Все выяснила и тут Агапову взорвали машину? Следствие по взрыву зашло в тупик. Ни улик, ни свидетелей. Каково? А вот второе покушение на нее выводит. А что? Денег у нее, похоже, много. Вполне могла нанять убийцу. Мотив надо выяснить.
Зуева Людмила Васильевна с первого взгляда не понравилась Иванову. Холеная, улыбчивая, ни один мускул не дрогнул, совсем как его бывшая жена Инга.
Он так и не женился, когда она ушла. Очередную головную боль наживать? Увольте. Три года в кошмаре провел, все думал, с кем она развлекается, пока он на дежурстве.
Не удивилась Людмила Васильевна его приходу, а зря. Почему? Нормальный человек всегда удивится, что это им милиция интересуется. Будет отвечать на вопросы, а сам думать, что я натворил?
Иванов отказался от предложенных напитков, выбрал тон знающего всю подноготную, сурового исполнителя закона и приступил к допросу.
— Вас, Людмила Васильевна, мы беспокоим связи со взрывом автомобиля Агапова.
— Не понимаю, о чем вы! Какое я имею к этому отношение?
Иванов записал ее слова в протокол.
— Что вы можете рассказать мне про Агапова Вячеслава Михайловича, как вы с ним познакомились?
— Не знаю я никакого Агапова! Вы меня спутали с кем-то.
Зуева держалась уверенно. Иванов записывал.
— Где вы работаете, кем?
— РЖД, заместитель начальника АХО. Сейчас в отпуске.
— Никуда не поехали?
— Нет, хотелось отдохнуть дома, в родных стенах.
— Значит, факт знакомства с Агаповым вы отрицаете?
— Категорически отрицать не могу, мне надо поднять записи в ежедневниках, посмотреть, возможно, когда-то мы пересекались по делам, я со столькими людьми сталкиваюсь по службе, разве всех упомнишь.
Иванов записал ответ Зуевой. Он не торопился. Ждал, когда занервничает. Стал подробно выспрашивать о служебных обязанностях, чтобы Зуева немного расслабилась, на его удивление, она занервничала. «Воруешь, голубушка? Я не из ОБЭП, зря разволновалась. А может не зря? Квартира богатая, за хорошие деньги отделана и обставлена».
— Скажите, Людмила Васильевна, вы так и не вспомнили, где познакомились с Агаповым?
— Нет, не припоминаю.
Иванов записал.
— Жаль, что не припомнили, тогда другой вопрос. Зачем вы наняли агентство «Русский сыск» следить за ним? Две недели следили. Вот копия квитанции об оплате за услуги.
Людмила Васильевна молчала. Иванов подождал, попросил расписаться в протоколе допроса, предупредил, что ее вызовут к следователю и ушел.
— Майкл, тебе нельзя лететь, перегрузки, не выдержит сердце, постарайся дозвониться, не спеши.
— Оставь меня, Маргарет.
Агапов-старший чувствовал непрекращающуюся боль в груди, сердце не сдавалось, но работало с трудом.
Агапов повторил попытку. Он набирал номер телефона Стаса каждые полчаса.
«Гений» сидел в кабинете Круглова. Все документы были убраны в сейф, карточки с инструкциями, как должно вести дознание, Илья выучил наизусть. С работой милиции он был знаком только по фильмам и книгам. Для него многое стало откровением. Особенно инструкции.
И кабинеты были не как в кино. Конечно, кабинеты начальства отличались от кабинетов подчиненных, но все они были какие-то мрачные. В кабинете Круглова имелся стол, за которым работал майор, книжный шкаф, сейф и разношерстные стулья по обеим сторонам стен. В углу стойка-вешалка. На подоконнике чах грустный цветок. Илья знал только одно название, герань. «Слушай, дурень, перестань, есть хозяйскую герань», запомнилась фраза из мультика и Илья для простоты все растения на подоконниках называл геранью.
На стенах висели плакаты и портреты. Похоже, майор коллекционировал их. Портреты Ленина, Сталина, Дзержинского и Путина Илья, конечно, узнал, но некоторые его смущали. Какой-то мужик, увешанный орденами, отечески поглядывал на Илью из-под кустистых бровей. Кто это, спрашивать Илье не хотелось. Он понимал, что его только терпят из-за протекции генерала и дополнительно демонстрировать свою неграмотность он избегал. Он добросовестно выполнял все приказы Круглова. И ему очень хотелось учиться дальше, но аттестат не давал никаких шансов.
Слишком увлекла его свобода и компания, тусовки. Детский возраст затянулся, а потом оказалось, что его приятели где-то учились, добывали средства на жизнь работой. Илью такие мелочи не интересовали, у него всегда все было. Спасибо папиному другу, пропихнул в школу милиции, а потом к Круглову. Илья словно прозрел, он старался, как можно больше читать, но знания были отрывочными, сумбурными и не очень помогали.
Ему нравились плакаты, на которых строгая женщина сообщала, приложив палец ко рту, что «Болтун, находка для шпиона» и он с этим соглашался, другая грозно спрашивала «Ты записался добровольцем?» и Илье хотелось сообщить ей, что он записался. Плакат, на котором сидящему за столом офицеру подносили рюмку водки, а тот, строго глядя, осуждающе даже, ладонью отодвигал эту рюмку, был без текста. Илья придумывал разные названия, например «На службе ни грамма» или «Пьянству бой», пока зубоскал Струнин не пояснил, что мужик возмущен, не пьет он из мелкой посуды.
Заняться Илье было нечем, поэтому он читал детектив. Круглов забыл, что должен был дать Илье задание. Телефон пострадавшего Агапова затрезвонил. Круглов ушел из кабинета, его вызвали к руководству, да так и не вернулся, поехал прямиком в госпиталь, а про телефон забыл.
— Алло?
— Стас, это ты? Слава Богу! Я переволновался. Почему не предупредил, что откладываешь приезд? И на звонки не отвечаешь. Ты слышишь меня?
Голос мужчины звучал рядом. Илья испугался. Он не знал, как поступать. Прикинуться Стасом? Сказать правду? Он нажал отбой и со своего мобильного позвонил Круглову.
— Круглов слушает.
— Владимир Никитич, это Илья. Отец Агапова звонил, меня принимает за сына. Я отбой нажал. Он будет звонить сейчас. Как мне быть?
— Значит так, представишься и попросишь перезвонить на мой сотовый. Выполняй.
— Слушаюсь, товарищ майор.
— И вот что, Илья, не злоупотребляй ты этими обращениями. Ты дядю Колю тоже только генералом называешь?
— Нет. Понял, това…, Владимир Никитич.
— Молодец, действуй.
Состояние Агапова врачи определяли как стабильно тяжелое. Если ничего не изменится, через пару дней должен начать выкарабкиваться.
Мужика молодого было жаль. Чем больше Круглов узнавал о нем, тем увереннее становился, что Агапова заказали. Если взрыв можно счесть за попытку навести страх, то стрельба в упор не оставляла сомнений.
Круглов вошел в палату, куда перевели Катерину Лобанову. Кроме нее в палате находилось еще две женщины, особо не поговоришь.
Девушка выглядела сегодня более живой, но лицо было измученным. Катерина открыла глаза. Взгляд печальный и усталый.
— Я рад, что вы очнулись, меня зовут Владимир Никитич. Я вчера у вас был.
— Я помню.
— Вам жена моя передала бульон, вот лимон и вода, врачи разрешили. Налить?
— Воды. Спасибо. Жажда мучает.
— Это от наркоза, я знаю. Так лучше?
— Скажите, что со Стасом? Он не умер? Врачи мне не говорят, сестры тоже.
— Катя, вы не волнуйтесь, это все, что я могу вам сказать. Поверьте мне и перестаньте волноваться. Вам нужно поправиться. Мы вашей матушке ничего не сообщили, не знаем, где ее искать.
— Это хорошо. Она уехала в отпуск, недалеко, в Лугу. Ничего ей говорить не надо, я позже сама расскажу. Как вы думаете, через две недели я буду дома?
— Гораздо раньше, Катя, здесь никого лишнего дня не держат. Может вам что-нибудь надо?
— Если можно, пусть придет Семен, он прислал записку, его не впускают. Он не пострадал?
— Немного. Я к вам приду завтра. Вы мне расскажете, как все произошло, договорились? Когда вам разрешат вставать? Не плачьте, Катя, что это вы?
— Я не знаю. Слезы льются сами, от бессилия. Я стараюсь сдержаться, но не могу. Извините. Доктор сказал, что после обеда надо вставать, хотя бы пробовать.
— Вот и славно. Семен будет рад вам помочь. Отдыхайте, сил набирайтесь.
Круглов вышел из палаты. Агапова и незнакомца навещать, смысла нет, они без сознания. Сколько продлится такое состояние, может сказать только Боженька. Лобанова подставилась под пулю, защитив Агапова. Собой прикрыла его сердце. Второй выстрел убийца делал второпях, Агапов наклонялся, чтобы поддержать падающую Лобанову. Пуля попала в верхнюю часть грудной клетки, а это чревато осложнениями. Но будем надеяться, будем надеяться.
«Вот пуля просвистела, в грудь попала мне — спасся я в степи на лихом коне», — завертелась в голове песня. Круглов поморщился, теперь не отвяжется, зараза.
Он договорился, чтоб пустили Кора Семена Ивановича. Или его фамилия склоняется? Дело на него заводить не будем, вынужденная самооборона. Парень молодец, не дал уйти сволочи. «Вот пуля просвистела…» Ну, же зараза!
Он договорился, чтоб пустили Кора Семена Ивановича. Или его фамилия склоняется? Дело на него заводить не будем, вынужденная самооборона. Парень молодец, не дал уйти сволочи. «Вот пуля просвистела…» Ну, же зараза!
Трубка настойчиво запищала.
— Круглов слушает.
— Вас беспокоит Агапов Михаил Вячеславович, мне дали ваш номер…
— Да, знаю, по моей просьбе. Михаил Вячеславович, я веду дело. На вашего сына произведено покушение, он ранен, но состояние стабильное. Желательно, чтобы вы приехали. Михаил Вячеславович, вы меня слышите?
— Да, слышу, я немедленно выезжаю. Его оперировали?
— Операция прошла успешно, нужно только время и уход.
— Куда он ранен?
— В грудь. Вы постарайтесь не волноваться, ваша поддержка нужна сыну. Как только приедете, дайте знать, я выпишу вам пропуск на посещение, без моего согласия, вас не пустят.
— Угроза осталась?
— Надеюсь, что нет, но лучше подстраховаться.
— Да, спасибо. А преступник? Вы его поймали.
— Поймали. Приезжайте.
— Да, да. Немедленно. Я чувствовал, я знал…
«Вот пуля просвистела, в грудь попала мне…»
Маргарет удивленно глядела на мужа. Он словно помолодел, хотя лицо побледнело. Что с ним? Он долго говорил по-русски и вдруг засобирался.
— Майкл, объясни, что это значит?
— Я еду к сыну. На пароме до Франции, дальше решу, как именно, поездом или автобусом.
— Почему такая спешка? Стивен болен?
— Стас, его зовут Стас, потрудись запомнить, дорогая.
— Ты не хочешь говорить, что случилось?
— Нет, тебя это не касается.
— Майкл, я не чужая тебе.
— Ты уверена, Маргарет? Я вернусь с сыном и мы поговорим, Мне некогда.
Муж закрыл дверь.
Верочка Иосифовна умирала от любопытства. Подтянутый молодой мужчина, отчего-то седой, представился Горбуновым, показал удостоверение, на котором она не успела прочесть ни одной буквы, и спросил, где находится кабинет руководителя.
Он беседовал с Риммой больше часа. Вышел не попрощавшись. Верочка помчалась к Римме.
Римма Евгеньевна Грач сидела в кабинете Стаса и курила, похоже, не первую сигарету.
— Риммочка, что произошло?
— Агапов при смерти.
— Как? — похолодела Верочка. — Как при смерти, он же в Лондон собрался, он же туда уехал.
— Не доехал, по дороге в аэропорт его расстреляли.
— Ой, мама, — тихонько завыла Верочка, — ой, мамочка.
— Не вой, не наводи панику. Горбунов меня допрашивал, что слышала, что видела, что знаю. Он в фирму «Ремонт» отправился. Стас мне рассказал, они предлагали ему махинацию провернуть, чтоб он налом им отдал, он не согласился. Наверно они мстят. Я все следователю выложила, пусть разбираются. Стас мне сказал, как вести себя, если фирма появится здесь, а они не появляются. Почему?
— Римма, что с Агаповым, ты сказала, он при смерти.
— Не я сказала, Горбунов сказал.
— Надо что-то делать! Может кровь сдать?
— Ничего делать не надо. Горбунов сказал, не афишируйте, пока он разрешения не даст, никому не говорить, пусть думают, что Стас в Англии. Интересы дела, блин косой.
— Я так не могу, надо чем-то помочь. Где он лежит?
— В госпитале. Слушай, у тебя же там папка работает, да?
— Но он не в хирургии.
— Ну и что? Попробуй к нему пробраться, а там к Стасу попадешь, может ему и вправду что-нибудь надо.
— Попробую.
— Только без всяких там штучек.
— Каких?
— Сама не знаю. Ну, блин косой, устроил Стас сюрприз!
— Он же не специально.
— Я, что, на дуру похожа? Знаю, что не специально. Мой Грач путевку купил, отдохнуть хотели, теперь, пока Агапов не поправится, забыть можно.
— Пойду я, после тихого часа у них становится спокойнее, начальство разъезжается, может получиться навестить Стаса.
— Иди. Вечером позвонишь.
Семен получил пропуск, поднялся на третий этаж, в хирургию, нашел палату Катерины и робко постучал. Войти разрешили. Катерина сидела.
Семен присел возле нее на корточки.
— Ты как?
— Я хорошо, Семен. Помоги мне встать. Я пыталась, но голова кружиться.
— А можно?
— Надо. Нельзя лежать, такие теперь методы лечения.
— Давай попробуем.
Катерина ухватилась за его руку, встала и потихоньку пошла в сторону двери.
— В коридоре есть на чем сидеть?
— Банкетки есть.
— Пойдем, поговорим.
— А плохо тебе не будет?
— Ты меня назад отнесешь. У тебя в привычку входит, меня на руках носить. Может в этом твое предназначение, а Семен?
— Я бы не отказался.
— Не стоит насчет меня питать иллюзий, Сеня, мое сердце занято.
— Агаповым?
Катерина тихо засмеялась.
— Нет, не им. Только никакого значения это не имеет. Я, Сеня, много думала, когда очнулась. Жила себе и жила, в ус не дула, особо не хулиганила, никому не мешала, так и думала, проживу. И вдруг я кому-то понадобилась или помешала, не знаю. Помнишь, я плакала? Мне тогда стыдно было признаться, я считала, что раз со мной так поступают, значит, я в чем-то провинилась. Мне под дверь, накануне вечером, целый пакет дерьма подложили. Подожди, не перебивай. Мне стыдно было. А сейчас смешно. Это же надо было так старательно копить! Дня три, небось, собирали. Вот, рассказываю, а мне опять смешно. Ты утром пришел, у меня страх исчез, потом еще Стас позвонил, я поняла, что кому-то нужна. И перестала бояться.
— Помолчи немного, Катерина, отдохни.
— Не устала я, просто слабость. Я хочу сказать, пока смелая. Вернусь в привычную жизнь, к работе, опять комплексы вылезут, тогда точно не решусь. Я тут поняла, что мы все стесняемся, друг друга, не говорим правду, уходим от ответов, потом жалеем, потом забываем. Или не успеваем. Я жалею, что Стасу не сказала, как я рада знакомству с ним. А тебе сейчас говорю.
— Катерина, хватит, не плачь, иначе меня выгонят.
— Я не плачу.
— Умница, пойдем обратно, тебе полежать надо.
— Да. Сеня, кто меня так ненавидит? Почему меня хотели убить? Из-за меня пострадал Стас, он умереть может. И тебя ранили, я слышала.
— Царапина. Агапов выберется, будь уверена. А тебя больше никто не тронет, не волнуйся.
— Его поймали, того, кто стрелял?
— Да. Отдыхай, что тебе принести?
— Ты можешь съездить в Пушкин? Мама цветы просила полить.
— Все сделаю.
Семен шел по коридору, глубоко задумавшись. Катерина ясно сказала, чтобы он не рассчитывал на нее. Он не питал иллюзий с первой встречи, но все равно было грустно. Агапова он считал счастливчиком, ан, нет, не сумел покорить он Катерину, хоть это и подло, но радует. А что касается того, кто охотился на Катерину, он знает, кому она помешала.
Семен даже покачнулся, когда в него врезалась молодая женщина.
— Ой, — она зажала рукой рот и уставилась на него. И покраснела.
Семен сначала с досадой, а затем с интересом наблюдал метаморфозу. Она была под стать ему, Катерина бы в него врезалась, он бы не заметил, а девушка, что глазела на него, смогла его встряхнуть.
— Вы не ушиблись? — вежливо спросил Семен.
Она вдруг рассмеялась, звонко. Так в больницах смеяться нельзя. Кто-то зашикал, проходя мимо.
— Обычно, я задаю этот вопрос, — мягким, грудным голосом ответила девушка. И снова засмеялась, только тихо. — Извините.
— Это меня надо простить, я должен быть внимательнее.
— Словом, прощаем друг другу столкновение.
— Да. Извините, я должен идти.
— Я тоже.
И не сдвинулись ни на шаг.
— Я к сотруднику, — зачем-то сообщила Верочка.
— Я навещал знакомую. Всего доброго.
— До свидания.
Вот оно, мое счастье, спасибо тебе Агапов. Верочка глубоко вздохнула, вспомнив, зачем пришла, пристыдила себя и, сделав соответствующую при посещении тяжелобольного мину, пошла по коридору. Ей предстояло выяснить, где лежит Стас и посмотреть на него.
— Вы к кому? — медсестра вышла из палаты, в которую намеревалась заглянуть Верочка.
— Брата ищу, знаю, что он в хирургии, палату забыла спросить.
— Фамилия?
— Агапов.
Сестра насторожилась, ее, как и других, проинструктировали, что они должны немедленно вызывать охрану едва кто-то спросит Агапова.
— Идемте на пост, я посмотрю, в какой палате он лежит, всех не упомнишь.
Сестра стремительно пролетела к стеклянной будочке, присела за стол и нажала кнопку, затем принялась перебирать дела.
— Как вы говорили?
— Агапов Вячеслав Михайлович.
— Его истории здесь нет, может быть у доктора? Посидите, я спрошу. Не надо заглядывать в палаты, не положено.
— Спасибо, я подожду.
Верочка присела. Все оказалось гораздо проще, чем она думала. Сейчас скажут номер палаты, она увидит Стаса, подержит его за руку, спросит, что ему принести и со спокойной душой отправится домой, у нее будет возможность подумать о неожиданной встрече.