Шаров Константин Викторович Пекло
Часть 1. Зарождение.
Год 6045 от в. г., провинция Арвес, городок Весенние Ручьи.
Город пылал. Удушливый дым впитался в каждую пору тела и нитку одежды. И кровь, всюду кровь и израненные тела горожан. В основном – мужчины и старики, те, кто нашел в себе мужество встать на пути врага и хотя бы попытаться защитить свои семьи. Но не это было самое ужасное. Настоящий ужас ждал за выломанными «с мясом» дверями домов, в которых укрылись женщины и дети.
Город пылал, но заполнившие его солдаты даже не пытались погасить пламя, наоборот, искорёженные тела людей с улиц заносили в еще целые дома и сами предавали их очистительному огню. За этим зорко следили десятки людей в когда-то серых, а теперь почти черных от копоти, рясах церковных служителей.
На центральной площади собралось много народа. Здесь находился штаб второго легиона, бойцы которого первыми добрались до города, хотя и всё равно опоздали. Здесь поставили походный алтарь церковники, сюда сносили тех немногих выживших и раненных каким-то чудом спасшихся от грозного врага.
В одной из палат походного лазарета было достаточно многолюдно. На походных лежанках сидели, спали, плакали и стонали десятки молодых девушек и женщин. Среди них ходила одинокая фигура в белоснежной рясе церковного целителя, зачарованной на чистоту, а потому сохранившей свой первозданный цвет. Он переходил от одной женщине к другой, подносил к каждой символ спасителя, сияющий в тени палатки ослепительным светом и находил для каждой несколько слов утешения, но, при этом, в глазах его была только печаль и мука.
Наконец целитель вышел наружу и, тяжело вздохнув, подозвал к себе сержанта из охраны лагеря.
- Сын мой. В этот тяжелый для всех нас час я вынужден просить тебя пойти на великий грех, дабы избежать еще большего. Все женщины, находящиеся в этой палатке, осквернены. Их уже невозможно спасти. Все что мы можем – это дать им милосердную и безболезненную смерть. Возьми этот сосуд, – целитель передал сержанту небольшой стеклянный пузырек с деревянной пробкой, - в нем находится снадобье, которое принесет избавление их измученным душам. Отведи их в лесной лагерь и дай выпить по глотку, а потом позаботься, чтобы их тела были преданы очищающему огню. Выполни этот приказ матери-церкви, как и подобает верному прихожанину – со скорбью в сердце, но в точности. Поверь, иного выхода у нас нет.
Сержант второго легиона Ланс по кличке Нож только кивнул. Ему был дан четкий приказ выполнять все распоряжения служителей церкви. Он зашел в палатку, чтобы оценить количество легионеров, которых ему нужно привлечь для выполнения приказа, быстро прошелся глазами по рядам коек и собирался выйти, но тут его взгляд будто бы наткнулся на стену. На третьей от входа койке сидела молодая девушка, лицо которой он бы узнал из тысячи, так как оно и так было всегда перед глазами, стоило только посильнее сомкнуть их. Младшая дочь старосты его родной деревни – Мари, которою он втайне от всех безумно любил, в несчастный для себя час упросила отца взять её на ярмарку в город.
* * *Год 6057 от в. г., баронство Доро, город Доро.
- Эй ты, босяк! Быстро сюда! А ну стой! Куда?! – Юркая фигурка, наряженная в залатанную пыльную одёжку даже не повернула голову, сразу дав стрекоча вдоль улицы. Но Борк по кличке Хлыст, глава над всеми городскими нищими и поберушками, сам когда-то бегал по этим извилистым улочкам, и уйти от него здесь, где ему знаком каждый камень, было очень сложно. Все, просящие подаяние, обязаны были платить часть «доходов» шайке Борка за «защиту», и он очень любил самостоятельно «обламывать» тех, кто решал, что защита ему не нужна. Борк выскочил на перекресток и огляделся. Мелкий засранец, только неделю назад впервые появившийся в поле его зрения, но уже неплохо «зарабатывающий» за счет симпатичной мордашки и больших печальных зеленых глаз, куда-то скрылся. Борк огляделся и хищно оскалился, поганец мог уйти только по узкому лазу, и, видимо, не знал, что он заканчивается тупиком, куда окружающие жильцы сносят мусор. С трудом протиснувший свои массивные телеса между домами, Борк наконец-то увидел свою цель. Малец затравленно осматривался, пытаясь найти выход, которого не было.
- Что, босяк, добегался? Заставил ты меня поднапрячься, а я этого не люблю. Подошел бы сразу – отделался бы парой затрещин, ну а теперь ты узнаешь, почему старину Борка прозвали Хлыстом. Хр. Хар. Хр. – Издал он горловое хрюканье, заменяющее ему смех.
Мальчишка попятился в страхе, пытаясь втиснуться в смыкающуюся щель между домами, но, к сожалению, протиснуться в нее могла разве что рука и то с трудом. А Борк продолжал наслаждаться страхом, испытываемым его жертвой.
- Зря ты, малец, в нищие-то подался. Поговорил бы со стариной Борком, он бы тебе что поинтереснее посоветовал. С такой мордашкой я бы нашел, куда тебя пристроить. Сам-то я не по этой части, но есть у меня знакомые, есть. Как сыр в масле бы катался. – Распинающийся бандит не заметил, как от его слов страх в глазах мальчика сменился яростью загнанной в угол крысы. Он до скрипа стиснул зубы, понимая, что не сможет даже как следует пихнуть врага, и эта бессильная ярость будто бы прорвала невидимую пленку и хлынула наружу.
Борк к этому моменту уже размотал длинный хлыст, заменяющий ему пояс, и думал как бы половчее зацепить им мальчишку и не вымазаться при этом в помоях. Уже в следующую секунду его скрутило от нестерпимой боли, и он рухнул в эти самые помои и мусор с головой. Все его мышцы свело судорогой, и он даже не мог хрипеть. Дышать тоже не получалось. Он мог только наблюдать, как прямо из его тела вырастают лепестки призрачного зеленого пламени. Ярость, вырвавшаяся из глаз мальчика, сменилась сначала удивлением, когда враг неожиданно рухнул на землю, а потом и любопытством, когда над его телом начали сплетаться в причудливом танце языки необычного зеленого огня. Он осторожно подошел, ожидая сильного жара, но от «костра» исходило только мягкое тепло. Не до конца веря в происходящее, мальчик коснулся ближайшего языка пламени, и это как будто стало сигналом. Пламя со скоростью атакующей кобры метнулось к неосторожно приближенной руке и… бесследно в ней растворилось. О произошедшем теперь напоминало только тело бандита, скрюченное на земле, и ощущение домашнего тепла и уюта растекающееся из груди в такт с биением сердца.
Мальчик не стал долго наслаждаться почти забытыми за последний год ощущениями. Если его к чему и приучила улица, так это к осторожности, а так же к тому, что никогда нельзя упускать то, что само идет к тебе в руки. Он огляделся в поисках свидетелей и, не найдя таковых, стал неловко, но достаточно быстро, обыскивать бездыханное тело на предмет заначек.
Его не волновали вещи покойного, по ним его слишком легко будет отследить, но деньги можно было забрать все.
* * *Год 6060 от в. г., баронство Доро, город Доро, подвал городской тюрьмы.
- Здесь осторожнее, пожалуйста, можно поскользнуться. Сырость, никуда от нее не деться, но иначе никак. Нельзя покойников в тепле держать, ваше святейшество, гниют быстро. – Фигура, одетая в белую мантию, расшитую золотом, повелительно махнула рукой.
– Можете не продолжать, сын мой, до того как занять место Блюстителя в нашем славном баронстве я имел звание целителя и за время практики приобрел достаточно знаний о том, что происходит с бренными останками людей, лишёнными бессмертной души. Собственно, именно поэтому я лично направился осмотреть найденные тела.
- Да… вот ужас где! Три человека насмерть загрызли и растерзали. Не иначе оборотень поработал. Может, все же вернемся? Уж больно вид неприглядный, как бы не… э…
- Успокойся, сын мой. В свое время мне пришлось принять участие в устранении скверны, обрушившейся на Арвес, а после такого ты либо теряешь брезгливость и страх перед мертвыми, либо теряешь сон. К счастью, сон мне удалось сохранить.
- Кхм… Ну так вот, значитса… Извольте взглянуть. – Священник, в действительности не показав ни малейшего отвращения, стянул мешковину, прикрывающую сильно поврежденные человеческие останки, внимательно рассмотрел страшные раны и провел на ними символом Спасителя, пробормотав вполголоса подходящую к случаю молитву.
- Оборотень… Нет, сын мой, это не оборотень, все эти раны нанесла… собака!
- Но… Собака?! – Не смог поверить дознаватель.
- Да, сын мой. Обычная собака. И я даже больше скажу. Действительный убийца – человек! Собака изуродовала уже безжизненные тела, а смертельные раны были нанесены кинжалом, причем людей вначале пытали, потом убили и попытались скрыть следы преступления, инсценировав нападение оборотня. Весьма вероятно, что убийца близко знал покойных и найти его должно быть достаточно легко. Похоже, мне здесь делать больше нечего.
- Но, а как же… - Дознаватель все еще не мог до конца поверить в услышанное.
- Преступление, конечно, ужасно, сын мой. Но, как выяснилось, не имеет никакого отношения к потусторонним силам, а потому вне юрисдикции церкви. Впрочем, я прослежу, чтобы оно не оказалось безнаказанным. – Священник вновь накрыл мешковиной тела, обвел внимательным взглядом все помещение и после непродолжительного молчания, продолжил. – Так как дело оказалось несколько короче запланированного, не затруднит ли тебя, сын мой показать мне другие тела на предмет потустороннего вмешательства.
- Э… Конечно, ваше святейшество, прошу за мной. Вот здесь утопленник, выловили вчера из речки, ран серьезных не видно, видать по пьяни… да. Это наш бесноватый городской… был. Сидел раньше у храма, никого не трогал, а тут возьми да и кинься на стражника. Стражник сплоховал, не тем концом копья его приголубил, ему бы и древка хватило, а так жизни лишил… да. Ну а это вам и вовсе, наверно, не интересно. Местная шпана да шваль, ограбили богатого господина прям средь бела дня. Так ловко, что никто сразу и не понял ничего. Да есть на свете справедливость, в тот же день друг дружку в поножовщине и извели, видать деньжищи не поделили. – Священник уделил минуту внимания утопленнику, внимательно осмотрел тело бесноватого и долго в задумчивости смотрел на тела пяти бандитов. Наконец он сказал:
- Тело бесноватого сегодня же возложить в очистительный огонь, пока скверна, поселившаяся в его останках не начала выходить наружу. Утопленник… С ним как обычно. А вот с грабителями не все ясно. Если так хорошо «сработались», что грабили при всем народе, то почему не смогли договориться? И раны… Слишком аккуратные, нет следов драки, сопротивления. – Священник провел святым символом над телами. – Впрочем, оснований для церковного расследования нет. Мы можем идти, здесь я закончил.
Уже ставя ногу на первую ступеньку, бывший целитель снова оглянулся. Что-то здесь его зацепило, что-то почти забытое. Такое же чувство он испытывал в провинции Арвес пятнадцать лет назад, ходя между сотнями трупов людей на улице. Священник сокрушенно покачал головой. Не стоило вспоминать о тех событиях. Даже в его закаленном разуме они оставили слишком большую рану.
* * *Год 6061 от в. г., баронство Доро, город Доро, ювелирная мастерская «Королевское золото».
- А! Мой мальчик! Решил снова навестить своего старого учителя. Проходи, проходи. Что-то ты давно не появлялся, я уж было подумал, что ты совсем позабыл старика. Ты же помнишь Генриетту, мою внучатую племянницу? Недавно заходила, спрашивала про тебя. Ты ей понравился, приглашала в гости. Сходил бы разок, познакомился поближе, пообщался. Эх, где мои золотые годы… - Четыре года назад, когда старый Калем, «за глаза» именуемый не иначе как «Скряга» за излишнее, по мнению окружающих, сребролюбие, взял себе ученика, никто не мог в это сразу поверить. Взял он его прямо с улицы. Безродного, одетого в лохмотья, худого. Это настолько не вязалось с его обычным поведением, что окружающие диву давались. Дальше – больше. Старый мастер-ювелир дал сироте кров, купил новую одежду, кормил со своего стола и обучал премудростям своего искусства, тратя на своего ученика приличные средства. Соседи и знакомые удивлялись бы куда меньше, если бы знали реальное состояние дел. И жилище, и одежда, и еда, и обучение, по обычаю предоставляемые учителем бесплатно, в этом конкретном случае были щедро оплачены золотом. По заключенному между ними договору, учитель не спрашивает, откуда ученик берет деньги, а ученик получает от «щедрого» благодетеля все необходимые для жизни вещи. Таким образом, каждый оставался в плюсе.
Со временем, ученик на самом деле заинтересовался изготовлением ювелирных изделий и под настроение мог создать вещь необычайной красоты, принося своему учителю дополнительный доход. При этом он ни разу не повторился, и все созданные им изделия отличались друг от друга кардинально. Общее у них было только одно – они притягивали взгляд и будь то затейливо изогнутый ободок кольца или витая дуга брошки, переливы цвета и света завораживали, заставляя раз за разом брать их в руки и часами рассматривать, каждый раз находя для себя что-то новое в изученной, казалось, наизусть диковинке.
* * *- Садись, Нис. Принес что-нибудь интересное? – Нис – это мое имя. В честь духа зимы Нисса. Видимо неслабо всех подморозило в день моего рождения. Теперь уже не узнать. Отца я никогда не видел, он служил во втором легионе и сложил голову в битве при Лавосе, когда мне было три годика. Мать заболела и умерла, когда мне было семь, и до десяти обо мне заботился старый однополчанин отца, ушедший на покой незадолго до этого. Отведав крестьянского труда, старый солдат недолго смог просидеть дома и оправился искать удачи в наемничий отряд, где и пропал, а набежавшие родственники не горели желанием кормить нахлебника, отправив десятилетнего меня побираться в ближайший город. И так бы я и сгинул, наверное, если бы не пробудившийся магический дар. Слава Ниссу, суровому хозяину зимы, что я не побежал на радостях к ближайшему монастырю, упрашивать взять меня в обучение. Тут нужно заметить, что всё магическое обучение проходит под патронажем церкви и маги света в конце обучения принимают сан, а маги стихийных направлений идут служить императору в армию и на флот. С темными магами и всякими «нестандартными» дело было сложнее. Если тьма была вторичным направлением, то на мага моли наложить неснимаемую печать, блокирующую её использование, если первичным – то магу давался выбор. Навсегда лишиться всех магических способностей с помощью печати, либо поступить в особый церковный орден без права его когда-нибудь покинуть.
Исходя из некоторых особенностей моего дара, у меня возникли весомые сомнения, что иерархи церкви признают его светлым, а потому я постарался максимально полно овладеть своими новыми возможностями и осторожно выяснить всё что можно, об их природе и природе магии вообще. Понятно, что одиннадцатилетний мальчуган, расспрашивающий всех подряд выглядит излишне подозрительно, а потому я первым делом озаботился прикрытием, выйдя на старого Скрягу-ювелира. Тренировки же происходили всегда за городом, куда я ездил «рыбачить». Никаких сомнений в моей легенде у стражников не возникало. Как выяснилось, для «зеленого пламени» вода не является преградой, а рыба не теряет вкусовых и питательных качеств. По количеству истребленных зверей меня можно было также назвать и «охотником», но одиннадцатилетний паренек, заваливший голыми руками матерого кабана это, пожалуй, слишком подозрительно.
С каждым живым существом, которое я убивал, огонек в груди разгорался все сильнее. С каждым разом я мог «охватить» им все большую область. У меня раскрылось аурное зрение, я стал чувствовать магические потоки. Оперирование «пламенем» отличалось от оперирования магом стихией огня. Стихия необуздана, своенравна, может наказать своего адепта при малейшей ошибке, «зеленый огонь» был другим, скорее напоминая дополнительную пару конечностей или даже более того. Он выполнял малейшее мое желание, сжимаясь в точку или скручиваясь в спирали без малейшего усилия с моей стороны и совершенно безопасно. Для меня. Другое дело, что единственное его предназначением было убивать. По крайней мере, так казалось до определенного момента.
* * *Я сидел на берегу реки и предавался меланхолии. У меня снова ничего не получилось. Я пытался с помощью своего пламени хоть как-то воздействовать на поток магической энергии, проходящий в метре надо мной, раз уж я не мог воздействовать на него напрямую. Этим утром мне удалось понаблюдать, как молодые маги из городской школы используют внешнюю энергию для заполнения собственного резервуара маны. Это казалось так просто. «Потянуться к силе и позволить ей заполнить себя», говорил наставник. У них все получалось, у меня – нет. Это было несправедливо.
- Это несправедливо! Я хочу быть магом! Пусть я стану магом! Хочу стать магом!!! – Сам того не понимая, я обратился к единственному собеседнику, который всегда был со мной. И он меня услышал. Мягкое тепло в груди внезапно стало обжигающим, заполнив меня целиком. Вены и артерии четко проступили под кожей ярко-зеленым свечением. Глаза залило зеленым пламенем, и я перестал что-либо видеть. Оно было ярким, очень ярким, невероятно ярким. Это было слишком для моего неокрепшего сознания, и я его тут же лишился.
В себя я пришел уже поздним вечером и сразу понял, что что-то во мне изменилось. Магические потоки, которые до этого я мог только ощущать предстали предо мной во всем своем великолепии. Это было как зрение, только не привязанное к глазам, способное свободно перемещать точку наблюдения и дающее более полную картину наблюдаемого явления. Я, было, потянулся к этим потокам, но тут же застыл в страхе. Я больше не чувствовал того тепла в груди, который порождал скрытый в ней огонь. Это было как потерять друга, безалаберного, но верного. Я обратился внутрь себя и с облегчением выдохнул. Крохотный огонек все так же продолжал тлеть, просто он уменьшился, став почти таким же маленьким, как сразу после своего рождения. Но это было не страшно, я теперь знал, как его можно раздуть.