— Мистер Холмс, вы мне не верите?
— Напротив, мистер Дордона, — ответил мой друг уже совершенно другим тоном. — Охотно верю. Признаюсь, у меня были некоторые сомнения до вашего визита. Однако они развеялись, когда я услышал эту историю. Да и как же иначе? Я, конечно же, не могу ничего с уверенностью сказать про Изандлвану. Иногда даже обычный пустяк может послужить причиной трагедии. Но гибель принца — иное дело. Давайте же ею и займемся.
Мистер Дордона застыл, подобно сфинксу, на краешке кресла.
— Забудем о призраках, сэр, — тихо продолжал Холмс, — и сосредоточимся на войне. Несколько десятков мужчин, вооруженных копьями и ружьями, не могут незаметно приблизиться к деревне по плоской и хорошо просматриваемой местности. Если только им кто-то не помогает. Ваш всадник на холме не призрак. Он прятался там от отряда капитана Кэри и видел окрестности как на ладони. Оттуда этот субъект с легкостью мог давать указания нападающим.
Сэмюэль Дордона не сводил с Холмса глаз.
— И как же это удобно — свалить все на тень, привидение из прерий, страшилище из солдатских легенд! Сэр, мы можем, если позволите мне использовать здесь химический термин, применить простой тест — лакмусовую бумажку. Если бы действительно существовал некий всадник, не повинный в смерти принца, он непременно сообщил бы об увиденном по возвращении в лагерь. Где бы тот ни находился. Или уж, по крайней мере, рассказал бы кому-нибудь из товарищей. Суд над капитаном, конечно, нельзя назвать справедливым, но предварительно проводили тщательное расследование, собирали доказательства. Призрак или человек — другом капитану Кэри тот всадник точно не был. Ведь иначе случайный свидетель постарался бы помочь, вступившись за честь невиновного, так ведь?
— Спасибо, мистер Холмс. — Лицо Дордоны в первый раз озарила улыбка. — Спасибо вам, сэр.
— И не стоит забывать, — жестом призвав его к молчанию, продолжил Холмс, — о рядовом ле Брюне. Судя по вашему рассказу, ему незачем было выдумывать подобную историю. Значит, наш всадник оказывается не призраком, а самым настоящим злодеем.
Сэмюэль Дордона словно решился после долгих раздумий ринуться во все тяжкие.
— Мистер Холмс, жду вас завтра в Карлайл-меншенс. Приходите с доктором Ватсоном, и сами увидите доказательство искренности моих слов и существования всадника — это его уцелевшие в сражении у Изандлваны называют «смертью на коне бледном»! Сейчас я вынужден умолкнуть, но скоро сумею убедить вас в ужасной правде, которую знал капитан Брентон Кэри.
— Дорогой мистер Дордона! Я готов следовать за вами сию же минуту, если вы собираетесь предоставить доказательства!
Наш гость чуть отпрянул:
— Мистер Холмс, доказательства еще нет на месте. Но оно будет завтра, не беспокойтесь. Его хранят в надежных руках. Приходите. Скажем, в три часа. Я докажу вам, что в тот день возле Кровавой реки произошло убийство. Как только вы узнаете тайну, я перестану быть единственным, кому она ведома, и наши враги не смогут более ничего скрывать. Но пока я один храню секрет, жизнь моя под угрозой, а вместе с ней и правда.
Я собирался было принять приглашение, но наш суровый обличитель в потертом черном одеянии еще не закончил свою речь.
— Капитан Кэри убедил меня, что зулусов нельзя винить в гибели принца. Такое отношение имеет к убийству оружейник, изготовивший револьвер, из которого потом злодей стреляет в императора в Москве или Париже. Но здесь кроется нечто большее, то, о чем не упоминал даже несчастный Кэри. Вы же понимаете?
— В самом деле, — произнес мой друг мирным тоном, словно успокаивал разошедшегося безумца.
— Мистер Холмс! Изандлвана! Принц империи! Катастрофа у Лэнгс-Нек! И еще более страшное поражение у горы Маюба! Осада Кимберли! Потеря огромных территорий, а вместе с ними и стольких богатств. И все это произошло с молниеносной скоростью, одно за другим, будто тщательно спланированная кампания.
У меня мурашки пробежали по спине, когда я услышал страстные восклицания из уст этого тихого священника. Те же самые мысли донимали меня в последние два года.
Сэмюэль Дордона поднялся и поглядел на меня и Холмса:
— Господа, до встречи. Завтра я вас не разочарую.
— В полиции вам бы не поверили, — произнес мой друг, не вставая с места, — в военном министерстве тоже. Мистер Дордона, чем именно мы заслужили эту честь? По-моему, вы еще не признались, почему именно к нам решили прийти со своим рассказом. Весьма любопытно.
Фраза, произнесенная невинным тоном, заставила Дордону остановиться у двери.
— Я явился сюда по рекомендации единственного человека, которому смог доверить часть этой страшной правды.
— Очень хорошо, — ответил Холмс спокойно, но без тени ободряющей улыбки. — Этот человек порекомендовал вам обратиться ко мне, когда рассказывал, что сталось с пропавшим солдатом, грузившим палатки в лагере в Хайдарабаде? Тем самым, который поскользнулся на воображаемой грязи и выпустил деревянный настил? По чьей вине и произошел так называемый несчастный случай, в результате которого капитан Кэри получил смертельное увечье?
Я уже упоминал, что за годы, проведенные в Индии, лицо Сэмюэля Дордоны покрылось желтоватым загаром. Теперь же из-под него показался едва заметный румянец. Холмс поймал нашего гостя в ловушку. И выбраться из нее можно было, лишь сказав правду. А священник не казался мне лживым человеком.
— Да, именно тогда. Почему вы спрашиваете?
— Потому, мистер Дордона, что в своем рассказе вы опустили это важное звено в цепи доказательств. И что же случилось, позвольте узнать? Почему ни во время расследования, ни на суде не прозвучали слова важнейшего свидетеля?
— Рядовой Арнольд Левенс, мистер Холмс, пропал в тот же самый день, когда произошел несчастный случай. А вместе с ним и еще один человек. Полагаю, они оба побоялись предстать перед судом. В Индии исчезнуть проще простого. Это же не Альдершот. Следователи не смогли их разыскать.
— Весьма удобно!
— Мистер Холмс, — укоризненно улыбнулся Дордона, — солдат обычно отправляют в наряд не случайно, а в наказание за какой-то проступок. Они не были святыми. Как я уже сказал, рядовой Левенс и рядовой Мосс сбежали из лагеря в тот же день. Их недосчитались на вечерней перекличке.
— Простите за навязчивость, но позвольте еще раз спросить: что же с ними стало?
— Рядового Мосса больше никто не видел. Неизвестно, жив он или нет. А тело Левенса через несколько месяцев после расследования гибели Кэри обнаружили в свежевырытой канаве к северу от Калькутты. Об этом писали в местной газете. Труп пролежал в канаве некоторое время, и причину смерти установить не удалось. Его опознали по содержимому карманов. Вполне обычный конец для дезертира, бедняга дошел до крайности, видимо, был пьян.
— Самоубийство?
— Бывает и такое, мистер Холмс, но чаще происходят несчастные случаи. Иногда достаточно напиться и упасть в канаву.
— Иногда и с чьей-нибудь помощью. Большое спасибо, мистер Дордона, — почти весело ответил Холмс. — Увидимся завтра.
Мы с другом наблюдали в занавешенное прозрачным тюлем окно за медленно удаляющейся фигурой мистера Дордоны. Священник уселся в ожидавший его кеб и уехал. Должно быть, в Викторию.
— Его история прозвучала вполне искренне, — сказал я, убирая со стола бумаги, чтобы горничная миссис Хадсон могла поставить чайник и чашки.
Шерлок Холмс все еще смотрел в окно.
— Полагаю, — произнес он, словно не услышав моего замечания, — письмо писал совсем не мистер Дордона. Кто-то сделал это за него и, вероятно, отправил от его имени, не оставив своему коллеге выхода и принудив явиться к нам.
— Какие у вас основания так думать, Холмс?
— Самые веские, дорогой Ватсон. Вы заметили, как он побоялся взять карандаш в нашем присутствии?
— Но это ровным счетом ничего не значит!
— Вы уверены? Дело не только в почерке. Перечитайте письмо. И скажите, мог ли тот мистер Дордона, который только что был здесь, сам его написать? Письмо типичного священника из пьесы, как, впрочем, и одеяние. Совсем не похоже на того предприимчивого джентльмена, с которым мы имели честь познакомиться. В этом деле замешаны двое. Кто второй участник, пока не могу вам сказать. Но собираюсь это выяснить как можно скорее.
— Вы полагаете, Сэмюэль Дордона — преступник? Не может быть!
— Вы неправильно меня поняли, Ватсон. Мистер Дордона — порядочный и честный человек, добрый друг покойного капитана Кэри. Иначе не пришел бы к нам. Но, как ни удивительно, при этом он еще и расчетливый обманщик. Честный обманщик — прелестное сочетание, вам не кажется? Прямо благородный вор или заботливый убийца из произведений Роберта Браунинга.
Холмс отвернулся от окна. Я внимательно наблюдал за ним, понимая, что он не скажет больше ни слова.
Холмс отвернулся от окна. Я внимательно наблюдал за ним, понимая, что он не скажет больше ни слова.
— Ну, завтра в три часа мы все выясним в Карлайл-меншенс.
— Ватсон, — отозвался Холмс, бросив на меня изумленный взгляд, — я вовсе не намерен появляться там завтра в три часа.
— Холмс, я вас не понимаю. Вы же сами сказали ему, что придете.
— Не понимаете? Прекрасно. Я не собираюсь соваться в ловушку, которую устроил мистер Дордона или кто-нибудь другой. Еще до трех часов дня я детально разведаю обстановку в Карлайл-меншенс. Если кто-то и попадется в силки, Ватсон, то их расставлю я.
Разговор прервал легкий стук в дверь. Вошла Молли с подносом, на котором стояли чашки, чайник и тарелка с булочками.
Как справедливо заметил накануне Холмс, мы не были завалены заказами. И от успеха нынешнего дела зависело многое, быть может даже будущее детективного агентства. Но в тот день мы более не говорили ни об убийстве принца империи, ни о смерти капитана Кэри, словно эти события не имели ровно никакого значения. Холмс вытащил из кофра скрипку и занялся недавно обнаруженными сочинениями Арканджело Корелли, итальянского композитора восемнадцатого века.
Только лучше узнав Холмса, понял я эту особенность его характера. Сыщики из Скотленд-Ярда, над которыми он столь часто подшучивал, не могли угнаться за ним именно потому, что считали свою работу рутиной, а мой друг относился к ней как к искусству. Когда он был, казалось, целиком поглощен музыкой высших сфер, его охватывало то самое вдохновение, которое помогало разрешить хитроумные, но вполне земные загадки.
Примерно через час Холмс объявил, что желает прогуляться по Риджентс-парку. По его тону я понял, что в попутчиках он не нуждается, а когда чуть позже выглянул в окно, то увидел, что мой друг быстрым шагом направляется не в парк, а в сторону станции метро.
7На следующее утро Холмс поднялся раньше обычного, и в начале одиннадцатого мы отправились на стоянку кебов возле Риджентс-парка. И при этом ни словом не обмолвились о том, кому собираемся устроить ловушку в Виктории и в чью западню можем попасться сами, если припозднимся! Весна выдалась прохладной, но розовые цветы миндаля на Парк-лейн уже начали распускаться, и мы любовались ими из окна экипажа. Лошадь шла быстрой рысью.
— Всегда полезно обследовать местность, Ватсон, — сказал мой друг, махнув рукой в сторону Грин-парка. — Грубейшей ошибкой с нашей стороны было бы позволить противнику первому занять выгодную позицию, если уж схватка неизбежна. В этом неблагополучном районе полным-полно так называемых многоквартирных домов. Подобные постройки и станции подземки здесь на каждом шагу.
Мы проехали Гайд-парк, окруженный домами в классическом стиле, потом миновали Гросвенор-плейс с ее фасадами, украшенными колоннами. Но вот кеб свернул на перепачканную сажей Карлайл-плейс сразу за железнодорожным вокзалом Виктория.
— Честно говоря, мне очень хотелось бы застать преподобного Дордону в добром здравии. Что бы вы о нем ни думали, Холмс, он, по всей вероятности, подвергает себя немалой опасности из-за своего покойного друга, капитана Кэри. Мне Дордона не кажется лжецом.
— Честный лжец, — чуть поморщившись, поправил меня Холмс. — Я не зря выбрал такое определение.
Карлайл-меншенс оказался довольно мрачным, утопающим в тени пятиэтажным зданием из потемневшего от времени кирпича. Лепнина на фасаде пожелтела. Напротив (на мой взгляд, чересчур близко) стоял похожий архитектурный шедевр. Узенькие улочки Виктории были наводнены такими вот современными монстрами в романском или венецианском стиле. Из их окон открывался, как правило, довольно унылый вид на стены соседних строений.
Однако этот район превосходно подходил тем, кто не желал привлекать к себе внимания. В то время в Лондоне появлялось все больше одинаковых доходных домов с безымянными владельцами и квартиросъемщиками. Здесь не жили постоянно, лишь снимали угол на короткое время, чтобы сэкономить на гостинице. Среди постояльцев, к примеру, были одинокие офицеры или чиновники, приехавшие в отпуск из Индии или Африки. Хотя даже такая квартира казалась чересчур дорогой нашему мистеру Дордоне.
Тут селились и молодые провинциалы, приезжающие в Лондон, чтобы сдать экзамены в адвокатуру или поступить на службу в Министерство иностранных дел. Запросы их были скромны: крыша над головой да гвоздь в стене, на который можно повесить шляпу. Здесь жили в основном холостяки, реже незамужние дамы, и почти никогда — семейные пары. В холле внизу обычно сидел портье, а днем приходила горничная — прибраться, постирать и застелить кровати. Вокруг Виктория-стрит располагались многочисленные недорогие кафе, где квартиросъемщики столовались за несколько шиллингов в неделю. Они редко разговаривали друг с другом и часто не знали соседей по именам, впрочем, их не слишком интересовало, что творится вокруг.
Двери Карлайл-меншенс были распахнуты, по всей видимости, чтобы проветрить помещение. В холле у самого входа стоял щуплый человечек средних лет в коричневом сюртуке и галстуке. В желтоватом лице и темных глазах выражалась глубочайшая печаль, столь же унылым бывает мопс, который потерял след хозяина. Этот тип время от времени принимался о чем-то расспрашивать облаченного в ливрею портье за стойкой и словно что-то разнюхивал.
— Полагаю, — пробормотал Холмс, — мы с вами все-таки угодили в ловушку. И разумеется, кто же еще мог ее подстроить?
Я сразу же узнал в этом суетливом хорьке нашего знакомца из Скотленд-Ярда, инспектора Лестрейда. Это про него и Тобиаса Грегсона Холмс говорил, что они выделяются среди прочих растяп из Управления уголовных расследований. Инспектор оглянулся и удивленно приподнял брови:
— Мистер Холмс? Доктор Ватсон? Сэр, только не говорите, что тоже занялись этим делом! Газетчики уже окрестили его «убийством в Карлайл-меншенс».
Сердце замерло у меня в груди. Неужели случилось страшное и наш давешний гость, Сэмюэль Дордона, мертв?
— Так и окрестили? — с улыбкой переспросил Холмс. — Нас, Лестрейд, в первую очередь интересует личность убитого, именно от этого зависит мое участие в деле. Вы уже это выяснили, полагаю?
— Еще нет, мистер Холмс, — отозвался инспектор, понизив голос, чтобы портье ничего не услышал. — Сказать по правде, сэр, я бы дорого дал за сведения о личности покойного. Пока, к сожалению, он решил нам ее не раскрывать. Судя по всему, этот человек пришел сюда на своих ногах и с пустыми карманами. Если только грабитель не обобрал его до последнего пенни, прихватив заодно и билет на омнибус. Но быть может, вам милее эта точка зрения.
— Но это все-таки убийство? Иначе полицейский вашего ранга сюда бы не явился.
— Убийство, сэр, будьте покойны, — решил покапризничать за наш счет Лестрейд. — Если только, конечно, вы не заявите, что он выстрелил себе в голову, а потом, чтобы позлить Управление уголовных расследований, спрятал оружие. Сэр Мелвилл Макнайтен еще не прибыл. У нашего начальника сегодня утром заседание в Министерстве внутренних дел. По поводу тех взрывов, устроенных ирландцами. Не явиться туда он не мог, но настаивал, чтобы мы без него не начинали. Так что, мистер Холмс, никто ничего тут пока не трогал, только медик осмотрел тело. Кто знает, быть может, несчастный был вашим другом?
— Безымянный труп, — одобрительно протянул Холмс.
— Все они начинают именно так, сэр.
— Но кто-то же снял комнату, в которой его нашли, и у того человека должно быть имя.
— У меня дело к преподобному Сэмюэлю Дордоне, — вмешался я. — Он мой клиент.
— Понимаю, доктор, — скривил губы в усмешке Лестрейд. — Но, насколько мне известно, никакого Сэмюэля Дордоны здесь нет.
— Разве он не снимал квартиру под номером сорок девять? Кто же тогда в ней жил?
— Точно не ваш мистер Дордона, доктор.
Инспектор повернулся и направился к лестнице, мы поспешили следом.
— Если верить конторской книге, — весело разглагольствовал он на ходу, — квартиру арендует иностранная медицинская миссия Евангелической церкви. А по нашим сведениям, эта организация никогда не имела с Карлайл-меншенс никаких дел. Да и вообще, по всей видимости, не существует.
Холмс быстро поднимался вслед за Лестрейдом по гранитной лестнице, шагая сразу через две ступеньки, а я замыкал шествие. Лестницу освещал тусклый свет, пробивавшийся сквозь пыльный стеклянный купол над нашими головами. На площадке четвертого этажа лежал потрепанный узорчатый ковер, стояли два плетеных стула и засохший папоротник в терракотовом горшке. При появлении инспектора охранник в полицейской форме тут же вскочил с места и вытянулся. На коричневой двери, возле которой он сидел, висела латунная табличка с номером сорок девять. Лестрейд легонько постучал, и ему открыл констебль в штатском.