Стас подскочил как ужаленный, услышав душераздирающий крик. Крик также резко оборвался. Агапов рывком распахнул дверь спальни. Его подопечная сидела в кровати, схватившись за голову.
— Что с тобой? — рявкнул Стас, не на шутку перепуганный диким воплем.
— Простите, приснилось, что я лечу с огромной высоты, — испуганно ответила Катерина, — извините, что вас напугала, я не хотела.
— Интересно, что бы ты сделала, если б захотела напугать? — тихо проворчал себе под нос Стас, подходя к окну. Он раздвинул шторы и открыл форточку, в спальне пахло больницей.
— Взорвала бы петарду под носом, — так же себе под нос пробормотала Катерина и сильно покраснела. Ее расстроило, что Вячеслав Михайлович не принял извинений. Она же не нарочно орала, от собственного крика проснулась.
— Что-о-о? — удивленно уставился на нее Стас.
Все же вид ее вызывает отвращение, вновь понял он.
Катерина подавила стон, готовый вылезти наружу, стиснула зубы и выбралась из-под одеяла. Ей было наплевать, смотрит он с брезгливостью или нет, ей срочно надо было в туалет, иначе она испортит ему ковер. Тогда он точно ее убьет.
Стас, глядя ей вслед, машинально отметил, что у его Барби будут именно такие длинные стройные ноги. Вчера он вообще не смотрел на свою подопечную, как на женщину, впрочем, и сегодня не хочется.
Он пошел в кухню, приготовить что-нибудь надо, нельзя ее голодной отправлять, не гостеприимно. Из туалета неслись характерные звуки. Его передернуло. Может не надо кормить? Что-то слишком часто ее тошнит, как будто у нее токсикоз.
Катерина никогда не была обузой кому-либо, жила самостоятельно, даже маме умудрялась помогать, а тут такое бессилие, выворачивает наизнанку в чужом доме, да еще у брезгливого мужика. В кошмарной истории не придумаешь.
Скорее бы все закончилось! Потом, когда она будет в норме, похожа на себя нормальную, она купит своему спасителю какой-нибудь сувенир, подождет его возле дома, подарит и поблагодарит за участие в ней, в ее судьбе, а пока придется этому… плейбою немного потерпеть, она не в состоянии пройти больше пяти метров. Ей хотелось срочно стать совершенно здоровой, чтобы ее не мутило, чтобы она не краснела от его раздраженных взглядов, чтобы у нее не было радуги на лице и вообще, лучше бы с ним не встречаться.
Катерина прокралась в ванну. Хозяин злобно гремел посудой на кухне. Зеркало, несмотря на ее самочувствие, доложило, что лиловый цвет несколько потускнел, фиолетовый уже не столь интенсивный и даже нос как-то приободрился. «Красоту ничем не испортишь», — с иронией разглядывая отражение, решила Катерина. Она аккуратно, надела на голову полиэтиленовую шапочку. Ну, точно, плейбой, душ принимает в шапочке, чтоб прическу не испортить!
Душ, великое изобретение человечества. Памятники надо ставить тем, кто до этого додумался. Катерина замурлыкала: «Утро туманное, утро седое». Она всегда что-нибудь пела под душем.
Петь Катерина любила.
В детстве ее выгнали из хора. Тетя Нина работала в Доме пионеров, мама попросила пристроить Катьку куда-нибудь, тетя Нина и пристроила. Руководитель хора, с жалостью глядя на Катерину, сообщила, что это клинический случай отсутствия слуха. Катька тогда не очень-то поняла, что это значит, но в хор ее больше не пустили. С тех пор у нее комплекс по поводу пения.
Впрочем, комплексов у нее выше крыши, по любому поводу. К своему глубочайшему сожалению, она так и не перестала не краснеть!
Катерина могла покраснеть оттого, что ее обругали в магазине, оттого, что ее похвалили, словом, не умела контролировать свои эмоции, а это, как известно, самый главный комплекс современного человека. Она преодолевает свои комплексы и, видимо, будет преодолевать их всю жизнь. Как только преодолеет последний, делать на этом свете ей будет нечего, на то жизнь и дана, чтобы с собой бороться.
Когда она заканчивала третий класс, учительница Нина Андреевна, сказала, что Катерина Лобанова скромная, стеснительная, это конечно замечательно, но не до такой же степени. Что именно не до такой степени, что она стеснительная или, что не так и замечательно, Катерина до сих пор не поняла. Доброе напутствие в будущую жизнь сказано было на весь класс поставленным учительским голосом. Катерина помнит, как покраснела, а пацаны заржали. Она помнила это напутствие на протяжении всей учебы в школе, помнила о нем и когда училась в библиотечном техникуме.
Она старалась как можно меньше выделяться, отвечала, только когда спрашивали. Она мечтала работать в библиотеке, заполнять формуляры, составлять каталоги, возиться с книгами и оставаться незаметной.
С работой было трудно, устроиться без протекции невозможно, в стране что-то рушилось, что-то рождалось, пока Катерина заканчивала учебу. Мама хлопотала перед всеми знакомыми, лишь бы куда-то пристроить дочь, чтоб не сидела дома. Везде нужен был опыт и стаж. А где его взять после получения диплома? И тут подвернулось место в отделе снабжения в строительной фирме, один из маминых знакомых посодействовал и Катерину взяли. Без опыта, без специального образования.
Это сейчас Катерина все знает про материалы, необходимые для строительства, разбирается в марках бетона, стали, песка, щебня, какой лес хороший, какую доску брать не нужно и много всего прочего. А вначале был ужас, она боялась ошибиться, боялась подвести человека, который ее рекомендовал, боялась недостачи. Страшно было разговаривать с чужими людьми, преодолевать мучительную застенчивость. Ничего, справилась, да и краснеть стала меньше.
Стас забеспокоился. Из ванной раздавались какие-то фальшивые завывания, непонятно, поет или причитает, увидев себя в зеркало. Как бы ни свалилась ненароком, после душа на полу скользко, какой-то умник сделал пол из плитки, предназначенной для стен. Агапов сам несколько раз бывал на грани падения и в такие моменты он давал обещание, что непременно наймет специалиста, чтобы перестелить пол.
«Душ решила принять, значит пациентка здорова. Покормлю и отвезу домой. Зуева должна быть на службе, так что встреча с ней не состоится», — решил Стас.
В ванной выключился душ и Стас замер. Сейчас произойдет смертельный номер, Катька сломает себе руку, а еще хуже, ногу и ему придется до конца жизни таскать ее в туалет.
Раздался грохот и тихий вскрик. Стас, стиснув зубы, подошел к двери ванной и заколотил.
— Открывай немедленно, — с угрозой прорычал он.
— Я не одета, — сообщила Катька и хихикнула. Или ему показалось?
— Я врач, анатомию проходил, мне плевать, одета ты или нет, немедленно открывай!
Дверь открылась, Катерина вышла, держась за стену. Позади нее на полу валялась стойка и все, что было на стойке. Шампуни, мыло, бальзамы, словом все.
Стас свирепо уставился на Катерину.
— Я уберу, — торопливо сказала она, опустив голову, — немного передохну и уберу. Мне надо полежать.
Катерина, едва ли не на цыпочках, проскочила мимо Вячеслава Михайловича, довольно резво сбросила халат и забралась под толстое легкое одеяло. Ее трясло, она еле успела уткнуться в подушку и захохотала, дико подвывая. Если бы Вячеслав Михайлович вошел, наверняка решил бы, что ее надо немедленно выгнать, раз она так веселится, значит, здорова и вполне может сама добраться до дома. На ее счастье, ему хватило ума остаться в кухне.
Катерина едва смогла уговорить себя больше не смеяться. Изредка всхлипывая, вспоминала лицо хозяина квартиры. На лице ее спасителя был ужас и «если ты еще что-нибудь сломала, я тебя придушу», на его месте она бы тоже испугалась.
Катерина придумывала, как именно она скажет Вячеславу Михайловичу, что не сможет сегодня сама добраться домой. Притвориться, что уснула? Растолкает. Душ она смогла принять, а домой не может дойти? Это малодушие. Надо преодолеть головокружение, тошноту и одеться. На самом деле, что это она? Видимо удар по голове не прошел бесследно, раскисла, в чужом доме собирается остаться.
«Сейчас он войдет, попрошу прощения за причиненное неудобство, попрошу принести одежду и умотаю», — строго сказала себе Катерина, прислушиваясь к звукам, доносившимся с кухни. Она мужественно приготовилась к выговору, дала себе слово не краснеть, успокоилась и. ждала, когда войдет спаситель и скажет, что пора и честь знать.
Глава 3. Выздоровление
«Что это со мной? Чего это я разозлился? Человек получил травму, ведет себя неадекватно. Я забыл, что значит быть врачом? Катьке, как минимум, три-четыре дня надо быть под присмотром. Хорошо, что у нее не тяжелая черепно-мозговая травма. Могла бы инвалидом сделаться. Буду всю жизнь себя проклинать, если не доведу присмотр до конца. Сонливость, тошнота, все признаки сотрясения на лицо, да и на лице. Она молодец, посмотрела на себя в зеркало и, ни разу не ойкнула, понимает, что по-другому быть не может».
Что у меня сегодня на службе? Встречаюсь со строителями, надо принимать этаж, переселять кабинеты, новую мебель распределить, вместо Риммы провести прием, текучка. Жаль, отвертеться не получиться, в такую погоду только у телевизора сидеть».
Стас глянул на часы. Время еще есть, можно приладить стойку. Умудрилась же Катька схватиться именно за нее. Она не подозревала, а он не успел предупредить, что когда выбираешься из ванны, надо хвататься за змеевик, он надежно прикреплен к стене, повиснуть на руках точно успеешь, а не за стойку для полотенец.
Фирма, что вела у него в клинике строительные работы, называлась незамысловато — «Ремонт». Стас обратился в нее по рекомендации Зуевой, та знала кого-то, кто-то знал прораба, который работал в этой фирме.
Агапов посмотрел расценки, они были процента на три меньше, чем у более солидных фирм, подумал, посчитал и подписал договор. Заказал, естественно, отделку класса люкс.
Директором фирмы оказался приятный господин примерно его лет по фамилии Ситников В.В.
Вальдемар Викентьевич Ситников приглашал Стаса на рыбалку, на охоту, в сауну, в казино, словом, куда только не приглашал. Стас отнекивался, обещая по окончании ремонта устроить презентацию и пригласить господина Ситникова В. В. отметить это событие.
На самом деле его совершенно не интересовал ни господин Ситников, ни неформальное общение с ним. Стас считал, что если и заводить приятельские отношения с кем-то, то уже после того, как все обязательства будут выполнены, а лучше перевыполнены и тогда обе стороны будут на равных и, только тогда можно будет оценить друг друга с человеческой, так сказать, точки зрения.
Ремонт длился уже полгода, все сроки вышли, строители приходили по одному, иногда по трое, что-то там делали, в ответ на вопросы пожимали плечами, рекомендуя обращаться к начальству. Агапов психовал, звонил, приезжал в фирму, но директора застать не удавалось, главный бухгалтер объясняла, что деньги вернуть не могут, счета арестованы, директор в курсе проблем Стаса и делает все, что может, изыскивает средства на материалы.
Стас чувствовал себя беспомощным мальчишкой, которого обманули прохиндеи. Наконец, с грехом пополам, этаж был закончен.
Сегодня ему предстояло подписать акт приемки, заплатить оставшуюся сумму и вселить, наконец, сотрудников в нормальные кабинеты.
Создание консультационного центра началось более пяти лет назад. Идею подал папа, деньги также были его.
Михаил Вячеславович Агапов проживал в Великобритании, уехал после смерти матери Стаса. Михаилу Вячеславовичу предложили место в отделении нейрохирургии в Лондонской клинике, Агапов считался классным специалистом. Он посоветовался с сыном, тогда еще студентом, подучил английский и уехал.
Спустя пару лет женился на регистраторше, моложе себя на семнадцать лет, обзавелся дочерью, но старшего сына не бросил.
Папа настойчиво приглашал сына приехать, Стас побывал в Англии, погостил недельку и вернулся в Россию. Жизнь иноземная была, конечно, красива, но как-то слишком размеренна и скучна.
Новая жена папы встретила Стаса прохладно, а может, так было принято у них, у англичан, словом не по душе пришлась Стасу заграница. Даже малышка Каролина не вызвала у него братских чувств, девочка казалась замкнутой и чопорной.
Стас не сказал отцу, но главной причиной его торопливого возвращения на Родину был страстный роман с Надеждой, рыжей хохотушкой.
Случись этот роман сейчас, Стас немедленно бы женился на Надежде, глаз бы с нее не спускал. Когда он понял, что любит Надежду по-настоящему, он испугался. Испугался своих чувств, своих относительно молодых лет, тогда ему было двадцать семь. Струсил и сбежал. Не появлялся у Надежды, не звонил, проводил время в обществе девиц, а сам тосковал. Надежда вышла замуж за сибиряка, живет где-то в Надыме.
Стас долгое время работал в районной поликлинике участковым врачом, перебивался с хлеба на воду. Врачам никто не хотел платить, он подумывал принять предложение папы. Тот неожиданно приехал сам, посмотрел на жизнь сына и предложил открыть детский консультационный центр, оснастить его современной аппаратурой.
Они с отцом по всему городу набирали штат из классных специалистов, обещая им неплохую зарплату, а кто пожелает, долю. Дело понемногу двигалось, помещение нашли на Лермонтовском проспекте, взяли в аренду два этажа. «Центр» вскоре стал популярным, приносил стабильный доход и Стас решился на добротный ремонт.
«Скупой платит дважды». Народ зубы себе оббил об эту поговорку, но пока на своем кошельке не испробуешь, думаешь, что тебя это не касается. Сэкономил три процента, потерял пять. Агапов понимал, что хозяйственник он слабый, но из упрямства не сдавался, вникал во все вопросы и узнавал множество, казалось бы несущественных, мелочей, которые потом играли свою роль.
Прораб Елий Дмитриевич Кай расточал улыбки, гордо показывал готовые кабинеты и, где-то даже, немного лебезил. Стас удивленно смотрел на спектакль под названием «сдача объекта в эксплуатацию» и недоумевал. Он что, меня совсем за сопляка принимает? Послушать прораба, так они тут царскую палату отреставрировали, ударным трудом на собственные средства. Пятилетка за три года.
Дядька пожилой, хамить не хотелось, наверно и этот момент учли, психологи доморощенные.
— Итак, Вячеслав Михайлович, прошу вас поставить подпись и дать распоряжение бухгалтеру. Сегодня деньги успеют прийти на наш счет, а завтра мы выдадим зарплату рабочим, — радостно завершил свою речь прораб. — Вот документик.
— Пойдемте в мой кабинет, я просмотрю, что именно подписываю.
— Конечно, документ финансовый, требует внимания, — согласился прораб.
Стас внимательно читал перечень выполненных работ, ставил карандашом знаки вопросов, затем прочитал итоговую цифру и у него полезли глаза на лоб. Ничего себе! Он понимал, что без приписок не обойдется, но это был грабеж.
— Скажите, Елий Дмитриевич, вы меня считаете Рокфеллером?
— Что вы, как можно! Вас что-то не устраивает? Мне шеф дал полномочия решить финансовый вопрос взаимовыгодно.
— Вот и давайте решать, — сердито сказал Стас, — если вы вычеркнете из перечня работ пункты, что я обозначил вопросами, мы как раз выйдем с вами на оговоренную ранее сумму. Поскольку шестьдесят пять процентов мною оплачено, я вам остался должен только тридцать пять процентов. Если же я подниму договор и напомню вам, что за каждый день просрочки с вас снимается одна десятая процента, то окажется, что вы мне будете платить неустойку.
— Подождите, не горячитесь, я предлагаю другой вариант. Вы нам должны. Вы платите нам пятьсот тысяч наличными, вам хорошо и нам. И расстаемся.
Агапов озверел. Этот жук видно не понимает, что деньги в любом случае Стас платит свои, но он, кроме того, еще и платит налоги, а этот деятель думает сорвать банк в обход государства. Стас и не подозревал, что он такой патриот, пока не столкнулся с наглым жульничеством.
— Нет, любезный, — высокомерно ответил Агапов, — вы меня с кем-то спутали. Я непременно оплачу вашу работу, согласно условиям договора, потому составьте акт, соответствующий действительности. Приписки делать не имеет смысла, поскольку вся работа проводилась на моих глазах. Я акт просмотрю, бухгалтер посчитает неустойку и итоговую сумму я немедленно переведу на ваш счет. А сейчас, извините, мне надо идти, у меня начался прием больных.
Елий Дмитриевич забрал со стола документы и, как будто с сожалением, посмотрел на Стаса.
— Вы очень опрометчиво принимаете решения, господин Агапов.
— Вы пытаетесь меня о чем-то предупредить? Или передаете угрозу?
— Что вы! Какие угрозы? Нет-нет. Я пожилой человек, видел и знаю многое, в частности то, что любой вопрос решается, так или иначе, но решается всегда. Думаю, вскоре мы с вами встретимся.
Прораб аккуратненько закрыл за собой дверь, а Стас смачно, от души, послал его подальше. Время поджимало, поэтому он наспех сделал пару затяжек, затушил сигарету и побежал на прием.
Катерина проснулась, прислушиваясь к тишине в квартире и своим ощущениям. Тишина подсказала, в квартире она одна, а ощущения были приятными. Ее не тошнило, голова не болела.
Она встала, прошлась по комнатам, их оказалось три. Спальню она уже изучила. Ничего выдающегося, шкаф-купе, кровать и ночная лампа. Кровать, конечно, внушительная, четыре Катерины поместится, что вдоль, что поперек. На полу мягкий, как она успела оценить, приглушенного зеленого цвета прикроватный коврик.
Гостиная, мимо которой она проходила несколько раз, была почти пуста. Вдоль стены стоял добротный диван пятидесятых годов, напротив него большой телевизор, журнальный столик притулился у балконной двери. Столик был завален газетами, журналами, книгами. Единственным украшением гостиной был огромный мягчайший ковер янтарного цвета, отчего гостиная выглядела нарядной и светлой.