— Ты уверена, что он сдох?
— Уверена.
— У меня не было выбора, он сам на меня кинулся.
— Ну и туша.
— Медведица, — негромко констатировал Бен. — Значит, и медвежата где-то неподалеку.
— Я и сама догадалась.
— Хочешь, я ее освежую?
— Я справлюсь без тебя.
— И все-таки я тебе помогу. Медведица здоровущая. Жалко, что с твоим стариком так вышло.
— Ты же его ненавидел.
— Все равно жалко. Ведь ты-то относилась к нему нормально. Он взялся за работу, стараясь поменьше пачкаться, но все
— Утром Нэйт заезжал.
— Это меня не удивляет.
— Я знаю, ты злишься. Валяй, не стесняйся. Но учти: это чертово завещание сочинял не я. Что от меня требуется — сделаю. И прежде всего я хочу знать, чего это ты разъезжаешь тут в одиночестве.
— По той же причине, что и ты. У меня в горах люди и скотина. Нужно переправить их вниз. Можешь быть уверен, что я свое дело знаю не хуже, чем ты.
— Нам вместе год куковать, так что будет время посмотреть, на что ты способна.
— Башку на стенку повесишь?
— Нет. Охотничьи трофеи — это забава для мужчин. Мужики любят хвастаться, а мне это ни к чему.
— Это точно, трофеи мы любим. Из тебя тоже получился бы неплохой трофей. Ты настоящая красотка. Впервые говорю девчонке комплимент, стоя над кучей медвежьей требухи.
— Мне не нужна твоя помощь — ни с медвежьей шкурой, ни с хозяйством.
— И тем не менее я тебе помогу и с первым, и со вторым. Можем делать это по-доброму, а можем собачиться — выбирай сама. — Он рассеянно потрепал Чарли по загривку, и пес тут же сел рядом с ним, как вкопанный. — Мне, по правде говоря, наплевать.
— А твои сестренки? Они такие же красотки? — Уилла не ответила, тогда Бен продолжил: — Уверен, что они повежливей, чем ты. Надо будет наведаться, познакомиться с ними. Пригласила бы ты меня на ужин, а? Посидели бы, поговорили бы, как быть с твоим ранчо. — Ее глаза вспыхнули опасным пламенем, и Бен довольно ухмыльнулся. — Сработало. Так я и думал. Господи, какое у тебя личико! От злости ты прямо расцветаешь.
— Заткнулся бы ты. Займись лучше тушей.
— А может, не будем разводить всю эту волынку? Давай лучше поженимся, и дело решится само собой.
— Скорее эта дохлая медведица оживет и отгрызет тебе задницу, чем я соглашусь стать твоей женой.
— Ты меня видала в гробу, я — тебя. Но я подумал, что мы могли бы договориться по-хорошему. Жизнь — штука длинная, а год — не так уж много.
— Иногда и один день — слишком много. Отпусти меня, Бен. — Она смотрела на него снизу вверх. — Не советую шутить с женщиной, у которой нож в руке.
— Будешь портить мне жизнь, да?
— Заруби себе на носу: мне ничего твоего не нужно, — продолжил он. — И не надейся, что я соглашусь променять свою свободу на кусок земли и стадо коров.
— Мы с тобой отлично понимаем друг друга. Может, я и женюсь на одной из дочек Джека, но с тобой у меня чисто деловые отношения.
— Ах ты, сукин сын…
— Я тоже люблю тебя, милая. Давай-ка лучше подвесим медведя, а тебе не мешает умыться.
— Я подстрелила медведя, я и подвешу…
— Не стоит шутить с мужчиной, у которого нож в руке, — лучезарно улыбнулся Бен. — Давай не будем портить друг другу кровь, а?
— Не получится! — со страстью и отчаянием воскликнула она. — И ты сам это знаешь. Понравилось бы тебе, если бы ты оказался на моем месте?
— Но я не на твоем месте, — пожал плечами Маккиннон. — Иди, умойся. Нам еще ехать и ехать.
— Чертовы бабы. Твои клыки ей симпатичнее моих комплиментов.
— Половина медвежьего мяса достанется тебе, — внезапно сказала Уилла. — Это будет по справедливости.
— Очень щедро.
— В том-то и проблема. Никто из нас не хочет пользоваться щедротами другого.
— Иногда приходится глотать то, что не можешь выплюнуть.
— Не все проглотишь, можно и задохнуться. — Уилла не выдержала и с обидой произнесла: — Представляешь, он почти ничего не оставил Адаму.
— Что ж, Джек всегда отличал своих детей от чужих.
— Все равно, Адам заслуживает большего.
— Не стану с тобой спорить. Но скажу лишь, что твой брат ни в чьей помощи не нуждается и отлично умеет сам решать все свои проблемы.
— А как дела у Зака? Я видела утром его самолет.
— Да, он летает, проверяет изгороди. По-моему, Зак вполне доволен жизнью. Во всяком случае, у него с лица не сходит идиотская улыбка. Они с Шелли прямо молятся на свою дочку.
— Да, он летает, проверяет изгороди. По-моему, Зак вполне доволен жизнью. Во всяком случае, у него с лица не сходит идиотская улыбка. Они с Шелли прямо молятся на свою дочку.
— Хорошенькая малышка, — кивнула Уилла. — Но все-таки трудно представить Зака Маккиннона в роли примерного семьянина.
— У Шелли не больно-то разгуляешься, — сказал Бен и, не удержавшись, ехидно спросил: — Что, все не можешь забыть моего братца?
— Как вспомню о нем, так внутри все и замирает, — с деланной серьезностью сказала она. — Женщина, которую поцеловал сам Зак Маккиннон, после этого уже не смотрит на других мужчин.
— Душенька, — наклонился к ней Бен и крепко взял за косичку. — Ты так говоришь, потому что я тебя еще не целовал.
— Я скорей поцелуюсь со скунсом.
— Между прочим, это я научил Зака всему, что он знает.
— Может, и так, но я как-нибудь обойдусь без Маккиннонов, — дернула плечом Уилла и добавила: — Смотри-ка, дым.
— Бригада, похоже, обедает.
— Я бы тоже перекусил. Но надо еще согнать стадо. Чувствую, еще один снегопад приближается.
— Пахнет смертью, — пробормотала она.
— Что?
— Тут кого-то убили. — Уилла выпрямилась в седле, огляделась по сторонам. Ничего, полнейшая тишина. — Неужели ты не чувствуешь?
— Нет.
— Это у тебя из-за индейской крови такое чутье, — сказал Бен. — Наверно, кто-то из ковбоев подстрелил дичь.
— У нас нет времени на прогулки, — сказал Бен.
— Так поезжай себе.
— Ну и дела, — присвистнул Бен, спешиваясь. — Кто это его так раскромсал?
— Может, волки?
— Нет, это дело рук человека.
— Тут какой-то живодер потрудился.
— В двух шагах от лагеря, — удивилась Уилла. — Кровь уже замерзла. Значит, это произошло еще до захода солнца.
— Бычок из твоего стада, — сказал Бен, отыскав тавро.
— Какая разница?
— Что это значит? В твоем стаде случалось что-нибудь подобное?
— Нет. — Бен тоже выпрямился. — А у тебя?
— В первый раз. И я не верю, что это мог сделать кто-то из моих людей. Да и из твоих тоже. Очевидно, в горах бродит кто-то чужой.
— Возможно.
— С утра шел снег, дул сильный ветер, но, по-моему, след все же остался. Он ведет на север. Я возьму своих ребят и попробую разобраться, в чем тут дело.
— Но ведь это мой бык, не твой.
— Какая разница? Нам обоим нужно перегнать стадо вниз. И еще нужно сообщить в полицию о случившемся. Возьмешь это на себя, ладно?
— Я поговорю со своими ребятами.
— Будь поосторожней, — сказал он, на миг коснувшись ее руки.
— Чего мне их бояться? — пожала она плечами. — Ведь это мои люди.
— Маринад, у нас к обеду гостья.
— Нам двоим-то еле-еле. Так что давай, подними свою ленивую задницу и открой банку с бобами.
— Снегопад приближается, — сказала Уилла, повесив куртку на крюк.
— На следующей неделе, не раньше, — отозвался Маринад. Она взглянула в его угрюмые карие глазки.
— Думаю, раньше. Будем собирать стадо прямо сегодня.
— Гляди, скот твой, а не мой, — пожал Маринад плечами и стал выкладывать грудинку на тарелку.
— Вот именно. И, между прочим, в четверти мили к востоку валяется один из моих бычков. Зарезанный.
— Зарезанный? — Джим замер с банкой бобов в руке. — Кугуар?
— Вряд ли. Если, конечно, у вас тут не водятся кугуары с ножами. Кто-то зарезал бычка, искромсал его и бросил.
— Чушь, — бросил Маринад, прищурившись. — Какая-то хреновина. Пару голов задрал кугуар. Мы с Джимом его вчера пытались выследить, да не получилось. Наверно, сделал круг и задрал еще одну скотинку, только и делов.
— Ты думаешь, я не отличу клыков от ножа? Пойди, убедись сам. Четверть мили отсюда, прямо на восток.
— Да уж, я лучше проверю.
— Ты уверена, что это не кугуар? — спросил Джим, как только дверь захлопнулась.
— Абсолютно. Завари мне кофейку, а? А я пока свяжусь по рации с ранчо. Скажу Хэму, что мы скоро пригоним стадо.
— Тут ведь не только мы, тут еще люди Маккиннона…
— Нет, — решительно покачала головой Уилла. — Ни один ковбой на такое не способен.
— Вот сука поганая, — сказал он вместо извинения. Уилла наложила себе полную тарелку и сказала: