Артемий откинулся на спинку стула, посмотрел перед собой невидящими глазами и продолжил:
– Оказывается, когда мы проводили ту самую злополучную акцию, Лена стерла в компьютере одну из фамилий победителей и вписала вместо нее вымышленную фамилию…
– Иванова! – воскликнула Надежда Николаевна. – Улица Всеобщего Примирения!
Артемий взглянул на нее с интересом и спросил:
– Откуда вы знаете? И зачем я тогда все это вам рассказываю?
– Продолжайте, продолжайте! – попросила Надежда. – Насчет Ивановой – это просто моя догадка.
– Так вот, Лена призналась, что ей нужен был подарок для подруги, а денег на него не было, вот она и решила так схимичить. Выписала подарок на вымышленное имя и велела подруге его получить. Нехорошо, конечно… я пожурил ее, но по ее поведению понял, что это еще не все. Так оно и оказалось. Эта подруга получила подарок самой первой из всех победителей и в тот же вечер намазала лицо кремом… – Артемий сделал выразительную паузу, – и едва не отдала богу душу! У нее начался сильнейший приступ удушья, судороги… хорошо, что ее сестра успела позвать соседа, врача-реаниматолога, который успел ее откачать. И то он сказал, что ей очень повезло, организм на редкость крепкий, а иначе не удалось бы ничего сделать.
Последние слова Артемий произнес слишком громко, так что из-за соседних столиков на него начали оглядываться. Заметив это, он понизил голос, придвинулся к Надежде и продолжил:
– Узнав об этом, Лена ужасно расстроилась.
– Еще бы, – усмехнулась Надежда, – такое подруге подсудобить!
– Она боялась рассказать мне, поскольку была уверена, что ей здорово влетит за жульничество с вписанной фиктивной фамилией. В конце концов, до дурехи дошло, что своим молчанием она может способствовать гибели невинных людей, не всем же так повезет, как ее подруге.
– Это точно, – кивнула Надежда.
– В общем, она рассказала все Ольге, потому что надеялась, что Ольга замолвит за нее словечко передо мной…
«Значит, они с Ольгой все-таки были любовниками!» – сообразила Надежда.
– Ольга же велела больше никому не говорить о происшествии и принести ей тот роковой крем. Лена сказала, что крем подруга выбросила сразу же, как только очухалась, под влиянием момента, а Ольга тогда сказала, что сама разберется со всеми последствиями… и представьте, что почувствовала Лена, когда ее подруга исчезла!
– А когда Лена с ней об этом говорила, – спросила Надежда, – в понедельник?
– Интересно, что вы об этом спросили! – Артемий заинтересованно взглянул на свою собеседницу. – Нет, разговор был гораздо раньше, в пятницу.
– Вот как! – Надежда задумалась.
И в пятницу же вечером Ольга узнала, что умерла свекровь Раисы Колодной, так что подозрения, угнездившиеся в ее душе при рассказе Лены, перешли в уверенность. Она забрала баночку с кремом и отдала на анализ. Вот только куда она ее потом дела? Потому что никто посторонний не мог ее взять из домика на зеркальном озере, никто про это не знал. И уборщица не могла этого сделать, поскольку, судя по пыли, она никогда в домик не заглядывала. Надежда поняла, что Ольга ее просто-напросто обманула.
– Я не знал, как поступить, – продолжил Артемий, – не знал, можно ли верить в эту странную историю. Ведь «Ликофарм» – очень солидная фирма, я не мог допустить и мысли, что их продукция может быть недоброкачественной, а тем более – опасной для здоровья.
– Так вы промаялись до следующего дня, – продолжила за него Надежда, – а во вторник утром поехали к Ольге домой…
– Ну да, я хотел поговорить с ней без свидетелей и потребовать, чтобы она вернула список и крем…
– Понятно, – Надежда кивнула, – но дома вы ее не застали и отправились на работу. А потом вас около этого ресторана похитили люди в черном…
– Ну почему похитили? – Артемий пожал плечами. – Просто попросили поехать с ними для конфиденциального разговора… конечно, они сделали это не в самой вежливой форме…
– Со стороны это выглядело как самое настоящее похищение! И что с вами делали там, на Киевской?
– Да ничего со мной не делали! Их начальник службы безопасности извинился за грубость своих подчиненных и попросил рассказать все, что я знаю об этом злополучном креме и об истории со списком. Я все рассказал ему, и то, что узнал от Лены, и про список…
– И это его удовлетворило?
– Вполне! Он очень внимательно меня выслушал, кое-что записал и пообещал, что сам разберется со всей этой историей. К сожалению, как я уже говорил, из компьютера список непостижимым образом исчез.
– Ольга его стерла, а заодно и все программы…
– Она была настроена очень серьезно, – с грустью подтвердил Артемий, – из разговора я мог понять, что она требовала за информацию о списке много денег…
– И к вам не применяли никаких… силовых методов? Как это называется – «допрос с пристрастием»?
Надежда вспомнила темные коридоры склада, подозрительных людей в черных костюмах и доносящиеся из-за закрытой двери стоны. Тогда она подозревала, что именно там, за этой дверью, допрашивают ее теперешнего собеседника или еще какого-нибудь несчастного. Теперь же не знала, что и думать.
– Да что вы выдумываете? – Артемий удивленно взглянул на Надежду. – Это же не колумбийская наркомафия! Вполне приличные люди, занимаются чистым, цивилизованным бизнесом!
– Но люди-то умирают! – воскликнула Надежда.
– Ну, та девушка все-таки не умерла… и вообще это могло быть не связано с кремом…
– Вы не все знаете, – Надежда понизила голос, – по крайней мере, еще два человека из этого списка тоже умерли за последние дни. Это уже нельзя списать на совпадение или несчастный случай. И к тому же тогда люди из фирмы не стали бы так беспокоиться. Очевидно, Ольга сказала им, что в креме действительно сильный яд, иначе бы они не поверили.
– Должен вам заметить, – заявил Артемий, – что я в вашей племяннице сильно разочаровался. Пойти на шантаж, требовать деньги за информацию!
– А все-таки, – прервала его Надежда, – кто ее заложил людям из «Ликофарма»? Выходит, не вы?
– Конечно не я! – возмутился Артемий. – Я с ними познакомился только во вторник, когда они меня привезли для допроса.
«Значит, Ольга сама была неосторожна, когда разговаривала с ними, вот люди из фирмы ее и вычислили, – сообразила Надежда, – зря она обзывает Артемия подлецом».
За разговором она как-то незаметно съела порцию креветок и фрукты в карамели, поглядела на пустые тарелки и решила, что все уже выяснила у Артемия и больше в китайском ресторане как-то нечего делать. Ольга ей не нравилась, но и мужчина, сидящий напротив, тоже не вызывал особенных эмоций. Какой-то он… амебообразный, что ли. Не справился с Ольгой, не сумел ее удержать, а потом не сумел защитить. Ведь это ему люди из «Ликофарма» ничего не сделали, а если они найдут Ольгу, то, конечно, не убьют, но работу она потеряет, да еще и нервов ухлопает кучу. Впрочем, сама виновата…
– Я заплачу, – сказал Артемий, видя, что Надежда подзывает официантку, – ведь вы же Олина тетя…
Что-то не понравилось Надежде в его взгляде, какая-то насмешливая искорка.
– Не беспокойтесь, молодой человек, – с достоинством ответила Надежда, поднимаясь с места, – я в состоянии это сделать сама.
Она положила на стол деньги и гордо удалилась. После ее ухода Артемий посидел некоторое время над тарелкой. Мясо остыло, есть его не хотелось. У него вообще в последнее время не было аппетита. Он выпил чаю и принял решение. Достал мобильник и набрал номер, который дали ему не так давно.
Ольга ужасно спала этой ночью. Вернее, она почти не спала. В избе было душно, она открыла было окно, но налетели комары. Щека распухла и болела. Наверняка завтра будет синяк, как и предрекала ей эта отвратительная тетка, что выследила дуру Райку и явилась сюда без приглашения. Кроме того, Ольга боялась. Боялась, что придут люди из «Ликофарма» и станут ее пытать. Она же ничего не знает. То есть список, конечно, они рано или поздно найдут, но ее в живых не оставят. Бежать ей некуда, потому что нет денег.
Но больше физических мучений, даже больше страха ее угнетало известие о смерти Татьяны.
Оля Бережкова с первого класса школы дружила с Таней Михайловой. Они сидели за одной партой, делились завтраками, болтали на переменках. В пятом классе они хором влюбились в певца Диму Маликова, а в шестом – в Вовку Сапожникова из восьмого «Б». Когда Оля в седьмом классе отрезала толстую косу и сделала короткую стрижку, Таня тут же побежала в парикмахерскую. Вообще из них двоих Оля была лидером, она все делала немножко раньше и немножко лучше, чем подруга. И училась она получше, несмотря на то что уроки ей приходилось делать на кухне, положив тетрадки и учебники на табуретку. И первой она поняла, что ни за что не останется в родном городе.
Город этот назывался Застоженск. Вообще называть его городом могли только очень большие патриоты. В Застоженске была одна школа, одно кладбище, две аптеки, одна парикмахерская (та самая, где подружки обрезали свои косы), четыре пивные (одна функционировала под гордой вывеской «Бар Аэлита», остальные – без всякой вывески, но внутри во всех были одинаковые деревянные столы, пьяные рожи и запах застарелого перегара). Еще в городе был бывший Дом культуры, по частям арендованный несколькими магазинчиками, и комбинат железобетонных изделий. На этом комбинате работало почти все взрослое население Застоженска на коротком отрезке пути от школы до кладбища. В свободное время мужская часть населения посещала пивные или, в теплое время года, выпивала небольшими компаниями на берегу заросшего камышом пруда или речки Стоженки, давшей городу его название. Женская часть населения в свободное от работы время обсуждала своих никчемных мужей и сожителей и сокрушалась о загубленной жизни.
Город этот назывался Застоженск. Вообще называть его городом могли только очень большие патриоты. В Застоженске была одна школа, одно кладбище, две аптеки, одна парикмахерская (та самая, где подружки обрезали свои косы), четыре пивные (одна функционировала под гордой вывеской «Бар Аэлита», остальные – без всякой вывески, но внутри во всех были одинаковые деревянные столы, пьяные рожи и запах застарелого перегара). Еще в городе был бывший Дом культуры, по частям арендованный несколькими магазинчиками, и комбинат железобетонных изделий. На этом комбинате работало почти все взрослое население Застоженска на коротком отрезке пути от школы до кладбища. В свободное время мужская часть населения посещала пивные или, в теплое время года, выпивала небольшими компаниями на берегу заросшего камышом пруда или речки Стоженки, давшей городу его название. Женская часть населения в свободное от работы время обсуждала своих никчемных мужей и сожителей и сокрушалась о загубленной жизни.
Родители Оли Бережковой ничуть не отличались от остальных. Отец был почти всегда пьян, мать бесконечно стирала или жаловалась соседке на мужа.
Увидев как-то Вовку Сапожникова, который, заплетаясь, брел по главной улице Застоженска, бессмысленным пьяным взглядом провожая прохожих и громко, хриплым фальшивым голосом распевая «Девочка моя синеглазая», Оля поняла, что ни за что не останется в этом городе после окончания школы, что, если родители будут против ее отъезда, она сбежит тайком. Она окончила школу с довольно хорошими отметками и сказала матери, что они с Таней Михайловой поедут в Петербург поступать в институт. Петербург был выбран потому, что у Тани там жила тетка.
Ни в какой институт они, конечно, не поступили, но Танина тетка действительно пустила их жить в свою комнату. Сама она неожиданно вышла замуж за отставного военного, бездетного вдовца, и жила у него. Оля, как уже говорилось, более хваткая, со временем сумела устроиться в хорошую коммерческую фирму, где ей платили приличные деньги, так что она сняла отдельную квартиру. Правда, квартира была очень далеко от работы, на самом краю города, возле железной дороги, но она была отдельная, с собственной ванной, с собственной маленькой кухней, и это после тесноты и неуюта застоженской юности казалось Оле настоящим счастьем. Она строила планы на будущее, мечтала сделать карьеру и стать своей в этом огромном городе. У нее, конечно, бывали иногда короткие романы, не приносившие особенной радости, но никого из своих приятелей она не приводила домой – ей казалось, что этим она разрушила бы свой одинокий уют.
Таня тоже нашла работу – правда, похуже, в частной столярной мастерской, но ее такая работа устраивала. У нее появлялись знакомые парни, а вскоре она дала понять подруге, что встретила хорошего человека. Правда, он был женат, но с женой не ладил и собирался развестись, зато совершенно не пил, неплохо зарабатывал и любил Таню, покупал ей цветы и подарки, что после грубых застоженских нравов производило на девушку большое впечатление. В общем, у Тани тоже появились планы и надежды на будущее.
Ольга же не спешила связать свою жизнь с каким-либо мужчиной. Был у нее на работе Артемий Садовский – этот подлец, о котором сейчас она и думать спокойно не могла. Как быстро раскрываются люди в пиковой неординарной ситуации! Стоило только Ольге поступить, по его мнению, неправильно, как он мигом сдал ее бандитам из «Ликофарма»!
Когда Ольга узнала про отравленный крем, она поняла, что пришло ее время. В отличие от недалекой Татьяны Ольга неплохо соображала и умела учиться на чужих ошибках. Так, она быстро поняла, что никакой особенной карьеры она не сделает, потому что, во-первых, у нее нет образования, кроме одиннадцати классов средней школы, а во-вторых, у нее нет абсолютно никаких связей в этом огромном городе. Ведь она прожила здесь уже больше пяти лет, а достигла пока очень немногого. Если честно, то ничего она не достигла.
Неплохо оплачиваемая работа давала девушке возможность хорошо одеваться и платить за квартиру. В первое время Ольга пыталась экономить на еде и кое-что откладывать на черный день, но вскоре поняла, что эти крохи никак не помогут ей, если черный день и вправду настанет. Ольга прекрасно оценивала все плюсы и минусы своего положения. Выходило, что минусов гораздо больше. Существование ее приобрело, конечно, некоторую стабильность, но судьба может запросто подбросить ей неожиданную подлянку. Ольга не ждала от жизни никаких приятных сюрпризов. В самом деле, глупо думать, что в торговый центр «Лэйк», где она работала, вдруг явится хозяин фирмы, увидит Ольгу и влюбится в нее с первого взгляда. Да так сильно, что немедленно захочет на ней жениться. Даже Татьяна не мечтает о такой глупости!
И вот в один прекрасный, как она тогда думала, день Ольга поняла, что судьба вместо подлянки дала ей неожиданный шанс разбогатеть. Нужно только изъять из компьютера список женщин, которые по недоразумению или по чьему-то злому умыслу получили в подарок отравленный крем, и продать потом фирме «Ликофарм» эту информацию за большие деньги. Ольга не собирается зарываться и просить миллионы. Несколько тысяч долларов, цену однокомнатной квартиры где-нибудь в приличном районе…
Но эти сволочи из фирмы решили поступить по-своему. «Жадность фраера сгубила!» – подумала Ольга, когда им с Татьяной удалось с помощью крепких ребят из столярки отбиться от парней в черном. Но в самый последний момент один из них сумел выхватить у нее папку, и Ольга поняла, что теперь она не представляет для тех парней никакой угрозы. А вот они для нее очень даже представляют. Они с Танькой решили пока разбежаться.
И вот неожиданно, от совершенно чужой женщины, Оля узнала о смерти подруги. Всю ночь она проплакала, а наутро собралась в город. Она хотела убедиться в том, что Таня действительно умерла, а кроме того, ей непременно нужно было кое-что забрать из комнаты подруги. Кроме того, когда она узнала, что вместо списка люди из «Ликофарма» получили бумаги этого лысого профессора, у нее появилась надежда на благополучный исход дела.
Добравшись пешком до Выборгского шоссе, девушка остановила проезжавшую машину и назвала улицу неподалеку от Таниного дома. Назвать адрес подруги она побоялась – она опасалась преследования и не знала, кому можно верить. Водитель высадил ее на углу, откуда она за несколько минут дошла до улицы Стоматологов. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, вошла в подъезд.
У нее с прежних времен остался ключ от Татьяниной квартиры. Осторожно, стараясь не шуметь, Ольга открыла входную дверь и вошла в прихожую. Дверь соседки была закрыта, а на двери Таниной комнаты виднелась бумажная полоска с печатью.
Ольга на мгновение замерла, у нее перехватило дыхание. В глубине души она не верила в смерть подруги, надеялась, что сейчас дверь откроется, и Татьяна выйдет навстречу в своем домашнем ситцевом халатике, улыбнется и спросит, где Ольга столько времени пропадала. Но официальный вид лиловой печати убил всякую надежду.
Ольга подцепила край бумажки ногтем, отклеила ее, постаравшись не разорвать, и осторожно открыла дверь.
В комнате было тихо и пусто, пахло пылью и еще тем трудноуловимым запахом, который быстро появляется в нежилых помещениях. Бедная обстановка – узкий диванчик, накрытый клетчатым пледом, небольшой столик, игравший роль и обеденного, и журнального, и в редких случаях письменного, пара стульев, платяной шкаф. Дверца шкафа была приоткрыта – то ли Татьяна искала в нем что-то незадолго до смерти, то ли полиция заглядывала туда, осматривая место преступления. Впрочем, в комнате не было заметно следов обыска.
Ольга подошла к шкафу. Раньше, когда они жили тут вдвоем с Татьяной, здесь висела и ее одежда. Сейчас на плечиках покачивались только вещи Татьяны, на полках лежало белье, несколько футболок и свитеров, еще кое-какие вещи. Ольга хотела взять то, что оставила здесь несколько дней назад, но невольно задержалась, наткнувшись на коробку из-под конфет «Руслан и Людмила». Эта коробка была для Татьяны чем-то вроде личного архива, она хранила ее чуть ли не с младших классов школы, складывая в нее все самое важное – или то, что казалось ей важным: здесь были фотографии певца Димы Маликова, немногочисленные снимки самой Татьяны, смешные детские письма, подаренные кем-то красивые открытки… уезжая из Застоженска, Таня взяла коробку с собой. Теперь эта коробка была последним, что осталось от нее.
Ольга не удержалась и открыла коробку.
Почти сразу она наткнулась на собственную фотографию – она улыбалась в объектив несколько настороженной улыбкой человека, решившего изменить судьбу. На следующем снимке они стояли вдвоем с Таней – подруга, как всегда, преданно смотрела на Ольгу, готовая во всем следовать за ней.
И вот чем все кончилось. Она последовала за Ольгой в огромный чужой город и нашла здесь свою смерть.