– А сколько у тебя бабушек?
Рони принялась загибать пальцы, шевеля губами. На лице ее было написано страдание. Наконец она приняла сердитый вид.
– Не могу сосчитать. Я плохо еще знаю цифры. И вообще, я имела в виду не абсолютно всех своих бабушек, а только тех, что родили дочек, которые теперь мои бабушки. – Девочка приняла задумчивый вид. Ей явно не удавалось точно сформулировать мысль.
– Ну, наконец! Нормальное поведение нормального ребенка. Малышка не может сосчитать бабушек. – Конечно, эти мысли Джек не высказывал вслух.
Хотя, разобраться в вопросе, несомненно, стоило. Девчонка оказалась кладезем таких сведений! Если расспросить, да изложить толково. Тут пахло неплохими деньгами от падких на сенсации информационных агентств. В школе наверняка есть и средства связи и выход в сеть.
Глава 15. Городок
К вечеру река вывела к пристани. За ней – группа строений. На причале их встретила девушка лет двадцати в раздельном купальнике. Очень похожая на Рони.
– Знакомься, Джек. Это Настя. Моя четвертая бабушка.
– Похоже, здесь все не как у людей. Ходят босиком, одеваются только на ночь. – Думал про себя Джек, таща свою тяжеленную сумку.
Бабуля гибким движением вскинула его огромный чемодан на голову и грациозно шла впереди. Ружье на плече и внушительный нож в ножнах на перевязи дополняли ее костюм.
Просторный дом с широкими верандой и террасой снаружи покрыт листами цветного пластика. Окна в металлических рамах. Но внутри – царство дерева. Очень уютно. Стол ломится от всякой вкуснятины. Дедушка Боря, которому на вид не больше тридцати. И барнот Вольный Ветер, издавший что-то похожее на человеческое приветствие с хрипом и присвистом.
Еще бабушкин и дедушкин сын Гошка. Ему тоже двенадцать. Говорили на эсперанто. Обсуждался выбор факультета. Рони собиралась на технический. Настя убеждала ее учиться на биолога, а Борис – на художника. Джек помалкивал, хотя вопросы так и вертелись у него на языке.
Вольному Ветру, похоже, надоели бесконечные споры, и он попросил гостя рассказать о себе. Джек рассказал.
Что его отец – пилот ловца, кораблика, собирающего металлические глыбы, летающие в космическом пространстве. Особенно много их встречается в поясе астероидов, там и ведется основная охота. Вообще-то металлические астероиды давно известны, но их в печку не затолкаешь. И отрезать по кусочку – дело нелегкое. А вот метеоры массой до сотни тонн – это то, что надо металлургам. Удобно транспортировать, и в плавку идут без проблем.
Только жизнь получается кочевая. А, поскольку ребенку надо расти при нормальной гравитации, то учиться ему приходится на той планете, в системе которой работает его отец. Тем более, что вторым номером в его экипаже работает мама. Собственно, других людей на ловце и не требуется.
В общем, насчет бабушек расспросить не удалось.
Утром Вольный Ветер повел Джека делать прививки. Забавно было идти за руку со зверьком. В поликлинике медсестра считала на компьютер данные с колечка. В кабинете ему сделали инъекцию, попросили не мочить, предупредили, что будет болеть голова и к вечеру поднимется температура.
На обратном пути зашли в магазин. Выбор товаров здесь оказался более чем скудным, все какое-то блеклое. Ни ярких этикеток, ни рекламных плакатов. Купил тетрадок, карандаш и ручку. Его кредитка сработала без проблем.
Разговаривать со зверем получалось неважно. Тот отлично понимал человеческую речь, но с произношением у него были серьезные проблемы. А если собеседник нормально выдает только согласие или отрицание, а остальное идет жестами, беседа быстро увядает.
Дома оказался только Гошка. Он гонял на компе старую знакомую бродилку, надоевшую Джеку еще год тому назад. Так что, устроился на террасе и принялся описывать свои приключения. На бумаге все получалось скучно, слова подбирались с трудом. Однако сделал над собой усилие и не вставал, пока не изложил всего, что видел и слышал. Потом его начало колбасить. Пришлось лечь в постель.
Утром его разбудили ни свет ни заря. Пора в дорогу. У пристани был пришвартован самолет на поплавках. В него и погрузились. И Джек, и Рони, и Гошка. И еще пятеро детишек разного возраста. Полет проходил на малой высоте, так что пейзаж менялся динамично, и смотреть в окно не наскучило. Через три часа, полюбовавшись на школьный комплекс, напоминавший старинный замок, раскинувшийся на живописных утесах, выбрались из кабины и потащились в гору.
До ворот было не близко, а чемодан и сумка одновременно были Джеку не под силу. Попутчики просунули в ручки палки и, распределив вес, помогли ему все это дотащить. Своего багажа у всех было немного. Ронин рюкзачок выглядел просто гигантом по сравнению со скромной поклажей остальных.
Глава 16. Школа
Под навесом привратного строения в кресле сидел пожилой господин в полотняном костюме. С ним все поздоровались. Попутчики оставили вещи Джека и ушли. Только Рони устроилась на скамье около старика, хлопком ладони предложив мальчику сесть рядом с ней.
– Я директор школы Петр Бодров. Вы новенькие у нас. Назовите свои имена и скажите, откуда прибыли и кем хотите стать.
– Рони Рябова с ранчо Пескаря. Хочу научиться чинить все. Утюги, моторы, рации.
– Джек Макдауэлл. Я не могу сказать откуда. Родился на Цалите, но моя семья постоянно переезжала. Здесь я, пожалуй, инопланетянин. Хочу стать журналистом.
– Вам, госпожа Рябова, будет нелегко. Профессор Грегсон не сможет выйти на работу в связи с безвременной кончиной. Не убереглась. В этом году, в период летнего тепла с юга мигрировало неожиданно много удавов. Ника была в составе охотничьей группы. Но встреча с питоном закончилась не в ее пользу.
Джек с удивлением увидел, как слезинка выкатилась из глаза старика. Тем не менее, тот продолжил.
– Кому-то надо преподавать барнотский, пока мне не удастся найти педагога. Прошу Вас оказать нам честь, и принять кафедру на время поисков.
– Но ведь мне не удастся сочетать учебу и преподавание. Я отстану от курса. Кстати, Вы не пытались связаться с Зоей Белкиной? Она, ведь когда-то вела этот курс.
– Пытался. Ваша седьмая бабушка вне доступа наших средств связи. Ее муж сообщил, что она отправилась "побродить". А, учитывая, что в тех местах сейчас властвует ежегодный муссон, надежды решить этот вопрос быстро, просто нет.
На Рони было больно смотреть. Она чуть не плакала. Это же просто ужас! Ребенок пришел учиться. И….
– С арифметикой, физикой и химией я тебе помогу. – Ну не может Джек видеть это страдание.
– Хорошо, профессор Бодров. Как я понимаю, занятия начнутся послезавтра. Надеюсь, для начальных курсов у Вас преподаватель найдется.
– Конечно. Деканы факультетов возьмут младшие группы.
– Буду готова. Но поселюсь со сверстниками.
– Как будет угодно, профессор Рябова. Жилье технарей легко найти по указателям. А Вам, милостивый государь, следует поселиться среди гуманитариев. За вещами возвращайтесь с товарищами, в одиночку надорветесь. Расписание занятий будет вывешено в залах факультетов завтра вечером, как раз съедутся все учащиеся.
Когда расставались около столба со стрелками указателя, увидели, что от ворот к корпусам расходится следующая группа учеников. А директор беседует с тремя новичками.
В спальне, куда привел Джека староста, оказалось две свободных койки. В гардеробной он без проблем подобрал форму своего размера, а в шкафах факультетского зала для занятий нашлись и учебники, и тетради. Просмотрев программу, понял, что учиться ему на пятом курсе по общеобразовательным предметам, а по специальности – на третьем.
Куратор факультета – Магнолия Штольц – согласилась с таким положением. И, отметив, что барнотский ему придется изучать с начинающими, ввела данные в компьютер.
Первые дни занятий слегка удивили. Он ожидал обычного наезда от местного "авторитета" и был начеку. Однако, в этой школе, похоже, отсутствовали группировки или тусовки по интересам. Или он чего-то не понял. До него здесь вообще никому не было никакого дела. Правда, если требовалась помощь – проблем не возникало.
Некоторые моменты в поведении учеников слегка напрягали своей непривычностью. Ребята и девчата, что постарше, нередко образовывали пару и жили вместе, занимая отдельную комнатку. Комментариев это не вызывало. А те, кто встречался нерегулярно, или только начинал отношения, пользовались для уединения процедурными – каморками, оборудованными столом, стулом, кушеткой и душевой кабинкой, которые запирались изнутри, и, главное, в жилых корпусах было этих процедурных намного больше, чем по одной. Так что, очередей туда не скапливалось.
Многие ученики носили оружие, а дробовик на плече учителя, так это вообще обязательно. Не в этом ли причина такого всеобщего миролюбия? Рони он не встречал. А вот разговор о ней услышал. Два старшекурсника с его факультета за обедом упомянули.
Многие ученики носили оружие, а дробовик на плече учителя, так это вообще обязательно. Не в этом ли причина такого всеобщего миролюбия? Рони он не встречал. А вот разговор о ней услышал. Два старшекурсника с его факультета за обедом упомянули.
– Знаешь, представить не мог, что смогу начать формулировать связные выражения на этом свистючем барнотском. Эта малышка Рябова – просто сокровище какое-то. Ника, конечно, предмет знала, но так объяснить!
– Симбел с биофака тоже у нее заговорил, а его хотели вернуть в языковую группу предыдущего курса. И еще три тупаря из юриков. Тем вообще взрослость не светила.
– А первое впечатление помнишь? – Парни заржали.
– Простите, господа? – Джек понимает, что лезть в чужой разговор очень нехорошо, но любопытство взяло верх над осторожностью. – А каким было первое впечатление?
Парни переглянулись. На их месте в других школах ему бы нахамили. Но они снова загоготали.
– Представь! В класс к большим дядям приходит ребенок. Забирается на кафедру, рассаживает там кукол, расставляет мебель, посуду, и начинает нам про все это рассказывать. Кто что съел, кто, пардон, нагадил в штаны, и как его за это отругали. Мы от удивления теряемся, смотрим на этот балаган, и вдруг до нас доходит, что рассказ ведется на чистом барнотском.
– И начинается диалог. Девчонка ведет сюжет, а мы играм роли. Мне поначалу пришлось изображать суповую ложку. Бр-р. До сих пор вздрагиваю от прикосновения к горячей ухе. – На этот раз хохотал весь стол.
Джеку стало стыдно. Он ведь обещал помочь ребенку с цифирной премудростью. А разговор, тем временем, продолжился.
– Фидель Рипано сказал, что будет ее защищать, чтобы она обязательно выросла. И тогда он на ней женится.
– Можете передать Фиделю, – это уже Джек вступил, – что профессор Рябова сама любого защитит. Она при мне неслабого питона тремя выстрелами на три части разделила.
– А почему не на четыре? Промахнулась?
– Третий в голову.
Народ притих. Джек выбрался из-за стола и пошел искать зал технического факультета.
Глава 17. Будни
Помощь Рони приняла с благодарностью. Джеку пришлось призвать на помощь все свое терпение, чтобы не выходить из себя во время занятий. Туговато шли эти уроки. Девочка легко разбиралась в логике формулировки любой задачи, находила верный путь решения, но расчеты проводила с ошибками.
Огромным трудом далась им таблица умножения и особенно устный счет. Да и вычисления с записью на бумаге пришлось тренировать помногу часов. Но через месяц занятий Рони вдруг сообщила, что по арифметике ее перевели на пятый курс. И только тут до Джека дошло, что за эти недели он не просто подтянул свою подопечную до уровня ее возрастной группы, а перенес в ее голову все, что сам знал по предмету. Откуда у ребенка способности взрослого человека?
Как обычно после совместных трудов девочка провожала его к жилому корпусу гуманитариев. С наступлением темноты хождение по территории допускалось только в сопровождении взрослого. Они без приключений прошли половину пути, как вдруг Рони вскинула ружье к плечу. Джек помнил, как в вестернах ковбои выхватывали свои кольты. Здесь они вспоминались с улыбкой. Черепахи. Он тоже приготовил свою помповку к стрельбе.
– Говорит профессор Рябова. Назовите себя.
– Я профессор Белкина. Не стреляй в меня внученька.
В круг света вошла… девочка лет четырнадцати. Ружья за спины, обнимашки, слезы радости. Проводили Джека до входа в жилой корпус гуманитарного факультета, и умчались.
Он долго ворочался без сна. Снова вспомнилась четвертая бабушка. И ее сын, который выглядит всего лет на десять младше. Они тут что, не взрослеют? И ребенок, умудрившийся за месяц освоить то, на что у других уходят годы. И ведь никто больше не замечает этих странностей! Завтра же расспросит Рони, или потеряет способность спать.
***
Пытаясь описать произошедшие с ним события, Джек невольно выстраивал и общую картину жизни этой новой для него страны, где люди и те, кого он невольно продолжает считать животными, обитают совместно. И картина эта получалась непростой. Многие мелкие детали запутывали все невероятным образом.
Например, учительницу истории культуры прямо с урока на руках унесли в медпункт. Начались роды. Студенты усадили ее на стол и, вшестером, окружив его со всех сторон, рысцой потрусили в соседний корпус. Джек тоже участвовал.
Через четыре часа все знали, что у госпожи Фертаки родился мальчик. С чем и поздравляли старшекурсника Сорнелли, неприятного типа с внешностью гориллы и манерами питекантропа. А ведь перед этим олигофреном вертели хвостами несколько старшекурсниц.
Как назло, у Джека не завелось друзей. Даже приятелей не образовалось. Не с кем поговорить. Задавать свои вопросы Рони ему не хотелось. Сам не мог понять почему. Возможно, намерение все здесь разнюхать, а потом на весь мир раззвонить, казалось ему предательством по отношению к маленькой девочке. И тут он вспомнил про Гошку.
Зал приматов – факультета прикладной математики – называли дубуаром. Здесь были самые мягкие кресла во всей школе. Народ тут часами просиживал перед мониторами. И Гошка опять гонял ту самую "бродилку", что и дома. Когда, увидев Джека, он поставил паузу, стало видно, что в строку комментариев выводятся не сообщения игрового сценария, а операторы языка программирования, изобилующие специфическими значками.
Выслушав проникновенное повествование о желании понять и описать жизнь этой уникальной общности, дабы выработать профессиональные навыки на стезе журналистской карьеры, Гошка вдруг как-то просветлел лицом, и даже выглядел обрадованным.
– Знаешь, а ведь у нас действительно нет своей писаной истории. И никто еще не пытался разобраться со здешней социологией.
Услышав такие речи от сверстника, Джек перевел взгляд на его ружье, прислоненное к креслу. Такое же, как у Рони, только калибр больше.
– Ты взрослый?
– Взрослый. Семейная традиция.
– И ты закончил барнотскую школу, где директором Осиный Рой.
– Закончил. Только у нас директор Вольный Ветер. Да не заморачивайся. Барнотов миллионы, и еще никто не сосчитал, сколько у них школ. А вот у людей на всю планету школа одна. Ты пытался оценить, сколько в ней детей?
– Сотни четыре.
– Правильно. По четыре десятка в каждой возрастной группе. И это обстоятельство следует положить в основу твоих рассуждений.
– Погоди, не сбивай меня. Ты взрослый, свободно владеешь барнотским. Почему тогда не тебя, а маленькую девочку, новичка, первокурсницу назначили преподавать?
– Ронька – вообще особый случай. Она младшая по старшей женской линии. Ее все балуют.
– Ничего себе балуют. Ты бы видел ее лицо, когда выяснилось, что вместо того, чтобы учиться, она будет учить.
– Она не справилась с задачкой. Ей известно, что бродяги из тех мест, где живет баба Зоя, пережидают муссон в пещерах Феофана. И там есть коммуникатор со спутниковой тарелкой. Дед Витян, если бы прознал про огорчение любимой внученьки, на другой день бы примчал бабулю на выручку. Его гидроплан дождика не боится.
– Так ее все так сильно любят, что нарочно подставляют, чтобы жизнь медом не казалась. Добрые вы.
– Не ярись. Как лист опадет, тут такая доброта начнется! С севера волчьи стаи придут. С гор – барсы. И медведи-шатуны к теплу потянутся. В сортир будем ходить рассыпным строем с оружием наизготовку. И на уроках держать под прицелом окна, двери и вентиляционные решетки.
Ладно, давай вернемся к теме. Я тут братанам и сеструхам бормотну про твою затею, так что не падай со стула, если к тебе ни с того ни с сего кто-то подкатит и начнет нехилые байки в уши вдувать. Мотай на ус, черниль бумагу. Если какую туфту за реал примешь, зла на тебя никто не поимеет.
– А эти братаны и сеструхи они кто? Группа какая-то? По интересам, или как?
– Или как. Родня это моя и Ронькина. Если по ней считать – строится цепочка из семи бабушек. Когда Ронька родит – седьмая бабушка станет восьмой, и у остальных по единичке к номеру прибавится. У каждой бабули детишек больше, чем по одному, а у них тоже детишки. Если в обычных категориях излагать, то в четвероюродных трижды внучатых определениях заплутаешь так, что глаза к носу сойдутся. Их только в школе полсотни учится. Прямая кровная родня.
Если еще и свойство учитывать, то, наверное, только ты да Сорнелли чужаки. Чего, думаешь, вокруг него женский пол подолами метет? Свежая кровь. Сумеешь у нас годика на три задержаться, оглянуться не успеешь – станешь героическим папиком.
– Погоди пугать. Я чего понять не могу. Твоя мама – она же для Рони четвертая бабушка. То есть бабушка прабабушки. Но ведь ей лет совсем ничего. Двадцать, ну, может, двадцать пять. Она тебя во сколько лет родила?