— Здравствуйте, рад вас видеть, хотя я надеялся, что встреча наша состоится гораздо раньше. Надеюсь мне не нужно представляться? Вы наверняка, все, что можно, уже узнали обо мне? И наверняка знаете о моих не научных увлечениях, иначе, почему бы вы ко мне обратились?
— Здравствуйте Юрий Алексеевич. Как я понимаю мне представляться тоже ненужно?
— О да! Правда, все же лестно быть официально представленным инопланетянке.
— К сожалению, это невозможно. Видите ли, Велии уже не существует.
— Как это может быть? Я что-то не совсем понимаю.
Макс был вынужден рассказать все, что предшествовало встрече с Юрием Алексеевичем.
— Значит, я опоздал. А очень жаль, у меня к ней есть немало вопросов, боюсь, теперь мне не удастся получить на них ответ.
— Отчего же, кое-что я смогу вам ответить, а что не смогу я, подскажет Пладаз. Он тоже плазмоид, хотя и в несколько другом состоянии разума. Если вы поверите мне и примете мои возможности, я научу и вас общаться с плазмоидами напрямую.
— Заманчиво, и даже очень. Быть допущенным к знаниям инопланетной цивилизации, это, знаете ли, мечта. К сожалению наверняка моих возможностей маловато для понимания этих знаний.
— Это не столь важно, вы же не собираетесь сразу подняться до уровня плазмоидов? Просто иметь в запасе такой багаж знаний и пользоваться ими по мере надобности, думаю, этого пока достаточно?
— Неплохо бы.
— Кстати, вам известно о Велии, о теме нашего разговора, о том, что я собирался вам предложить, и о том, что мы вас искали. Откуда такая осведомленность?
— Мир тесен. Я хорошо знаю Сан Саныча, в какой-то мере я тоже его ученик. И Лена тоже не чужой мне человек. Ее отец был моим большим другом, и после его смерти мы с Леной довольно часто общаемся, я в какой-то мере пытаюсь заменить ей отца. Выдающийся, должен вам сказать, был человек.
— Да, возможно, но Лена, тем не менее, отказалась от прямого умственного контакта. Она чего-то испугалась, я думаю.
— Не чего-то, а вполне конкретного. Она боится открытости чувств. Как она объясняла, ее испугало то, что понравившийся ей человек, может оказаться вовсе не тем, которого она способна будет полюбить. Если он будет с самого начала знать, что нравится, трудно будет разобраться в том, что он на самом деле из себя представляет. Я пытался ей объяснить, что ложь в состоянии открытости практически невозможна, но это ее не убедило.
— А вы сами, как относитесь к состоянию открытого разума? Вы можете существовать в таком состоянии?
— Это достаточно трудно себе представить. И, хотя я думаю, что мне, в общем-то, нечего скрывать в своей жизни, однако не уверен, что все мои мысли будут оценены окружающими правильно.
— Но, неправильно оценить мысли практически невозможно, при полной открытости, вы же это понимаете, неправильно оценить мысли могут, только если вы что-то скрываете, что-то не договариваете.
— И это верно, видите, как мы, не испытавшие открытости, легко заблуждаемся. Трудно побороть стереотипы. Знаете, я, пожалуй, на вашей стороне, и даже рискну навлечь на себя неудовольствие других ученых, начну серьезно и открыто заниматься проблемами, связанными с телепатией. Вы убедили меня в существовании этого явления, а значит, его надо изучать. Если вы мне поможете, то я, пожалуй, смогу убедить и некоторых умных людей заняться этой темой. Вот только самому мне, пока, эти способности не открывайте, ладно? Возможно, придет время, и я вас сам попрошу об этом, но только не сейчас. Возможно кто-то, из занявшихся, захочет обладать изучаемыми способностями, тогда я свяжусь с вами, согласны?
— Да, безусловно.
— И еще один вопрос.
— Я слушаю вас.
— Вы полагаете, что путешествие по вселенной с помощью телепортации безопасно?
— Если использовать наши возможности полевой техники и создавать полевой защитный кокон, то вполне.
— А как же возможность телепортироваться внутрь какого-нибудь тела, и выход из телепортации в одной и той же точке?
— Вы можете выйти только в том месте, которое в состоянии себе представить. Разве это не подсказывает вам, что все эти страхи абсолютно напрасны. Кроме того, мы успешно можем существовать в форме разумного поля, такое состояние вообще делает беспочвенными всякие опасения. Ведь и в антивселенной наш разум может спокойно существовать, я же вам это рассказывал.
— А черные дыры, сверхгигантские планеты, они не могут стать ловушкой для нашего поля?
— Конечно же, нет, вы забываете о телепатических способностях. Прежде всего, вы можете хорошо просканировать с помощью телепатии место, куда отправляетесь, и уж конечно вырваться из любой опасной точки с помощью телепортации, или создать себе в любом месте и в любой момент зону удобную для существования.
— Да, дьявольски сильная штука телепатические способности, но что станет с человеком, с обществом. Мы и так сейчас не нуждаемся ни в каких государственных аппаратах, правительствах, конторах и канцеляриях, но у нас еще есть законы, которые мы вырабатываем сообща и подчиняемся им, с освоением телепортации и в этом отпадет всякая необходимость. Каким же станет человек? Ведь какие могущественные монстры могут появиться во вселенной. Помнится, кто-то из великих сказал, что самое опасное животное это человек, вы не боитесь дать всемогущество этому опасному животному? У вас ведь есть пример антиразума, не случиться ли то же самое и во вселенной?
— Это сложный вопрос. Этого же всегда боялись и плазмоиды. Думаю напрасно. Если бы не их страхи, каким бы путем пошло человечество, даже трудно себе представить. Скольких катаклизмов и войн удалось бы избежать. Вы же понимаете, что никакая агрессия, никакой злой умысел невозможен при открытости мысли. Какой диктатор смог бы увлечь своими маниакальными идеями людей?
— Что же и плазмоиды с их знаниями не безгрешны? Выходит, и они покоряются чувствам?
— Это не совсем так. Чувства, как таковые, плазмоидам недоступны. Но и предвидеть они не могут. Расчеты перспективы, доступные им, не дали нужного результата, поэтому и было принято решение ограничить людей в их возможностях. Все что происходило с людьми за это время, было подконтрольно плазмоидам, а что бы было, не введи они ограничение? Никакого контроля они бы уже не могли осуществить. Вот почему я и назвал их тогдашнее состояние страхом, на самом деле это выглядит не совсем так, как мы определяем страх, но корни те же. Неведение.
— Вы, как я погляжу, достаточно хорошо разобрались в природе плазмоидов, что же вас останавливает? Что мешает вам на Земле применить подаренные вам плазмоидами способности?
— Все это хорошо. Вот только кто мне даст право решать, кому давать способности, а кому нет? Могу ли я взваливать на себя такую ответственность?
— Бросьте. Вы и так обладаете этим правом. Кто еще из людей может открывать в других телепатические способности. Это право вручено вам плазмоидами вместе со способностями. И решать вам придется самому, по крайней мере, на начальном этапе, пока не соберете хотя бы группу единомышленников. А найти таких, как я понимаю, вам не составит труда, с вашими-то способностями. Не мучьтесь сомнениями. Вам доверяют. Значит надо действовать.
Разговор еще продолжался некоторое время. Обсуждались кое-какие детали, вскрылись несколько незначительных, легко решаемых проблем начального этапа. Договорились о частых контактах. Но уже в это самое время Макс обдумывал, как же ему все-таки начать приобщать людей к телепатическим способностям, и кого в первую очередь. С проблемой, как, Макс справился довольно легко. Помогли современные технологии. Макс задал своему перкому программу, которая должна была обеспечить самый широкий доступ людям к знаниям о телепатии, и в то же время фиксировала всякого желающего обладать телепатическими способностями. Эта же программа позволяла желающим найти Макса и встретится с ним в удобное для обоих время. А вот проблема, кого? С этим было намного сложнее. Однако, вспомнив весь разговор с Юрием Алексеевичем, Макс нашел решение и этой задачки. Любой, с кем встречался Макс, на некоторое время получал телепатические способности сразу. Всякие блоки в его открытости сразу могли быть зафиксированы Максом. Если они не снимались собеседником по просьбе Макса, и если возникали попытки обмануть, то такой претендент не получал ни каких способностей, и мог только быть сторонником идеи, а не участником эксперимента. Если собеседник ничего не скрывал, если согласен был жить открыто и готов подвергнуться глубокому зондированию, (Макс вспомнил, как это проделала с ним Велия), то контакты продолжались, и после зондирования способности открывались желающему, на какой-то испытательный срок. По окончании этого срока, вся группа экспериментаторов решала, кому открыть способности постоянно, кому продлить срок, кого лишить способностей, а кому и дать возможность приоткрывать людям их телепатические способности. Так должен зародиться костяк телепатически открытых людей. Часть из них должна будет переселяться во все обжитые человеком миры, и там продолжать начатое дело. Часть должна заняться созданием новых миров, и их заселением. И другие проблемы будут возникать, и их надо будет решать совместно, но для начала костяк. То, что будет в последствии обрастать массами, желающими войти в эксперимент, желающими изменить себя и весь окружающий мир. Теми, кто решится изменить всю свою жизнь, и направить ее на решение уже не просто человеческих проблем, а уже проблем вселенского масштаба. И чтобы никакого насилия, никакого принуждения, никакого давления не возникло при подобной переделке мира, все должны пройти через испытательный срок, все должны убедиться, что они готовы сами к этой новой жизни, к этим огромным решаемым задачам. Прежде чем человечество станет всемогущим и неуязвимым, оно должно доказать свое право и свои способности стать таковыми. Так думал Макс, таким рисовалось ему будущее, и с такими мыслями оставил он своего первого действительного союзника на Земле, Юрия Алексеевича Яншина.
Разговор еще продолжался некоторое время. Обсуждались кое-какие детали, вскрылись несколько незначительных, легко решаемых проблем начального этапа. Договорились о частых контактах. Но уже в это самое время Макс обдумывал, как же ему все-таки начать приобщать людей к телепатическим способностям, и кого в первую очередь. С проблемой, как, Макс справился довольно легко. Помогли современные технологии. Макс задал своему перкому программу, которая должна была обеспечить самый широкий доступ людям к знаниям о телепатии, и в то же время фиксировала всякого желающего обладать телепатическими способностями. Эта же программа позволяла желающим найти Макса и встретится с ним в удобное для обоих время. А вот проблема, кого? С этим было намного сложнее. Однако, вспомнив весь разговор с Юрием Алексеевичем, Макс нашел решение и этой задачки. Любой, с кем встречался Макс, на некоторое время получал телепатические способности сразу. Всякие блоки в его открытости сразу могли быть зафиксированы Максом. Если они не снимались собеседником по просьбе Макса, и если возникали попытки обмануть, то такой претендент не получал ни каких способностей, и мог только быть сторонником идеи, а не участником эксперимента. Если собеседник ничего не скрывал, если согласен был жить открыто и готов подвергнуться глубокому зондированию, (Макс вспомнил, как это проделала с ним Велия), то контакты продолжались, и после зондирования способности открывались желающему, на какой-то испытательный срок. По окончании этого срока, вся группа экспериментаторов решала, кому открыть способности постоянно, кому продлить срок, кого лишить способностей, а кому и дать возможность приоткрывать людям их телепатические способности. Так должен зародиться костяк телепатически открытых людей. Часть из них должна будет переселяться во все обжитые человеком миры, и там продолжать начатое дело. Часть должна заняться созданием новых миров, и их заселением. И другие проблемы будут возникать, и их надо будет решать совместно, но для начала костяк. То, что будет в последствии обрастать массами, желающими войти в эксперимент, желающими изменить себя и весь окружающий мир. Теми, кто решится изменить всю свою жизнь, и направить ее на решение уже не просто человеческих проблем, а уже проблем вселенского масштаба. И чтобы никакого насилия, никакого принуждения, никакого давления не возникло при подобной переделке мира, все должны пройти через испытательный срок, все должны убедиться, что они готовы сами к этой новой жизни, к этим огромным решаемым задачам. Прежде чем человечество станет всемогущим и неуязвимым, оно должно доказать свое право и свои способности стать таковыми. Так думал Макс, таким рисовалось ему будущее, и с такими мыслями оставил он своего первого действительного союзника на Земле, Юрия Алексеевича Яншина.
Боль, щемящая, сосущая боль в душе сопровождала его повсеместно и отражалась на его состоянии. Но он не хотел ничего скрывать, он поклялся себе памятью Велии, что никогда не опустится до того, что будет скрывать что-то от людей, которых призывает жить открытой жизнью. Почти пол года он уже занимался с первой группой желающих жить открыто, и не было среди них ни одной молодой девушки, лишь Лене было сделано исключение, но как ее это мучило, надо было чувствовать. Но она держалась, посещала каждое занятие и страдала открыто. Возможно, это и оттолкнуло некоторых из ушедших из группы, Макс точно этого не знал, но все же десять, из пришедших восемнадцати, продолжали регулярно заниматься, осваивая постепенно все знания и умения Макса. Это было очень не просто. Если в телепатии, умении читать мысли друг друга и передавать их на любое расстояние, проблем практически не возникло, то в телепортации, телекинезе и телепатическом воспроизведении материальных тел далеко не все ладилось. Максу далось все так легко благодаря знаниям, полученным от Велии, в периоды их близости. Передать таким же способом знания слушателям Макс был не в состоянии, и, хотя телепатическое усвоение знаний значительно превосходило по производительности обычные методы обучения, все же на это требовалось очень много времени. Научить людей, не имеющих даже специального физического образования тонкостям структуры материи, знаниям всех ее свойств и возможностей, а как следствие и умению воспроизводить любую известную форму, оказалось делом весьма и весьма не легким. Нет, воспроизводить материальные тела не составляло особого труда даже на начальной стадии обучения, но вот придать воспроизводимому именно те свойства, которые нужны, не всегда получалось у большинства даже после полугодового курса подготовки. Такие же трудности возникали и с телепортацией. Представить себе достаточно точно место выхода из тоннеля. Его протяженность и направленность, тоже оказалось подвластным далеко не всем. Некоторых подводило воображение, некоторых медлительность в счете и слабая ориентация, но все же полугодовые занятия прошли не даром. По крайней мере, в пределах планеты уже ни один не пользовался, ни каким другим транспортом. А двое подружившихся на курсах парней даже перебрались на один из спутников Юпитера на постоянное жительство, и, тем не менее, никогда не опаздывали на занятия. Занятия начинались каждый день в одно и то же время. Макс появлялся в классе у доски, все уже находились на своих местах. Помещение было совсем пустым, и в зависимости от изучаемого предмета заполнялось необходимым самими учениками. Это приводило, конечно же, и к ошибкам и к просчетам, иногда даже действия кого-то вызывали взрывы хохота, но все было настолько открыто. Настолько все стремились помогать друг другу, что смех не вызывал обид, а ошибки разбирались и тут же исправлялись совместными усилиями. И заканчивались занятия всегда одинаково. Макс воспроизводил в конце всегда одну и ту же мысленную фразу, «все, что мы сегодня изучали, конечно, так и есть, но…». И эта фраза всегда означала одно и то же. Не останавливайтесь, не уверуйте в то, что узнали, сомневайтесь и стремитесь узнать что-то новое, и, конечно же, поделитесь этим новым со всеми.
Стало ясно, что далеко не всем людям станут доступны все телепатические возможности. Это вызывало новые трудности. Некоторые почему-то воспринимали занятия проводимые Максом весьма антагонистически. Были и такие, что призывали бороться с телепатами, утверждая, что теряется сущность человеческая, что телепатия приведет к вымиранию человечества, замене его новым видом, совершенно не человеческим. А были и настроенные просто враждебно. Именно это и заставило группу Макса принять кое-какие меры, чтобы обезопасить себя и своих товарищей. Был создан телепатический сторож, который мгновенно фиксировал агрессию, направленную на тех, кто обладает телепатическими способностями, и предупреждал об опасности. А перкомы телепатов настроили так, чтобы они мгновенно принимали меры по защите своих хозяев в случае получения сигнала тревоги. Пришлось даже принимать меры к тому, чтобы защитить тех, кто положительно относился к телепатам, и тех, кто сам хотел освоить телепатию. Человечество разделилось, и самое неприятное, что это разделение вызвало даже иногда открытые стычки. Хорошо еще, что перкомы были согласно одобренного всеми закона настроены так, что люди не могли причинить вред друг другу. Однако обладание перкомом было сугубо личным делом. Конечно же, большинство не могло отказаться от них, ведь это давало столько возможностей и преимуществ, так облегчало жизнь и так защищало жизнь человеческую, что большинство просто не представляло себе жизни без перкома. И все же не все сто процентов человечества признавали необходимость такой техники. Существовало и течение, призывающее отказаться от прогресса и вернуться к природе. Несмотря на то, что полевая техника защитила природу, так, как не могло защитить ни какое общество. Уголков нетронутой природы стало на много больше, чем даже в девятнадцатом веке. Давно уже не было варварского использования природных ресурсов и уничтожения животных и вообще всего живого. Однако натуралисты утверждали, что человек из-за использования полевой техники вообще отдалился от природы, и даже потерял свою земную сущность. Люди, поддавшиеся такой теории, добровольно отказались от перкомов и вели такой же образ жизни, как и их далекие предки. Они уходили от общества, объединялись в группы, строили свои дома, чаще всего деревянные, и, как и предки обрабатывали землю, выращивали скот, разводили пчел, в общем, все как в древности. Причем от техники они отказались не только от полевой, а от любой техники вообще. Именно такие и были основными противниками телепатии. В большинстве своем натуралисты культивировали веру в бога. Это была уже не совсем древняя вера предков, она впитала в себя почти все религии когда-либо существовавшие. К тому же бог этой религии больше напоминал высший космический разум, чем богов, которым молились раньше. Да и поклонялись этому богу далеко не тек, как в древности. Не строили уже молельных домов, а молились прямо на природе. Всякое здание, по мнению новых верующих, отделяло от бога, затрудняло общение с ним. Так вот именно эти верующие и стали зачинщиками движения противников телепатии. Они решили, что телепаты покусились на всемогущество их бога. Бог отвернется от человека, возомнившего себя всемогущим, а тогда и произойдет то, что предсказывали уже давно, конец света. Причем не в переносном, а именно в прямом смысле этого слова. Не станет света, а значит и тепла, и все живое в результате погибнет. Конечно же, их поддерживали не только те, кто поверил в эту теорию, но и те, кто просто был настроен против телепатии, и, конечно же, те, кого не допустили к занятиям телепатией в силу различных причин. Как ни странно, таких противников оказалось даже большинство. Так что через опрос был принят закон, запрещающий занятия телепатией, и вообще объявляющий телепатию вне закона. Как будто можно было отменить то, что дано человеку природой. Но все это создало столько трудностей группе Макса, что было принято решение перенести школу с Земли на вновь созданную планету. Планета Мечты стала первым домом телепатически свободных людей. И все бы хорошо, но что-то не давало покоя Максу, что-то грызло его изнутри, доставляя постоянное беспокойство. Ощущения говорили о чем-то важном, что должно произойти, и непременно скоро, но никакие догадки не давали ответа на вопрос, что именно. Неожиданно через перком поступил вызов от Юрия Алексеевича. И хотя это тоже было важно, ощущения подсказывали, что это не то. Отправиться на Землю Макс не решился. Слишком хорошо и слишком многим он был известен, но и Юрий Алексеевич не решился переправляться на планету Мечты с чьей либо телепатической помощью. Выход был найден довольно быстро, оба решили использовать для общения телепатический контакт, для которого ни какие расстояния не помеха. И хотя Макс достаточно хорошо знал через своих друзей, что происходит на Земле, разговор начался именно с этого.