, должен сказать, некоторые из них вполне безобидны – просто сообщества взаимопомощи, слегка приправленные ритуалами. Но есть куда более зловещие секты. Например, «Триады»…
– Я их знаю! – завопил Джим. – Общество Черного Дракона! Братья Багряной Руки! Про них была история в «Волнующих повестях для британских парней».
– Ой, помолчи, Джим, – сказала Салли. – Это же серьезно. Продолжайте, мистер Бедвелл.
– Не думаю, что твой копеечный журнал знает про них и половину того, что знаю я, мой мальчик. Жуткие убийства, мучительные смерти, изощренные пытки – я предпочел бы попасть в лапы испанской инквизиции, чем в логово «Триад».
– Но какое же все это имеет отношение к «Локхарту и Шелби»? – спросила Салли.
– Поговаривали, что фирма – ее агенты и директора – была тесно связана, даже преданна одному из этих обществ. Что она была под контролем его главарей.
– Что? – закричал Фредерик.
– Неужели все? – потрясенно спросила Салли. – Даже человек по имени Хендрик ван Иден? Отец говорил, ему можно верить.
– Я его не знаю, мисс Локхарт. Там были сотни агентов и, в конце концов, то, о чем я говорю, – только слухи. Вполне возможно, ваш отец был прав.
– Что случилось, когда он сел на корабль?
– Ну, прежде всего потерялся груз. Мистер Локхарт появился на борту неожиданно. У него был слуга – малаец по имени Перак. Никогда не покидал его. Как бы то ни было, мы должны были принять на борт груз китайских тканей, но что-то там не получилось. Потом нам был дан приказ выходить с одним только балластом в трюме – но и его отменили. Под конец мы переместились к другому причалу и приняли на борт груз марганца. В порту мы пробыли где-то около недели.
– А кто давал приказы? – спросил Фредерик. – Мистер Локхарт?
– Нет. Местный агент. Мистер Локхарт был очень зол и носился туда-сюда между гаванью и конторой, как угорелый. Его-то не в чем винить; мне очень не нравились эти неуловимые грузы – как-то это было несерьезно и подозрительно. Да и ему тоже, само собой. Мудрено было не заметить. На этой-то сумасшедшей неделе мы и разговорились. Перак вел записи: он был клерком, как сказал мистер Локхарт.
В конце концов мы отплыли из Сингапура 28 июня, намереваясь прибыть в Шанхай с этим самым грузом марганца. Миновал день, и вечером мы увидели черную джонку.
Вообще говоря, эти моря так и кишат кораблями, и джонок там пруд пруди, но эта как-то мне не понравилась. Она высилась над водой, сама черная и с черными парусами, и никого на палубе, но было ясно, что за нами наблюдали. Она маячила у нас на траверзе два дня и две ночи; мы с легкостью могли ее обогнать, идя галсами, – джонка на это не способна, – но самое поразительное, что мы этого почему-то не делали.
Похоже, капитан намеренно валял дурака. Мистер Локхарт не был моряком, иначе он бы сразу увидел, что мы и не думаем идти с той скоростью, с какой могли бы, а капитан, его звали Картрайт, как я теперь понимаю, старался не допустить меня общаться с мистером Локхартом. Впрочем, тот большую часть времени проводил в его каюте со своими бухгалтерскими книгами.
Это было очень странное время. Мы отдрейфовывали все дальше и дальше от морских путей, пока мало-помалу вся работа на борту не сошла на нет… Я приставал к капитану, но он только отмахивался от меня. Матросы лежали себе в теньке, а проклятая джонка и не думала отвязываться от нас. Мы вяло ползли по воде… И я чувствовал, что понемногу схожу с ума.
На вторую ночь это началось.
Я стоял на ночной вахте. Близился рассвет; матрос по имени Хардинг был за штурвалом, и эта чертова джонка все еще тащилась в темноте по левому борту от нас. Ночь была светлой. Луны не было, но звезды… Если вы их видели в Англии, значит, вы не видели их вовсе. Они не поблескивали – они блистали в небе яркими лампадами, а море… море просто трепетало, как живое, и фосфоресцировало… Волны, разрезаемые форштевнем, и дорожка за кормой искрились миллионами белых вспышек, а море по бортам корабля кипело и переливалось – таинственные рыбы всплывали из бездны, какие-то мерцающие медузы или каракатицы светились в воде, возникали и тотчас пропадали влажные вихри и водовороты глубинных огней… Такая ночь выпадает раз или два в жизни – незабываемое, перехватывающее дух зрелище! И единственным темным пятном во всем этом сверкании была джонка. У них там был только фонарь, раскачивавшийся на топ-мачте, а весь контур судна был непроглядно черен – черен, словно вырезанные из черной бумаги фигуры в театре теней.
И тут Хардинг, рулевой, сказал мне: «Мистер Бедвелл, там кто-то возится возле левого борта».
Я подошел к лееру, стараясь не произвести ни звука, и действительно по левому борту увидел человека – он как раз перелезал через него, чтобы соскочить в шлюпку, поджидавшую его внизу. Я чуть было не поднял тревогу, но в свете звезд я узнал его. Это был капитан.