- Как у тебя дела? – несмотря на громкую музыку, я слышала только его голос. Он заботливо и нежно посмотрел на меня.
- Я совру, если скажу, что у меня все отлично, – сказав это, я перевела взгляд с его глаз на появившийся передо мной бокал, быстро схватив его, как спасательный круг, когда большая горячая ладонь накрыла мою.
- Может, не стоит? – сомнение и нерешительность слышались в его голосе.
- Успокойся, - я уже осмелела и решительно выдернула свою ладонь, - я не спиваюсь. Просто никогда не любила подобного рода сборища. Все эти лица мне еще на работе надоели, поэтому наблюдать за ними в трезвом состоянии совсем невыносимо.
- Я слышал, что на тебя многое навалилось за последние две недели.
- Да уж, узнала о себе много нового, - сказала я и сделала большой глоток. Холодная жидкость обожгла мое горло, я съела оливку в надежде на облегчение, но его не было.
В стрессовой ситуации любой человек проявляется в своей истинной натуре. Короткие сроки поджимали мой проект, но я ни разу не позволила себе сорваться. В свой же адрес мне приходилось слышать многое. Причем оппоненты понимали, что нет моей вины в случившемся, но им просто требовалась собака для битья или козел, то есть коза отпущения, которую они находили почему-то в моем лице. Кира по вечерам успокаивала меня и сетовала на то, что я не могу дать отпор. И я в самом деле не могла. Выслушивая все в свой адрес, я принимала информацию слишком близко к сердцу, возвращалась к своему столу, пытаясь придумать универсальный способ, чтобы спасти ситуацию, проект, компанию, да и весь мир целиком. Владимир Николаевич всегда защищал меня, когда был свидетелем разбора полетов, но в его отсутствие я должна была справляться сама. А жаловаться я никогда не любила, поэтому мой непосредственный руководитель не имел представления о львиной доли грязи, которую мне приходило выслушивать в свою сторону.
- Пойду потанцую, - сказала я, сползая с барного стула. Слишком трудно было находиться рядом с ним, вдыхать его запах, слышать его бархатный голос. Я, как могла, грациозно отправилась в сторону танцпола, что в условиях алкогольного опьянения было довольно нелегким мероприятием. Сказывались еще и бесконечные недосыпания. Обычно я отсыпалась до обеда в выходные, но сегодня была пятница. Вечер. А это значит, что ресурс моей энергии был практически на нуле.
Я старалась из последних сил заставить свое тело двигаться, но через несколько минут моих безрезультатных попыток найти хоть какой-то ритм я поймала себя на мысли, что картинки передо мной двигаются слишком быстро, а вместо громкой музыки я слышу лишь отдаленный гулкий шум, как будто у меня заложило уши. Невероятная усталость навалилась на меня, подкашивая ноги. В тот момент у меня было лишь одно желание: оказаться в моей теплой большой постели, уткнуться носом в подушку и, забыв о всех кошмарах моей жизни, отдаться власти сладких и безмятежных сновидений. Но для этого было необходимо добраться до дома. До моего одинокого пустого дома.
Внезапно танцующий передо мной мужчина, делая шаг назад, толкнул меня, отчего я пошатнулась, отступая назад, но устояла. Люди танцевали настолько близко друг к другу, что оставаться в безопасности было тяжело, особенно учитывая мое состояние и высокие каблуки. Я почувствовала чьи-то руки у себя на талии, обернулась с целью выразить негодование, а затем возмущение, но смогла лишь вопросительно глядеть и хлопать ресницами - Иван прижимал меня к себе за талию, защищая от неуправляемой толпы. Он склонился к моему уху, я ощущала его горячее дыхание, и только через несколько секунд он проговорил:
- Давай я отвезу тебя домой?
Где-то на задворках моего сознания я возмущенно отказывалась, закидывая его вопросами о Валерии или, усиленно стараясь, играла роль неприступной, гордой девушки, но в реальности в тот момент посреди темного и громкого танцпола мне лишь хотелось остановить время, чтобы не переставать чувствовать его теплые объятия, его крепкие руки и любоваться его синими глазами, которые в темноте казались черными. Поэтому я лишь благодарно закивала, чертыхнушись про себя за слабохарактерность.
Иван помог мне надеть пальто, после чего взял за руку и повел к своей машине. Подобного жеста от него я никак не ожидала, но мне настолько не хотелось расставаться с его теплом, что в тот момент, когда он отпустил мою руку, чтобы открыть пассажирскую дверь передо мной, мне стало грустно, как будто волшебство закончилось, и машина определенно должна превратиться в тыкву. Ваня завел двигатель, и мы вырулили на полупустые улицы ночного Питера. Вслушиваясь в лирическую музыку радио, я невольно закрыла глаза, прячась от мерцания фонарей и, наслаждаясь моментом, поджала под себя ноги. Мне было тепло и уютно находиться рядом с ним, чувствовать его присутствие настолько близко.
========== Глава 26 ( от автора) ==========
Он смотрел на нее и не мог поверить своему счастью. Сейчас, в полумраке, находясь настолько близко к ней, он может так самозабвенно ею любоваться, в то время как Анна мирно спала на пассажирском сидении, свернувшись калачиком. Последние две недели были тяжелым испытанием для него. Еще никогда и никто не занимал так много места в его сердце, в его мыслях. Он привык только брать от условной связи с женщинами всегда то, что хотел, честно обсуждая условия взаимоотношений. Но в одночасье весь его мир, устойчиво циничный и бескомпромиссный, рухнул под натиском ее больших серых глаз, ее чувства юмора и гиперответственности по отношению к себе, к работе, к окружающим. Она оказалась первой, кто сумел устоять перед ним, отказать, робко попросив большего, чем просто секс, чем повергла его в шок. Будучи эгоистом, он не понимал, как можно получать удовольствие от общения с женщинами вне постели. О чем вообще разговаривать? Но сейчас в обществе этой спящей красавицы ему хотелось остановить время.
Анна спала вполоборота повернутая к нему, поджав свои длинные красивые ноги. Слегка поднявшаяся юбка оголила кружево чулок, увидев которое, Иван сделал глубокий вдох. Больше всего ему сейчас хотелось прикоснуться к ней, быть как можно ближе, зарыться пальцами в эту копну каштановых кудрей и вдохнуть ее запах, чтобы больше с ней никогда не расставаться. Но он не мог. Он боялся. Он понимал, что недостоин этого счастья. Прожив свою еще молодую жизнь, он разрушал любые зарождавшиеся отношения, и сейчас он боялся все испортить и потерять такую последнюю горстку счастья, как возможность ею любоваться. Волосы красивым блестящим каскадом падали на ее плечи и грудь; на лице отображалось умиротворение и спокойствие; она тихо дышала, запахнув пальто и обхватив себя руками, как будто пыталась согреться и защититься. Защитить свое сердце, свою душу от новых страданий и потрясений, которые ей невозможно было не получить, просто находясь рядом с ним, дыша с ним одним воздухом.
- Анна, - позвал он ее, вкладывая в ее имя всю любовь и нежность, на которые было способно его каменное и циничное сердце.
В ответ не послышалось никакой реакции, словно спящую красавицу разбудить одним голосом было невозможно. Он робко коснулся ее руки и ощутил грубую шероховатую поверхность ее драпового пальто, отчего в нем проснулось непреодолимое желание прикоснуться к ее коже, почувствовать тепло и мягкость ее миниатюрной ладони, как тогда впервые, когда он помог ей подняться перед отелем в Таиланде. Он вспомнил, как ему посчастливилось обнять ее за талию, когда она поскользнулась на ступеньках. От этих воспоминаний о ее неловкости он улыбнулся сам себе и поймал себя на мысли, что хочет всегда ее ловить, спасать, поднимать, носить на руках. Он нерешительно и медленно склонился к ней, ощущая запах ее вишневного бальзама, задержал свой взгляд на ее красивых губах и поцеловал ее. Это было робкое прикосновение губ, отягощенное страхом и тревогой разбудить ее своими действиями, тем самым усугубляя и без того непростые отношения. От этой мысли он отстранился от нее и тихо повторил:
- Анна.
Но в ответ она лишь затрепетала ресницами и отвернулась от него к окну, из-за чего ее ключи выпали из кармана пальто и с металлическим звоном упали к ногам.
Он припарковался перед ее подъездом. Везти Анну к себе домой было непозволительной роскошью - судя по ее отстраненному хладнокровию, проснуться в его кровати ей не хотелось, но и будить ее было бесполезно. По крупицам собирая все свое самообладание, он вышел из машины, обошел капот и открыл пассажирскую дверь. Подняв связку ключей, он положил их к себе в карман кожаной куртки и аккуратно поднял Анну на руки, не веря своей удаче и этой невероятной возможности прижать к себе ее хрупкое красивое тело и уткнуться носом в ее дурманящие волосы, на которые он обратил внимание еще тогда, когда увидел ее впервые под водой, тонущей в синих водах Андаманского моря.
========== Глава 27 ==========
- Эй, подруга, - услышала я сквозь сон женский голос, - ты, похоже, хорошо вчера повеселилась, раз улеглась спать в этом крутом платье.
Размытые обрывки воспоминаний начали заполонять мой мозг, я резко открыла глаза и села, осознавая, что не помню, чем закончился вечер. Оглядев испуганно себя и озираясь по сторонам, я поняла, что на мне было вчерашнее платье, которое теперь жутко давило в области груди из-за корсета, мои ботильоны аккуратно стояли близко друг к другу возле кровати, а пальто было повешено на спинку стула перед туалетным столиком. Кира смотрела на меня большими любопытными глазами и усиленно старалась скрыть улыбку.
- Я не помню, что вчера произошло, - проговорила я, разглядывая одеяло, которым была укрыта, пытаясь найти в уголках моего подсознания хоть какую-нибудь крупицу информации.
В ответ подруга чихнула. Только теперь я заметила ее болезненный вид: нос был красным, глаза слезились. Но это не мешало ей уже в открытую смеяться надо мной.
- Ты что, пила? – спросила она, белозубая улыбка осветила ее самодовольное лицо. - Я даже со своим ужасным насморком чувствую запах алкоголя!
Запаха я никакого не ощущала, но во рту было отвратительное ощущение, ужасно хотелось воды и почистить зубы. Нет. Сначала почистить зубы, а потом выпить воды, до того было отвратительно. И моя голова. Ужасно болела голова. Обессиленно я погрузила пальцы в волосы, обхватив голову, чтобы как-то унять головную боль.
- Я вчера выпила. Не помню сколько. Иван пришел со своей брюнеткой, – я перевела ладони с головы на лицо, пытаясь спрятать подступившие слезы. Я бы точно разревелась, но малейшая мимика отдавала трехкратным ударом маленьких молоточков по моим вискам. Я сделала глубокий вдох, закрыла глаза и опустила ладони на одеяло.
- А что потом? – улыбка исчезла с лица Киры.
- А потом я напилась и танцевала… - я говорила медленно, пытаясь вспомнить подробности. - А потом он предложил меня подвезти…
- А ты?
- А я согласилась… мы сели в его машину, - я невольно растягивала слова.
- Ну?
- Больше ничего не помню, - я испуганно посмотрела на подругу. – Он что? Меня отрубил чем-то?
Кира в ответ засмеялась и проговорила:
- Зная твои способности алкоголика, ты скорее всего уснула, и он принес тебя домой. Я пойду сделаю тебе кофе, а ты иди в душ, - она уже стояла в дверях, когда решила добавить: - И комнату проветри!
Я изумленно заморгала - в подобной ситуации мне никогда еще не доводилось оказываться. Но я решила подумать об этом позже, потому как временами мне казалось, что из-под косточек корсета уже сочилась кровь. Необходимо было его срочно снять.
Избавившись от этого болезненного предмета туалета, я почувствовала свободу и способность дышать. Конечно, крови никакой не было, но на коже оставались красные полосы, которые обещали пройти в течение дня. Осматривая себя, я увидела в отражении зеркала аккуратно сложенный листок белой бумаги, который лежал на моей прикроватной тумбочке рядом с кремом для рук под белыми наушниками. Открыв сложенную вдвое бумагу, я прочла:
« Я не смог тебя вчера разбудить.
Нам необходимо поговорить. Многое изменилось за прошедшие две недели. Буду ждать тебя в ресторане «Бригантина» на Невском в шесть сегодня вечером. Надеюсь, ты придешь.
Иван"
Слова были аккуратно написаны мелким почерком строго параллельно линии обрыва. Я не была сильна в графологии, но даже мои скудные познания позволяли оценить владельца витиеватого росчерка заглавных букв как наблюдательного и хладнокровного, а отвесный обрыв окончания слов говорил об осторожности и критическом отношении к своим поступкам. Из-за головной боли было тяжело сконцентрироваться, мне пришлось перечитать записку еще раз. Направляясь в ванную, я никак не могла избавиться от тяготящего меня вопроса.
Смутные чувства охватили меня: зачем он хочет встретиться? Капли горячей воды капали на мои волосы. Я стояла в ванне, оперевшись руками на кафельную бирюзовую плитку на стене, и пыталась привести свои мысли в порядок. Это должна была быть точно не рабочая встреча, иначе она бы протекала в будний день в каком-нибудь бизнес-центре, а не в хорошем ресторане в центре города. Но какой смысл нам общаться на личные темы? Все обсуждения были окончены две недели назад. Сама мысль находиться наедине с ним в ресторане, смотреть на него, чувствовать его запах, ощущать его демоническую силу, испытывать все то, что со мной происходит в его присутствии, и не обладать им, была мне невыносима. Я слишком много страдала последнее время, чтобы позволить еще больше навредить себе. Если бы я только могла выбросить его из головы или хотя бы не видеть его каждый день. Какой–то бесконечный круг мазохистских страданий, из которого не выпутаться.
Я направила струю воды себе на лицо, пытаясь смыть подступившие слезы. На кухне меня ждала Кира, и мне не хотелось выслушивать от нее жалостливую тираду причитаний о том, что нельзя доверять мужчинам. Ее ежедневная словесная порка лишала меня последних сил. Она была всегда рядом последние две недели, несмотря на бурно развивающиеся любовные отношения в ее жизни.
Я уже стояла на кухне, когда услышала ее резкий голос, отдающийся ударами барабанных палочек по моим вискам. Душ позволил мне освежиться, но тяжесть моих мыслей по-прежнему не давала мне покоя.
- Кофе готов! - прокричала Кира, стоя спиной ко мне.
Я со стоном предостерегающе подняла руку в просьбе не кричать. Голова не проходила. Кира резко обернулась и тихо сказала:
- А-а-а, ты уже здесь. Извини, садись! – я послушно села, наблюдая как она наливает кофе из турки в мою большую желтую кружку.
- Как ты себя чувствуешь? – спросила я, взглянув на ее болезненный вид.
- Врач прописал антибиотики, слишком сильная инфекция, - проговорила она, присаживаясь рядом. – Что ты думаешь делать?
- Иван оставил записку, - Кира удивленно подняла брови, я сразу продолжила: - Предлагает встретиться сегодня вечером и что-то обсудить.
- А ты что? – Кира хлебнула зеленый чай.
- Я не пойду, - отрицательно покачала я головой, опустив глаза в кружку.
- Почему? – удивленно спросила Кира и с грохотом опустила свою кружку на стол.
- Какой смысл? Ничего достойного он мне точно не предложит, и даже если я соглашусь на его унизительные условия, рано или поздно он меня бросит, тогда будет еще хуже, чем сейчас.
- А вдруг он изменился?
- Ага, а свою брюнетку он для моральной поддержки привел, - похоронным голосом отозвалась я, потирая виски. Боль не унималась. Кира тут же встала и достала мне две таблетки обезболивающего.
- Спасибо, - проговорила я, запивая лекарство кофе. - Зарекалась ведь пить.
- Ты много чего зарекалась делать, - с ухмылкой ответила подруга.
«Не в бровь, а в глаз», - подумала я.
- А может это простая знакомая? – спросила Кира.
- Да она ему в любви призналась! – слезы снова подступили к глазам, голос начал предательски дрожать.
- Так-так! Ну-ка возьми себя в руки! Я тебя не для того две недели по кускам собирала, чтобы ты от одного его вида снова развалилась! – Кира была настроена воинственно и решительно. – Ты пойдешь на эту встречу, чтобы окончательно расставить все точки над i! И если он предложит тебе что-то нехорошее, ты пошлешь его мысленно и словесно, поймешь, в какого идиота влюбилась, назовешь себя глупой дурочкой и забудешь его! Поняла?
Я ухмыльнулась и покорно покачала головой. Если бы только все было так же просто, как это казалось Кире.
***
Я стояла перед большой стеклянной входной дверью в ресторан в своем любимом обтягивающем платье сиреневого цвета с зонтиком в руках, который практически ничем мне не помогал, потому что очередной порыв сильного ветра с дождем грозился снести меня с ног. Казалось, что я продрогла до костей. И даже если бы меня в ресторане не ждал Иван, я бы зашла туда, чтоб хоть как-то согреться, так как мое пальто напоминало мне тогда по ощущениям легкий плащик. Отступать я не могла.
У входа меня встретил приветливый официант, который странным образом узнал меня и проводил до самого дальнего угла ресторана к небольшому круглому столику, рассчитанному на двоих. Увидев меня, Иван тут же встал и помог мне снять пальто. Его галантный жест я тут же оценила, как и то, что он задержался за моей спиной в этот момент на несколько секунд дольше, чем того требовалось. По моей спине прошла нервная дрожь. Меня одновременно разбирало любопытство и страх оказаться разочарованной. Но я обещала себе сегодня не реветь, чтобы он мне ни сказал в этом чудесном ресторане. Благодаря огромному растению, которое стояло в большом горшке на полу, мы были практически незаметны для окружающих; атмосфера казалась одновременно уединенной и спокойной от находящихся неподалеку людей. Официант оставил нам меню и незаметно удалился.