– Все! И благодарю за откровенность.
– На сегодня достаточно… Будем спать. Об остальном поговорим позже. Только не пренебрегайте медициной, набирайтесь сил и как можно скорее становитесь на ноги. Имейте в виду, вам придётся пройти ещё через одну формальность: познакомиться с патронессой нашей школы – доньей Агнессой Менендос.
– А это что за птица?
– Не много ли для одного вечера? Потом расскажу. Впрочем, хочу предостеречь. Очень советую не задевать её религиозных чувств.
– Она католичка?
– Ненавидит всё, что не имеет отношения к католичеству. И так же воспитала свою дочь.
– Если потребуется, я с одинаковым правом могу назваться и магометанином. Конфуций тоже неплохой пророк.
– О, до этого, конечно, не дойдёт… Спокойной ночи!
Но ночь эта не была спокойной для Григория Гончаренко, который в свои двадцать четыре года уже побывал и лейтенантом Комаровым, и Генрихом фон Гольдрингом, а ныне стал Фредом Шульцем.
Рой мыслей, рождённых создавшейся ситуацией, не давал спать.
А главное, беспокоило то, что не было во всём мире человека, который бы знал, где он, куда попал, и который мог бы помочь.
«Снова – один в поле воин», – промелькнула мысль.
Тревожный сон пришёл только на рассвете.
Таинственный груз
«Гриша, поди-ка сюда! Гриша, поди-ка! Погляди, как за ночь распустились яблони!» – голос отца доносился откуда-то издалека, и Григорий напрасно старался прорваться сквозь толщу сна, ответить хоть словечко. «Я сей… я сей… я се-й-час!» – выдавливает он наконец и вдруг с ужасом замечает, что в прямоугольнике двери стоит вовсе не отец, а Кронне. На губах оберста насмешливая улыбка, в глазах злорадство.
Обливаясь потом, Григорий проснулся.
Скверно!
Неужто он и впрямь кричал во сне? Не сумел отмежеваться от своего «я» и целиком перевоплотиться в проклятого Фреда?.. А может, это только сон? Так ли, этак ли, а надо усилить контроль над собой. Григория Гончаренко нет – есть только Фред Шульц. Запомни это так, чтобы даже мысленно обращаться к себе как к Фреду.
Итак, Фред, плохи твои дела со всех точек зрения. Но хуже всего – неопределённость положения. Опасность зримая – это ещё полбеды.
Можно было надеяться, что Нунке захочет продолжить начатый разговор и расскажет, как обещал, о школе. Но на следующий день оберст не пришёл. И не только на следующий. До конца недели Фред видел только врача. А тот вёл себя более чем сдержанно. История с симуляцией явно задела его профессиональное самолюбие, он не скрывал обиды и во время осмотра пациента ограничивался сугубо деловыми замечаниями и такими же деловыми вопросами.
– Могу я выйти в сад? – не выдержал, наконец, Фред.
– Пока нет!
– В ваш арсенал не входит такое лекарство, как свежий воздух?
Врач пожал плечами.
– О вас не скажешь, что вы разговорчивый собеседник! О чём вас ни спросишь…
– Все вопросы адресуйте начальнику школы.
– Но я никого, кроме вас, не вижу! Передайте, кому следует, что я подыхаю без свежего воздуха, что мне необходим моцион. Кстати, это входит в ваши врачебные функции… И пусть мне принесут книги.
Промямлив нечто невразумительное о своём невмешательстве в дела, его не касающиеся, врач вышел.
Но не прошло и получаса, как ключ в замке повернулся, и на пороге появился высокий, сгорбленный старик со стопкой книг под мышкой. Отрекомендовавшись библиотекарем, он без каких-либо дальнейших пояснений положил принесённую литературу на стол и, вежливо поклонившись, вышел.
Никогда ещё пальцы Григория так не дрожали, ощупывая переплёты и листая страницы. Одна, вторая, третья книжка, вот уже перебрана вся стопка, а ничего путного нет! В основном немецкая литература времён Гитлера. Внимания заслуживает лишь трехтомный справочник «Россия» на русском языке. Что ж, это любопытно!
Во время пребывания за границей Генриху фон Гольдрингу приходилось видеть множество подобных путеводителей и справочников, но трехтомный в руки не попадал. Понятно, что двойник Гольдринга – Фред принялся именно за него.
Он был уверен, что в комнате установлен аппарат для подслушивания. Не исключено – за тем, кого привезли сюда как Гольдринга, наблюдает и чей-то внимательный глаз. Поэтому Фред всегда вёл себя так, как подобает в подобной ситуации. Но, открыв наугад справочник и прочитав первые строчки, попавшиеся на глаза, он не выдержал и громко расхохотался.
«Для русских сахар – не продукт питания, – ещё раз прочитал он вслух, – а лакомство. Им угощают только самых дорогих гостей».
Всё ещё смеясь, Фред взглянул на титульный лист: «Перевод со второго нью-йоркского издания» – значилось там.
Нет, как видно, справочник не зря переводили и переиздавали. Как же иначе мир узнает о всех достопримечательностях русского характера!
Чего, например, стоят такие строки: «Самая дорогая вещь для каждого русского – икона. За неё он готов отдать всё, что имеет».
Или вот это:
«Русская женщина любит, когда муж бьёт её. Побои она принимает как доказательство любви…»
Продолжая наобум перелистывать странички, Фред всё время хохотал так, словно перед ним был не справочник, а остроумнейший юмористический журнал.
Возможно, именно смех заглушил шаги нового посетителя, на появление которого Фред сегодня не рассчитывал. Впрочем, Нунке был не один: вслед за ним пошёл невысокий, дородный, военной выправки мужчина такого неопределённого возраста, когда человеку с одинаковым основанием можно дать и тридцать пять и сорок пять лет: морщин не видно, цвет лица свежий, но лоб переходит в большую лысину, кончающуюся выше темени; серые выпуклые глаза смотрят живо, но под ними уже наметились складки, которые вот-вот превратятся в мешки. Но всё это взгляд отметил несколько позже, первое же, что бросилось в глаза, был рот незнакомца – чуть перекошенный большим шрамом, пересекавшим всю левую скулу. Позднее Фред узнал – это памятка от чеха, который во время допроса бросился на следователя с голыми руками и чуть не разорвал ему рот.
– Мой заместитель герр Шлитсен, – отрекомендовал Нунке и, ожидая, когда закончится церемония первого знакомства, приветливо, даже ласково прибавил:
– Рад видеть вас в хорошем настроении, не прочь бы и сам посмеяться вместе с вами. Что это так вас развеселило?
– Вот этот опус, называемый справочником. Если такой чушью набивать головы забрасываемых в Россию агентов, гарантирую им полный провал. В первый же месяц!
Фред запнулся, поняв, что сболтнул лишнее. Ведь чем глупее и лживее подобные справочники, тем лучше! Дезинформация иногда значительно важнее полной осведомлённости. Не зная брода, берегутся, а если брод указан неверно… Надо смягчить сказанное…
– Я не хочу разносить справочник в целом… – начал он, но Шлитсен прервал его.
– Во всякой справочной литературе всегда есть мелкие неточности, это, конечно, неприятно, но существенного значения не имеет, – менторским тоном провозгласил он. – Важно создать общее представление о характере и обычаях нации. Поскольку дело в данном случае касается России, то я уверен: авторы трехтомника сумели наилучшим образом обрисовать русский характер.
– Чем же знаменателен этот характер?
– Прежде всего, русские – дикари. Внешне приобщившись в западной цивилизации, в какой-то мере овладев современной техникой, в глубине души они остались дикарями, способными…
Улыбнувшись, Фред взял справочник, быстро нашёл нужную страничку и вслух прочитал:
– «Если русского разозлишь, он хватается не за современное оружие, даже не за охотничье ружьё, которое, возможно, у него есть под рукой, а за обычную палку и, мастерски ею орудуя, дерётся с врагом…» Вы это имели в виду?
– И это… Я был на Восточном фронте, работал на захваченной нами территории, стало быть, сталкивался с партизанами – только что прочитанное вами лучше всего характеризует русских.
– Как по-вашему, чем нас гнали из России – палками или «катюшами»? А Берлин русские брали оглоблями или танками и артиллерией?
Шрам на лице Шлитсена из бледно-розового стал фиолетово-красным.
– Не преувеличивайте мощь врага. Военные поражения очень часто зависят не от силы победителей, а от ошибок, допущенных другой стороной… иногда просто из-за фатального стечения обстоятельств… Прожив столько лет среди русских, вы подсознательно идеализируете их. Своеобразный гипноз среды, – съязвил Шлитсен.
«Ага, и он знает биографию Гольдринга, – отметил про себя Фред. – Что же, тогда надо держаться с присущей барону независимостью».
– Разведчик, герр Шлитсен, руководствуется не подсознательными ощущениями, а разумом, сознанием возложенных на него обязанностей, – резко бросил он. – Что же касается гипноза среды…
– Не преувеличивайте мощь врага. Военные поражения очень часто зависят не от силы победителей, а от ошибок, допущенных другой стороной… иногда просто из-за фатального стечения обстоятельств… Прожив столько лет среди русских, вы подсознательно идеализируете их. Своеобразный гипноз среды, – съязвил Шлитсен.
«Ага, и он знает биографию Гольдринга, – отметил про себя Фред. – Что же, тогда надо держаться с присущей барону независимостью».
– Разведчик, герр Шлитсен, руководствуется не подсознательными ощущениями, а разумом, сознанием возложенных на него обязанностей, – резко бросил он. – Что же касается гипноза среды…
– Гершафтен! Гершафтен! К чему такие страсти! – вмешался Нунке. – Зачем ворошить давно прошедшее, когда у нас так много дел сегодня.
– Разрешите не согласиться с вами, герр Нунке! – возразил Фред. – Корни современного уходят в прошлое, так же как из современного прорастают корни будущего. Неверная оценка минувших событий сейчас может привести к ошибочным выводам. Боюсь, что герр Шлитсен находится под гипнозом… ошибочных идей. Я разведчик, разведчик по образованию, по профессии. Думаю, что уважаемый герр Шлитсен тоже. А, как разведчики, мы не вправе недооценивать силы врага. Лучше уже переоценить, нежели недооценить…
– Абсолютно согласен с вами, герр Шульц, абсолютно! – Нунке поглядел сначала на Фреда, потом на своего заместителя, взглядом приказывая прекратить спор. – Ведь мы пришли сюда не ради дискуссий, сколь интересны бы они ни были…
– Охотно вас выслушаю.
– Прежде чем приступить к делу, один вопрос: как вы себя чувствуете, герр Шульц?
– Физически совершенно здоров, но морально…
– Понимаю, отлично понимаю. Вы засиделись в четырех стенах, и это вас угнетает. Тогда, может, согласитесь немного размяться?
– Ещё бы! С удовольствием поброжу по саду.
Шлитсен улыбнулся.
– Речь идёт о несколько иной прогулке, чем парк, – многозначительно начал он, но, заметив нетерпеливое движение шефа, оборвал фразу.
– Да, о несколько иной, – подтвердил Нунке. Не хотелось вас торопить, но бывают обстоятельства, когда можно положиться лишь на людей проверенных и абсолютно преданных. К сожалению, я не могу объяснить ситуацию во всём объёме, ибо сам руководствуюсь лишь указаниями сверху. Вы тоже человек военный и понимаете: приказы надо выполнять, а не обсуждать.
– Речь идёт о каком-либо задании?
– И очень серьёзном.
– Вы меня удивляете: как можно новичку, человеку ни во что не посвящённому…
– Я знаю вас не первый день и учитываю ваши способности: быстрая ориентировка в сложной обстановке, решительность, смелость. Назначая вас комендантом Кастель ла Фонте, я собрал все необходимые сведения и никогда не раскаивался, что остановил выбор именно на вас.
– Очень вам признателен…
– Таким образом, ваши опасения…
– Простите, но я хотел бы знать такой пустяк, как, например: чьим приказам я подчиняюсь?
– Вспомните наш первый разговор уже в школе.
– Догадка далеко не достоверность. А вслепую я действовать не намерен. Что собой представляет школа «рыцарей благородного духа»? Так, кажется, называется это богоугодное заведение?
– Всего-навсего вывеска! Дань склонным к романтике испанцам. Ширма, за которой чувствуешь себя удобно и безопасно. Таким, как мы с вами, кого волнует судьба не только Германии, но и всего западного мира, надо тайно копить силы. Пока тайно. Под какой угодно вывеской! – с пафосом воскликнул Шлитсен. – Осознав свою историческую миссию, мы объединим разрозненные силы и тогда…
– Прекрасно сказано, герр Шлитсен, но я хотел бы поговорить о деле, – поморщился Нунке, зная склонность своего помощника к длинным и пышным речам.
– А дело заключается…
Начальник школы замолчал, словно паузой хотел подчеркнуть значимость того, о чём собирался сообщить. Фред, понимая важность минуты, выпрямился на стуле. Шлитсен положил на край пепельницы нераскуренную сигару.
– В прошлый раз мы с вами беседовали о положении, в котором оказалась Германия. Она расчленена, в ней хозяйничают победители. Мы не в силах скрыть от них наши фабрики, заводы, словом, материальные ценности, являющиеся неотъемлемой собственностью нации. Но мы можем скрыть другое наши государственные тайны, сделать так, чтобы глаз победителя сюда не проник. Речь в данном случае идёт о секретных государственных документах. О переписке, которая велась, минуя обычные дипломатические каналы, о списках людей, нужных для восстановления фатерланда… Вы не новичок в таких делах, Фред, и я не стану давать излишние пояснения. Скажу одно: значительная часть этих документов спрятана, и спрятана надёжно. Но есть документы, необходимые уже сегодня, как говорится, для текущих дел… Например, для такой школы, как наша. Понятно?
– Понемногу начинаю понимать.
– Почему именно с вами я затеял этот разговор? Тоже понятно?
– В основном. Очевидно, мне поручается достать ценные документы и препроводить их в надёжное убежище. Так, герр Нунке?
– Вывод логичен. Не правда ли, герр Шлитсен?
– Если это вывод, а не интуитивная догадка, – поправил педантичный Шлитсен. – Прежде чем согласиться с вами, я хотел бы проследить за ходом мыслей нашего молодого коллеги.
– Вы считаете, что это имеет столь принципиальное значение? – нетерпеливо бросил начальник школы.
– Я только ответил на ваш вопрос, герр Нунке, обиделся Шлитсен. – Точность в выражениях, по-моему…
– Хорошо, выражаюсь максимально точно: времени у нас в обрез, уважаемый коллега! – в голосе Нунке теперь звучало не только нетерпение, но и раздражение.
Заметный антагонизм между начальником школы и его заместителем в дальнейшем мог сослужить службу Шульцу, но сейчас же Фред не хотел обострять отношения ни с первым, ни со вторым.
– О, мой ответ не отнимет много времени, герр Нунке. В «Логике» одного известного автора есть такое утверждение: чем интеллигентнее человек, тем с меньшими подробностями он излагает виденное, прочитанное или услышанное… Мне не хотелось бы, чтобы герр Шлитсен почёл меня за человека малоинтеллигентного, и поэтому я отвечу коротко: меня предупреждают о серьёзном поручении, сообщают о секретных документах и о необходимости часть из них иметь сейчас в распоряжении школы, так что не трудно догадаться…
– Вы удовлетворены, герр Шлитсен? – едко спросил Нунке.
– Вполне.
– Тогда конкретно о том, что касается Фреда. На днях наш человек привезёт в условленное место секретные документы, а возможно, и ценности. Вам, Фред, поручается получить их и доставить сюда. Доставить любой ценой в целости и сохранности.
– Куда ехать?
– В Мадрид.
– Самолётом, машиной, поездом?
– Самолётом.
– Меня будет кто-то сопровождать?
– Да. Вы ведь не знаете испанского языка, и мы даём вам в помощь проворного и проверенного сотрудника школы. Да и выполнить задание вам будет легче вдвоём.
– Что я должен делать в Мадриде?
– Ждать.
– Весело, чёрт побери! Мне бы хотелось действовать, а не сидеть сиднем.
– Не так долго, как вы думаете: только от шести до семи часов вечера по местному времени. Весь день и после семи вы свободны. Конечно, Мадрид не Париж, но и в нём есть на что поглядеть.
– Значит, моя поездка в столицу Испании будет носить и общеобразовательный характер?
– Надеюсь, это шутка, а не легкомысленное отношение к заданию? – голос Нунке звучал сухо официально. – Миссия, возложенная на вас, исключительно важна для нашей школы, для нашего дела в целом. Повторяю: каждый день от шести до семи вечера вы должны быть в номере гостиницы, ни на секунду никуда не отлучаясь. Когда груз прибудет, вам позвонят и сообщат, как его получить. Всё, что вам скажут, считайте приказом, выполнить который надо абсолютно точно. Не исключена и такая возможность: агенты вражеских разведок каким-то образом пронюхали о документах. Поэтому, получив их, вы, сохраняя максимальную осторожность, в тот же день грузите багаж на самолёт, который вам предоставят, и вылетаете сюда.
– Значит, обратно я вернусь другим самолётом?
– Об этом вас поставят в известность. Всё будет зависеть от обстоятельств.
– Когда я должен вылететь?
– Повторяю: всё зависит от обстоятельств. Завтра, послезавтра, через три дня… Приказ о присылке своего человека мы можем получить в любую минуту. Учитывая это, вы уже сегодня должны начать готовиться в путь.
– Вместе с моим спутником?
– Он бывал в Мадриде, и это нецелесообразно. Познакомитесь в самолёте.
– Хочу обратиться с просьбой.
– Пожалуйста!
– Разрешите выходить за пределы этих апартаментов. Мне хотелось бы…
– Знаю, знаю… Можете свободно гулять в парке. Герр Шлитсен оформит необходимый для этого пропуск!