– Да что вы! – Надежда картинно всплеснула руками.
– Точно тебе говорю, – старуха оглянулась по сторонам, но успокоилась, потому что из одушевленных предметов рядом с ними оказался только неслышно подкравшийся черный котище, явившийся посидеть в тенечке под кустом сирени, – тут и сомневаться нечего, потому как весь двор знает, как они жили. Как кошка с собакой жили, каждый вечер лаялись. Витька, муж-то Райкин, оттого и дальнобойщиком заделался, чтобы дома поменьше бывать. Но я тебе скажу, Власьевна-то сама во многом виновата, уж очень характер у нее был неуступчивый. Райка, когда Витьки-то нету, целый день на работе и вечером поздно приходит. А как вернется, Власьевна и давай ее попрекать. И такая-то Райка, и сякая. Витьке на нее наговаривает, как тот из рейса вернется. Может, и есть в том доля правды, но, как говорится, не пойман – не вор! Я уж и то как-то Власьевне говорю: «Ты, говорю, ее не ловила на том, что она мужу изменяет, так и молчи! А что она домой поздно приходит, так кому ж охота про себя гадости слушать!»
– Ну и помогло ваше внушение? – улыбаясь, спросила Надежда.
– Куда там! – Старуха махнула рукой. – Что мертвому припарки! Ох! – Она спохватилась. – Что ж это я про мертвую-то так… Ну, в общем, не тем будь помянута Власьевна, но доводила она свою невестку ой как сильно!
Надежда, которая с матерью первого мужа не успела сильно поссориться, поскольку быстро с мужем развелась, а вторую свою свекровь в живых уже не застала, тем не менее была твердо уверена, что молодые со свекровью ни дня не должны жить вместе, равно как и с тещей. Поэтому в душе она невольно посочувствовала Рае Колодной, тем не менее к утверждению соседки насчет того, что Власьевну отравила невестка, отнеслась скептически. Мало ли женщин со свекровями не ладят, дело житейское…
Бабуся, видя, что Надежда не слишком ей верит, вошла в раж.
– Вот не веришь, – начала она, – он тоже не поверил, а я, между прочим, из ума еще не выжила.
– Кто не поверил?
– Участковый наш, Геннадий Васильевич. Телевизор, говорит, много смотрите, оттого везде вам детективы мерещатся. А я, между прочим, не голословно, могу доказать.
– Точно можете? – Надежда спрашивала уже просто так, по инерции.
– Вот слушай, как дело было. Власьевна померла в прошлую пятницу, недели еще не прошло. Значит, утром ушла Райка на работу, она еще жива была, потому что вслед ей с балкона что-то кричала, все соседи слышали. Днем она что-то на улицу не вышла, а мне и ни к чему. А вечером Райка приходит, и вдруг слышим мы крик на лестнице. Райка бежит, волосы всклокочены, свекровь, говорит, на полу лежит, глаза на лоб вылезли, а сама уже холодная. Я в квартиру зашла – и верно, лежит на полу в ванной. Ну, труповозку, само собой, вызвали, полиция приехала. Смерть от удушья, говорят, при ее болезни вполне может такое быть – аллергия там или что. А поздно ночью выхожу я на балкон перед сном подышать и слышу внизу разговор. Райкин-то балкон как раз под моим, там Райка курит с Ольгой, соседкой. И говорит ей Райка, что свекровь-то померла оттого, что кремом намазалась, который ей Ольга подсудобила.
При слове «крем» Надеждины уши сами собой встали торчком, как у насторожившегося фокстерьера.
– Ольга, конечное дело, не верит, – продолжала старуха, – но Раиса и говорит, что когда пришла она в квартиру и свекровь в ванной увидела, то у той в руке баночка с кремом была. Как раз с тем самым, который Раисе достался на презентации в «Лейке».
– Что такое «Лейка»? – встряла Надежда с вопросом.
– Не знаю, – отмахнулась старуха, – ты не перебивай. Значит, Раиса говорит, что она, конечно, не очень расстроилась, что свекровь померла, и что та, зараза такая, все время у нее все воровала – продукты там, порошок стиральный. А теперь и до косметики дошла, хотя для какого беса ей тот крем понадобился, никто не знает. В общем, чужое добро никогда впрок не идет, это уж точно. И что она ту баночку убрала с глаз подальше от полиции и от соседей, чтобы на нее и на Ольгу ничего не подумали. Но только сама она тем кремом пользоваться ни за что не станет. А Ольга помолчала так, потом и говорит, чтобы Раиса ей тот крем отдала, она это дело распутает.
– А дальше что?
– А ничего, они в комнату пошли.
Надежда подавила улыбку, представив, как старуха лежит на бетонном полу балкона, выставив наружу огромное ухо.
– В воскресенье Власьевну похоронили, а Витька снова в рейс ушел, – продолжала старуха, – а в понедельник Ольга пропала. Домой ночевать не пришла. Спрашивал ее тут мужчина один, солидный такой, – на работу, говорит, не вышла, и телефон у нее не отвечает, а мы что? Мы ничего не знаем.
– Какой мужчина, как он выглядел? – Внезапно у Надежды в голове что-то забрезжило, потому что в деле уже присутствовал один солидный мужчина – тот самый тип в голубой рубашке, которого прихватили парни в черном и увезли на склад фирмы «Ликофарм».
– Прилично выглядел, – ответила старуха, – сам на машине, одет аккуратно, волосы светлые плойками…
– Плойками говорите? – задумчиво переспросила Надежда. – А рубашка какого цвета?
– Рубашка голубая, а брюки серые, – доложила старуха, – складка хорошо заглажена, не иначе как сам парит, у нас, баб, складка на брюках никогда не получается.
С этим утверждением Надежда в душе не могла не согласиться, а старуха сообщила еще, что мужчина разыскивал Ольгу во вторник утром, часов в одиннадцать, она как раз из магазина шла, вот и спросила, кого ему нужно.
Все ясно, подумала Надежда, соседка и подруга Раи Колодной – это и есть та самая девушка, которую Павел Петрович подвез на машине на свою беду. Зовут ее Ольга, она дружила с Раей Колодной и работала в какой-то «Лейке». Там была презентация фирмы «Ликофарм», комплекты косметики раздавали по дешевке, а может быть, вообще бесплатно. И Ольга решила посодействовать подруге в приобретении дорогой косметики, поскольку самой Рае купить что-то подобное не по деньгам. А потом, когда Ольга узнала, что Раина свекровь умерла, намазавшись кремом, она заподозрила, что дело непростое, и решила вывести фирму «Ликофарм» на чистую воду. За что и поплатилась. Жива ли она еще? Надежда думала, что жива, но прячется или уехала из города.
– А Ольга эта так и не появлялась? – спросила она старуху.
– Исчезла, как в воду канула! – подтвердила та. – Она ведь эту квартиру-то снимает у Нинки, Нинка у мужа живет, а свою площадь сдает.
– Так, может, просто съехала с этой квартиры? – предположила Надежда.
– Да кто это, интересно знать, с квартиры съезжает, когда месяц не кончился? – возмутилась старуха, – Нинка с нее всегда вперед плату брала, я уж знаю. А я Райку вчера и спрашиваю, где, мол, подружка твоя, мужчина ее разыскивал… Так она как зыркнет на меня – не знаю, говорит, куда она подевалась, и знать не хочу! И не пытайте меня, все равно ничего не скажу! То подружки были – неразлейвода, а то знать не хочет!
«Эта Раиса что-то знает… – поняла Надежда, – и боится».
Она демонстративно взглянула на часы и поднялась со скамейки.
– Когда Раиса с работы приходит?
– Теперь-то не так поздно, – ответила старуха, – дома-то ругать некому. Часов в семь вчера пришла.
– Значит, вы ей ничего не передавайте, – наказала Надежда, не сомневаясь, что старуха вечером будет сидеть у окна и караулить Раису, чтобы первым делом сообщить той насчет женщины, которая приходила с расспросами, – сама зайду или позвоню.
И быстро пошла со двора, чтобы старуха не опомнилась и не спросила у Надежды документы.
Одним духом пролетела Надежда Николаевна всю дорогу до своего дома, позвонив по дороге Павлу. Его по-прежнему не было, так что Надежда начала уже волноваться, но потом решила бросить это пустое занятие, а лучше действовать. Для начала она собралась порассуждать. Видно, в креме было что-то такое, что вполне могло вызвать удушье и летальный исход. Причем не у всех. Раисина свекровь болела бронхитом, следовательно, с дыхательными органами у нее было не все в порядке. Ей хватило одного раза. Людям со здоровыми легкими, возможно, понадобится большая доза, то есть они будут пользоваться кремом дольше, прежде чем почувствуют себя плохо.
Но что же получается? Крупная фирма выпускает заведомо вредный и даже смертельно опасный продукт, и никому нет до этого дела? Не может быть!
Может, тут же сказала себе Надежда. Именно поэтому фирма «Ликофарм» так всполошилась. Не зря они собирались похитить всех людей, так или иначе связанных с проблемой злополучного крема. И если она, Надежда, немедленно не выведет их на чистую воду, Павлу так и будет грозить опасность. Какой Париж, тут уж не до жиру, быть бы живу!
Надежда снова внимательно исследовала набор косметики, который ей обманом удалось добыть на складе. На первый взгляд все нормально, симпатичные такие коробочки и баночки, пахнут приятно. Но Надежду не обманешь. Она привыкла доводить дело до конца. Нужно сделать анализ крема, а для этого есть общество потребителей. Они во всех газетах пишут, что принимают любые претензии от населения. Вот туда Надежда и отправится прямо сейчас. Она выбрала из всего набора крем ночной питательный, потому что именно им пользовалась погибшая госпожа Туманян. Возможно, старуха Колодная тоже намазалась именно этим кремом – станет она разбираться, ночной там или дневной увлажняющий…
Общество потребителей занимало хорошенький голубой особняк на Суворовском проспекте. Надежда Николаевна вошла в прохладный холл с мраморной статуей в глубине. Статуя изображала римскую богиню Фемиду, на голове у которой почему-то красовались ветвистые оленьи рога.
– Предприниматель или потребитель? – неожиданно спросила ее статуя гнусавым голосом.
Надежда вздрогнула и пригляделась. За спиной у рогатой Фемиды притаился столик. За этим столиком сидела женщина средних лет с устарелой прической «кукиш с маслом».
– Потребитель, – честно призналась Надежда, – а что? Разве здесь принимают не только потребителей?
– Нет, конечно. Потребителей принимают на третьем этаже, предпринимателей – на втором. Бланк возьмите.
– Какой бланк?
– Известно какой – форму номер сорок шесть дробь четыре, – и женщина протянула Надежде разграфленный лист бумаги, – пока будете стоять в очереди, как раз успеете заполнить.
Надежда взяла бланк, поблагодарила и направилась вверх по мраморной лестнице.
Проходя мимо второго этажа, она из чистого любопытства заглянула в коридор.
Там толпились скромно одетые люди. Большинство из них были чрезвычайно взволнованы, они метались по коридору, как дикие звери по клетке, то и дело останавливали друг друга и вполголоса переговаривались. Надежда невольно прислушалась.
– Представляете, – говорила молодая женщина с лихорадочно горящими глазами коренастому толстяку с большой черной бородой, отдаленно напоминающему знаменитого певца Лучано Паваротти, – покупательница приобрела у меня крем для загара и поджарила на нем рыбу. Понятное дело, отравилась, хорошо, что не насмерть. Так она подала на меня в суд! Видите ли, на креме не написано, что на нем нельзя жарить продукты.
– Это еще что, – толстяк пожал плечами, – покупатель приобрел в моем магазине микроволновую печь и стал сушить в нем собаку после купания. Это была мальтийская болонка…
– Не понимаю вас, коллеги, – вступил в разговор представительный мужчина в льняном пиджаке, – вот я приобрел здесь, в обществе потребителей, годичный абонемент и живу спокойно…
– Абонемент? – хором воскликнули толстяк и женщина, повернувшись к новому собеседнику. – Что такое абонемент?
– Заплатил пятьсот долларов здешнему инспектору, и теперь он просто теряет все жалобы, которые поступают сюда на мою фирму.
– Да? – злорадно переспросил толстяк. – А зачем же вы сюда пришли?
– Продлить абонемент!
Надежда возмущенно хмыкнула и пошла выше по лестнице.
В коридоре третьего этажа людей было поменьше, и выглядели они не такими возбужденными. Надежда заняла очередь за печальной женщиной с большой бежевой хозяйственной сумкой и приготовилась к долгому ожиданию.
Неожиданно бежевая сумка зашевелилась, и из нее донесся истеричный лай.
– У вас там собачка? – заинтересовалась Надежда. – Ей, наверное, в сумке душно!
– Кот, – мрачно ответила женщина и добавила, наклонившись к сумке, – потерпи, Мурзик, еще немножко!
– Кот? – недоверчиво переспросила Надежда и всмотрелась в свою странную соседку. – Вы шутите?
– Ничего я не шучу! – огрызнулась та. – Глядите сами, надоело уже всем объяснять!
Она рывком расстегнула «молнию». Надежда заглянула в сумку и действительно увидела там большого серого кота с нарядным красным ошейничком.
– Как же так? – Надежда переводила взгляд с кота на хозяйку. – А мне показалось, что он…
– Ничего вам не показалось! – со слезами в голосе ответила женщина. – Из-за этого я сюда и пришла! Мурзик стал лаять, как собака!
Словно в подтверждение ее слов кот поднял голову и громко гавкнул. Надежда вздрогнула, ей даже отчего-то захотелось перекреститься.
– Как же так? – растерянно проговорила она.
– А вот так! Купила ему несколько банок нового корма, называется «Вкуснятина». Мурзику корм очень понравился, ест так, что только за ушами трещит. Ну, и подешевле немножко, чем «Вискас» и «Китикет». У меня зарплата небольшая, так что это очень существенно. Я радуюсь, купила еще несколько банок «Вкуснятины», а потом вдруг смотрю – мой Мурзик, вместо того чтобы воспользоваться своей туалетной кюветой, поднял заднюю лапу на ножку стола… ну, а потом вот лаять начал…
Глаза у женщины подозрительно заблестели, и она промокнула их бумажным платком из пачки.
Надежда Николаевна пришла в ужас. Она представила, что ее любимый кот Бейсик вдруг начнет хрюкать или кукарекать… нет, они с Сан Санычем никогда не экономят на своем любимце и покупают ему только самый лучший корм!
– И чего же вы хотите здесь добиться? – сочувственно спросила она у своей расстроенной соседки.
– Потребую, чтобы производители этого корма оплатили лечение Мурзика в самой лучшей ветеринарной клинике, например в Швейцарии. Так сказать, его натурализацию… ну, естественно, и мне пусть оплатят дорогу и проживание…
Очередь дошла до женщины с котом, она торопливо застегнула сумку и вошла в кабинет.
Вскоре и Надежда прошла к освободившемуся инспектору.
– Ну, что у вас там? – спросил ее лысоватый мужчина с маленькими пронзительными глазками.
– Вот, – Надежда поставила на стол перед инспектором баночку ночного питательного крема.
– Ну и что? – Инспектор побарабанил пальцами по столу. – Вы намазывали этот крем на пирожные? Или применяли его для чистки посуды?
– Да за кого вы меня принимаете? – возмутилась Надежда. – Я что – похожа на круглую идиотку?
– Вы не представляете, с чем только к нам не обращаются! – доверительным тоном сообщил инспектор. – Так что не обижайтесь, расскажите мне, в чем ваша проблема.
– Да вот, купила этот крем, – начала сочинять Надежда, – но к счастью… или к несчастью, не успела им воспользоваться. У меня есть племянница, неуправляемое создание шестнадцати лет, которая мажет на себя все, что появляется в доме. Так вот, она намазалась этим кремом, и тут же все лицо покрылось какими-то ужасными волдырями…
– Вы хотите потребовать возмещения? Тогда принесите медицинское заключение или приведите свою племянницу…
– Я ничего не хочу, – отмахнулась Надежда, – только сделайте анализ этого крема. Вдруг в нем содержатся какие-нибудь опасные для человека или ядовитые вещества. Можете вы провести такой анализ?
– Конечно, – кивнул инспектор, убирая баночку с кремом в выдвижной ящик металлического шкафа, стоящего рядом с его столом, – хотя фирма «Ликофарм» достаточно известна и имеет все необходимые гигиенические сертификаты, мы непременно проверим этот крем. Результаты вы сможете узнать завтра в этом же кабинете.
Пятница, 23 июня
Александра Сергеевна не спрашивала, кто там за дверью ее квартиры, она прекрасно знала, что это пришел Венечка. Если бы он заранее не предупредил ее о своем приходе, она бы угадала по звонку. За долгие годы совместной жизни она научилась узнавать мужа не только по звонкам, но и по скрипу двери в подъезде или по шуму кабины лифта.
Сегодня Виктория прислала Венечку за соковыжималкой. Она наконец решила послушаться советов Александры Сергеевны и вплотную заняться собственным здоровьем.
– Входи! – приветствовала Александра Сергеевна бывшего мужа. – Сейчас я поставлю чайник.
– Я не хочу чаю! – ответил Венечка.
– Хочешь, дорогой, хочешь, я же знаю, – машинально сказала Александра Сергеевна, направляясь на кухню.
– Нет! – упрямо закричал Венечка. – Я не стану пить чай!
Александра Сергеевна поглядела удивленно: что это – бунт обреченного или бывший муж заболел не известной науке болезнью? Впрочем, насчет болезни она погорячилась, такого просто не может быть, за долгие годы совместной жизни она изучила все его болезни. Полный упадок сил при легкой простуде и чуть повышенной температуре, депрессия каждое утро понедельника и блуждающие боли в спине, лишь только она намекнет на помощь при ремонте квартиры. В остальном Венечка был здоров как буйвол, хоть и тщательно скрывал это от окружающих.
– Я не хочу чаю, я хочу есть! – заявил Венечка. – Я голоден и не собираюсь это скрывать! Виктория абсолютно не занимается домом! А с завтрашнего дня она вообще садится на соки, но что же тогда буду есть я?
На миг, на один только миг в голове Александры Сергеевны вспыхнула торжествующая искра. Как всякая брошенная жена, она хотела ехидно высказать бывшему мужу все, что она думает о нем и о его новой женушке, но тут же опомнилась: сейчас не время.
– Ты не прав, Венечка, – тихо сказала она, – у Вики сейчас трудный период. Ей нужно полностью измениться, только тогда она достигнет успеха. Кстати, как она себя чувствует, не болеет?
– С чего это ей болеть! – буркнул Венечка, который, как и всякий мужчина, был непоколебимо уверен, что болеть может только он и никто больше.
– Ты должен помочь ей, избавить от лишних стрессов, – мягко посоветовала Александра Сергеевна.