— Здесь где-то казино должно быть, — бормотал «вождь». — Сто тысяч на красное… Двести — на черное…
Сам того не ведая, он повторял слова покойного наемника.
Легкий ветерок подогнал прямо к ногам старшины черно-зеленую купюру, шурша ею, как палым листом.
— Вы это искали? — Игорь нагнулся и поднял сто долларов.
Находка оборвала поток сознания. Все трое его спутников встрепенулись.
Банкнота пошла по рукам.
— Это все?.. Где все?.. Где?..
Игорь подпел спятившую троицу к броневику, боясь только одного.
Что кому-нибудь придет в голову избавиться от балласта прямо сейчас.
Но опасения его оказались беспочвенны: забыв об оружии и грозящих со всех сторон опасностях, Пинскер с телохранителями превратились в детей: хохоча, нагребали денежные кучи, высыпали прямо на землю инкассаторские мешки, подбрасывали вверх шелестящие фейерверки…
Князев отошел в сторонку, уселся на расползающееся под ним сиденье в кабине броневика. Сознание плыло. Чтобы противостоять зову тьмы, он вцепился в руль и принялся изучать сквозь проем выбитого ветрового стекла умерший город. Так он сидел до тех пор, пока возбужденный голос Пинскера и хохот конвоиров стихли в черном логове.
Кажется, оно насытилось, или просто слишком увлеклось, переваривая троицу: иглы отпустили, отступили.
Игорь разжал руки и огляделся.
В кузове, среди вороха купюр, валялся брошенный автомат и отстегнутый пояс с гранатами. Видимо, в казино с оружием не пускали, мрачно усмехнулся Князев.
Подняв лимонку, он дернул чеку и швырнул стальное яйцо в черную витрину. Сам отпрянул, спрятался в кузове.
Громыхнуло, корпус инкассаторской машины посекли осколки. И боль ушла совсем. Осторожно подкравшись, Игорь переступил порог аптеки. Свежеобглоданный костяк Пинскера он заметил сразу. Его голый, чистый, будто вылизанный череп с сияющим золотым зубом сразу бросился ему в глаза.
Но искал Игорь вовсе не Пинскера.
Подбирая но дороге то автомат, то подсумок с магазинами — кости погибших лежали вперемежку с остатками одежды и прочими предметами, которые черному упырю не удалось переварить, — Игорь бродил по хрусткому пастилу меж витрин и полок, уставленных пузырьками и коробочками с поблекшими от времени этикетками.
Не успокоился, пока не нашел его.
Все, что осталось от Меченого — череп, рассеченный вертикальной бороздой через левую глазницу, — он зарыл в землю под корнями черного разлапистого дерева в мертвом сквере. И выстрелил в воздух над могилой старого солдата, отдав ему последние воинские почести.
Как полагалось.
Он шагал к Черкизону, а позади весело пылал никого уже не способный ввести в искушение желто-зеленый броневик с распахнутыми дверцами…
* * *Михаил Сергеевич откинулся на спинку кресла и повелительным жестом выпроводил из своего кабинета телохранителей, настороженно следивших за каждым движением Князева. Ланиста встретил Игоря почти радушно.
— Живой! А я-то слышал, что сдох ты где-то!
— Твоими молитвами.
— А ты возмужал. Уверенный такой стал, спокойный… Школа Меченого?
— Меченый погиб.
— Жаль. — По лицу Ланисты не мелькнуло даже тени сожаления. — Крепкий был мужик и вояка отменный. А тут ты что позабыл? В гладиаторы пришел наниматься? Возьму, возьму, с радостью возьму! И плату положу отменную…
— Я за Ингой пришел.
— За И-и-ингой? — протянул старик, поднимая глаза к потолку и задумчиво почесывая подбородок. — Это какая же Инга? Толстуха такая рыжая?
— Ты знаешь, — терпеливо ответил Игорь. — Ты же на память никогда не жаловался.
— Не жаловался, — согласился Ланиста. — И не жалуюсь. Есть такая девочка у нас. Не совсем, правда, девочка, — хихикнул он. — Довесочек у нее образовался…
— Не понял? — напрягся Князев, все уже понимая и судорожно пытаясь высчитать в уме.
— Не считай, вояка. — От глаз Михаила Сергеевича побежали лучики морщинок: ни дать ни взять — добрый дедушка. — Родила твоя подружка. Вырастет гладиатором. В папу.
— Что-о? — Игорева рука метнулась к горлу Ланисты, но тот был не лыком шит — видимо, нажал коленом какую-то кнопочку под столом, и мгновенно ворвавшиеся телохранители оттащили взбешенного старшину от стола. — Да я тебя…
— Кишка тонка, — улыбнулся тот бледными сухими губами. — Все равно ведь вдовушкой останется Инга. А сынок твой… Кстати, его она тоже Игорем назвала-окрестила. В твою честь, надо полагать… Сироткой он останется.
— Кто сказал?
— Думаешь, подвиги твои позабыли за полгода? Да все стены твоими портретами заклеены, служивый. Твоими да Меченого. Ну, Меченого-то сдерем, если ты не врешь: с покойниками воевать — себе дороже. А вот тебе, князь Игорь, петелька выходит, как ни крути. Попытка государственного переворота — это тебе не фунт изюму, да-да…
— А по делу можем поговорить? Ты ведь деловой человек?
— Охотно.
Телохранители снова удалились, а Ланиста радушно пригласил Игоря за стол. Появилось угощение, выпивка…
— И что же ты, — старик смотрел на голодного солдата умиленно, как на родного сына, — серьезно считал, что я тебе вот так, задаром, одну из лучших проститу… Да сиди ты, сиди! — Замахал он руками на вскинувшегося Игоря. — С языка сорвалось. Прости уж старого дурака… Одну из лучших девушек отдам?
— Почему задаром? — Князев отставил пустую тарелку.
— Никак разбогател? И сколько выложить можешь? — Ланиста подумал мгновение и назвал сумму, когда-то показавшуюся бы старшине астрономической. — Но знай: патронами не возьму, — захихикал он. — А то опять фуфло впаришь!
— Патроны мои были самые настоящие, — спокойно возразил Игорь. — И ты это лучше меня знаешь… Но платить я буду не патронами. Какой у нас сегодня курс доллара?
Он бросил на стол аккуратно заклеенную пачку зеленых купюр, туг же перекочевавшую в руки Ланисты.
— Смотри-ка, настоящие! — Старик пошуршал купюрой над ухом, посмотрел на свет и даже зачем-то понюхал. — Где взял? Клад нашел?
— Вроде того. Ну что, хватит этого?
— Не хватит. — С видимым сожалением старик вернул старшину пачку. — Инга мне слишком дорога. А там ведь еще и ребенок!
— Продай! — упрямо сказал Игорь. — Я же знаю, сколько она для тебя может заработать. Здесь же денег хватит за троих таких, как она.
— Работорговлей занимаемся, — довольно засмеялся старик. — Но формула один плюс один тут не работает, мальчик мой. Именно спрос рождает предложение. Спрос есть, я вижу…
— Я тебя предупреждаю, — сказал Князев. — Я пришел, чтобы по-честному…
— По-благородному, — кивнул ему Ланиста. — Нет, дружок, настоящую любовь за деньги не купишь. И не выкупишь. — Он захихикал.
— Что тебе надо?! — Игорь резко отодвинулся назад, поднялся.
— Услуга за услугу. — Старик упер в старшину водянистые глаза. — Выполни одно дело — верну девчонку, и сына твоего верну. Скорее всего твоего.
— Убить кого-нибудь? — Игорь скривил губы.
— Нет, на это у меня свои исполнители есть, на зарплате сидят.
Старик поднялся из-за стола и прошелся по комнате, заложив руки за спину.
— Слух прошел, что ты с тварями общаться умеешь. Верно это?
— Врут, — отрезал Князев, но сердце его забилось чаще: куда это клонит старый мерзавец?
— Врут, конечно, — легко согласился Михаил Сергеевич. — Где ж это видано, чтобы человек с безмозглым зверьем разговаривал? Но они ведь боятся тебя, да? Я сам видел, и это не вранье.
Игорь молчал, но старику и не требовалось его согласие.
— И мутанты тебя не тронули… Интересно как получается. Может, не все врут про тебя? Особенный ты какой-то?
— Что тебе надо? — не выдержал старшина. — Мне твою брехню слушать некогда!
— А ты не торопись, Игорек. Говорят еще, что на тех, с кем ты идешь, твари тоже не нападают. И вот мое условие…
Ланиста снова уселся за стол и скрестил руки перед собой.
— Проведи нескольких человек туда, куда я укажу, и забирай девку свою. Хочешь с щенком ее, хочешь — без.
Игорь не торопился с ответом.
— Сколько именно? И куда?
— Полсотни человечков. А дорога тебе известна. К Первомайской. — Стариковские глаза заледенели, взгляд стал колючим.
— Нет! — отрезал Игорь. — К Первомайской не поведу!
— Я уверен, что мы договоримся. — Старик растянул тонкие губы в холодной улыбке. — Поверь мне, я умею договариваться!
— Не выйдет! Там мой дом! — выпалил Князев и осекся.
Ланиста тоже поднялся со своего места, распрямил спину, улыбнулся. Опять какие-то сатанинские игры? И как Игорь мог так купиться, потерять выдержку?
Но старик отчего-то вовсе не поразился, узнав, что Игорь родом с Первомайской. Неужели и это ему было известно? И тут Ланиста удивил его по-настоящему.
— Какой еще дом, Игорь? Сирота ты. Отец пропал, — начал он загибать пальцы. — Брат — пропал. Девка твоя, по которой вздыхал там, замужем давно.
— Какой еще дом, Игорь? Сирота ты. Отец пропал, — начал он загибать пальцы. — Брат — пропал. Девка твоя, по которой вздыхал там, замужем давно.
Старшина вздрогнул. Лариска замужем?
— А что ты думал? Ждать тебя будет?
— И все равно, — упрямо повторил Игорь. — Там мой дом.
— Да этот дом предал тебя, — ухмыльнулся старик. — Батя ваш продал тебя. Мне продал. Или ты не знал? Тебя сюда и вели, да туннель завалило. Думал я, что пропал Гладиатор, а ты ничего — сам пришел, как миленький. Я присматривался, присматривался к тебе — по описаниям вроде подходит, но не мог же ты мне на голову свалиться? Оказывается, мог. Но Бате я, конечно, черта с два заплатил…
У Игоря внутри все сжалось.
Закружилось вихрем все вместе: и странная экспедиция, и автомат со спиленным бойком, и темный туннель у Измайловской, в который его втолкнули первым, будто на расстрел вели… Думал, подозревал. Но сейчас услышать вот так подтверждение всего этого… За что? За что его так?!
— Батя — еще не вся Первомайская, — протолкнув ком в горле, глухо сказал Князев.
— Ну, как знаешь, — разочарованно откинулся на спинку кресла Михаил Сергеевич и зевнул. — Мог добром решить, да уперся… Мне ведь еще раз тебя осиротить — раз плюнуть. Шепну словечко — и Инге твоей шейку тонкую — кр-р-рык… — Он хрустнул пальцами, точно сымитировав треск ломающихся позвонков. — А щенка вашего — тварям скормят.
— Ты не посмеешь… — прошептал Игорь, но уже знал ответ.
Старик радостно расхохотался.
— Ты же сам выбор делаешь! С одной стороны — старый головорез и узурпатор, который тебя продал в рабство, с другой — твоя девка с кутенком… Кто тебе дороже? А я уж родственничков твоих укокошу лично, не сомневайся. Так сказать, в развитие наших с тобой долгих и непростых отношений.
— Хорошо, — Князев сжал кулаки. — Проведу я твою банду. Только что толку с полусотни твоих головорезов? На блокпосту и в пять раз больше в капусту искрошат.
— А кто тебе сказал, что через блокпост пойдем? Есть там у вас норки, которые только от тварей и караулят. Человеку там не пройти — сожрут. Всех, кроме тебя. И тех, кто с тобой… Ну что, согласен?
Игорь уже сто раз успел проклясть себя за самонадеянность. Подумать только: думал старого плуга переиграть! Да еще на его же территории! Ох, прав был Охотник, когда не хотел его сюда пускать себе на погибель. А теперь выходит — не только себе…
— И что вы с Батей теперь не поделили? У вас же мир… Торговля налажена, — стиснул зубы Князев.
— Ну, положим, дружбы у нас не было никогда… Зелен ты, Игорек. Не помнишь, какая грызня у нас с вами была в старые-то времена. Как пауки в банке, все территорию делили… Думали, ну год, ну два еще протянем — чего же гнить заживо? Поживем, как люди… А вышло — четверть века. Так что пришлось мириться. Худой мир он, знаешь, всегда лучше доброй ссоры. Да и выгодны мы друг другу оказались.
— И что же — выгода боком вышла?
— Вразнос пошел ваш Батя. Невозможно с ним стало дружить. Совсем на старости лег спятил. Такой беспредел творит, что в старые добрые времена за это, самое меньшее, в асфальт закатывали. Комиссаришко этот, думаешь, сам пытался переворот нам устроить? Нет, малыш. Батя ваш за ним стоял. Получилось бы президента скинуть — половина Черкизова Бате бы отошла. Жил бы он у вас скромником на станции Первомайской, а сам владел бы борделями и фабриками в нашем вертепе. Чтобы на пенсию кусок заработать… На нашу территорию, волчара, полез. У Зверева терпение нечеловеческое, но и оно иссякло. Да и мне неуютно было, когда сюда утих франкештейнов нагнали. Попросили меня с Батей урегулировать… Вот и вся недолга. Так что ты не волнуйся, Князев. Мы просто справедливость будем восстанавливать.
«Надо выиграть время, — думал Игорь. — Откажусь сейчас — погибнут все. Да и я живым не уйду отсюда, с чего бы Ланисте меня отпускать? Соглашусь для вида, а там видно будет…»
— Хорошо, — кинул он, — но мне нужны гарантии. Я должен знать, что Инга и малыш — живы. Проведите меня к ним. И дайте поговорить.
— Силен ты, парень. Тебе — палец, а ты — всю руку. Но я сегодня добрый. Настолько, что еще подарочек тебе сделаю.
Телохранитель внес в комнату что-то длинное, обернутое куском ткани, и осторожно, с легким стуком, водрузил на стол перед старшиной.
— Разверни, не бойся, — ласково улыбнулся Михаил Сергеевич.
— Чего мне бояться… — Игорь откинул ткань в сторону, в каждый момент готовый увидеть какую-нибудь гадость, и замер…
Перед ним на куске черного бархата лежала шпага. Его шпага. Вычищенная, заточенная, с тщательно заполированными забоинами на острие… А он считал, что потерял ее навсегда.
— Узнал? Так бери, не бойся. Видишь — я тоже не боюсь, что ты меня этой железякой нырнешь. Потому что у нас с тобой договор, — назидательно поднял вверх узловатый палец старик. — Джентльменское соглашение. По рукам?
— По рукам. — Князев встал и засунул клинок за пояс. — Я условия выполню. Но потом вернусь к тебе, учти.
— Возвращайся, — улыбнулся старик. — Ты меня уж раз сто собирался убить, и все как-то договариваемся. Политика, малыш.
* * *— Ты жив! — всхлипнула Инга, бросаясь на грудь Игорю. — Я верила, что ты жив! И что вернешься за мной — тоже верила! Почему ты так долго не шел?..
— Вернулся. — Игорь осмотрелся вокруг. — Как Алекс?
— Что ты, — замотала она головой. — Я ведь с ним больше никогда… Мы как начали с тобой… Встречаться… Он про тебя такое… Я ему отказала сразу, и больше… Он ревновал, говорил, убьет тебя… Но я…
— А мальчик? — Игорь смотрел исподлобья; ему хотелось верить.
— Твой! Твой, клянусь! Я считала… И я перестала… Работать. Когда в тебя… С тобой… — лепетала она.
Может, обманывала. А что еще говорить девушке?
Но так она жалко, там жарко говорила, что Игорь дрогнул. Закрыл глаза, обнял девушку, прижал ее к себе, горячую, трепещущую. Он поверил.
— Я вернулся, — глухо сказал он. — Я вернулся за тобой. За вами.
— Он так на тебя похож! На тебя… Посмотри!
Инга выскользнула из объятий Игоря и на цыпочках подбежала к детской кроватке, прикрытой пологом. Он неловко шагнул за ней. Младенец сладко спал, раскинувшись на спине, и сосал большой палец.
— Осторожно, — прошептала Инга. — Не разбуди его. Правда, похож?
Игорь не видел никакого сходства с собой в этом пухлом живом комочке, но согласился с Ингой. Не мог не согласиться.
— Мы будем жить вместе?
Через сутки он уйдет вместе с пятью десятками головорезов, поведет их на свою родную станцию, чтобы один старый кровосос мог поквитаться с другим. Он отправится в поход, из которого, скорее всего, никто не вернется живым. Мы будем жить вместе?
— Да. Конечно.
— Пора, — кашлянув в кулак, пробормотал телохранитель Ланисты, остававшийся снаружи. — Шеф разрешил только пять минут свидания.
— Ты уже уходишь? — всполошилась девушка. — Так скоро? Я не пущу! Не пущу тебя!..
— Тихо, тихо, — успокаивал ее Игорь. — Разбудишь…
— Я не отпущу тебя… — рыдала Инга. — Ты не вернешься… Я знаю…
— Вернусь. Хочу вернуться. Очень хочу.
Игорь думал, что старик останется в Черкизоне.
Как старый жирный паучище, раскинувший свои сети по всему метро, он никогда не выползал за пределы логова, только дергал ниточки — и летели головы.
Но Ланиста сам возглавил отряд. Видимо, в его желании посчитаться с Батей было слишком много личного, чтобы доверять экзекуцию наемникам.
Игорю в этом отряде — впервые за все время — досталась не роль пушечного мяса, а почетное место рядом с командиром.
Теперь Князев и Ланиста покачивались плечом к плечу в неком подобии паланкина, рукояти которого тащила на плечах восьмерка дюжих боевиков, увешанных оружием. Половина, сменяясь через каждые пятнадцать минут, пятерками прорубала мачете дорогу в джунглях, расширяя узкую, заросшую травой и подлеском тропку, превращая ее в широкую торную дорогу, а остальные, ощетинившись стволами автоматов и пулеметов, прикрывали отряд от нападения сзади и с флангов. Но в этом не было нужды.
Чудища не решались нападать.
Они никуда не делись. На время забыв о вражде, они стаями и поодиночке кружили вокруг, умудряясь не показываться в ноле зрения людей. Их не было видно, но они просто кишели вокруг. И Игорь чувствовал их. Его удивительная, непрошеная способность развивалась. Ему казалось, что он не только ощущает присутствие этих созданий, но и может влиять на них — удержать от нападения или натравить на врага.
Казалось?
Нет. Стоило ему отвлечься, оторвать мысленный взор от тварей, державшихся на почтительном расстоянии, как те смелели, подбирались поближе, скалились, сжимая кольцо.
Он сходит с ума. Ничего нет. Забыть о тенях, которые преследуют отряд… Не верить в них. Думать о доме. О Первомайской. О детстве. «Два-три, три-четыре». Мысленная хватка его ослабла.